Спасение Гаспара Хаузера

Черная тень медленно, но целеустремленно двигалась по лестницам и коридорам. В полной тишине безлунной ночи, когда все спят, и только дежурные время от времени пересекают коридоры старинного замка, черная тень с черными намерениями двигалась к своей цели. Все, что мешало этой тени, исчезало в тот же миг. Вот сорвалась с лестницы девочка, успевшая только вскрикнуть перед тем, как камни вонзились в ее тело. Вот кошка, отчаянно мявкнув, вдруг вылетела из окна. Вот раздался страшный хруст, и захрипел не успевший напугать нарушителя старик. В эту ночь в старинный, защищенный ото всех замок, пришла Смерть. Ее принес тот, кто целеустремленно крался к своей цели. Скоро, уже скоро… Мгновенно воспламенившись, стал невесомым пеплом портрет, потом другой, за ним осыпалась защита и открылся проход. Совершенно беззвучно Смерть шла легкой поступью, собирая души… — Секо! — раздался отчаянный детский крик, сразу же сменившийся отвратительным звуком, с которым раскалывается голова, открывая мозг. — Кто ты? — крик ужаса, сменившийся тишиной. Лишь пепел медленно опускается туда, где только что стоял человек. Тот, кто отбрасывал эту страшную тень, видимую даже в темноте, явно не собирался никого щадить. Подобно демону, он неслышным ужасом проникал все глубже в сердце замка, оставляя за собой лишь безмолвные тела тех, кому не посчастливилось ему встретиться. Даже призраки шарахались от него в тщетной попытке спрятаться и рассыпались белесым туманом. Его сила была чернее ночи, а помыслы… Остается лишь гадать, что принесло в древний замок это существо. За кем он пришел? Вот он устремился к двери, явно разбудив человека, находившегося за ней, иначе зачем бы тот вскочил на порог в ночной рубашке, выкрикивая слова заклинаний, что, впрочем, ему не помогло. Страшная сила смяла грудную клетку, чтобы потом пронзить ее черным кинжалом, которому свойственно высасывать магию и жизнь. И жизнь замерла в том, кто нашел в себе силы раскаяться и открыть сердце маленькому еще ребенку. Но душа его все еще стремилась защитить маленькое существо. Всеми силами… И создатели этого мира откликнулись на мольбу раскаявшейся души. Но тот, кто нес Смерть, еще не закончил свое дело, он продолжал двигаться, и тишина устилала его путь. Черные камни легли у подножия башни, какие-то неясные тени протянулись в подземелье, с тихим шорохом осыпалась дверь, и кто-то страшно захрипел разорванной трахеей, орошая все вокруг ярко-алой кровью. Наконец, тот, кто был тенью, огляделся, удовлетворенно кивнул и исчез, унося в руках тело ребенка, выглядящее покинутым жизнью. А тишина опустилась на древний замок. Какое-то время было тихо, но потом ярко вспыхнуло в коридорах, утробный гул пронизал замок снизу доверху и опасно накренилась башня Гриффиндор. Громкие резкие звуки, толчки и яркий багровый отсвет… Все это длилось, казалось, вечность. Хотя, возможно, — всего несколько минут. В громкие звуки, в которых те, кто знал, что это такое, могли угадать взрывы, вплелись крики ужаса, мольбы о помощи, визг раненых детей. Кто-то был придавлен камнем, кто-то задыхался в дыму, кто-то сгорал заживо. Профессора и эльфы метались по замку, стараясь вытащить, помочь, спасти. Почему-то эльфов оказалось гораздо меньше, чем обычно — меньше четверти, но об этом можно было подумать потом, а сейчас детям нужна была помощь. Наследник Нотт задыхался. Он проснулся оттого, что на его кровать упал огромный камень и придавил ноги, вызвав страшную боль, от которой он закричал. Но никто не спешил ему на помощь, лишь через некоторое время сизый дым начал пробираться в комнату. Постепенно дым начал заполнять всю комнату, вытесняя из нее кислород и заставляя плакать. Юный наследник понял, что пришло его время, и в последний свой час потянулся к родителям изо всех сил, стараясь донести до них свою любовь… Когда в комнату ворвался первый язык пламени, ребенок уже не подавал признаков жизни. Когда рухнула защита Хогвартса и домовики смогли пробиться, спасать было почти некого… Обгоревшая, полузадохнувшаяся Дафна ползла по ступеням, стараясь убежать от яростного огня, который преследовал ее по пятам. Окруженная криками, несущимися со всех сторон, она тащила за собой потерявшего сознание наследника Малфоев, радуясь тому, что Астория осталась дома. Силы заканчивались, но она ползла на собственном упрямстве, стараясь спасти хоть кого-нибудь. Вот огонь лизнул ее бок, и она поняла — всё, она не успела. Мощный детский выброс выкинул ее за пределы замка, где они были подхвачены домовиком. Никогда-никогда Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, не забудет, как на кровать в ее спальне рухнули, принесенные домовиком, почти задохнувшиеся, обгоревшие дети. Ее патронус в миг облетел всех, кого она знала, включая ДМП. Так взрослые узнали, что детям нужна их помощь. Братья Уизли выносили из накренившейся башни паникующих первачков. По сути ведь, они не были плохими людьми, природа отдохнула лишь на младшем — Роне, который так подло поступил по отношению к магглорожденной девочке. Рональд Билиус Уизли так и не понял, что общая беда объединяет, и убежал, оттолкнув в огонь девочку, которую все-таки спасли. Оступившись на лестнице, Рон упал куда-то вниз, успев лишь взвизгнуть. В отличие от Рона, рохля и недотепа Невилл выносил из дыма и огня тех, кто не мог двигаться самостоятельно. В эту ночь различия между факультетами исчезли. Дети и взрослые спасали тех, кого могли. Маленькая Боунс тащила из огня тлеющее тельце подруги, которая казалась сейчас такой маленькой. Ей оставалось совсем немного, когда рухнувшая балка лишила сознания отчаянно ползущего ребенка. Языки огня, предвкушая новую жертву, уже подбирались к полуобнаженному телу, когда какой-то слизеринец с ревом раскидал горящее дерево и вытянул ребенка. Хогвартс напоминал разворошенный муравейник: метались дети, взрослые, хлопки выдавали перемещения домовиков, наконец, подтянулся и аврорат. Куда-то было не пробиться и оттуда слышался вой заживо сгорающих детей. В подземельях Слизерина работать было проще — огня почти совсем не было, и только местами обгоревшие тельца детей, не дождавшихся помощи, указывали на последние минуты их жизни. Башня накренилась еще больше, и из окон посыпались школьники, на лету перехватываемые заклинаниями и домовиками. Они падали вниз, надеясь если не выжить, то не сгореть в огне. Персиваль Уизли отчаянно выискивал малышей и подростков под кроватями, сдвигал камни, все вытаскивал и вытаскивал, переправляя в безопасность. Он задыхался от дыма, боль от ожогов была все сильнее, но парень не сдавался и, вытаскивая еще одну визжащую жертву всепоглощающего огня, он оступился и упал в огонь. Но, видимо, сама Магия помогала ему, потому что Персиваля выкинуло из башни на волне взрыва чего-то, что детонировало в башне. Крэбб-старший не спал. Что-то не давало ему заснуть, что-то беспокоило. Все вроде бы было в порядке, деловые партнеры обещали успех, наследник отправился в школу. Но что-то терзало его, не давало уснуть, и он сидел за своим столом в кабинете, перебирая бумаги, пытаясь понять — что не так? Незадолго перед тем, как в гостиной появился патронус Нарциссы, на стол спланировал пахнущий дымом, обгоревший по краям пергамент с одним лишь словом: «Прощайте». В какой-то момент башня Гриффиндора оказалась объята пламенем полностью. И хотя всех, кого можно, вынесли, но какой-то горящий с диким визгом комочек отделился от крыши башни, устремляясь вниз. И в этот миг башня устало вздохнула и с каким-то инфернальным звуком упала, рассыпавшись на отдельные фрагменты. Слизеринцы вытащили своего декана, в груди которого покачивался кинжал, но совершенно никто не мог найти Гарри Поттера, лишь треск пожара, вой голодного огня, плач матерей и затихающие крики разрушали ночь. На миг все замерло. *** Вокзал Кингс-Кросс сегодня был шумен и многолюден. Множество плачущих детей, кто-то из преподавателей, даже эльфы сновали по платформе у ожидающего поезда. — Дети, заходим в поезд, вам пора дальше! — воскликнул мистер Филч, непонятно как оказавшийся здесь. И дети начали медленно входить в вагоны, оглядываясь и все еще плача. Странно то, что все вокруг было черно-белым, как на старых колдографиях, да и шум не таким, как обычно. Северус стоял на платформе и не мог понять, что произошло и что он тут делает, ведь последнее, что он помнил — свою спальню, потом нападение и… всё. — Здравствуй, Сев! — донесся из-за спины такой родной, но давно позабытый голос, заставивший профессора резко развернуться. — Лили? — в шоке уставился на женщину Северус. Она была такой же, какой он ее запомнил, ничуть не постарела. — Да, Сев, — тихо проговорила женщина, глядя на Снейпа своими невозможными зелеными глазами. — Что это значит? — не выдержал Северус. — Это призрачный вокзал, Сев, отсюда мы отправляемся дальше или возвращаемся, — грустно проговорила Лили Поттер. Страшная правда ударила Северуса Снейпа, будто ножом. — Значит, все эти дети?.. — Да, мой хороший, они погибли сегодня в Хогвартсе… — Как же так? — Я тебе расскажу… Рассказ Лили, его родной, самой любимой на свете Лили, был не самым простым. Северус узнал, что Лили продали Поттерам, заставив принести клятву, под угрозой жизни… его жизни. Его девочке пообещали убить его, Северуса, если она не согласится. Потом было это странное пророчество и та ночь. Ночь, которая унесла жизнь его Лили. Женщина все старалась убедить Северуса, что его вины в том, что случилось, не было, потому что в ту ночь к ним не пришел Темный Лорд. Аваду в нее кинул совсем не Темный Лорд. А ее муж, завершая темный ритуал. Гарри Поттеру была уготована судьба стать сосудом для Великого Светлого Волшебника, который светлым-то точно не был. Чем он купил Джеймса, Лили так и не узнала, но ее ребенок должен был стать вместилищем души старика, так как Фламель не пожелал делиться вечной жизнью. Конечно же, мать защищала ребенка, потому-то и стала жертвой в ритуале создания крестража Дамблдора. Сириус должен был стать тем, кто воспитает Гарри, но что-то пошло не так. Шалопай Сири не смог пожертвовать ребенком ради какого-то блага, пусть и всеобщего, за что ему заблокировали память и бросили в тюрьму без суда и следствия. Страшная правда открылась Северусу, и он горестно взвыл, не в силах что-либо изменить. — Значит, олень жив? — спросил он, когда немного успокоился. — Жив, Сев, жив… Поэтому тебе нужно вернуться обратно и защитить моего сына. Я молю тебя, как мать… — заплакала Лили. — Но как же? Я же умер? — спросил Северус. — Я даю тебе свое благословение, но за это ты уничтожишь старика, — раздался холодный голос, и перед Лили и Северусом появилась девушка, сила которой буквально вдавливала в платформу. Двое опустились на колени перед девушкой, прошептав в унисон: «Великая Мать». Девушка продолжила: — Ты вернешься обратно, приведешь мне старика, защитишь невинное дитя и воздашь всем по справедливости. Слишком много невинных душ принесло сегодня на вокзал, сестры недовольны. Иди же! Лили обняла Северуса, нашла своими губами его губы и… Они стояли, навек прощаясь, не замечая улыбки Смерти, которая понимала, что означает этот поцелуй. Это договор, связывающий души, договор всегда быть вместе, потому что их любовь — настоящая, истинная. Но пришел момент и объятья раскрылись, Лили стала прозрачной и исчезла, как исчез и вокзал, явив взамен тропу, уходящую вдаль. Северус вздохнул и пошел обратно, поспешая к живым. *** Пространство будто вздрогнуло, и из груди Северуса вылетел кинжал. Все люди замерли, неверяще смотря на то, как краски возвращаются на лицо зельевара, и он делает первый хриплый вдох. Воздух с шумом заполнил грудную клетку, ожоги исчезли с рук, и ночная рубаха обратилась мантией. Глаза раскрылись внезапно, выражение ужаса и боли исчезло. К нему бросились, пытаясь расспросить, но он совершенно не понимал происходящего: горящие развалины Хогвартса, дым, гарь и крики — все походило на какую-то постановку. Немного погодя, когда ему рассказали о случившемся, он поднялся и, несмотря на протесты целителей, принялся помогать детям, выискивая кого-то среди развалин. Именно благодаря ему были найдены еще дети в подземельях и спасены девочки, горящие в женском туалете. Но все-таки среди живых и мертвых не было того, кого он искал с отчаянной надеждой… — Кто-нибудь видел Гарри Поттера?!