Винстон на подоконнике

— Ричи, мне страшно! Давай уйдём, пока не поздно! — сейчас я по-прежнему слышу этот голос в своей голове, даже независимо от того, что это произошло в мае прошлого учебного года, в конце 7 класса. — Эдди, не будь маменькиным сынком, пора уже переставать бояться темноты! Я, конечно, ничего не имею против твоей мамы, она та ещё горячая штучка, но сейчас просто продолжай идти. Хочешь, отвлечемся немного? Как там у тебя с Мирой дела? Я же знаю, что завести разговор про то, как он опять облажался перед девчонкой, тем самым сменив чувство страха ну чувство стыда — беспроигрышный вариант. Кстати, этот самый страх возник у него именно из-за меня. Я потащил его в подвал какого-то заброшенного дома, потому что ходили слухи, что толпа ребят постарше прятали здесь алкоголь, сигареты и траву. Не то, чтобы я обожал это все, но хотелось соответствовать статусу «дерзкого и опасного бабника». Хотя, признаюсь, иногда мне даже нравилось. Ну, сигареты нравились практически всегда, а особое удовольствие доставляли крики Эдди о том, что я непременно схвачу рак лёгких и умру в больнице, лысым и блюющим в раковину. Да, эти рассказы были жутковатыми, но факт того, что этот мальчик не хотел, чтоб я умер, сам заставлял губы растягиваться в идиотской ухмылке. А алкоголь просто навевал всякие странные мысли. О том, с кем я хочу провести жизнь, чем хочу заниматься до конца своих дней или какую все-таки купить рубашку на той гаражной распродаже. Да, последний вопрос был особенно важным. Идти было не очень-то и далеко, но, признаюсь, было и правда жутковато. Не страшно, нет, а просто непривычно. Страшно было, когда я, облазив все это помещение, нашёл только окурки и пустые бутылки, в то время как Эдди пытался закрыть свой рот концом футболки и постоянно что-то бормотал. Ладно, хоть вспышку на телефоне своём включил, и каждый раз, когда мне нужен был свет, делал снимок. Да, теперь у него в галерее куча фото подвала и меня с разочарованными глазами. — Ну вот ты правда думал, что там могло что-то остаться? — сказал Эдди, вылезая из подвала и судорожно отряхиваясь. —Надо было хотя бы попытаться, все мои запасы на исходе, — ответил я, доставая предпоследнюю сигарету и закуривая её, от чего мой милый мальчик начинает смешно морщить свой веснушчатый нос. — Да ладно, не смотри с таким уж пренебрежением, я целоваться после этого к тебе не лезу, — снова я наблюдаю картину, как его щеки стремительно краснеют. — Прекращай уже так шутить и поехали в школу, надо учебники из моего шкафчика забрать. Кстати, помнишь я рассказывал тебе про моё эссе по литературе? Ну про то, которое миссис Джексон заставила меня написать для конкурса? — как же всё-таки легко он переводит тему, всегда поражаюсь этому. — Да, помню, а что с того? — залезая на велосипед сказал я. —Его надо будет занести ей как можно скорее. Конкурс начинается через два дня, а она должна ещё успеть проверить его. Так что, может заедем потом к ней домой? — Лааааадно. Она, конечно, не так горяча, как твоя мамка, но впринципе тоже ничего, — протянул я, наблюдая за реакцией, которая не заставила себя ждать. — О боги, ты можешь хоть минуту так пошло не шутить?! Давай просто поедем молча. — Как скажешь, принцесса, — в ответ я услышал лишь недовольное шипение. Хотя, на половине пути мы уже обсуждали всякие разные вещи по типу комиксов или любимых видеоигр. Вообще, тусоваться с Эдди было классно. Мы с ним как будто две противоположности, поэтому я всегда проводил с ним немного больше времени, чем с Неудачниками, хотя они все для меня тоже были прекрасными друзьями. Уже войдя в школу и забрав все учебники вместе с эссе Эдди, которое он так заботливо упаковывал в папку, я выпросил у друга телефон, чтобы посмотреть свои фотографии и хотя бы посмеяться над ними. Как вдруг, Эдди резко остановился. — Ты это слышишь? — он начал мотать головой, ища источник звука. — Ты про что сейчас? — я тоже начал прислушиваться, понимая, что где-то неподалёку то ли всхлипы, то ли хлюпанья  — Это что, здесь кто-то трахается? Прямо в школе? — Ты можешь вообще о другом думать? Мне кажется, кто-то плачет, — вдруг он начал идти куда-то в сторону мужского туалета, причём так быстро и неожиданно, что я еле успел увидеть куда именно он направился. Подойдя вплотную к двери, мы оба испуганно переглянулись. Да, там действительно плакала какая-то девочка. Но тут было два нюанса. Во-первых, она делала это в мужском, мать его, туалете. А во-вторых… Моя версия тоже была правильной. Из туалета, в котором, кстати говоря, не горел свет, так же доносились и приглушённые стоны вместе с недвусмысленным хлюпальнем, а иногда были слышны и звуки шлепков, после чего плач ненадолго прекращался. Я не знаю, сколько времени мы так простояли, слушая все это и пытаясь понять, что там происходит. Изнасилование прямо в школе? Серьёзно? Да они могли бы и поудобнее место найти, раз уж на то пошло. Наконец, мы смогли сдвинуться с места и я очень осторожно приоткрыл дверь. Всё равно надо узнать, что там черт побери происходит, да и кто эти люди. Но когда я заглянул в проем, мне открылось не самое приятное зрелище. Первой мыслью было убежать, второй броситься на помощь, а третьей блевануть. Но ничего из этого я не сделал, ведь мой мозг решил, что сейчас гораздо важнее другое. Я смогу перенести многое, но вот если это увидит наш мистер чистюля, мне потом опять придётся довольно долгое время успокаивать его, держа за руки и говоря что-то вроде «все прошло, все хорошо, это в прошлом». Так что мои ладони рефлекторно потянулись к его глазам, когда он уже практически успел заглянуть в это ужасное место. — Ричи, что за… — он чуть не закричал, но я просто отвёл его подальше от двери и абсолютно спокойным и твёрдым голосом сказал ждать тут. И, на моё удивление, Эдди даже послушался меня. Я правда не сплю? Мне всегда казалось, что это было его хобби-спорить со мной на абсолютно любые темы. А теперь он просто стоит и смотрит на меня таким… Испуганным взглядом? Ладно, с этим разберёмся потом, сейчас надо придумать что делать с этими двумя в туалете. А думать там было над чем. Два человека, хотя, одного из них врятли можно было так называть. Генри Бауэрс и Джессика Блэк. Он очень грубо имел её, пока та стояла раком и, уже утратив все попытки вырваться, просто плакала. Девушка была вся в каких-то синяках и особенно выделялись запястья, которые были сжаты руками насильника настолько сильно, что пальцы уже начали синеть. Картина стояла просто ужасная, хотя было похоже на то, что Генри это доставляло только большее удовольствие, ведь с каждым её всхлипом он лишь яростнее начинал в неё входить. До сих пор не могу понять, чем я тогда думал. Наверное смесь шока со страхом и стоящим неподалёку Эдди с трясущимися руками сделали свое дело, и я решил сделать то, что выходило за рамки приличий, да и немного за рамки закона. Есть же закон, запрещающий фотографировать людей без их разрешения на это? Ведь если такой существует, то я его нарушил. Просто эта девочка, которой было лет 14, мне кажется я даже видел её в столовой пару раз, она была такой беззащитной в тот момент. И что ещё я мог сделать? Ворваться, чтоб Генри и меня потом выебал? А что делать Каспбраку? Да, я знаю, что он самостоятельный и пора уже переставать о нем так заботиться, но все же, он постоянно выглядит как маленький щенок со своими большими карими глазами. Да и мне проблем не очень-то и хотелось, тем более от Генри и его друзей-уголовников. Получается, что сам туда пойти я не могу, в школе кроме нас никого нет, а просто словам какого-то балабола никто не поверит. Это же будет не громко, да? Всего одна фотография, потом она уже пойдёт к директору и может тогда все поймут, что Генри не самый уравновешенный мальчик. Конечно фотографировать ТАКОЕ не самая приятная вещь за мою жизнь, но сделать это надо. Да, я ничего не должен этой девочке, но что-то внутри меня отчаянно кричит, чтобы я сделал все возможное для наказания этого урода. Итак, телефон я пристроил как раз в середине этой щели между проемом и дверью. К моему счастью, этот мудак был слишком занят своим делом, чтоб хоть что-то услышать, поэтому мои махинации остались неуслышанными. Так же, в туалеты было темно и лишь маленькое окно под потолком впускало немного солнечных лучей. К тому времени мне оставалось только нажать на кнопку камеры, но вдруг я обернулся взглянуть на Эдди. Возможно, он понял, что происходит, возможно, просто был в таком шоке от моих действий, что боялся пошевелиться. Как, в прочем, и я. Что может быть проще? Опустить палец и нажать. Но именно в сложившейся ситуации меня парализовало. Да какой это уже, мать его, раз за этот день? Мне не надо сходить провериться к какому нибудь неврологу? Вдох-выдох. Вдох-выдох. Ты сможешь, Ричи, давай. Щелчок. Вспышка. Та самая вспышка, которую я просил Эдди включить в подвале. Та самая вспышка, из-за которой все движения в туалете прекратились. Та самая вспышка, из-за которой я, быстро схватив Эдди за руку, пока наш насильник пребывал в шоке, прошептал очень отчётливое «бежим» и утащил за угол коридора, спрятавшись в ближайшей открытой подсобке. Генри, конечно же, сразу выбежал, но нас уже не было. В то время, пока он убегал по коридору куда-то в сторону выхода, я прижимал свою ладонь ко рту Эдди, чтоб тот не заорал, а заорать он хотел очень сильно, ведь такие странные действия в сумме с просто отвратительным нарушением личного пространства (не говоря уже о том, что это антисанитария, после подвала я так и не удосужился помыть руки) вызывали желание оттолкнуть, что он и сделал. Но я знаком показал ему молчать и стоять неподвижно и он опять… Послушался меня? Да что с этим парнем сегодня творится! И вот мы стоим слишком близко друг к друг из-за довольно-таки маленького размера подсобки, вслушиваясь в тишину и пытаясь понять, можно ли выходить. Я специально прижимаюсь ближе, чтоб позлить его и вновь наблюдаю то, как он краснеет. Нет, ну это отличный вид, обожаю его смущать! В нос ударяет приглушенный запах антисептиков со вкусом мармелада. Да этот парень умрёт, если хоть раз в жизни вечером не продизинфицирует свои хиленькие ручки. Я знал это, потому что оставался ни раз на ночёвку (конечно же миссис Кей об этом не знала) и уговаривал его забыть про эту антисанитарию и скорее идти ко мне в постель «заниматься более интересными делами». Под ними я подразумевал просмотр сериалов или чтение комиксов, но мозг Каспбрака всегда заставлял кровь активнее приливать к щекам Эдди, прям как сейчас. Кстати, насчет сейчас. Звуки уже поутихли, да и та девочка вроде тоже вышла из туалета и поскорее покинула школу, так что я решил выйти. Как только я вытянул из помещения своего дорогого друга, его тут же прорвало. Я конечно знал, что у него будет много вопросов, но не стоило сразу так сильно не меня орать. — Ричи, что это было?! Почему ты закрывал мне рот рукой и так странно смотрел? Что делала та девочка? Что там черт побери происходило? Почему оттуда доносились и звуки плача, и звуки…? — дальше он договорить не смог, но я прекрасно понял, о чем Эдди думал. — Эдди, успокойся, ладно? Я тебе все расскажу, ты только не нервничай, — и я действительно рассказал. Было противно говорить такие вещи вслух, но самые мерзотные подробности я постарался опустить. В процессе рассказа он сменил раздражение на страх, страх на откровенный ужас, а потом где-то на секунду я заметил капельку… Благодарности? Ну вообще-то я его от такого зрелища уберег, так что мог бы и в открытую спасибо сказать. Когда я закончил, мы около десяти секунд стояли молча. Да, кажется, что десять секунд это ничего, это мало, но попробуйте постоять это время друг перед другом глядя в глаза и не моргая. Потом он опустил голову и наконец смог выдавить из себя тихое: «Пойдём». Мы шли до выхода молча, мы ехали на велика молча, а на развилке, где наши улицы расходились в разные стороны тупо кинули друг другу небрежное «Пока». Ну, а что, нам обоим надо это обдумать. Это все-таки немного отличается от обычного похода в кафе у дороги или простого чтения комиксов у Эдди дома.