Сон в зимнюю ночь

Катя уткнулась лбом в плечо Андрея и произнесла расстроенно: – Андрюш, я честно не хотела тебя обидеть. Извини, пожалуйста. – Тебе не за что извиняться, – Андрей хмуро мотнул головой и уставился на папку с доверенностью. Сдвинул брови, словно что-то решая для себя. А потом все-таки ответил более развернуто: – Я не обиделся. Я просто окончательно понял, что отец прав – президент из меня никудышный и руководил я компанией все это время из рук вон плохо. Катя попыталась возразить, но Андрей остановил ее взглядом, тяжелым как никогда. – Мне казалось, что у меня, в отличие от Сашки, хорошие идеи и понимание того, как вывести компанию на новый уровень. Но я не только капитально просчитался в изначальном плане и тем запустил цепочку неверных решений, я и людьми толком руководить не могу. Мне казалось, что это просто. И в первые месяцы, когда я был исполняющим обязанности, все получалось. Потом я думал, что у меня были только отдельные косяки – по глупости, невнимательности, разгильдяйству. Я понимаю, что ты считала бесполезным что бы то ни было говорить мне об Урядове, когда я так по-хамски оставил тебя в кабинете на всю ночь. Даже представить себе не могу, что ты тогда обо мне думала. Что твой начальник последний кретин? – Я думала, что я важна для тебя, но только как помощник. Или как калькулятор. А мне хотелось большего, потому что я тебя очень любила. И сейчас люблю. Андрюш, Павел Олегович ошибается, ты очень хороший президент. Ошибки бывают у всех. И у Павла Олеговича они наверняка были, и не раз. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Все сотрудники очень надеются, что именно ты и будешь дальше руководить компанией. Они тебя уважают. Она говорила уверенно, а внутри все обрывалось. Не потому, что не верила в собственные слова. В них-то Катя как раз верила. Но в голове не укладывалось, что ее и Колькины выходки настолько довели Андрея, что он всерьез сомневается, хороший ли он президент для Зималетто. Прежде этой уверенности у него было с лихвой, а теперь – будто испарилась. Вместе с жизнерадостностью. Словно раньше в нем был вечный двигатель, а теперь только старые севшие аккумуляторы, которые вроде бы и можно подзарядить, но хватает их на пару минут от силы. Катя отстранилась, чтобы заглянуть Андрею в лицо. Он неожиданно рассмеялся, почти сразу же оборвал смех и спросил севшим голосом: – Кать, а ты понимаешь, в каких случаях сотрудницы не докладывают о таких происшествиях начальству? Когда уверены, что начальство встанет на сторону подонка. И если ты еще могла считать, что я просто маюсь дурью вместо работы, то остальные… Я на следующее утро после той истории говорил с Марией. Хотел, так сказать, провести воспитательную работу, чтобы она перестала себя так вести и все такое прочее. Она меня поблагодарила, что я ее не уволил, и все. Больше ничего не сказала. А потом ко мне обратилась Ольга Вячеславовна, чтобы я вмешался, мол, Урядов внезапно хочет уволить Федора и Татьяну. Я пошел к Урядову, у него в кабинете, действительно, были Федор с Татьяной. Урядов сказал, что никого увольнять не собирается и ничего не произошло. Я пожал плечами и ушел. Не понял, за что меня женсовет поблагодарил, но заморачиваться не стал. Как теперь догадываюсь, это были взаимосвязанные события – телефон жены Урядова наверняка узнали через Татьяну, а основным спасателем был Федор. Это очевидно. У них всех была уйма возможностей рассказать мне все. Но решили не говорить. Андрей хлопнул ладонями по столу и встал. Отошел к окну, за которым кружил снег, и стал смотреть на улицу. А Катя все никак не могла подобрать слова от растерянности. Ей и в голову не приходило, что Андрей может понять все таким образом. Катя подошла к нему и встала почти вплотную, но обнять не решилась – Андрей стоял к ней спиной и поворачиваться не собирался. Взяла его ладонь в свои руки, поднесла к лицу и потерлась об нее щекой. – Андрюш, это не так, – произнесла она тихо. – Все ведь как-то само разрешилось, без разбирательств. Машу мы сами отбили, не обращаясь к тебе. Таню и Федю ты защитил. А с Урядовым все стали просто более осторожно себя вести, чтобы не рисковать. Я уверена, что никто из девочек не думал, что ты поддержишь Урядова, просто никто не хотел обострять. Он столько лет в Зималетто работает, практически с самого основания компании. Так что… Андрей, наконец, повернулся. Он хотел что-то сказать, но передумал. Молча обнял Катю за плечи и прижал к себе. Сразу стало спокойно, словно уютная тяжесть его рук на плечах отгоняла все давящие мысли. И как она только думала, что сможет жить без Андрея? Это была бы не жизнь, а существование. Катя привстала на цыпочки и поцеловала Андрея в шею, где беспокойно билась жилка, потом в подбородок, и потянулась к его губам. – Кать, – голос Андрея был хриплый, словно он съел целых три пломбира. Они с Колькой как-то так сделали, потом две недели болели. – Катенька, я же не железный. Я и тогда, в кабинете, едва сдержался. Давай просто сбежим отсюда. Я возьму такси, поедем ко мне домой… Черт! Я совсем забыл, что сначала нужно решить вопрос с секретарем. Вот бы отец посмеялся, что я даже после его напоминания такую простую вещь сделать не в состоянии. Она с сожалением вздохнула, но попытки выпутаться из объятий не сделала: – А давай сейчас поговорим с Машей? Пойдем в твой кабинет и там все обсудим. Потом скажем Тане выложить объявление о поиске нового секретаря на ресепшен. Андрей разомкнул объятья, и от этого появилось чувство потери. Захотелось попросить его обнять снова и постоять так еще хоть немного, но Андрей уже направился к выходу из конференц-зала. Разговор с Машей занял всего пару минут. Договорились, что она пока останется сидеть на ресепшен, а в приемной временно посидит Светлана. Счастливая Тропинкина упорхнула оповещать женсовет, а Андрей занялся заказом дивана и раздачей указаний, что и куда переставить. Катя наблюдала за ним, снова бурлящим энергией, и боялась того момента, когда он снова погаснет. – Так, почти все, Катенька. Я только соберу отчеты по отделам, мне их нужно будет потом к завтрашнему разговору с отцом проглядеть, и можно ехать. – Может, мне сделать копии и тоже просмотреть заранее? – предложила она с готовностью. – Это всего пару минут займет. Андрей согласно кивнул, и она выскользнула с папками за дверь. Пока второпях делала копии бумаг, невольно вспомнила, как точно так же торопилась в день того злосчастного Совета, когда копировала для акционеров отчет с реальными цифрами. От этого снова стало муторно. Она попыталась отогнать неприятные мысли и сосредоточиться на том, что Андрей сегодня покажет ей, как живет, что он пригласил ее к себе. – Уже работаете? Вопрос Малиновского прозвучал настолько неожиданно, что Катя едва не подпрыгнула. – Копирую документы, которые желательно просмотреть перед завтрашним разговором с Павлом Олеговичем. На всякий случай и на вашу долю тоже. – Прекрасно. С Пончевой и Урядовым я поговорил. Кстати, извините, что вспылил. Нервы ни к черту. Мир? – Мир, – согласилась Катя, раскладывая отксеренные бумаги на три стопки. Малиновский молча взял у нее свою стопку и так же молча прошел вслед за Катей в кабинет Андрея. – Если все остальные срочные дела закончили, то на этом предлагаю закончить на сегодня, – произнес он, прикрыв за собой дверь. – День был тяжелый, а Палычу давно пора пообедать. Нам, в принципе, тоже, но ему таблетки нужно принять, а меня предупредили, что на голодный желудок это нежелательно. – Малина, не нагнетай, – скривился Андрей. – Я не нагнетаю. Я предлагаю поехать пообедать, а заодно поговорить. Наверное, лучше домой к Палычу, чтобы он после этого сразу лег спать. – Ром, ты на часы смотрел?! Сейчас время даже не детское, младенческое. – Сейчас – да, а когда закончим разговор – не уверен, – рассудительно ответил Малиновский. – Но если хотите в ресторан, я не против. – Хорошо, – вздохнул Андрей разочарованно. – Поехали ко мне. Вообще-то я собирался поехать туда вдвоем с Катей, но ты прав, нам нужно поговорить втроем. Так будет лучше. Кать, ты не против?