***
Хранительница лазарета явно была не в духе. Об этом говорил шипевший со стеллажа с мазями кот, трясущиеся бутыли с джинами и черепки любимого всевидящего шара целительницы. Сама же Геката нервно нарезала круги по пустому лазарету. Прикрыв дверь, Ильзат положил книги на стеллаж, собирая шар всё тем же заклинанием, после чего наконец стянул с себя положеную магспирантам мантию: — Я даже боюсь спрашивать, что привело тебя в такую ярость, матушка. Геката наконец остановилась, поправляя выбившиеся из пучка пряди волос: — Твой Набабкин! Это ж надо было полезть в пасть Ртутному, чтобы доказать первокурсникам, что «дракончик совершенно безобидный для тех, кого он хорошо знает»?! Повезло ему, что Ртутный просто опешил от такого хамства, иначе остались бы от твоего руководителя одни светлые воспоминания! Ильзат едва не выронил только что собранный в одно целое шар при упоминании Набабкина. Осторожно вернув вещицу на её законное место, парень вздохнул: — Мама, Набабкин — достояние всей академии, а не мой личный руководитель. Но раз ты в гневе, значит, что-то всё же произошло. Фыркнув, целительница закуталась в цветастую цыганскую шаль, устраиваясь в кресле у камина с длинной вишнёвой трубкой: — Случилось. Ртутный, когда пришёл в себя, дыхнул огнём. Кирилл первокурсников укрыл за щитом, а ещё и себя под него упрятать не догадался. Его джины приволокли в подрумяненном состоянии. Ели бы не упырья желчь, был бы бифштекс средней прожарки. Он вообще жутко рассеянный в последнее время. Ты не замечал? Ильзат уместился на софе, запустив ладонь в мягкую шерсть Баюна, спрыгнувшего со стеллажа, стоило только хозяйке успокоиться. На вопрос о профессоре он только покачал головой: — Я его вижу редко этот месяц. Он мне только свитки передаёт с темами для эссе через домовиков или жар-птиц. Скоро дырку на штанах и мантии протру в библиотеке, или мозоль на пальцах от пера. Прозвучало это настолько обижено, что самому Ильзату стало неловко за свой тон. Геката же только внимательно посмотрела на сына, задумчиво хмыкнув: — Вот как. Я думала, у тебя практика полным ходом, то ты редко у меня и появляешься. А ты значит у Абдулы поселился. Ильзат особенно грустно вздохнул, прижимая кота к себе: — Я тоже думал, что у меня большая часть будет практики. А он меня за книжки усадил. Абдула несколько раз уже проклясть пытался. Геката зловеще пыхнула трубкой: — Я ему прокляну! Век полтергейстом скитаться будет без своих сил и кувшина! Ильзат тепло усмехнулся. В академии все знали: их бережёт их удача и знания, а братьев-перевёртышей Ильзата и Ваньку бережёт их матушка Геката. Баюн, убедившись, что любимая хозяйка вернулась в доброе расположение духа, соскочил с колен Ильзата, перебираясь на руки Гекаты. Целительница же задумчиво курила трубку, размышляя о причине такого поведения своего давнего приятеля. Кирилл знал Ильзата и Ваню едва ли не с их рождения, обучал вместе с академиком Гончаренко управлять своими способностями. Набабкин вообще был добродушным человеком, хотя его сущность перевёртыша давала о себе знать порой. Одинокий волк, одинокий человек, практически отшельник, живущий на побережье в домике лесника. Бросив взгляд на часы, Ильзат поднялся на ноги: — Мне нужно возвращаться на Жилой этаж, пока Безглазый Ужас не проснулся. Накинув мантию и обняв напоследок мать, Ильзат сгрёб книги и вышел из лазарета. Геката выдохнула в камин клубы табачного дыма, пробормотав: — С ковра только ночью не свались. Костеростки закончились.Часть 1
15 января 2020 г. в 21:51
Ильзат смотрел на первокурсников Тибидохса с некоторой тоской в глазах. Хотел бы он сейчас изучать простейшую нежить и элементарные контр-проклятия, а не корпеть над очередным длиннющим эссе по исландским водяным драконам для профессора Набабкина. Нет, он любил магических существ, драконов тех же, даже в магспирантуру подался именно на это направление, хотя ему и прочили большое будущее драконболиста. Вот только в последнее время его научный руководитель, всё тот же профессор Набабкин, явно его избегал, каждый раз перенося практические занятия, вместо них выдавая список тем для эссе. А Ильзат представлял себе магспирантуру несколько иначе, чем простое конспектирование материала из книжек. Глотком воздуха в такие моменты были разве что ночные полёты над Буяном на уже порядком потрёпанном магическом ковре. Давно пора было слетать на Лысую гору за новым.
Устав наконец от бубнежа джина-библиотекаря, шороха страниц и шмыганий первокурсников над очередным контр-проклятием для профессора Акинфеева, или списком ингредиентов для противоядия от очередного яда профессора Дзагоева, Ильзат собрал книги и направился в сторону выхода.
— Ахметов! Куда это ты понёс книги?! Прокляну!
Джин-библиотекарь Абдула уже приготовился зачитать одно из древних проклятий, когда Ильзат выпустил из фамильного перстня искру, отправив надоедливого джина в его бутыль. Положив книги на стол библиотекаря, Ахметов быстро набросал список книг в его журнал, после чего так же меланхолично вышел из библиотеки.
По библиотечному крылу академии гулял сквозняк: кто-то снова устроил дуэль и пробил хрупкий витраж неудачным заклинанием. Наверняка кто-то из новичков, старшекурсники и магспиранты незамедлительно склеивали разрушенную мозаику склеивающим заклятием. Начертив в воздухе символ и мысленно прочитав заклинание, Ильзат без особого интереса наблюдал, как разбитое стекло вновь становится картиной. Бросив последний взгляд на витраж, парень направился в сторону лазарета.