Безумие палача

POV Сюмин Я будто бы шёл по хрупкому льду, ежесекундно грозившему проломиться под неосторожными шагами — мучительно медленно, неторопливо приходя в себя после длительной отключки. Расползшаяся перед глазами темнота изредка расцвечивалась вспышками света, но они гасли так стремительно, что я не успевал ничего увидеть, прежде чем вновь погрузиться во мрак. В эти мгновения я не чувствовал себя живым — меня будто пропустили через мясорубку, переехали грузовиком и впечатали в цемент. Не мог шевелиться, чувствовать, думать — лишь вздрагивал от давящей боли в висках, которая усиливалась с каждой вспыхнувшей каплей света. В один из моментов мне всё же удалось приоткрыть налитые свинцовой тяжестью веки и осмотреть окружающее пространство. Это оказался унылый подвал, освещённый одинокой тусклой лампочкой, подвешенной у самого потолка. Здесь пахло сыростью и гнилью, в проржавевших трубах журчала вода, а где-то в углу пищали мыши. Руки были стянуты за спиной, а ноги привязаны к ножкам стула, на котором я сидел. Безрезультатно подёргавшись, я растерял последние силы и вновь провалился в спасительное забытьё. Сознание вновь вернулось ко мне вместе с потоком свежего воздуха. Он легко коснулся щёк, забрался под разорванную ткань футболки и исчез вместе с хлопком закрывшегося люка. Я с трудом приоткрыл ресницы и тут же едва не взвыл от изумления — по лестнице спускался Ифань, а с его плеча свисала бесчувственная Нами. — Ты?! — хрипло крикнул я, мгновенно приходя в себя. Ответом была насмешливая ухмылка брата, которая легко вернула в прошлое. Всё встало на свои места — и то, что я связан, и нахожусь в непонятном месте. А ещё — фотография Нами на рабочем столе Ифаня. — Это ты её похитил?! Зачем? — мой язык заплетался, а парень лишь посмеивался, даже не вслушиваясь толком в услышанную чепуху. Подхватив ещё один стул, он поставил его передо мной и усадил Нами. Девушка всё ещё была без сознания, и её голова безвольно свисала, будто кукольная. Лишь спустя пару секунд до разгорячённого мозга дошло, что на Нами лишь разорванная рубашка, под которой ничего нет. — Что ты с ней сделал?! — заорал я, дёрнувшись вперёд, но верёвки лишь крепче впились в кожу, а стул остался стоять на прежнем месте. — Пока ничего, — отозвался Ифань, вернувшийся со скотчем и ножницами. — Сукин сын! Отпусти её! — Я яростно дёрнулся, из-за чего мой стул предательски скрипнул и перевернулся на бок. Взвыв от боли в плече, я крепко зажмурился, а рассердившийся Ифань подскочил ко мне и жёстко ударил ботинком в живот. Перед глазами вновь потемнело, и я не почувствовал, как меня подняли вместе со стулом и заклеили скотчем рот. Нарочито медленно, понимая, что спешить некуда, брат вернулся к бесчувственной Нами и провёл ладонью по её бледной щеке. Я же, не имея возможности выразить свою ярость через слова, лишь сжимал кулаки в бессильной злобе. С ума сойти. Мы с Тао столько сил положили на то, чтобы найти Нами, даже были в этом доме несколько дней назад, но и подумать не могли, что она действительно здесь. Это же насколько сильна ненависть Ифаня, если он решил похитить самое дорогое, что у меня есть? И пусть Нами никогда не отвечала мне взаимностью, не отличалась нежностью и заботой, но я её действительно любил, как никого и никогда. И сейчас, глядя на неё — едва живую, полуголую, с незажившими синяками и ранами по всему телу, я готов выть от бессильной злобы и отчаяния. Чего хочет Ифань? Неужели недостаточно было просто взять и убить меня? Из-за чего он причиняет страдания моей девушке? И, самое главное, за что? Но брату не было дела до моей молчаливой истерики — он поставил себе цель раздробить мой мозг на миллиард осколков, и ему это удавалось. Для начала Ифань неторопливо подцепил края рубахи Нами, слегка стягивая разорванную ткань с плеч, после чего запустил под неё ладони, принявшись поглаживать исхудавшее тело. Зарылся носом в длинные спутанные волосы, жадно дышал ими, пропускал сквозь пальцы и целовал. Он сумасшедший? Его глаза сверкали так безумно, что мне становилось страшно. И, вместе с тем, я ругал себя за то, что не предупредил Тао о том, куда иду. Как он узнает, что во всём виноват Ифань? Я хотел первым во всём разобраться, в итоге попал в умело расставленную ловушку, из которой вряд ли найдётся выход. Брат специально встал так, чтобы мне было прекрасно видно и его, и Нами. Я мог бы отвернуться или зажмуриться, но мои глаза жаждали видеть всё, чтобы передать закипающему мозгу слепую ярость, бурлящую во мне. В висках стучало «убить, убить, убить», но когда широкая ладонь Ифаня опустилась на белокожее бедро девушки и медленно поползла вверх, у меня пересохло во рту от ужаса. — Нет! Только не это! — закричал я, но все звуки потонули в прозрачной плёнке, наклеенной на рот. Блондин же, гадко посмеиваясь, принялся ласкать девушку у меня на глазах. Коротко простонав, она инстинктивно сжала бёдра, а вместе с ними и руку Ифаня. А тот, чувствуя всю мою боль и отчаяние, вцепился зубами в острый сосок. Гад! Подлец! Извращенец! Даже я не смел так прикасаться к Нами, а он ведёт себя, будто её хозяин, и все эти действия само собой разумеющееся. — М-м, Тао, — слетело с искусанных губ Нами. Двойной выстрел. Мы с братом удивлённо уставились друг на друга, будто пытались убедиться в том, что услышанное нам не почудилось. От меня не укрылось, как злобой потемнели глаза парня. Схватив с пола скотч, он скрутил руки Нами за спиной и опустился к её ногам. Девушка, кажется, очнулась и теперь изумлённо вертела головой. Когда расфокусированный взгляд остановился на мне, она жалобно сморщилась и начала плакать. — Заткнись, — прошипел Ифань, приматывая щиколотки к ножкам стула. — Сюмин, что ты здесь делаешь? — всхлипнула Нами, а я заторможено смотрел на её грудь, ещё блестевшую от чужой слюны. Разогнувшийся брат отвесил девушке звонкую пощёчину, и она коротко вскрикнула, едва не упав на пол вместе со стулом. Мне бы возмутиться или хоть как-то среагировать, но я лишь холодно отвернулся, не поднимая глаз. — Значит, Тао, да? — прошипел Ифань, и Нами вновь вскрикнула от боли. Я покосился на брата — он грубо сжимал её грудь, будто пытался раздавить, а Нами, закрывшись волосами, тоненько стонала от боли. — Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать? — угрожающе начал Ифань, схватив девушку свободной рукой за подбородок. — Я засуну в твою задницу половину инструментов, что здесь валяется! Трахну ручкой от лопаты! А затем выдавлю твои мерзкие глаза и оторву язык! Поняла меня?! Ещё раз ты произнесёшь имя этого мудака, и, клянусь, ты пожалеешь, что родилась на свет! Резкий удар в лицо, и из носа Нами заструилась кровь. В животе болезненно скрутило, и если бы не скотч, меня точно бы вырвало. Я смотрел на девушку во все глаза и морщился — для меня она всегда была ангелом, прекрасным и недоступным. Окружённая ореолом волшебного сияния, Нами согревала меня, сама того не подозревая. А что сейчас я видел перед собой? Грязное, избитое, запуганное существо, которое даже на грани жизни и смерти шепчет имя того, кого я яростно ненавидел. Все эти дни я искал её, волновался и переживал, а она наверняка мечтала, что спасителем станет именно Тао. — Этот сукин сын весь мой дом перевернул вверх дном. Счастье, что удалось тебя спрятать. — Ифань небрежно пнул коленку Нами и вытащил из кармана пачку сигарет. — Зарекался не курить, но нервы ни к чёрту. — Я тебя ненавижу, — тихо, но твёрдо произнесла девушка. Она смотрела на Ифаня исподлобья, будто загнанный зверёк. Всё лицо было выпачкано в крови, ткань рубашки тоже ей пропиталась и прилипла к грязной коже. Боже, что сделал этот человек с моим ангелом? Ангелом, который никогда мне не принадлежал. — Скажи, ты рада видеть Минсока? — издевательски протянул брат, указывая на меня. — Он так смело пришёл тебя спасать в одиночку, а ты вместо благодарности подставляешься под чужие ласки, ещё и шепчешь имя другого человека. Кто твой парень? Мин или?.. — Теперь убьёшь нас двоих? — Нами подняла усталый взгляд, от которого по спине побежали мурашки. — Тебя точно, — спокойно заключил он, после чего с силой прижал недокуренную сигарету к голому плечу девушки. Это стало последней каплей, и я вновь рванул вперёд, с грохотом падая на пол и мыча от боли. Нами лишь стиснула зубы покрепче, с тоской глядя на оставшийся уродливый ожог. — Ты достал! — проворчал Ифань, вновь поднимая меня. — Если сниму скотч, не будешь орать? Я согласно помотал головой, испытующе заглядывая в глаза брата. — Хоть звук — и твоя драгоценная Нами простится с мизинчиком левой руки, — с этими словами Ифань содрал с моего лица скотч и брезгливо отбросил в сторону. — Можете поболтать. Вам же есть, что сказать друг другу? Я с минуту разглядывал Нами, не замечая бегущих по щекам слёз, после чего она отвернулась и тихо пробормотала: «Не смотри на меня». — Малышка, у меня к тебе только один вопрос. — Ифань вырос за спиной девушки, и длинные пальцы обвились вокруг хрупкой шеи. — Кого ты любишь? Я невольно вздрогнул и пожалел, что не могу закрыть уши. Зачем брату этот спектакль? Чего он хочет добиться? Унижает на моих глазах Нами, причиняет ей боль, задаёт провокационные вопросы… — Всего лишь два имени — Минсок и Тао, — ядовито протянул Ифань, наклонившись к уху девушки. — Так и быть, в этот раз я разрешу тебе назвать это мерзкое имя. Ведь ответ очевиден, не так ли? Я хотел возмутиться, попросить отпустить Нами, но прекрасно помнил предупреждение брата. У меня не было желания причинять лишнюю боль и без того настрадавшейся девушке, но кроме того, я также хотел услышать ответ на животрепещущий вопрос, хотя и догадывался, каким он будет. — Отвечай! — процедил Ифань сквозь зубы, а пальцы лишь крепче сжались, перекрывая воздух. — А просто убивать тебе стало неинтересно? — едва слышно прошептала девушка. — Кошка любит играть с мышкой перед тем, как задушит её! — Ифань хотел добавить ещё что-то, но увидев, что я открыл рот, благосклонно замолчал и отошёл в тень. — Нами, скажи… — я облизнул пересохшие губы и зажмурился. — Понимаю, сейчас не лучшее время, но Че Рим рассказала, что перед похищением, ты говорила, что хочешь со мной расстаться. Это так? Девушка удивлённо смотрела на меня, будто видела впервые. Мне стало неуютно под этим пронизывающим, холодным взглядом, и я невольно поёжился. — Так, — короткое слово пригвоздило меня к полу, не позволяя пошевелиться. — Ради Тао? — зачем-то уточнил я. Нами несколько секунд сосредоточенно молчала, после чего надрывно захохотала, запрокидывая голову и обнажая ровный ряд зубов. Её безумный смех эхом отражался от стен и пугал меня не хуже оскала Ифаня, так и не назвавшего до сих пор истинной причины похищения. — Да, ради него, — отсмеявшись, ответила Нами. — А знаешь почему? Потому что он не стал бы спокойно сидеть и смотреть на то, как меня избивают и унижают. И уж тем более не задавал бы эти бессмысленные вопросы. Ты видел себя со стороны? Твои глаза такие пустые. Презираешь меня? Разочарован? Сюмин, сейчас я понимаю, что была права, так и не полюбив тебя. В тебе нет даже капли той силы, что есть в Тао. Я поджал губы и опустил голову. Больно. Резко. Будто острый нож вонзили в сердце и провернули несколько раз. Наверное сейчас всё же глупо выяснять отношения, но я так устал молчать и делать вид, что всё в порядке. В конце концов, я заслужил услышать правду, какой бы горькой она ни была. — Знаешь, почему ты здесь? — Ифань вновь вышел из тени и положил горячую ладонь мне на плечо. — Когда-то давно твоя мать изменяла моему отцу. Я не вру, видел своими собственными глазами, как она извивалась под чужим мужчиной на диванчике в нашей гостиной. Ничего не сказал тебе тогда, но сейчас не мог промолчать. Ты видишь, какая Нами на самом деле? В ней нет ничего святого. Одна сплошная грязь. И все женщины такие. Прикидывалась перед тобой хорошей, а на самом деле мечтала трахнуться с твоим другом. — Заткнись! — не выдержал я, пытаясь уйти от ненавистного прикосновения. — Не смей ничего говорить про мою маму! — Я понимаю, это трудно принять. Но мир жесток, мой дорогой Минсок. Не хочешь ли ты наказать эту мерзкую девку, игравшую с твоими чувствами? — Ифань небрежно указал на Нами и вновь повернулся ко мне. Бессильно плача, я лишь помотал головой. — Ну что ж, тогда я это сделаю за тебя, — победно улыбнулся брат, а мне оставалось лишь догадываться, что он задумал на этот раз.