Хозяин

Проблемы, как Фили и ожидал, начались почти сразу же. Ну, через пару недель. Была почти середина учебного года, когда он забрал брата к себе. Конечно, он заранее нашел подходящую школу – недалеко от дома, в хорошем районе и с отличным образованием. То, что младший будет получать все исключительно самое лучшее, не то что не подвергалось сомнению – даже мысли об ином не мелькали. Заранее договориться с директором, объяснить, что Кили – не домашний котенок, не говоря уже о кролике, и что ему нужен особый подход, было сложно. Седой, длиннобородый старичок только недоверчиво покачал головой – не верил что отдадут такому молодому настолько дикого брата. Но все-таки убедить удалось. Мистер Дори даже не стал напоминать что вся ответственность все равно будет лежать на молодом своенравном юноше. Почему-то поверил, что тот справится. Все-таки, под конец беседы, поверил. А потому на то, что бы привыкнуть к новой обстановке, Фили дал Кили только несколько дней выходных. Что бы переставить мебель в отдельной комнате так, как казалось комфортным самому мальчику, который почти сразу утащил, конечно, с помощью брата, кровать в угол и оградил ее от остальной части комнаты двумя громоздкими шкафами, оставив узкий проход. Что бы разложить вещи в понятном ему одному порядке, со стороны напоминающем хаос, но хорошо понимающий брата старший видел в этом особую систему, завораживающую своей простотой и неповторимостью. Что бы, наконец, сходить в магазин и купить эти самые вещи, как нужные, вроде нового рюкзака и письменных принадлежностей, так и просто для души – Кили пришел в восторг от радиоуправляемой машинки и полдня они со старшим потратили на игру с ней – Фили заставлял ездить, а младший пытался поймать. И, когда все-таки это удалось, Кили еще долго бегал по заднему двору от брата, пытающегося эту самую машинку забрать. Конечно, просто для забавы. Догнал, повалил, и потом они уже катались по мягкой траве, пока старший все-таки не подгреб брата под себя, крепко и бескомпромиссно сжав для острастки в объятиях. Кили мгновенно притих, только ластился и довольно мурлыкал, когда его сначала на руках отнесли в ванную, отмыв от налипшей грязи, а потом в кровать, и почти мгновенно уснул, уложив под щеку ладонь брата и прижавшись к его боку. А Фили, полежав так еще немного, тоже незаметно для себя скользнул в сон, довольно улыбаясь. Все-таки ему бесконечно не хватало младшего братишки все эти годы. А вот в школе все оказалось не так радужно. Конечно, хвостатые, нашедшие хозяев, являлись полноправными членами общества, практически без ограничений. Ограничения скорее были у их хозяев. Конечно, их никто не должен был притеснять. Конечно, в школах за этим старались особенно следить, прививая равное отношение с детства. Было еще много этих «конечно», которые, конечно, разбивались о реальность. Нет никого более жестокого, чем мальчики-подростки, особенно те, которые собираются привилегированной стайкой и начинают травить всех, кто от них отличается. А домашние хвостатые, которые в основном были в этой школе, даже будучи в большинстве не могли дать достойный отпор. И потому, пришедший новенький не мог не оказаться объектом насмешек. Фили предупреждал брата о таком возможном повороте событий. И приказал не реагировать. Пообещал, что скоро им надоест, а если нет – рассказать ему и он сам сходит разберется. И Кили не мог не расплыться в довольной улыбке – он привык сам решать свои проблемы, но чувство, что кто-то сильный может заступиться – оно едва ли не опьяняло. Не безнаказанностью, нет, скорее ощущением, что тебя любят. Что ты нужен. И потому первые несколько дней все было спокойно. Фамилия, достаточно известная среди населения благодаря дяде, послужила сначала щитом от насмешек. С ним даже пытались подружиться. Кили, привыкший к своей компании, даже обрадовался – он привык играть со сверстниками в пансионе. Однако, очень быстро начали сказываться различия – сравниться в ловкости и скорости даже с таким, не до конца сложившимся хвостатым, не мог ни один обычный чистый. Все-таки таких, как Фили, как их дядя и прочая родня, у которых звериная часть была подавлена исключительно жестким самоконтролем, было мало. И среди новой компании не оказалось ни одного. Когда Кили впервые пришел домой с синяком на скуле, непривычно хмурый и молчаливый, старший не стал откладывать разговор. Нет, он не считал заботу чрезмерной. Если младшему было запрещено распускать руки, то забота о том, что бы его не заставляли нарушать приказ, лежала на Фили. - Кто? – Одной рукой он придерживал брата за плечо, прижимая к стенке, а пальцами второй мягко провел по следу. Кили дернулся, пытаясь освободиться. - Не важно. Я сам разберусь. Старший чуть жестче сжал пальцы. Еще не больно, но уже ощутимо. «Сам» этот мальчишка мог разобраться только одним способом. И этот способ Фили совершенно не устраивал. - Ты помнишь о запрете? – Голос был все еще мягкий. Пока, исключительно пока, в этом сомневаться не приходилось, наказывать было не за что. Кили снова дернулся, на этот раз все-таки выворачиваясь из рук – его отпустили. - Я все помню. – Мрачный тон не оставлял сомнений – младший обиделся. Но это ничего, лишь бы понял и не нарывался на что-то более существенное, чем недовольство и подозрения. Обиды хватило ровно до ужина – Кили сам в привычное время вышел к столу, молча ел, виновато посматривая на брата, и, в конце-концов, не выдержал – после сладкого, когда Фили, по привычке, переместился с книгой к камину, уселся у его ног, положив голову на колени и заглядывая в глаза. - Ты сердишься на меня? – Тон был исключительно страдающим. Старший подозревал, что на самом деле раскаяния не так уж и много, но позволил себе расплыться в улыбке. - Нет, конечно, мелкий. – И рукой взъерошить волосы. – Как я могу на тебя злиться? - Правильно, никак. – Младший просиял, забираясь брату на коленки и откладывая отобранную книгу. Вечер прошел незаметно для обоих, за тихим разговором и взаимной лаской. Оказалось, что, когда к тебе прижимается теплое и живое – мир сразу приобретает глубину и особенную яркость красок, а в душе поднимается волна… чего-то исключительно нежного и теплого – будто океан ласки, который уже переполнен, и надо все отдать… Одному, конкретному существу, доверчиво свернувшемуся в комочек на коленях, трущемуся щекой о ладонь, целующему пальцы… Фили так и не смог ответить себе – этот неожиданный приступ был просто к тому, кто первый оказался настолько близко, или конкретно к брату. Хотелось верить, что второе. Однако, уже на следующий день все снова испортилось. Звонок от директора с вызовом в школу прямо на службу – это не самое приятное, что могло произойти. В школу Фили приехал в мрачном расположении духа, по дороге напряженно обдумывая что делать. Само собой, младшего следовало наказать, но сделать это при других означало дать им негласное одобрение на продолжение издевательств. А этого допустить было нельзя ни в коем случае. Значит.. Коротко переговорив с директором, старший нашел всех мальчишек в одной комнате, сидящих у разных стен, под присмотром нескольких преподавателей. Кили, едва увидев брата, сжался, пряча глаза. Что ж, по крайней мере, он понимал, что поступил не правильно. Или понимал, что его накажут. Не особо важно в данном случае – лишь бы понял, что подобные поступки недопустимы, а почему следует сдерживать свои инстинкты… Старший запретил – этого должно быть достаточно. Бросив взгляд на вторую половину комнаты, Фили подошел к брату. - Я понимаю, ты защищался. – Он смотрел на брата доброжелательно, но строго. Потрепанный вид оппонентов мальчика сомнений не оставлял, что защита была эффективной. Младший робко кивнул. – И они напали первые? – Еще кивок. Что ж, теперь главная часть представления. Юноша повернул голову, обдавая другую сторону комнаты ледяным взглядом. – Что ж, Кили, я не имею возможности защищать тебя здесь. Так что разрешаю в следующий раз не сдерживаться. Учителя дернулись было высказаться на счет того, что это запрещено, но директор остановил их движением руки. То, что это только пустая угроза, он знал. Мальчишки притихли, Кили просиял, впрочем, почти сразу сник, увлекаемый из класса твердой рукой. Все равно с работы Фили отпросился до конца дня, а воспитательную беседу следует провести как можно скорее. Пока не стерлось понимание за что именно наказывают. Всю дорогу в машине младший молчал, ощущая, что на него сердятся, только бросал виноватые взгляды на соседнее сидение, но брат не обращал на него внимание. И только войдя в дом, позволил себе схватить мальчика за шкирку, встряхивая и прижимая к стене. - Я что тебе приказывал? – Мелкий пристыженно прижал уши, пряча глаза. Так и не дождавшись ответа, старший потянул за волосы, заставляя откинуть голову и все-таки встретиться взглядом. - Не пытаться отвечать, сразу пожаловаться тебе, не драться, не задираться… - Голос был тоже тихий и виноватый. Если брат не понимает, почему он должен соблюдать законы общества, то законы, которые устанавливает его чистый должны быть непререкаемыми. - А что ты сделал? – Голос был обманчиво мягким. - Но они первые начали! – Мальчик вспыхнул, но тут же отвел глаза. – Прости. - Нет, милый. Одного «прости» тут мало. – Фили одним движением отправил брата на ковер, тот упал на четвереньки и так и не решился встать. Старший, тем временем, вытащил из штанов ремень, подходя ближе. – Не шевелись. – В голосе были только сталь и власть, ничего больше, и Кили не посмел ослушаться, только зажмурился и сжался, ожидая удара. Который не замедлил последовать. Мальчик вскрикнул. – Молчать. – Такой же короткий приказ, заставивший сжать зубы. Старший бил сильно и размеренно, никуда не спеша и внимательно наблюдая за реакцией младшего. Он должен запомнить урок, запомнить навсегда. Но и быть излишне жестоким не хотелось. Будь его воля, Фили бы обошелся выговором, но слова уже были. И не привели к желаемым результатам. Значит, будет другой урок. Остановился он ровно на том ударе, на котором не выдержал младший, снова коротко вскрикнув и испуганно сжавшись, ожидая за непослушание большего наказания. Старший отложил ремень и поднял брата, мягко придерживая его за плечи и обнимая, успокаивающе поглаживая по голове и спине. Кили почти сразу растаял, доверчиво прижимаясь и мурлыча. Конечно, ничего удивительного, хвостатые, больше звери, чем люди, имели несколько другую психологию, отличаясь иногда слепой привязанностью и преданностью. - Ты понял, в чем был не прав? – Фили мягко поцеловал младшего в макушку. - Угу… - Тот расплылся в улыбке, заглядывая в глаза. – Нельзя драться с другими, иначе ты разозлишься… Старший только тяжело вздохнул, даже не пытаясь спорить. В какой-то мере, это действительно так и было. Главное – результат. А Кили – послушный мальчик. И вообще молодец. Он отпустил брата, отправившись на кухню за обедом, впрочем, сам брат пошел следом, усевшись на табурет рядом и наблюдая, даже, против обыкновения, не сильно мешая и почти не попадаясь под руку. Особенно обрадовало, что в этот раз младший не пытался выхватывать из-под ножа кусочки мяса, тут же отправляя их в рот и заставляя старшего холодеть от мысли что будет, если однажды один замешкается и не успеет убрать пальцы, а другой не успеет остановить руку. «Все-таки, порка – весьма эффективное средство воспитания.» А ночью мелкая зараза пришла в спальню к брату, забралась под одеяло и, сверкая хитрыми темными глазами, заявила что ему страшно и он хочет поспать с братом. На что старший только тяжело вздохнул, улыбаясь в темноте и прижимая к себе младшего, который почти тут же затих и уютно засопел, действуя лучше любого снотворного.