Сон в зимнюю ночь

Катя неверяще замотала головой: – Рома, это неправда. Это какая-то ошибка. Это не может быть Андрей. Позвони Воропаеву, Андрей с ним встречался. Ему сегодня пришла смска, что Воропаев просит его перенести встречу на час раньше и встретиться в Зималетто. – С Сашкой? Он ничего такого не упоминал, – встрепенулся Малиновский, но тут же снова сник: – Кать, может Ждановы и решат потребовать экспертизу ДНК, но пока что все выглядит однозначно. Машина Андрея. Потапкин сказал, что Андрей приходил в Зималетто за полчаса-час до взрыва, в здании Андрея нет. На трупе была куртка и рубашка Андрея, ботинки той фирмы, что он носит. Рост то же. И за пару секунд до взрыва охранник вышел на улицу, подышать воздухом – до этого ему пришлось спускаться на склад, показалось, что задымление, но это была просто поломка камеры, вот он и вышел на улицу, стресс снять. Он видел, что Андрей в машине сидел, думал… Машина взорвалась у Потапкина на глазах. Если бы не это… Я сам не могу поверить, что Андрюхи больше нет. Но мы обязательно найдем ту сволочь, кто… – Нужно позвонить Воропаеву! – Катя заметалась по квартире в поисках телефона. – Андрей наверняка с ним где-то разговаривает! Остановилась она только когда Ромка крепко взял ее за плечи, не давая вырваться и произнес: – Сашка в Зималетто. Его тут же вызвали, как и.о. президента… он приехал туда со Ждановыми. Сказал, что должен был встретиться с Андреем в кафе, прождал его полчаса, плюнул и поехал к Ждановым. Там его и застал звонок из полиции. А мне, как вице-президенту, позвонил Потапкин. – Он лжет! Все было не так! – Скорее всего, – согласился Малиновский и мрачно продолжил: – но я не удивлюсь, если у него алиби. Он мог нанять киллера. Только вот зачем? Андрей ведь уже уступил ему место президента компании… Не понимаю… И не знаю, что и сказать… – он тяжело вздохнул: – Кать… Ждановы хотели встретиться с тобой. Они сейчас все еще в Зималетто, с Сашкой. Нужно многое решить. С Зималетто, с похоронами. Ты сможешь туда поехать? Они хотели с тобой обсудить. Я тебя отвезу, побуду вместе. А потом могу отвезти сюда или к родителям. Катя кивнула. Не было сил отвечать что-либо вслух. Нужно собраться с силами, взять сумку. Положить туда мобильный. Взять плащ. Надеть туфли. Выйти из квартиры. Закрыть дверь. Спуститься вниз. Сесть в машину. Катя была как в тумане. Все казалось, что еще немного, и она проснется. Проснется и увидит рядом Андрея, сонного и такого родного. Живого. По дороге в Зималетто они почти все время молчали. На парковке у здания было практически пусто. Машину Андрея уже увезли, но место взрыва бросалось в глаза – асфальт был искорежен. У дверей стоял сменщик Потапкина – Сергея Сергеевича отпустили домой после разговора с полицией, отдыхать и успокаиваться. Они поднялись на административный этаж, такой же пустой, как когда они прежде все вчетвером работали допоздна. Катя невольно надеялась, что вот-вот и из коридора стремительно вылетит Андрей, живой и невредимый. Но Андрея там не было. Зато первым, кого они там увидели, был непривычно взъерошенный Воропаев. – Павел Олегович и Маргарита Рудольфовна в конференц-зале, но вам сейчас туда лучше не заходить. Дайте Маргарите Рудольфовне немного успокоиться, она плачет, – произнес он напряженным тоном. Окинул Катю тяжелым взглядом: – Наверное, я должен выразить вам свои соболезнования, Екатерина Валерьевна. Но я не знаю, что сказать. Как всегда, в таких случаях. Мне очень жаль. – Вы прислали Андрею сегодня утром смс, заманили его сюда, а теперь выражаете соболезнования? – произнесла Катя горько. – Не надейтесь, что вам это сойдет с рук. Удивился Воропаев очень натурально. Даже моргнул, якобы от неожиданности. Но поверить ему не получалось ни на йоту. – Я? Смс? Я текстовые сообщения терпеть не могу, всегда звоню. Вы что-то путаете, Екатерина Валерьевна. Можете проверить мой телефон. Там вообще из смс – только входящие оповещения из банка. Мы договорились встретиться с Андреем в кафе, я его прождал как минимум полчаса, разозлился и уехал. Телефон Андрея все это время не отвечал – «абонент вне зоны доступа». Как я теперь понимаю, звонил я уже после взрыва, и Андрей был уже совсем вне доступа... Но информация об смс важная, нужно будет сказать это полиции. Если это смс как связано со взрывом, то посылали его наверняка с левого телефона, а симку уже уничтожили. Но в любом случае, нужно сказать следователю по делу Андрея. У меня осталась визитка следователя, если хотите, я вам дам его номер. Но могу и сам позвонить. Только не сейчас – с минуты на минуту придет Виноградова, ей позвонил Павел Олегович, попросил помочь мне с тем, как вести себя с журналистами. Это сейчас вокруг здания все уже тихо, а часа два назад была толпа. И завтра с утра будет какой-то кошмар, – он потер переносицу и поморщился. – Малиновский, может ты пока проводишь Екатерину Валерьевну в свой кабинет на несколько минут? Кстати… Вернее, более чем совсем некстати, просто не знаю, когда мы с вами еще пересечемся: – Подумайте, пожалуйста, над моим предложением вернуться в Зималетто на прежнюю должность. Без вашего профессионализма компания много теряет. Буду ждать. Воропаев сухо кивнул Роману и ретировался в кабинет, который теперь занимал. Кабинет Андрея. Кабинет, где она работала вместе с ним столько чудесных месяцев. Кабинет, в котором ей теперь очень сложно представить кого-то другого. – Рома, давай, действительно, посидим немного в твоем кабинете. Кем бы ни был этот скользкий человек, Маргариту мне очень жалко. Она очень любит… любила Андрея. Если ей нужно время успокоиться… Она судорожно вздохнула. Раньше слезы нередко накатывали в самый неподходящий момент, когда ее переполняли чувства. А иногда после слез становилось легче. Сейчас глаза были сухими, словно известие о смерти Андрея лишило ее возможности плакать. Кабинет Малиновского был залит солнцем, а на пустом столе лежал белый безликий конверт с единственной надписью «Кате». Она взяла конверт в руки, и снова вспомнился тот страшный сон о смерти Андрея. Там был точно такой же конверт. С точно такой же надписью. И прощальным письмом Андрея внутри. Катя дрожащими руками распечатала конверт и достала из него листок, убористо исписанный почерком Андрея. Взгляд выхватил первую строку: «Катя, извини, я слишком устал, чтобы…». Дальше она читать не смогла, строки стали расплываться. Роман пододвинул кресло, и она села, пытаясь прийти в себя.