Спасение Гаспара Хаузера

Он был подкидышем, так сказала тетя. Его родители были наркоманами, которые подбросили его на порог дома Дурслей, а потом разбились в автомобильной аварии. Обычно его звали «ненормальный» и «урод», если на людях, то — «эй, мальчишка». Тетя и дядя были так добры, что не сдали его в приют, но за то, что он сидел на их шее, нужно было работать. И он работал по дому и в саду. И если он хорошо работал, то его кормили. Иногда с ним происходили странности, и это было очень плохо, потому что так проявлялась его неблагодарность и уродливость. Поэтому его нужно было наказывать. Он понимал, что это необходимо, но наказания всегда были очень болезненными. Из-за того, что родители были наркоманами и подбросили его холодной осенней ночью, он заболел пневмонией, долго болел, и так до конца не вылечился. Пневмония перешла в бронхиальную астму. Так вроде бы и проблем не было, если с ним был волшебный баллончик «Ventolin*», а вот если не было… Однажды кузен отобрал у него баллончик, и когда начался приступ… В общем, лучше не вспоминать. Когда ему исполнилось пять, мальчик вдруг узнал, что его зовут не «Урод Ненормальный Мальчишка», а «Гарри Джеймс Поттер». Это было странно, и он даже спросил тетю, почему так. Из ее объяснений Гарри понял, что есть домашнее имя и официальное. А еще Гарри было трудно сосредоточиться, ведь он постоянно был настороже и постоянно ждал какой-нибудь гадости. Кузен Дадли со своей компанией его обычно в этом не разочаровывали. А потом Гарри наказывали за неопрятный внешний вид или рваную одежду. А бывало, что Гарри наказывали за Дадли, чтобы показать Дадли, что он поступил плохо. Но это было нормально. Ведь Дадли был сыном тети и дяди, а Гарри — лишь приблудным уродом, и его жалко не было. Гарри знал, что жаловаться нельзя, а то будет хуже. Один раз попробовал, этого хватило. Тогда дядя вместо привычного ремня взял провод… Гарри очень не любил других детей и, в принципе, людей. Предпочитал сидеть в одиночестве в своем чулане. А еще не любил прикосновений, ведь если до него дотрагивались, то лишь для того, чтобы наказать. Сопротивляться было нельзя. Правда, Гарри иногда не выдерживал и срывался на сверстников, мог неожиданно вызвериться, даже укусить. К жизни относился с безразличием, ничего хорошего не ждал и абсолютно никому не доверял. Шло время, и однажды летом ему пришло письмо. Конечно же, это письмо мальчику не отдали, а после прочтения сожгли. Но письма продолжали приходить, и в какой-то момент дядя посадил всех в машину и отвез далеко-далеко. Они даже остановились в гостинице, а потом снова ехали, пока не добрались до старого маяка. Усталый Гарри улегся там, где ему приказали. И вот в полночь кто-то начал ломиться в дверь. С одной стороны, Гарри был испуган, а с другой — ему было все равно. Ничем хорошим происходящее закончиться не могло. Дядя, схватившийся за ружье, это подтверждал. Странный огромный человек, ввалившийся в дом, испугал Гарри еще сильнее, хотя мальчик полночи готовился к какой-то пакости, и, казалось, пугаться дальше ему уже некуда. То, что этот человек знает его имя, наводило на размышления, а уж дальнейшие действия были настолько необычными, что Гарри уверился в том, что насчет ружья дядя был прав. Нападение странного человека на дядю, потом на Дадли… Гарри забился в угол и обреченно закрыл глаза, но его почему-то не тронули. На следующий день странный человек по имени Хагрид хотел его куда-то утащить, но Гарри не дался. Он не терпел, когда к нему прикасаются, потому держался подальше и наотрез отказался идти куда-либо. Потом что-то случилось, и Гарри понял, что куда-то идет с этим странным человеком. Безразличие затопило его… Наверное, его убьют. Может быть, хотя бы не будут долго мучить. Когда его привели в грязный паб, Гарри понял, что все самое плохое только начинается, а когда Хагрид спровоцировал нападение на него, то что-то взбунтовалось в Гарри, и картинка снова сменилась. Теперь Гарри почти не мог повлиять на происходящее, чувствуя себя роботом**. Он просто выполнял команды. Увидевший его у мадам Малкин белобрысенький мальчик смерил Гарри высокомерно-брезгливым взглядом, и общение не задалось. Непонятное представление с волшебной палочкой, потом аптека, где Гарри украдкой пшикнул из баллончика на всякий случай. Потом дорога домой. В дальнейшем Гарри не мог объяснить себе, почему он так себя вел в квартале волшебников, будто был на радиоуправлении. Было очень страшно. Дурсли почему-то ничего не сказали ему, хотя Гарри был готов… к неприятностям. Но назавтра все вернулось на круги своя, к облегчению мальчика. Однако кошмарные сны поедающего его Хагрида еще долго преследовали ребенка. Наконец лето закончилось. Дядя отвез Гарри на вокзал. Сам Гарри не хотел и боялся, но тетя объяснила мальчику, что у него нет выхода, и Гарри смирился. Какая разница, где убьют? На вокзале, рядом с нужной платформой, насторожила ребенка странная семейка рыжих. Они действительно были очень странными и очень шумными, а еще сильно напугала мальчика громкоголосая мать этого семейства, попытавшаяся по-доброму обратиться к нему. С чего бы к незнакомому уроду можно быть добрым? Значит, тетка что-то хочет, возможно, незаконное, и потому надо держаться от нее подальше. Забившись в пустое купе, Гарри попытался расслабиться и немножко поспать, но вокруг было столько звуков, что он постоянно вздрагивал и оглядывался. Напряжение было так велико, что Гарри никак не мог расслабиться, и ввалившийся в купе один из тех рыжиков, который почему-то решил с ним насильно подружиться, только ухудшил ситуацию. А ведь у того была еще и куча старших братьев… От всех сразу защититься Гарри бы не смог. Болтая с рыжиком, Гарри был постоянно готов к нападению, что очень утомляло, но выхода не было. Нельзя было дать понять, что готов к опасности, а то рыжий может напасть не один и тогда, когда Гарри будет к этому не готов. В дружбу Гарри не верил. Точнее, верил, но не для таких уродов, как он. Наблюдая за поведением волшебников — мальчика с жабой, белобрысого, снова пришедшего вытереть о Гарри ноги, лохматой девочки — Гарри понял, что является уродом даже для волшебников. Это было грустно, но ожидаемо, ведь если бы он был нормальным, разве подбросили бы его дяде и тете? Но вот поезд прибыл, дети, умудрившиеся не сломать себе шею и не утонуть в озере, дошли до огромных ворот, в которые постучал Хагрид. Вышедшая женщина забрала их, а после оставила в маленькой комнате. Гарри было физически плохо от такого количества людей в таком маленьком пространстве. Когда появились привидения, Гарри поддался панике и забился в самый темный угол. И вот, наконец, зал. Он был отвратительно многолюден и слишком ярко освещен. Гарри очень хотел убежать и спрятаться. Когда вызвали Гарри Поттера, мальчик сначала даже не понял, что речь о нем, но робко вышел и сел, куда сказали. Взрослые всегда могут заставить, потому, если убежать возможности нет, нужно покориться. Шляпа долго раздумывала, но, в конце концов, прокричала «Гриффиндор!». Когда Гарри вставал с табурета, ему показалось, что что-то в его голове произнесло: «Прости меня, малыш». *** Минерва МакГонагалл совершенно не была готова к тому, что увидела. Не очень любящая детей, не понимающая их проблем и необходимости заботы, она считала всех детей  маленькими взрослыми, лишь из лени не способными решить свои вопросы самостоятельно. Но… Когда она выкрикнула: «Гарри Поттер», перед ее глазами вставал Джеймс на первом курсе, веселый мальчуган. Тот же, кто вышел к табурету, не был похож на счастливого первокурсника Джеймса. Это был, скорее, маленький волчонок — настороженный, болезненно реагирующий на прикосновение… Мальчик был бледен и худ, а из-под мантии виднелась потрепанная маггловская одежда, явно на несколько размеров больше, чем необходимо. «Странно, неужели такая у магглов мода?» — подумала МакГонагалл, опуская шляпу на голову мальчика, выглядящего намного младше сверстников. Она обрадовалась, когда малыш попал на ее факультет, улыбнулась ему и с недоумением попыталась понять, почему ребенок так шарахнулся от нее. Пожалуй, следовало поговорить с Альбусом. Помона Стебль заметила этого маленького мальчика, как только тот вошел в зал. Сначала она даже не поняла, что делает такой малыш в Хогвартсе, но решила не мешать церемонии распределения, справедливо считая, что все разрешится само собой. Однако, когда она услышала, что этот, одетый в какой-то мешок вместо одежды, малыш — Гарри Поттер, она не могла поверить своим глазам и ушам. Даже издали ребенок был в ужасающем состоянии и явно ожидал нападения. Что же случилось с малышом? Она решила как можно скорее поговорить с Дамблдором. Профессор Флитвик, декан факультета Когтевран, не верил в то, что видел. Обладая очень острым зрением, он видел то, что не видела явно медленно звереющая коллега Стебль: ребенок был истощен. Сильно истощен, как жертвы концентрационных лагерей в ту войну. В глазах мальчика застыли голод и какая-то отчаянная готовность. Такое профессор Флитвик уже видел в своей жизни, но неужели ребенок решил, что здесь ему что-то угрожает? Так как магическим опекуном ребенка был Дамблдор, то к нему сразу же возникли вопросы. Профессор Снейп предавался меланхолии. Сегодня в школу должен был приехать сын ненавистного Поттера. Очередной золотой мальчик, выросший на всем готовеньком. Однако, когда тот сел на табурет, Северус не узнал в нем Джеймса. Да он даже ребенка в нем не узнал! Что же такое произошло, почему золотой мальчик так выглядит? Профессор Квирелл разглядывал Героя Магического Мира и не понимал, что происходит. Наверное, решил он, это какая-то иллюзия, потому что того, что он видел, попросту не могло быть. Пока дети ели, деканы сверлили взглядом директора, отчего ему кусок не лез в горло. Потому, после окончания трапезы и положенных объявлений, директор попытался скрыться, что ему не удалось. Прижав Альбуса Дамблдора к двери его же кабинета, недоумевающие волшебники задали животрепещущий вопрос: «Что это было?» — Коллеги, это не более, чем маггловская мода, — заюлил Альбус Дамблдор. — Худой ребенок тоже? — едко поинтересовался Флитвик. — Малыш, выглядящий младше всех, тоже мода? — тихо, почти срываясь на рык, спросила Помона. — Давайте соберемся завтра и все обсудим, — предложил директор. — Уже поздно. — Но завтра ты нам все расскажешь, Альбус, — неожиданно жестко выступила МакГонагалл. *** Из учеников, чего уж скрывать, предвкушавших поступление в школу Гарри Поттера, совершенно никто не ожидал того, что они увидели. Дети смотрели на Поттера, сравнивая его с образами из многочисленных написанных о Герое книг, с собой, наконец, и не могли понять: что с ним не так? Почему он так худ, так одет, так… забит? Поттер напоминал маленького зверька — усевшийся на самом краешке, он чувствовал себя явно не в своей тарелке. Кушал только то, до чего мог быстро дотянуться вилкой. Видя такое дело, старшекурсники переглянулись и, наложив в тарелку всего со стола, поставили ее перед Гарри. — Это мне? — очень удивленно спросил Гарри. — Тебе, ешь, — ответил старшекурсник. — А мне точно можно? Тебе не влетит? —спросил Гарри, не в силах совладать с удивлением. Услышавшие этот диалог перестали есть и со все возрастающим удивлением посмотрели на Гарри. — Просто это же много для такого, как я… — окончание предложения мальчик почти прошептал. — Ешь, — повторили ему, решив разобраться в гостиной факультета, — и чтобы все съел! Понял? — Спасибо, — прошептал мальчик, принимаясь за еду. Позже, в гостиной, видя, что малыш уже засыпает, решили перенести все вопросы на завтра. Но вопросов было много. Их стало намного больше после того, как из общей душевой, в которую перед сном загнали перваков, донесся крик ужаса. Старшекурсники рванули в душевую и увидели Гарри Поттера, стоящего спиной. Мывшийся неподалеку пухленький мальчик стоял, закрыв рот кулаком, и с ужасом в глазах смотрел на Гарри, который не понимал, в чем дело. Синяки всех цветов — от багрово-синих до старых желтых, шрамы разной протяженности и расположения. Кое-где даже виднелись старые ожоги. Это было страшное потрясение для всех, это увидевших. Такого они никогда и нигде не видели. Однако староста помог мальчикам справиться с шоком и разогнал перваков спать. А все остальные сидели в гостиной в попытке осмыслить все случившееся сегодняшним вечером.