Сон в зимнюю ночь

– Почему ты мне это раньше не сказал?! – спросил Воропаев неприязненно. Ромке показалось, что тот практически готов броситься в драку. Из-за камер? – Что именно я должен был тебе сказать? – переспросил Ромка даже не пытаясь скрыть удивления. – Что Павел Олегович мне сегодня утром сказал, что на записях ничего не нашли? Так ничего же не нашли, кроме того, что там покопался профессионал. Причем, скорее всего, дистанционно. Потапкин спускался на склад именно потому, что ему показалось будто там задымление, но это была поломка камеры. Другие камеры были отключены, а на мониторы транслировались старые записи. На соседнем здании камеру точно так же вывели из строя внешние камеры со стороны Зималетто. Модели камер у нас с ними одинаковые, одна и та же фирма устанавливала два года назад, но пока полиция толком никаких зацепок не нашла. Так что работал явно профессионал. Но это нам ничего не дает. Воропаев резко развернулся к двери, кинул раздраженное «Пошли!» и выскочил из кабинета. Оставалось только последовать за ним. – Может, пояснишь? – спросил Ромка, когда нагнал Воропаева у лифта. – Ты должен был сказать мне обо всем этом раньше. На Павла Олеговича и так много всего навалилось, ему не до разговоров. А ты мог бы и не таиться, – ответил Сашка, заходя в лифт. Нажал кнопку первого этажа и прислонился спиной к стенке лифта, прикрыв глаза. – Я не подумал о камерах. Забыл начисто… – он выдохнул сквозь зубы, открыл глаза и продолжил уже спокойнее. – Я очень не хотел, чтобы Андрей женился на Кире. Был уверен, что эта кобелина ей всю жизнь переломает. Там же за версту было видно, что он Кире изменял направо и налево. А Кира металась из крайности в крайность – то была уверена, что Андрей ей изменяет, но хорошо шифруется, то что ей все мерещится и что нужно во что бы то ни стало выйти за него замуж, а там Жданов образумится. Я договорился, чтобы у входа в здание поставили камеры, на фонарные столбы – их вроде как украсили, обновили, ну и… Это было незадолго до февральского показа. После Совета стало не до камер, и я про них забыл начисто. А я заказ делал на полгода. Должны бы еще работать. Там карта памяти часов на тридцать. Так что кое-что могло остаться. Провод для подключения к ноутбуку должен бы быть у меня в машине. – Понятно, – выдавил Ромка. Не похоже, что Воропаев шутит. Действительно хочет помочь найти Андрея? Или все же это такая хитрая многоходовка? Сейчас обнаружится, что у камеры давно сел аккумулятор или карты памяти не хватило… Воропаев выскочил из здания, едва кивнув охраннику и направился к ближайшему фонарю. – Так, кажется, одна была на этом, а две других на вон тех столбах. На стремянке было бы удобнее, но пока ее принесут… Подсади, попробуем так. Тут всякие завитушки кованые понаделали в качестве украшений, чтобы удобнее было достать, если что. Происходящее казалось Ромке каким-то сюром. Он с Воропаевым на парковке перед Зималетто. Вечером. Помогает тому залезть на столб. Это было бы очень смешно, если бы не щемящее чувство, а вдруг это действительно та самая зацепка, которой им так не хватает в поисках? Все три камеры работали, и подключить их к Воропаевскому ноутбуку удалось. А вот смотреть записи было страшно. Воропаев нашел запись, начинающуюся за пару минут до взрыва, и у Ромки внутри все оборвалось. В машине сидел Андрей. Захмелевший, то и дело поправляющий очки, но еще живой. Хотелось зажмуриться, потому что было ясно, что вот-вот произойдет. Когда рвануло и машину охватило пламя, Сашка остановил запись и запустил ее с начала, увеличивая фрагмент с лицом Андрея. Снова смотреть то же самое, наблюдать за таким знакомым жестом, как Андрей поправляет очки, было невыносимо – зная, что будет дальше. Ромка кинул взгляд на Воропаева, тот смотрел на экран напряженно и не отрываясь, словно боялся упустить момент взрыва. Воропаев нажал на паузу, повернулся к Ромке и произнес севшим голосом: – Кажется, ДНК тест уже не потребуется. Ромка неопределенно пожал плечами, налил себе коньяк и выпил. Легче не стало, зато с болезненной четкостью вспомнилось обожженное искалеченное тело. – Не согласен? – хмыкнул Сашка. – А мне очевидно. Грим хорош, вещи похожи на Ждановские. Даже очки. И жест с очками хорошо отработан. Только вот рука не Андрея. Ромка ошалело уставился на Воропаева: – Рука? – Ну да, у Жданова шрам на руке с этой зимы. Если бы я не знал его так хорошо, подумал бы что ему по руке прошлись хлыстом или чем-то вроде того. Но поскольку к лошадкам Андрюша равнодушен, а в сексе до унылости зануден, то там явно что-то банальное вроде «упал, очнулся, рука в хлам», – ухмыльнулся Сашка. – Суть в том, что шрам у него точно был. Причем за время отпуска Жданов немного загорел и шрам стал выделяться довольно-таки четко. Я на Кириной свадьбе это заметил, бросалось в глаза, когда он левой рукой брал бокал или поправлял очки. Неужели ты этого не заметил? – Шрам у Андрея точно был… – протянул Ромка ошарашено. – Я хочу пересмотреть запись. Сашка в третий раз включил ту же самую запись, и теперь Ромка уже не мог понять, как же он упустил такую деталь. Человек был очень похож на Андрея, но шрама на руке не было. Точно не было! – Убедился? Вариант, что Андрюша приехал на встречу с якобы-мной предварительно замазав эту отметину тональным кремом, я отметаю. Так, давай посмотрим более ранние записи. Может, еще что-то вычислим. Ромка заторможенно кивнул. От облегчения, что во взрыве погиб не Андрей, в горле стоял тяжелый ком, и отвечать не было сил. Записи предыдущих минут только сильнее убедили Ромку, что в машине был не Андрей. Лицо, общий облик, одежда – все это было очень похоже, но некоторые жесты были очень не ждановские, особенно когда человек шел к машине и открывал дверцу так, словно впервые видел эту машину. Еще несколько минут они потратили на то, чтобы найти момент, когда к машине подходит высокий плотный парень в серой ветровке, останавливается, чтобы поправить шнурки на кроссовках, оглядывается вокруг и легким движением прилепляет что-то на дно машины на уровне водительского сидения. На некоторых кадрах его лицо было видно очень четко, но Ромка был уверен, что этого человека он не знает. Воропаев сохранил кадры, на которых убийца был виден четче всего, и продолжил просмотр, пояснив: – Проще посмотреть, в чем приехал Андрей, чем звонить Пушкаревой. К тому же, она могла не запомнить. Одно дело, просто похожая одежда, другое – та же самая. То может быть важно. Похитители не могли просчитать заранее, в чем Андрей придет на встречу, а в случайные совпадения я не верю. Куртка и рубашка на Андрее были точно такие же, как и на погибшем мужчине. Часы и очки тоже, а вот джинсы и туфли были другие. Еще одно подтверждение, что в машине погиб не Андрей. – Так, Малиновский, – подвел итог Сашка, – главное мы выяснили. Может, следователи накопают в этих записях что-то еще, но сейчас главное поскорее запустить процесс. Я звоню Павлу Олеговичу, а ты позвони Зорькину – и чтобы он Пушкареву порадовал, и, главное, чтобы проверить две вещи – не знает ли кто-то из их окружения этого мужика в серой ветровке и не узнает ли он кого-то из списка официантов. Не зависай. На это у нас времени нет.