Сон в зимнюю ночь

Зорькин снял трубку сразу же: – Есть какие-то новости? Ромка в двух словах рассказал про раздобытый Воропаевым список и про записи с камер, и усугубил, что Воропаев только что отправил список на рабочую почту Коли. Кинул взгляд на Сашку – тот разговаривал со Ждановым и вряд ли прислушивался к тому, что говорил Ромка. На всякий случай отошел в другой конец кабинета и приглушил голос: – Коля, еще одна мысль. Спроси Валерия Сергеевича и Катю, может все это как-то связано с той университетской историей. С Денисом и его компанией. Зорькин ответил не сразу. – Не знал, что ты в курсе, – произнес он язвительно. – До или после инструкции узнал? Это тебе Катя рассказала? – Вот сейчас – самое время это выяснять?! – вспылил в ответ Ромка. – Речь идет о том, жив ли еще Андрей, а ты… Просто передай мой вопрос Кате и Пушкареву. Пожалуйста. Зорькин снова замолчал, а потом произнес со вздохом: – Ладно, ты прав. Не время сейчас. Но этот вопрос – первое что пришло Катьке в голову. Валерий Сергеевич еще до отъезда позвонил своим знакомым, чтобы проверили, где Денис. Остальной компании мстить не за что – их ведь даже из универа не выперли. Только Старкова в армию упекли. Но он точно не имеет никакого отношения ко взрыву. Этот смазливый слизняк и в армии неплохо устроился – стал виться вокруг дочери какого-то начальника в воинской части, только либо недорассчитал, либо рассчитал очень точно, но она от него залетела, пришлось жениться. При той части Старков и остался, какой-то мелкий бизнес у него в соседнем городке, то ли продуктовый магазин, то ли хозтовары… А вчера он уже который день как с тестем отмечал рождение второго ребенка, так что… Нет, это не Старков. Список мы с Катькой и Валерием Сергеевичем посмотрим. Если что – перезвоню. Ну и ты звони, если будут новости. Катька уже извелась вся, что ничего придумать не может, чтобы помочь. – Хорошо, до скорого, – торопливо согласился Ромка – Воропаев уже закончил разговор с Павлом Олеговичем и что-то раздраженно искал на своем столе. – Что-то потерял? – У меня где-то тут была распечатка домашних телефонов всех сотрудников административного этажа и охраны, – огрызнулся Сашка. Стукнул кулаком по столу и произнес уже более дружелюбно: – Мне ее только сегодня принесли, понятия не имею, куда она испарилась. Не кабинет, а аномальная зона какая-то. Мне срочно нужен телефон того охранника, Потапкина. Павел Олегович посоветовал позвонить. Вроде бы у того хорошая память на лица. Вдруг он этого мужика узнает. А он пока попытается уговорить следователя посмотреть запись сегодня же, чтобы не упустить время. Распечатка обнаружилась на подоконнике. Потапкину они дозвонились быстро, Сергей Сергеевич пообещал приехать как можно быстрее, и судя по его голосу, охранник действительно хотел помочь чем только можно. Пока ждали Потапкина, на всякий случай спустились вниз, к дежурившему охраннику, но тот человека на распечатанном кадре не узнал. Больше занять себя было нечем, и Ромка слонялся по президентскому кабинету туда-сюда, вяло жуя окончательно остывшую пиццу. Воропаев отбивал пальцами на столешнице какой-то замысловатый ритм и о чем-то напряженно думал, а потом внезапно произнес: – Пока мы тут сидим и ничего не делаем, мне, наверное, нужно пояснить тебе один момент. Чтобы не было недомолвок насчет аферы Ветрова. Я там действительно абсолютно ни при чем, хоть и доказательств моей непричастности у меня никаких. Ветров в тот период кое-что для меня оформлял, совершенно не связанное с Зималетто, поэтому мои паспортные данные у него были, и он вполне мог их использовать, чтобы открыть счет якобы на мое имя и организовать переводы на него и, соответственно, с него на нужный ему счет. В те годы я относился к таким вещам, увы, слишком беспечно. Ромка неопределенно пожал плечами. Выяснять отношения с Сашкой очень не хотелось. Как он сам только что сказал Зорькину, сейчас не время для таких разговоров. Нужно сосредоточиться на поисках Андрея, а не на разбирательствах. Но все же не удержался, хмыкнул: – Меня тут удивляет одно. Почему Павел Олегович тут же тебе поверил. Андрея бы он в такой ситуации замордовал расспросами. Сашка помрачнел. Дотянулся до бутылки с коньяком, налил себе, плеснул и в Ромкин бокал, кивком предложив ему присоединиться. – Была несколько лет назад одна препаршивая история, – начал Воропаев, зло улыбнувшись. – У меня тогда была весьма успешная риэлтерская фирма в Питере. Все складывалось просто замечательно. Ровно до тех пор, как этот бизнес у меня стали пытаться отжать. Были какие-то невнятные угрозы, но я решил, что это пустые слова. Собирался было посоветоваться с родителями, но передумал – решил не беспокоить по пустякам. А однажды утром мне позвонил отец и сказал, чтобы я приехал к нему сегодня же. Чтобы взял билет на ближайший рейс и явился под ясные очи родителя. Я испугался, что что-то с мамой или сестрами, а он не хочет говорить об этом по телефону. Я бросил все дела, прилетел. Дома меня ждали родители и тот самый, так сказать, бизнесмен, который пытался давить на меня с продажей фирмы. Отцу передали документы, что моя контора занимается, мягко говоря, не самыми легальными делами, и чтобы это все не стало достоянием прокуратуры, я должен продать ее. Подлинность документов и правдивость данных отец к тому времени проверил. Из бумаг четко следовало, что моя фирма расселяла стариков из коммуналок в хороших районах, а эти старики умирали буквально через пару недель после переезда, если не на следующий день. Те квартиры мы, действительно, расселяли, я запомнил адреса. Тут мне крыть было нечем. Но ни в какой криминал я не лез, все с нашими продажами было чисто. Насколько я знал, по крайней мере… Оправдаться я так и не смог. Отец злился, а мать была очень напугана – они уже связывались с адвокатами, мне действительно грозил немалый срок, если слить все эти данные в прокуратуру. Пришлось подписать договор купли-продажи на фирму, – Сашка поморщился и отпил из своего бокала, помолчал немного и продолжил: – Когда шантажист ушел, отец высказал все, что он думает о моей «деятельности». Он тогда в выражениях не стеснялся, высказывания Павла Олеговича на Советах – это так, цветочки-незабудки, из которых и ягодок не бывает. Одним словом, я узнал о себе много нового и интересного. Я ушел, хлопнув дверью. Не помню, как сел в машину и как выехал из Москвы, пришел в себя уже по дороге во Владимир. Доехал до города уже когда вечерело, зашел в какой-то бар, выпил, стало легче. Решил, гори оно все огнем. Все равно, спешить мне некуда, бизнес пришлось отдать за копейки, несколько лет – псу под хвост. Ко мне подсели какие-то девицы, и понеслось. Деньги на карточке были, на продолжение «банкета» более чем хватало. Смутно помню, что через день мне пытался прозвониться отец. Я сбрасывал звонки. Телефон отключать не хотел, было интересно, когда отец прекратит трезвонить. К вечеру звонки прекратились. Девицы, кажется, сменялись, по крайней мере, гуляли мы уже в какой-то гостинице. А еще через пару дней приехал Павел Олегович. Скрутил меня и отволок под холодный душ. Я хотел дать ему достойный отпор, но был слишком пьян для этого. А когда я пришел в себя, он сказал, что родители попали в аварию. Оба насмерть. Звонки прекратились не потому, что они решили мне больше не звонить. Звонки прекратились потому, что родители попали в аварию... Воропаев встал и отошел к окну, прислонился плечом к раме. Ромка молчал, не зная, что и произнести. – Павел Олегович рассказал, что отец все же попытался выяснить, что произошло на самом деле. На продажу фирмы это бы никак не повлияло – те документы были для меня в любом случае опасны. Доказать, что я подмахнул бумаги не глядя, слишком доверял сотрудникам, и что я был не в курсе того, что творится за моей спиной, было бы трудно, дойди дело до суда. Слишком профессионально меня подставили, и слишком много ошибок я наделал по наивности. До правды отец все же докопался, тогда и рассказал все Жданову. Тогда и стал звонить мне… Хотел помириться. Но я не ответил на звонки, а потом было уже поздно. Очень надеюсь, что авария не была подстроена в ответ на то, что отец стал докапываться до правды. По всем данным об аварии, это был несчастный случай. С машиной родителей все было в порядке, просто очень неудачно занесло тяжеловоз – у водителя прихватило сердце, а скорость была большая. Не увернуться, не разъехаться… Никаких признаков покушения или убийства. Не знаю, как бы я жил, если бы выяснилось, что авария была подстроена. Я и так период до похорон помню урывками. Что-то делал, что-то организовывал. Павел Олегович и Маргарита Рудольфовна мне тогда очень помогли. И с организацией похорон, и со многим другим. Кире и Кристине все сообщили тоже они. После поминок я взял себя в руки. Вернее, Павел Олегович заставил меня прийти в себя. Сказал, что моим родителям уж точно бы не понравилось, что я настолько не могу держать удар, ну и много чего в подобном ключе. Киру тогда очень поддержал Андрей. А я пытался поддержать Кристину. Через знакомых отца меня устроили в министерство. Жизнь наладилась, та история с риэлтерской фирмой стала забываться. Но когда всплыла афера Ветрова, Павел Олегович принял мои слова на веру. Просто потому, что меня уже один раз несправедливо обвиняли по практически той же самой схеме. Это и был мой единственный аргумент. – Понятно, – выдавил Ромка. Теперь стало ясно, почему Павел Олегович согласился, чтобы убийство Воропаевых представили как аварию – Сашку бы та правда могла раздавить. Могла та история быть как-то связана с нападением на Андрея? Кто знает. Нужно бы поговорить об этом со Ждановым. Павел Олегович тот вариант, конечно же, уже проанализировал, но все же… Воропаев негромко хмыкнул, допил содержимое своего бокала и поставил его на стол: – Ну а чтобы тебе стало совсем уж все понятно. На последнем Совете Директоров Павел Олегович как раз собирался оставить Андрея на месте президента, потому что я отказался – я хотел продать часть акций и заняться другим бизнесом. Я ушел из министерства не из-за Зималетто, а потому что хотел начать новое дело. Даже подписал контракт, по которому я должен внести деньги до конца месяца. Если не веришь – могу показать копию контракта, она у меня в машине, в бардачке. Так что соперником я вашему Андрюше не был. Об этом знал только Павел Олегович, я не хотел рассказывать о своих планах заранее. Кире не до этого, Кристина вообще очень далека от бизнеса как такового. Так что Павел Олегович, насколько я понимаю, хотел превентивно прочитать Андрюше мораль, но все пошло не по его плану. Такого взбрыка Павел Олегович от Андрея не ожидал, наверное, поэтому и наговорил лишнего. Думаю, ставить меня и.о. президента в этой ситуации тоже было не лучшей идеей, но Павел Олегович опасался, что ты тоже внезапно свалишь в туман, а до того, как он выяснит отношения с Андрюшей кто-тот должен быть у руля. Он надеялся помириться с сыном на свадьбе Киры, но не вышло. Тогда я решил поговорить с Андреем сам. В конце концов, действительно, детский сад какой-то… Ну а дальше ты знаешь. Засада для меня в том, что продать акции компании, когда ее президента только что то ли похитили, то ли убили – это утопия. Даже если нам удастся спасти Андрея, для меня эта ситуация – полная труба. Я не смогу внести деньги по контракту, потому что не смогу продать акции. А должен я там гораздо больше, чем мои квартира, машина и то, что на счетах и крутится в обороте. В кредите мне сегодня отказали. Финита ля комедия.