Спасение Гаспара Хаузера

Гарри отдыхал душой, гулял, играл и хорошо кушал. Постепенно он привык к отцу и теперь полностью тому доверял. Ушли в прошлое издевательства и боль, унижения и голод. Казалось, уже все позади. — Привет, — как-то услышал он, когда в очередной раз исследовал деревеньку. Гарри быстро обернулся и увидел очаровательное создание, похожее на ангела. Перед ним стояла девочка примерно того же возраста, что и он, насколько мальчик мог судить. Красивую гриву ее волос подсвечивало восходящее солнце, делая похожей на нимб, как его изображают в церкви. Глаза глубокого голубого цвета завораживали, чуть курносый носик делал лицо настолько милым, что Гарри не мог не залюбоваться. И улыбка… Добрая, искренняя детская улыбка ребенка, не знающего предательства. — Привет, я Гарри, — почти прошептал мальчик, завороженный чудом, появившимся перед ним. — А я Лира, — сказала девочка. Ее голос напомнил мальчику звон хрустального бокала тети Петунии. — Ты новенький? Я тебя раньше не видела. — Да, меня недавно папа привел, — ответил Гарри и увидел, что у девочки будто тучка набежала на лицо — так изменилось его выражение. Впрочем, буквально через секунду странное выражение лица исчезло, и девочка снова стала волшебным ангелом. Нисколько не смущаясь, она взяла Гарри за руку, и дети убежали. Гарри было внове такое отношение к нему, но он искренне радовался своей новой подруге. Они вместе играли, рассказывали друг другу разные истории и исследовали деревеньку. У Гарри часто возникало ощущение, что девочка давным-давно все здесь изучила и участвует в исследовании ради него. Это ощущение грело душу и с каждым днем мальчик все больше сближался с Лирой. Девочка почему-то старалась не приближаться к домам в центре поселка и ни за что не соглашалась пойти с Гарри к нему домой. Мальчик считал, что, возможно, ей не разрешают родители. Иногда он ловил на себе ее грустный взгляд, но в следующую минуту она снова улыбалась и проказничала. Когда мальчик поделился с отцом новостью о подруге, Джеймс как-то странно отреагировал: его лицо стало холодным и отталкивающим, он будто надел маску Люциуса Малфоя — высокомерную и чуть брезгливую. Решив подумать об этом потом, Гарри, получивший молчаливое согласие на общение с девочкой, умчался куда-то на окраину. Детям нравилось сидеть на бревнах у реки и пускать самодельные кораблики, лежать в траве рядышком и придумывать игры. Почему-то в деревеньке не было других детей, но это совершенно не огорчало Гарри, ведь у него была Лира, а у нее — он. Наверное, это было детской влюбленностью, но дети совершенно не задумывались об этом. Случайно встреченные взрослые реагировали по-разному. Женщины добро улыбались, мужчины отворачивались либо смотрели со скрытой злостью. Такая реакция была странной для Гарри, для которого весь мир сейчас играл яркими красками и был счастливым-пресчастливым. Мир, казалось бы, решил подарить мальчику все то счастье, которого тот был лишен долгие годы. Мальчик познакомился с мамой Лиры — удивительной красоты женщиной, такой доброй и… теплой? Ребенку очень сложно подобрать правильную ассоциацию. Женщина была как мама. Вот именно такой Гарри себе маму и представлял. Казалось бы, ничто не может разрушить счастья ребенка. Однажды, гуляя с Лирой, мальчик встретил Джеймса. — Папа, папа! — закричал Гарри. — Познакомься с моей подругой Лирой! Джеймс, только что куда-то целеустремленно шедший, внезапно остановился и медленно повернулся. Лира же повела себя совершенно непонятным образом: она судорожно всхлипнула и опустилась на колени, низко опустив голову. Гарри непонимающе посмотрел на нее, потом на папу, у которого на лице опять проступило то самое неприятное выражение, потом опять на Лиру, которая, казалось, сдерживала слезы. Это было настолько непохоже на обычно жизнерадостную девочку, что мальчик почувствовал страх за подругу. Что-то будто оборвалось в груди, и он сделал то, что считал правильным: сделал шаг и встал между отцом и девочкой, всем своим видом выражая готовность защитить. — Папа, что происходит? *** Магическая Британия зализывала рану. Одну большую кровоточащую рану, которую нанесли ей неизвестные бандиты. Гибель детей ужаснула все магическое сообщество, и не было родителя на похоронах, кто бы не клялся отомстить. Из-за этой трагедии никто так и не узнал о собаке на третьем этаже и полосе препятствий, да и о некоторой двуличности профессора Квирелла. Не давали о себе знать и метки Темного Лорда, выглядевшие нарисованными. Отгремели поминальные дни, высохли слезы, начали восстанавливать Хогвартс. Лишь немногие взрослые маги в главе с Северусом Снейпом прилагали все возможные усилия для обнаружения мальчика Гарри. Однако даже ритуалы давали весьма неточные координаты с радиусом порядка двадцати миль. Ясно было, что мальчик находится где-то в океане, поэтому маги решили изучить обстановку на месте. Однако что-то не дало им перенестись по усредненным координатам, а перехватило, что считалось невозможным, и отправило на штабной корабль объединенных сил, где их и встретили. — Нам нужно туда, там мальчик Гарри! Пустите! — ревел сломанной сиреной Северус. — Не положено, — отвечали ему маги объединенных сил. Наконец, добившись аудиенции у начальства, Северус объяснил причину своего желания. Надо сказать, что новости, полученные от него, несколько озадачили штабных, а самого Северуса послали. Для того, чтобы он не просто не мешал, а приносил ощутимую пользу, командующий эскадрой направил его на плавбазу SBS*, где ему предстояло в очень серьезном темпе изучить науку выживания. А в штабе тем временем разгоралась нешуточная дискуссия. Попытка высадить магов вблизи щита предсказуемо закончилась неудачей, один из магов — молодая девушка — исчез. Щит казался абсолютно непробиваемым, и командование уже склонялось к ядерному удару, когда появился мистер Снейп с его ошеломляющей новостью. Таким образом, на ядерном ударе был поставлен крест, и начался мозговой штурм магов и людей. В самый разгар спора, когда аргументы закончились, а в ход пошли личностные характеристики и спорные определения, неожиданные сравнения и определения, в штабе с резким хлопком раскрылись двери, пропуская странно одетых людей. Более всего вошедшие напоминали старинных рыцарей — сверкающие серебром кирасы, специфические шлемы швейцарской гвардии и выдавленный спереди и сзади католический крест. На поясе каждого висел меч, который он придерживал при ходьбе. Идущий впереди, не прерывая своей поступи, с шелестом вынул меч из ножен. — Laudetur Jesus Christus! ** — провозгласил первый из вошедших, салютуя мечом. — Именем Господа, — вторили ему остальные. Явление этих людей в защищенном центре было настолько странным, насколько оно вообще могло быть, они будто соткались из воздуха, возникнув непосредственно перед дверьми. Они не были похожи на уже известных магов, в них не было высокомерия, нарочитой брезгливости или страха. Они понимали, что и для чего делают, и были абсолютно уверены в своем праве. Построение их было красиво, но не допускало неожиданного удара. Штабные офицеры, генералы, адмиралы и прикомандированные маги замерли от такого необыкновенного зрелища. — По повелению Его Святейшества паладины Святой Матери Церкви прибыли, дабы доставить на суд Священной Инквизиции нечестивого колдуна по имени Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор! — несколько пафосно провозгласил тот, кто салютовал мечом. — Это все хорошо, мы и сами рады были бы до него добраться, да не выходит никак, — проговорил один из офицеров. — По повелению Его Святейшества паладины Святой Матери Церкви помогут сокрушить проклятый покров, что не дает пройти вам, — так же велеречиво отвечал, по-видимому, предводитель. — Готовы ли вы идти с Крестом на колдуна, что покорил души, продавшись Нечистому? *** В каменном зале находились трое. Сидевший на отдающем золотом троне седой старик с длинной бородой являл собой олицетворение мудрости, по его собственному мнению, другие же собственного мнения не имели, потому что хотели жить. Перед ним на коленях стоял молодой мужчина и о чем-то горячо говорил, третий же участник был женщиной и, в данный момент, служил скамеечкой для ног старика. — Господин, отродье нашло себе игрушку из низших и, похоже, сильно привязалось к ней, — говорил стоявший на коленях. — Когда низшая увидела меня, ублюдок даже хотел защитить ее от меня своим телом. — Это очень хорошо, мой мальчик, — отвечал ему старик. — Когда он будет приносить ее в жертву, то совсем перестанет цепляться за эту жизнь, и ритуал пройдет быстрее. Ты все помнишь? — Да, Господин, отродье доверяет мне. Я приведу его сюда, скую волей Главы Рода, и он принесет низшую в жертву, что позволит Вам воплотиться в его теле. — В мое тело войдет Томас, которого ты свяжешь, а я упокою, помнишь? — Да, Господин, Вы исполните пророчество. — Оба животных не должны ничего подозревать о своей судьбе до последнего, можешь даже возвысить низшую, главное, чтобы она оставалась невинной, как и твой мальчишка. Осталось совсем недолго ждать. А теперь покинь меня! Молодой мужчина встал и, кланяясь, покинул залу, не поворачиваясь к старику спиной. Скоро, совсем скоро он получит то, к чему шел столько лет, и хорошо, что старик не знает, что мальчишка не был введен в род, а потому был бастардом, и никакие наказания за его уничтожение молодому человеку не грозили, по его мнению. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор думал о том, что Джеймс получит наказание от рода за уничтожение души ребенка и достаточно быстро сдохнет, оставив маленькому сыну сейфы и сокровища. А уж он, в шкуре Гарри Поттера, сможет правильно распорядиться и богатством, и добрым отношением аристократии к «последнему в Роду». Сейчас в Британии, только отходящей от «чудовищного преступления», к детям относятся с дрожью, и можно будет ожидать весьма лояльного отношения. А уж потом… Потом да… Они за все заплатят! Дамблдор даже не подозревал, что остров обнаружен, и уже готовится десант Святой Инквизиции вместе с магглами и волшебниками. Он сидел и мечтал о величии и о том, как все будут валяться у него в ногах, целовать кончики туфель и молить его о снисхождении. Перед его взором проходили обнаженные аристократки, униженные и растоптанные, обращенные в рабство аристократы, особенно Малфой, богатеи в рабских ошейниках. Дамблдор хотел не просто власти, а власти абсолютной, сначала над магами, а потом и над всем миром. Над магглами можно экспериментировать, как в сороковых они с Геллертом… Да, он вытащил Геллерта из тюрьмы, но только лишь для того, чтобы надеть рабский ошейник, потому что тот не собирался прощать Альбуса и отомстил бы при первой возможности. В этой деревеньке Альбус смастерил идеальное сообщество — вседозволенность высших и рабские ошейники низших, предназначенных самой природой для службы «высшим». Именно «низшие» должны были ублажать, кормить и поить «высших», за это им позволялось жить, дышать и ограниченно плодиться. Пройдет совсем немного времени, и Всеобщее Благо придет в каждый дом. *** — Лира, скажи, почему ты встала на колени перед отцом? И почему стоишь сейчас передо мной? — Господин, Вы высший, я не знала, пожалуйста, не наказывайте меня, — роняя слезы в пыль, лепетала девочка. — Что за глупость! Я никакой не высший, я не хочу быть высшим, ну, посмотри на меня, пожалуйста, — у Гарри начиналась форменная истерика. — Но твой папа же высший, он может приказать — и мы все умрем, потому что это Всеобщее Благо, — шептала девочка. Гарри не понимал, что происходит. Ясно было одно — ему нужно выбрать здесь и сейчас между папой и Лирой. Потому что если он не выберет, то потеряет Лиру. Хотелось громко, отчаянно кричать.