***
Столь сомнительная честь выпадает По. Рей понимает — то, как всё происходит не совсем его вина. И, всё же, По проделывает это самым ужасным способом из всех возможных. — Ты знаком с нашим новым терапевтом? Теперь мы коллеги. Специализируется на сердечно-лёгочных заболеваниях, — говорит он Бену Соло в своей привычной беззаботной манере, останавливаясь во время экскурсии для Рей по хирургической клинике. Соло просто стоит и что-то строчит в истории болезни пациента. Вблизи он кажется ещё выше — тем более рядом с По. Его хирургическая маска и шапочка почему-то по-прежнему на нём, хотя в радиусе двух метров около двадцати специальных мусорных корзин, куда бы он мог всё это выбросить. — Нет. — Сквозь маску ответ Соло звучит приглушённо. И Рей понятия не имеет, как он может знать, встречались они или нет, так как даже не соизволит оторвать взгляд от карты. — Доктор Рей Джонсон. Она начала работать несколько дней назад, недавно перевелась из… Погоди-ка. Рей, разве Люк Скайуокер не был твоим руководителем в ординатуре? Бен, вы же родственники? Мир тесен, верно? В защиту По можно сказать, что он, скорее всего, не в курсе произошедшего. Нормальные семьи не смакуют семейные разногласия, как это делают Соло-Органа-Скайуокеры. И если бы Рей не слышала, как Люк брюзжит о Бене, в миллионный раз разбившем сердце своей матери, отвергнув вековую семейную традицию заниматься терапией, а не хирургией, Рей тоже вряд ли бы знала. Только вот Люк не славится тем, что пускает всё на самотёк, и, судя по поведению, Рей догадывается, что и племянник тоже. Драма, о которой идёт речь — уровня Кардашьян, а это похлеще, чем у Кеннеди. А По вот так запросто швыряет Рей в самую гущу событий. Судя по всему, словосочетание «Люк» и «Скайуокер» действует как красная тряпка, потому что Соло отрывает взгляд от чрезмерно важных записей и смотрит на Рей. Он приспускает маску, пока та не собирается гармошкой у горла (почему его челюсть всегда такая напряжённая?) и засовывает шапочку в левый карман, не сводя с неё глаз ни на секунду. По какой-то невероятной, неподдающейся научному объяснению причине, его взлохмаченные волосы выглядят просто потрясающе. — Ты работала с Люком? — спрашивает он после паузы, которая кажется слишком долгой, и Рей приходит в голову, что, наблюдая за ним ранее, она не заостряла внимание на его голосе. У него очень… очень приятный голос. А ещё она не до конца осознавала, насколько он привлекательный. Насколько впечатляющий. Насколько впечатляюще привлекательный. О чём был вопрос? — Э-э… да, работала. — Она сглатывает, потому что во рту пересохло. И прикусывает губу. А потом — потом она понимает, что он смотрит на неё с каким-то презрением, или, может быть, со своей привычной наглостью. Молчание слишком затягивается. По прочищает горло. Возможно, её ответ вышел слегка резковатым, и никто, даже этот тип, не заслуживает невежливого обращения, поэтому… — Рада познакомиться, доктор Со… — Очередной блестящий терапевт, я полагаю, — произносит он. Его приятный голос звучит низко, с нотками сарказма. Рей замирает. Ладно. Спасибо и на этом. Она расправляет плечи. — Да, я считаю себя хорошим терапевтом. — Если так, то наверняка вопреки наставничеству Лю… Он замолкает на полуслове и его глаза вдруг расширяются. Недоумение? Рей может сказать совершенно точно, в какой именно момент сквозь резкие запахи дезинфицирующих средств, очистителей и химикатов, которых в больнице пруд пруди, Соло внезапно добирается до её собственного. Он делает глубокий вдох. Один раз, другой. Во второй раз вдыхает глубже, чем в первый, а потом осматривает её с головы до ног, при этом его зрачки заметно расширяются. Несмотря на то, что его ноги как будто приросли к земле, он каким-то образом приближается к Рей, вставая между ней и По. Это физически невозможно. Наверное, это какие-то штучки Альфы, потому что он даже не пошевелился — Рей в этом уверена. — Ты убедишься, что здесь всё иначе, чем с Люком. Омега. Это заставляет её отшатнуться. Теоретически, то, как он это произносит — спокойно и тихо — совсем не хамство. Общаясь, люди называют друг друга по их предназначению. Вряд ли, конечно, на рабочем месте и не при первой же встрече. Хотя всякое возможно, когда ты сталкиваешься с человеком, обволакивающего тебя своими феромонами. Потому что теперь Рей тоже чувствует его запах: сильный, согревающий, пьянящий. Альфы всегда хорошо пахнут для несвязанных Омег — это закон биологии. Столь же неотвратимый, как деление клеток. Но как же этот Альфа пахнет… Теоретически — это вовсе не оскорбление, и если бы Рей отправилась в отдел кадров и доложила об их разговоре, точнее характере этого разговора, никто бы не нашёл здесь ничего плохого. Практически. И всё же… Рей делает шаг в его сторону. — В каком смысле, Альфа? У Соло раздуваются ноздри, и Рей осознаёт, что совершила ключевую ошибку: после векового угнетения и лишения прав, Омеги всё ещё пытаются как можно меньше афишировать своё предназначение, а вот Альфы… о, да. Величайшее наслаждение Альф — это напоминание о том, кем они являются. Рей предполагает, что ей бы тоже доставило такое напоминание удовольствие, если бы она обладала круглосуточной властью. И если бы её вид не добился права голоса менее ста лет назад. Манящий насыщенно-мускусный запах усиливается. Этот тип явно ещё тот мудак, и Рей могла бы тот час же ударить его — прямиком в гигантский нос на его лице. Если не считать того, что глупый, дурацкий омежий голос внутри неё предлагает: почему бы тебе не попробовать лизнуть его вместо этого? Прямо там, где заканчивается воротник его хирургического костюма, виднеется бледная кожа, которая… Пейджер Соло издаёт громкий звук, и он тянется к нему как раз в тот момент, когда за его спиной появляется медсестра. — Доктор Соло, в палате 234А чрезвычайная ситуация. Он выдыхает и расправляет плечи, начиная казаться ещё выше, пригвоздив напоследок Рей взглядом. — Прошу прощения. Она чувствует, что едва в состоянии дышать, пока Соло, наконец, не исчезает из виду. Рядом с Рей стоит По… Точно, По. Он всё ещё здесь, скрещивает руки на груди и делает вид, что обдумывает ситуацию. — Что ж. Всё прошло не так плохо, верно? Рей продолжает смотреть в сторону скрывшегося из вида Соло. Без его одурманивающих феромонов мозг начинает более-менее здраво работать и функционирует уже относительно стабильно. — Он просто невыносим. — Ага, — весело кивает По. — К сожалению, он ещё и звезда этой больницы и лучший торакальный хирург, с которым я когда-либо имел неудовольствие иметь дело. Так что, попробуй держаться подальше от его дерьмового нрава. Он проявит себя во всей красе, когда ты попросишь его о консультации. — Короткое молчание. — Хотя, судя по тому, как всё прошло, поезд уже ушёл. За плечами Рей около двадцати лет образования, поэтому она никак не может понять, почему самый адекватный ответ, который она в состоянии выдать, это: — Фу. — Знаю, — сочувственно кивает По, явно стараясь не покатиться со смеху. — Фу. — Терпеть не могу Альф, — бормочет Рей себе под нос. По щёлкает языком. — С твоей стороны, это крайне не по-омежьи. — С их вечным позёрством. — Не вечным… Но частым. — Получившие право дураки, вот кто они. Заносчивые и тупые. — Вот сейчас было обидно. Секунду мозг Рей осознаёт тот факт, что она разговаривает с По. — Ой. Нет, я не имела в виду тебя. Прости… Он ухмыляется. — Да ладно, не парься. Я сам не особо горжусь тем, что у меня с Беном Соло общее предназначение. Если честно, он довольно нетипичный Альфа. И тебе стоит помнить, что он здесь спец по сердечно-лёгочной трансплантации, и, скорее всего, будет обходить кучу твоих пациентов. Внезапно Рей осознаёт всю серьёзность ситуации. Она начала стажировку меньше недели назад, и уже ввязалась в странные гляделки с одним из высокопоставленных коллег по работе. Хуже того, с племянником Люка, который оказался Альфой. Рей в ужасе смотрит на По и закрывает рот обеими руками. — Боже. Я только что ввязалась в разборку с коллегой. На свой пятый рабочий день. И теперь он меня ненавидит. По приятный, добрый и даже красивый, но он совершенно не умеет скрывать, как его забавляют страдания Рей. — Ну, ну. — По похлопывает её по спине. — Это ещё не конец света. Соло вообще всех ненавидит.***
Бен Соло может и ненавидит всех, но он абсолютно ясно даёт понять, что ненавидит Рей чуточку больше. — Ничего личного, — твердит По, пока они идут к ним с Финном в гости на ужин, состоящий из макарон с сыром в коробках. Видимо, никто из них не собирается учиться готовить. — Надо признать, Соло ведёт себя одинаково по-мудачьи и с мужчинами, и с женщинами. Рей не удовлетворяется ответом, и решает поискать доказательства. Как-то раз она замечает, как Бен закатывает глаза после её совершенно обоснованного вопроса на общем собрании врачей. А однажды, случайно проходя мимо Рей именно в тот момент, когда она объясняет первокурсникам возможные подводные камни дифференциальной диагностики гематурии, этот хрен громко и отчётливо фыркает. Помимо всего прочего тот, кто составляет графики дежурств, должно быть тоже ненавидит её — или, возможно, Рей просто «повезло» и большинство её пациентов нуждается в хирургических операциях, в которых Соло так хорош. В результате приходится слишком много времени проводить в его компании. И Бен Соло может и блестяще выполняет свою работу, но он из рук вон плохо делает вид, что обладает хотя бы базовыми социальными навыками. Он слишком агрессивно, неуместно и чересчур громко высказывает своё мнение прямо перед медсёстрами: швыряет в Рей медицинскую карту, потому что её почерк недостаточно красив. В последующем хаосе звучит следующее: «Судя по всему, ты подделала свою медицинскую лицензию, потому что явно не умеешь писать», и «О, мне та-а-ак жаль! В следующий раз я обязательно напишу слово «простата» каллиграфическим почерком». Старшая медсестра Роуз, хорошенькая милая Бета, пялится на них с отвисшей челюстью. Но. Но как же он пахнет! Рей бы купалась и обмазывалась этим восхитительным, таинственным, успокаивающим и изумительным запахом. Без оглядки с удовольствием бы в нём утонула. И как же печально, что этот чудесный аромат Альфы достался именно Бену Соло. Это даже забавно, что она пахнет для него отнюдь не так, как он для неё. По крайней мере, это заметно по тому, как он решительно настроен держаться на расстоянии, где бы она ни очутилась, или по тому, как усердно избегает к ней прикасаться. Однажды, когда они едут в лифте на пятнадцатый этаж, Рей замечает, что он пытается дышать ртом, как будто его вот-вот стошнит от её запаха или от чего-то столь же драматичного. Она убеждает себя, что её это совсем не задевает, что он просто напыщенный сноб, и когда кто-то входит в лифт на восьмом этаже, Рей делает всё возможное, чтобы подойти поближе. Просто, чтобы вызвать у него ещё большее отвращение. Задохнись от моего запаха, надменный ублюдок.***
— Я же говорил тебе, что он ещё тот говнюк, — злорадствует Люк, когда они впервые разговаривают по телефону. Его голос звучит странно близко, как будто он не в трёх часовых поясах от Рей. — Понятия не имею, в кого он такой. — Вообще-то, — она зажимает телефон между плечом и ухом и высыпает макароны в дуршлаг, — он напоминает мне вас. — Малая, я сейчас сяду в самолёт и прилечу тебя убивать. — Я серьёзно. То есть, с точки зрения логарифмического закона, он напористее вас, но это, скорее всего, возрастное. Потому что сейчас вы уже старпёр, и всё такое. — Убивать буду медленно и мучительно… — Оба Альфы. Вы такой же желчный нахал, — продолжает Рей, не обращая на него внимания, — убеждённый в своей неоспоримой правоте. — …и скормлю твои останки голубям. Рей смеётся, думая, насколько абсурден этот факт: Люк ей ближе отца, которого у неё никогда не было, а она не в силах находиться с его племянником в одной комнате больше двух минут, не желая его при этом прирезать. Иногда жизнь такая странная штука.***
Должно быть, Соло слишком устал, так как складывается ощущение, что он не замечает Рей — либо же её вид вызывает у него фирменный приступ тошноты — когда она заходит в смотровую. Он продолжает смотреть вперёд, прижимая марлевую салфетку к ране на правом предплечье. Значительная часть его хирургического костюма испачкана бурыми пятнами — вероятно, его собственной кровью. Рей запрещает себе думать о том, как молодо и обманчиво невинно выглядит его удивительно красивое лицо в расслабленном состоянии, и скрещивает на груди руки. — Так, так, так. Бен поднимает голову на звук её голоса, и на мгновение его глаза расширяются в выражении, очень похожем на панику. Что откровенно поражает. Видимо, она ему действительно крайне отвратительна. Когда он начинает говорить, его взгляд снова становится непроницаемым. — Не могла бы ты позвать ко мне медсестру? Рей не обращает на него внимания. — Я слышала, у тебя сегодня выдалась весёлая ночка. Этот тип совсем спятил что ли? — Наверное, просто под кайфом. — Бен пожимает плечами, похожими на могучие горы. — Что-то пошло не так с анестезией. Сейчас он снова в операционной. — Слышала, ты его вырубил. — И вполне профессионально, если верить медсёстрам, которые находились в операционной. «Зрелище, которое стоит увидеть», — сказала ей Роуз, изрядно впечатлившись. Бен не отвечает, поскольку всё его внимание сосредоточено на явно нелёгкой задаче прижимать марлю к предплечью. — Ты не могла бы прислать медсестру? Мне понадобится около десяти швов. Она проходит вглубь комнаты и… да. Теперь он точно паникует. — Удивлена, что ты сам не в состоянии о себе позаботиться. — Я правша. — М-м. — Ты можешь позвать медсестру? — Ты же знаешь, что я умею накладывать швы. — Не сомневаюсь. — Если тебя волнует моя техника, меня этому учил не Люк. Я училась в медицинском университете. Он хмуро хмыкает. — Сомневаюсь, что Люк смог бы наложить швы, даже ради спасения собственной жизни. — Хорошо. Тогда я просто зашью тебя и… — Нет. Она твердит себе не скрипеть зубами. Боже, он просто… Чёртовы Альфы! — Уже поздно. На этаже всего одна медсестра, которая может накладывать швы, но она занята с пациентами. Я позабочусь о тебе. — Пришли её сюда, когда она освободится. Рей выгибает бровь. Ей всё равно, говорит она себе, по какой причине для Бена она настолько неприятна, что он не желает принимать от неё даже столь банально простую хирургическую процедуру. Несмотря на это, Рей гадает, каково это: презирать кого-то настолько сильно, что ходить с зияющей раной предпочтительнее, чем потратить три минуты в компании с этим человеком. — О… Ты имеешь в виду, когда из тебя полностью вытечет кровь? А ещё, не думай, что она поспешит к тебе на помощь. Вот что бывает, когда пять лет терроризируешь медсестёр. — Тогда я подожду другую. — Не вижу смысла, потому что я… — Пошли за медсестрой, Омега. Первый порыв Рей — подчиниться. Просто выйти из комнаты и сделать, как говорит Альфа. Она и впрямь начинает смещать центр тяжести, готовясь шагнуть назад, поднимая ногу. Это похоже на принуждение, и Рей ничего с этим не может поделать, потому что внутри неё заложено генетикой страстно желать исполнять приказы Альфы. Но это всего лишь инстинкт, и Омега — нет, Рей — знает, что ей виднее. Она стискивает зубы. — Нет. Он пытается спрыгнуть со стола. — Тогда я иду в приёмное отделение. — Ой, да перестань ты. У них есть дела поважнее… Просто садись и я… — Тогда я сам себе наложу швы. Я не хочу, чтобы… Сытая по горло его упрямством, Рей кладёт руку на грудь Бена и толкает его назад, пока он снова не садится на медицинский стол. Он в два раза больше неё, и его мышцы… Он — Альфа, его мышцы обладают такой крепостью, которой ни Беты, ни Омеги никогда не смогут добиться, независимо от режима тренировок. Это значит, что Рей удаётся его остановить только из-за его ошеломлённости. Его аромат становится резче, и он такой же одурманивающий, как и всегда, даже ещё больше. Господи, гораздо больше. Он обволакивает Рей настолько, что ей приходится физически заставлять себя перестать глотать его с такой жадностью. Это какая-то злая шутка; его, наверное, сейчас вырвет, потому что Рей стоит всего в тридцати сантиметрах от него. — Слушай, я знаю, что ты еле сдерживаешься, просто… — Просто зажми нос на десять минут. — Позволь мне тебя подлатать. Пожалуйста. Он смотрит на неё, напрягая челюсть уже в привычном для Рей жесте. По его лицу пробегает весь спектр эмоций, слишком мимолётных, чтобы Рей могла их распознать, пока чётко не прослеживается что-то между недовольством и смирением. — Только… давай быстрее. Рей начинает хлопотать: достаёт больше марлевых салфеток, смачивает их антисептиком, а потом возвращается и встаёт перед ним, натягивая перчатки. Она умирает от желания сказать ему: Вот, видишь, я тоже зажимаю нос, чтобы не чувствовать тебя и твой дурацкий запах. Когда она обхватывает предплечье Бена, он заметно вздрагивает и сжимает губы в тонкую линию. Рей чувствует тепло его кожи даже сквозь латекс. — Знаешь, — говорит она, пытаясь разрядить обстановку, — ты мог хотя бы сделать вид, что благодарен мне… — Давай… Пожалуйста… — В тоне Бена чувствуется нетерпение, но в нём скрывается и намёк… на что именно? Рей пытается понять это по его взгляду, но он отворачивается, уставившись на висящий на стене плакат по анатомии человека. — Хорошо, — бормочет Рей. Насрать. Следующие десять минут Рей трудится в тишине, стараясь не поднимать на него глаз. Когда она заканчивает накладывать последний шов, он спрыгивает со стола и торопливо выходит из кабинета, не поблагодарив и не попрощавшись. Насрать, — снова думает Рей, нарочно игнорируя густой аромат, который он после себя оставил.***
— Я лишь делала свою работу. Финн пыхтит и сопит, бегая на дорожке рядом с Рей. Его зелёная футболка потемнела от пота, кожа блестит. Он умудряется сочувственно кивнуть в её сторону. — На самом деле… я просто хотела убедиться, что этот чувак не истечёт кровью и не окочурится. Финн пытается посмотреть на дисплей Рей. — Понимаю… С какой скоростью ты бежишь? — Одиннадцать и семь. Не хочу драматизировать, но я пыталась спасти его чёртову ведущую руку, а он так сильно меня ненавидит, что предпочёл бы смерть моим швам. — Может… Я вижу, что ты взвинчена. Может тебе стоит немного сбавить скорость? — Я просто хочу, чтобы ты знал, — говорит Рей, потянувшись за бутылкой с водой и снижая скорость на пару километров, — если мой труп найдут где-нибудь в канаве, скорее всего меня прикончил грёбаный Бен Соло, смакуя каждое мгновение процесса. Финн лишь молча качает головой. — Замётано.***
Ситуация ухудшается в геометрической прогрессии, и самое печальное в том, что в какой-то степени во всём виновата Рей. Потому что она решает, что после собрания все сразу же покинули конференц-зал; потому что идёт к двери, проверяя в телефоне Инстаграм, желая оказаться вместе с подругой Кайдел в походе в Колорадо; потому что нет причин для того, чтобы не заметить Бена Соло — здоровенного мужика, идущего в том же направлении… и нет никаких оправданий тому, что Рей врезается в него. — Эй! Поднимая глаза, Рей видит, что Бен смотрит на неё сверху вниз, выглядя потрясённым их близостью. Он просто в ужасе. — Ой, извини, я не видела те… — Ты можешь смотреть куда идёшь? Или это так сложно? — Я же сказала, что мне жаль, я отвлеклась и… — Ты вообще принимаешь супрессанты? Это заставляет Рей перестать оправдываться. Она почти уверена, что Бен задал ей вопрос о супрессантах, но здравомыслящий и адекватный человек точно бы никогда этого не сделал. Наверное, он сказал что-то созвучное, рифмующееся с… — Что? — Я спросил, ты на супрессантах? Нет. Он реально это сказал. — Я… Что? — Конечно, она на супрессантах. Рей Омега, дипломированный врач, а не какая-нибудь домохозяйка, которая пытается забеременеть. — Ты считаешь, это корректный вопрос? Если так, то тебе стоит записаться на курсы по тактичности. Бен подходит ещё немного ближе. Под хирургическим костюмом у него чёрная футболка, и Рей старается не обращать внимания на то, как она облегает его бицепсы. — Ты на супрессантах? — повторяет он с ещё большим напором, и на этот раз за словами кроется давление Альфы, чертовски несправедливого Альфы, который заставляет Рей хотеть делать именно то, что он говорит. А после, возможно, даже поблагодарить его за такую честь. Чёртовы омежьи гены. — Да, — мрачно отвечает она сквозь зубы. По крайней мере, ей удаётся не хныкать. Да, Альфа. Не самый лучший момент, но она добьётся желаемого. Он кивает с печальным взглядом. — Тогда тебе стоит подумать о более сильных препаратах. — Что? Зачем? — Затем. — Это… я… ты вообще… — бормочет Рей, а затем делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. И это ошибка. Боже, как же хорошо он пахнет. Просто невероятно. Без понятия, почему она для него настолько омерзительна, что он вынужден просить её принимать более сильные супрессанты. Но она может спросить. Снова. — Зачем? — Потому что нам надо вместе работать, а сейчас мне это даётся с трудом. Вот мерзавец. — Тогда, может, это тебе стоит подумать о более сильных препаратах… — Уже, — обрывает он её. По тому, как напрягается его челюсть, как плотно сжимаются губы, становится понятно сколько стоит ему такое признание. — Я увеличивал дозу каждую неделю, пока… — Он резко замолкает. У него руки хирурга, уверенные, точные, спокойные. Они двигаются целенаправленно и аккуратно, и всегда знают, что делать и где находиться. Только теперь они нервно разглаживают ткань хирургического костюма на плоском торсе. Его запах накрывает её новой волной, и он… опьяняет. — Я принимаю блокаторы. Максимальную дозировку. А твой аромат… по-прежнему… — он заметно сглатывает и сжимает губы, прежде чем выдавить, — отвлекает. — Да брось, Бен. Мой запах не может быть настолько отвратительным, чтобы отвлекать тебя от работы. Бен смотрит на неё так, будто у неё выросла ещё одна пара глаз. — Он не отвратительный. Тогда почему он… Оу! Оу… Оу. — Ты хочешь сказать… О, Боже. Бен почти вздрагивает. Почти. И выглядит очень измученным. — Да. — Значит… всё не так уж и плохо? Он зажмуривается и не открывает глаз, словно вся боль, тяготы и страдания этого мира только что свалились на его плечи. — Поверь, это плохо. — Мне… — Рей осекается, прежде чем начать извиняться. — Я… думаю, дело в тебе. Другие Альфы не жаловались. — Какие ещё Альфы? — с издёвкой спрашивает Бен. И… да. Он высказывает обоснованную точку зрения, потому что остальные Альфы не в том положении, чтобы замечать её. По и Финн — пара, насколько это возможно для Альфы и Беты. Фазма, скорее всего, натуралка, и поэтому проявлять интерес к Рей не станет, даже если у Рей начнётся течка прямо у неё под носом. Остальные Альфы далеки от расцвета сил и не замечают Рей, либо заставляют себя не обращать на неё внимания. И всё же. Рей работала со многими Альфами без пары, и каждый божий день ей приходилось лечить пациентов-Альф, и никто никогда не жаловался на её запах. Это не значит, что она неотразима, или что она какая-то супер Омега. На самом деле, всё как раз наоборот, судя по количеству внимания Альф, которые получали её подруги Омеги в колледже или медунивере. Только в редких случаях Рей заставляла себя идти с ними в ночной клуб и вести себя, как подобает её реальному возрасту. — Ну… я не единственная здесь Омега. Есть ещё Ханна, и та женщина из отделения геронтологии, которая приходила на консультацию, и… — Другие Омеги не вызывают такой проблемы. — Тогда почему я вызываю? Мгновение он изучает её, сжав губы в тонкую линию. — Не знаю. Впрочем, может и знает. Возможно, и Рей тоже знает. Она же замечает Бена и то, что он пахнет лучше, чем другие Альфы. И она чувствует его появление, поэтому и не может выдержать его взгляд. Её голос начинает слабеть, когда она признаётся: — Я уже на максимальной дозе. Это и так намного больше рекомендуемой дозы для её роста, веса и возраста. Бен недоверчиво смотрит на неё, а затем сжимает переносицу. — Твою мать, — кажется, бормочет он, слишком тихо, чтобы разобрать. Наверное, он на всё так остро реагирует. Без сомнения. Это же не проблема. Рей не собирается вызывать у себя течку и провоцировать его гон, пока принимает супрессанты, а они абсолютно надёжны. Поэтому, если она его отвлекает, что ж — значит им просто нужно справиться с этим дискомфортом, и… Альфы и Омеги постоянно работают бок о бок, так? Верно же? — Э-э… Я могу чем-нибудь помочь? — спрашивает Рей. Она даже не осознаёт, что предлагает, пока он не опускает руку и не поднимает на неё взгляд, слегка приоткрыв рот. Между ними начинает искрить всплеск феромонов. Её дурацкое тело моментально предательски реагирует, готовясь к чему-то… нет, нет, нет. Этого не произойдёт. И Бен… конечно же. Бен сразу улавливает её запах, его ноздри раздуваются, зрачки расширяются, и он даже слегка наклоняется к Рей, уставившись на её губы. Рей делает шаг назад и её тело противится этому движению. — Я… я не это имела в виду. Разумеется. — Разумеется, — немного разочарованно повторяет он. Наверняка мозг Рей решил подшутить над ней. Так и есть. Не иначе. Система даёт сбой. — Я не… — Всё нормально. — Теперь он тоже делает шаг назад. — Слушай, просто… продолжай принимать супрессанты, хорошо? Я придумаю что-нибудь. Или… кто-нибудь ещё. Только после его ухода, Рей задумывается, что же он имел в виду под фразой «кто-нибудь ещё».