Сон в зимнюю ночь

– Катя, Катенька, Катя… – голос Андрея доносился словно сквозь вату, зато его руку, гладящую ее по голове, Катя ни с чьей другой рукой спутать не могла. Лицо было почему-то мокрым, словно она только что вынырнула из бассейна. Но как Андрей мог оказаться в санатории? И почему он гладит ее по голове? У нее снова свело ногу, и она умудрилась нахлебаться воды до того, как он ее вытащил? Или… Она раскрыла глаза и моргнула, чтобы смахнуть влагу с ресниц. Не бассейн. Но что тогда… – Катя! – выдохнул Андрей с облегчением, и Катя с удивлением поняла, что он непривычно бледный и словно испуган чем-то. – Катенька, у тебя что-то болит? – выпалил он на одном дыхании. – Как ты себя чувствуешь? Вызвать скорую? – Не болит, не надо… – произнесла она растерянно, пытаясь сесть, опершись на руку Андрея. Кабинет Андрея в Зималетто. Она почему-то лежит на полу, под головой что-то мягкое. Андрей стоит рядом на коленях, по пояс голый. Чуть поодаль Малиновский с графином в руке, смотрящий на нее настороженно и как-то растерянно. Понимание накрыло тошнотворной волной, Катю замутило от воспоминаний. Она судорожно вздохнула, схватившись за горло, чтобы подавить рвотный спазм, и с ужасом уставилась на Андрея. Он поспешно отстранился, тут же успокаивающе поднимая руки вверх: – Кать, я ничего не делал. Я только расстегнул ворот твоей блузки. Чтобы тебе было легче дышать. И все. Катя закрыла лицо ладонями и тихо всхлипнула. Хотелось провалиться сквозь пол, а лучше и вовсе исчезнуть. Ну почему она вчера не поняла, что… Ее трясло, и дрожь никак не удавалось унять. Да как ей теперь смотреть в глаза Андрею! И ведь в его взгляде она не увидела ни обиды, ни злости. Только тревогу. – Катенька, ну что ты, успокойся, ничего же не случилось… – произнес он неуверенно. Катя почувствовала, что Андрей снова придвинулся ближе, а потом осторожно коснулся ее плеча, успокаивая. Это стало последней каплей. Катя обессиленно качнулась к Андрею, прижалась к его груди и разревелась. Андрей тут же обхватил ее руками за плечи, и от этого стало немного спокойнее. Катя стала сбивчиво рассказывать о том, что ей все вчера показалось кошмарным сном, что ей и прежде снились сны после травяного чая, которым угощал Виктор Владимирович, но те сны были о прошлом. Что смотреть эти сны было полезно – как воспоминания в думосборе смотреть и анализировать свои ошибки, а Виктор Владимирович помогал и подсказывал, чтобы она перестала быть такой размазней и клушей, которую все унижают ни за что. Что, наверное, за эти дни она сильно изменилась из-за этого общения. Но она не и подумать не могла, что все это наяву! Тогда она хотела просто проснуться… Андрей успокаивающе гладил ее по спине, то и дело повторяя, что все хорошо, что ничего плохого не случилось. Но легче от этого не было, наоборот, Кате с каждой минутой все больше казалось, что все ее поступки – и на том злосчастном Совете, и во время этого проклятого «сна», да и во всем этом их плане с Колей по нервотрепке для Андрея – все это настолько мерзко, что лучше бы ей вообще никогда не появляться на пути Андрея, который даже не злится из-за ее гадких действий. Как и не злился, когда всплыл тот ее подлый поступок со взяткой. Хотя любой другой ее уже давно ненавидел бы… – Сейчас же прекратите, – услышала она приглушенный голос Малиновского, в котором так и сквозило то ли напряжение, то ли злость. Скорее всего – злость, потому что это именно то, что она заслуживает. Она почувствовала, как тот с силой, до боли, стиснул ее плечо и резко встряхнул. От этого стало неожиданно легче. – Ромка, ты что?! – возмутился Андрей, пытаясь сбросить руку Малиновского, но не тут-то было. – Я все правильно говорю, – прошипел Малиновский раздраженно. – Катенька, возьмите себя в руки. Все это будет гораздо разумнее обсудить не сейчас, а через пару часов. Я не понял и половины из того, что вы пытались сказать, но вычленил главное – вы вряд ли хотите создать еще больше проблем Андрею. Так? – Не хочу, – с готовностью подтвердила Катя. Резкий тон Малиновского действовал отрезвляюще. – Да нет никаких проблем! – попытался перебить его Андрей, но Малиновский продолжал все так же вполголоса, но очень напряженным тоном: – Катенька, вы сказали Павлу Олеговичу, что хотите с нами что-то коротко обсудить. Мы тут уже минут двадцать как минимум, на часы я не смотрел. Лицо у вас зареванное. Какой вывод из этого сделают все? Что мы вас тут либо запугивали, либо истязали. Логично? Катя замерла. А ведь Малиновский абсолютно прав. Всем своим поведением она еще больше подставляет Андрея. Да что она за человек такой, бедоносец просто! – Катенька, как вы думаете, кого из нас обвинят во всем этом? Вы же понимаете, что всех собак спустят именно на Палыча? Понимаете? Катя зажмурилась, прижимаясь щекой в груди Андрея. Малиновский прав. Она – просто дрянь, от которой сплошные проблемы. Нужно взять себя в руки и… Только еще мгновенье рядом с ним, еще одно мгновенье… – Вот и славно, что понимаете, – произнес Малиновский с облегчением. – Только глаза не трите, пожалуйста. Лучше промокните платком. Вот, держите. – Ром, да ладно тебе, – попытался вклиниться Андрей, – не нагнетай. – Я не нагнетаю. Кстати, Катенька, а вы не думали, что именно будет, если Павел Олегович решит проверить, почему мы так долго что-то обсуждаем, заглянет в кабинет и увидит Андрея в таком виде, с располосованной спиной? Лично мне кажется, что его первой реакцией будет упечь Андрея в психушку, чтобы немного вправить ему мозги. А вы как думаете? – Малиновский, хватит! –возмущенно выпалил Андрей. – Что «Малиновский»?! Катенька, вы хотите, чтобы Андрея упекли в психушку за все его попытки перед вами оправдаться?! – Н-нет, – выдавила Катя потерянно. Она с сожалением отстранилась от Андрея и вздохнула: – Извини. Роман Дмитриевич прав, тебе лучше одеться. Думать обо всем случившемся не было никаких сил. Прав, Роман, тысячу раз прав – сейчас нужно сосредоточиться на разговоре с Павлом Олеговичем и другими акционерами, а обо всем этом она расскажет после. Если Андрей согласится ее слушать. – Ты только не плачь, ладно? – Андрей провел пальцами по ее щекам, осторожно стирая слезы. – Все хорошо, ничего не случилось. А Ромка просто нагнетает. Не успел он встать на ноги, как раздался стук в дверь, и они услышали голос Павла Олеговича: – Екатерина Валерьевна, нотариус уже пришел. Вы закончили обсуждение? Катя резко выдохнула и заставила себя произнести спокойным голосом: – Спасибо, мы почти закончили и придем ровно через три минуты. Малиновский одобрительно кивнул и произнес одними губами: – Дверь в кабинет закрыта. Перестраховался. Катя облегченно улыбнулась. Сил встать с пола не было, и она тянула время, наблюдая за тем, как Малиновский торопливо помогает Андрею надеть рубашку и пиджак, который до этого лежал на полу, свернутый в ком. То самое «мягкое», что было у нее под головой, когда она очнулась. – Так, теперь вы, – Роман одним рывком поставил ее на ноги, отряхнул ей юбку, и окинул Катю взглядом. – Дайте руку! – он развернул ее правую руку ладонью кверху и стал оттирать ее платком, смоченным водой из графина. Как вытирают руки перемазавшемуся ребенку. Катя даже не сразу поняла, что Малиновский оттирает следы крови Андрея, оставшиеся на ее ладони, когда она прижала руку к его спине. Катя вздрогнула и с отчаяньем посмотрела на Андрея. – Катенька, ну ладно тебе, успокойся, – Андрей поцеловал ее в лоб и попросил: – Прикрой глаза на минуту. Катя послушно зажмурилась и через мгновение с изумлением почувствовала, теплый поток воздуха на веках – Андрей тихо дул ей на веки, чтобы глаза высохли. – Лучше? – спросил он через какое-то время. Катя кивнула, не открывая глаз. – Тогда пойдем в конференц-зал. Только, Катенька, очень тебя прошу, не убегай после подписания доверенности на отца, хорошо? Я должен остаться на Совет, но он будет коротким – они просто выберут нового президента и все. Пожалуйста, дождись меня. Ладно? Катя снова кивнула, открыла глаза и быстро, пока Андрей не отстранился, поцеловала его в щеку: – Обещаю, что не убегу. Она не была уверена, показалось ей или нет, но когда они выходили из кабинета, ей показалось, что Андрей вовсе не выглядит таким потухшим, как когда она сегодня только появилась в конференц-зале.