Сон в зимнюю ночь

Дни до Совета прошли в бесконечной круговерти дел. Банки, отчеты, подготовка дел к передаче. Голова шла кругом, но хоть Милко больше не ныл – ткани, которые им вернули, привели дизайнера в полный восторг, и он все время проводил в своей мастерской. Но накануне Совета дизайнер внезапно пришел в президентский кабинет, подгадав время, когда Андрею не нужно было бежать на очередную встречу – рабочий день закончился еще час назад. – Ты что со своей Пушкаревой затеял? – возмущенно начал Милко вместо приветствия. – Как это пОнимать? Я у Олечки совершенно слУчайно узнАю, что ты уходишь. Ты пОчему мне не скАзал? Андрей откинулся на спинку кресла и устало помассировал переносицу. Только «гения» ему сейчас успокаивать не хватало. Катя все еще сидела вместе с Зорькиным над финальной версией отчета, и Андрей понимал, что помочь им сейчас катастрофически не успевает – нужно было подготовить отчет по новым контрактам. А тут этот… раздражитель. – Я решил уйти из компании, – ответил он ровным тоном. – Официально об этом я объявлю завтра на Совете. Так что не волнуйся, ты бы все узнал вовремя. Тем более, для тебя ничего не меняется, особенно с подготовкой новой коллекции – ткани у тебя есть, модели тоже, подготовка к показу идет полным ходом. – У Зималетто появились новые проблемы, и ты решил сбЕжать. Жданов?! – воскликнул Милко с негодованием. – Сбавь тон, – одернул его Андрей. – С компанией все в порядке. Мы досрочно выплатили все долги, сегодня Зималетто вышла из-под залога. Так что иди к себе в мастерскую, и спокойно работай. Дизайнер уставился на Андрея недоверчиво, потом нахмурился и тяжело вздохнул: – Это ты на мЕня обиделся, да? Но я же извИнился тогда. Ну, хочешь, я перед твоей Пушкаревой еще раз извИнюсь? Андрей невольно улыбнулся – ну и самомнение у Вукановича, что бы ни произошло, считает себя первопричиной. Он встал из-за стола, приобнял дизайнера за плечи и примиряющим тоном произнес: – Милко, не бери в голову. Причин много, и решение мое окончательное. Я уже все обсудил со своей командой, мы уходим. На тебе это отразится вряд ли. Для новой коллекции у тебя все есть, так что не отвлекайся на мирские дрязги. Твори и будь выше этого! От собственного надуманного пафоса Андрей едва не рассмеялся, но Милко все принял за чистую монету. – Что, и Пушкарева уходит? – переспросил он недоверчиво. – Да, вместе со мной уходит и Катя, и Роман, и Николай. – А как же я? – спросил Милко потерянно. – Ты же меня тОгда на Воропаева остАвляешь?! Он же дУрак! – А ты – твори, – улыбнулся Андрей, аккуратно подталкивая дизайнера к двери. – У тебя чудесные задумки для новой коллекции, и ткани им под стать, так что не отвлекайся на эту ерунду. Выпроводив притихшего Вукановича из кабинета, Андрей плотно прикрыл дверь и привалился к ней спиной. До Совета осталось меньше суток. Даже не верится, что завтра будет его последний день в родной компании. Все личные вещи они уже собрали, сегодня нужно будет захватить в машину последнюю коробку, и завтра кабинет будет готов к передаче. Скорее бы все закончилось! В субботу рано утром они выедут в Краснослободск. На поезде Андрею ехать не хотелось, самолетов Катя боялась – Колька сдал ее тут же, как только Андрей начал планировать поездку, так что оставалось только ехать на машине. Двенадцать часов в один конец – не так уж и много, если делать перерывы. Заночуют в субботу в Воронеже, это будет приблизительно на середине пути, а в воскресенье утром продолжат путь. * * * К Совету они успели завершить все дела – отчет, аналитика, дополнительные сводные документы для передачи дел, заявления. Было странно находиться в кабинете, в котором из их вещей оставалась только его куртка и Катины плащ и сумка. И женсовет уже который день подряд вел себя непривычно тихо. Было ощущение, что в компании словно приглушили звук – даже когда Андрей в последний раз, за час до Совета, спустился в пошивочный цех, чтобы попрощаться с людьми на производстве, там было гораздо тише обычного. Машины шумели по-прежнему, мерно стрекотал вышивальный станок, но все же… Андрей списал это на собственное настроение. Люди его словам ничуть не удивились – похоже, знали. Слухи дошли и до сюда, а Андрей все лишь подтвердил. На Совет Директоров все приехали вовремя, даже Кристина не опоздала, что само по себе было редкостью. Причин задерживать начало не было. Андрей представил отчет за последние месяцы, данные по погашенным кредитам и новым контрактам. Воропаев слушал все это с кислой миной, а когда Андрей закончил и сел на свое место, произнес язвительно: – Андрюшенька, все выглядит настолько хорошо, что я жду подвоха. Что именно ты с Пушкаревой подделал на этот раз? – Все данные подлинные, – фыркнул Андрей. – И не тебе говорить о подделках, Сашенька. Радовался бы, что мы не дали ход той афере с кражами у компании. Кстати, украденные деньги никто так Зималетто и не вернул. – Так, хватит, – оборвал его отец. – Сейчас не время устраивать детские ссоры. Нам нужно решить, как быть дальше с управлением компанией. Отчетом я доволен, промежуточные результаты я видел, так что в его подлинности у меня сомнений нет. Поскольку Андрей очень некрасиво поступил, представляя на прежних Советах поддельные данные, этому моменту я уделил сейчас особое внимание. Это, конечно, не отменяет того, что изначальный план Андрея был слишком рискованным, как я и опасался. В результате мы едва не потеряли компанию, влезли в огромные долги, выпустили две неудачные коллекции – одну провальную из-за низкого качества тканей, другую – слишком дорогую из-за стоимости сырья. Кроме того… – Так, пап, – перебил его Андрей на полуфразе, – не трать свое время, чтобы объяснить всем, что я – не самый лучший президент для Зималетто. Твое мнение и так все знают. И я в том числе. Поэтому я ухожу сам. В этой папке заявления об уходе от меня, Кати, Романа и Николая. И, если кому-то интересно почитать, анализ моего плана и плана Сашки – в долгосрочной перспективе. На этом у меня все. В Совете Директоров я тоже больше участвовать не намерен, мой голос я передаю маме. Доверенность в той же самой папке. Так что счастливо оставаться. Он встал, чувствуя, как от напряжения кровь пульсирует в пальцах. Сжал и разжал кулаки, чтобы успокоиться, и обвел всех присутствующих взглядом. – Полагаю, вопросов к нам больше нет? – уточнил Малиновский с усмешкой глядя на Сашку – у того от удивления лицо совсем вытянулось. – Это что еще за детский сад?! – спросил отец с возмущением. – Это не детский сад, это заявления об уходе, – пояснил Андрей со злой улыбкой. – Сашеньке открыты все пути. Только – без нас. От отцовского возмущения Андрея захлестнула жгучая обида. Выходит, их уход, действительно, смешал отцу карты. Неужели отец думал, что поставит Сашку у руля, а они все будут вместо него работать? Ромка как-то высказал такую мысль, но тогда она показалась Андрею совершеннейшей чушью. А теперь… Сашка тоже не выглядит особо радостным, значит, так и планировалось. – Прекрати паясничать, – попытался одернуть его отец, – не позорь нашу семью еще сильнее, чем ты уже сделал твоими предыдущими выходками. Мне стыдно за тебя. От злости потемнело в глазах. Он – позорит семью?! Он?! – Паша, прекрати, – предостерегающе сказала мама, но отца это словно подстегнуло, и он произнес сухим тоном: – Иногда мне даже странно, как у меня мог родиться такой сын. Андрей, ты ведешь себя недостойно Ждановых. Повисла тяжелая пауза. Андрей медленно выдохнул. Взгляд выхватил совершенно белое лицо Кати, которая уже тоже встала из-за стола. Вихры Кольки, стоя сгребающего в свою папку какие-то бумаги. Возмущенный взгляд Ромки, друга, с которым они уже через столько всего прошли. На родителей и Воропаевых смотреть не хотелось. На Милко и Урядова – тем более. – Если вам будет от этого легче, Павел Олегович, фамилию я тоже сменю, – процедил он хрипло. – Стану при женитьбе Пушкаревым. Или возьму что-то вроде Иванова. Впрочем, вас мой выбор уже касаться не будет. Счастливо оставаться. Андрей выскочил из зала, едва сдержавшись, чтобы не шарахнуть дверью – в последний момент понял, что за ним следом может идти Катя. Быстрым шагом дошел до кабинета, сдернул с вешалки куртку и замер от того, что Катя крепко обняла его со спины, уткнувшись лбом ему между лопаток. – Андрей, успокойся, я не думаю, что твой отец имел в виду именно это… – Мне уже плевать, что там этот человек имел в виду. Поехали домой, нам завтра рано вставать. Катя согласилась. Быстро накинула плащ, взяла сумку и ухватилась за руку Андрея, словно боялась, что он исчезнет. Так и дошли до лифта, держась за руки. Когда лифт уже подъехал, их нагнала Маргарита Рудольфовна. – Андрюша, ты все не так понял. Папа совсем не то хотел сказать… Андрей пожал плечами и перехватил Катину ладошку поудобнее, и чуть подтолкнул Катю к лифту: – Мамуль, все в порядке. Мне уже все равно, что именно и почему именно хотел сказать Павел Олегович. Он сказал то, что сказал. И все это время он говорил именно то, что говорил. Баста. Извини, я спешу, встретимся на свадьбе Киры. И да, мне было бы приятнее, если бы на мою свадьбу ты пришла одна, без Жданова. – Андрей вошел в лифт и тут же свободной рукой нажал кнопку. – Адьес!