***
Мы очень долго летели над водной гладью. Я чувствовал на лице холодный, бодрящий бриз. Вдыхал полной грудью, словно пытался надышаться в последний раз. Здесь и правда было по-своему хорошо, пускай и излишне прохладно. Мы уже многое время молчали. Нум находился далеко от леса и понемногу слабел. Я понемногу восстанавливал силы, поедая личные запасы. Даже решил сделать следующее и предложил сове злаковый батончик. Она согласилась, и чтоб покормить Нума, мне пришлось взобраться к нему почти на крыло и аккуратно сунуть ему маленький батончик в рот, чтоб он не откусил мне полруки и не поперхнулся этой штукой. Обменявшись любезностями, мы увидели, что впереди стала вырастать нефтедобывающая вышка, переделанная под военную базировку с наёмниками. Понятное дело, это был "командный пункт", скрытый на самом видном месте и не отмеченный ни на одной карте мира, даже самой тактической. Я уже видел, как нам на перехват летит военизированный вертолёт. Нум тоже. - Сейчас держись, я тебя сброшу туда, пока на нас не навелись. Дальше ты сам, я сразу испарюсь. - Не станешь мне помогать? - Мне нечем тебе помогать, - ответил он и стал набирать высоту, чтоб уйти с зоны действия, прибавляя скорости. Понятное дело большой сове было просто трудно быть быстрее, чем вертолёт. - Ладно. Идём в самое пекло, - заключил я, одной рукой нацепляя маску на лицо, закрепляя на лямках. Появилось ощущение, словно я закрыл от ветра уши, и он стал очень приглушённым. Но я стал лучше слышать море. Его неукротимый шум. Его волны дарят землям жизнь, и смерть тем, кто решается пройти по ним и показать себя властителем океана. Но чем дольше она была на лице, тем отчётливей в шуме воды и ветра я слышал спокойный шелест листьев и отдалённый гул музыки, что складывалась из жёстких кожаных барабанов и свирелей. Перед глазами вставала пелена. Я входил в транс, вытаскивая топор из-за пояса и спускаясь по перьям большой совы ей на бок. На площадку высыпали люди. Становились на позиции и брали нас на прицел, но без команды пока ещё не стреляли. - Я тебя сбрасываю, - сказал Нум, снизившись над площадкой. Я спрыгнул и, перекатившись, перехватил топор в две руки. Большая сова взлетела надо мной и с пронзительным хищным криком обратилась в огромный ворох опадающей осенней листвы. - Стойте, всем стоять! - крикнул человек в командирской броне и шлеме, впереди, вооружившись мегафоном. Он поднял забрало шлема, показав лицо, но я его не видел из-за расстояния и наступившей глубины... - Отставить огонь! - Он выступил вперёд, повесив винтовку на грудь и подняв мегафон, сказал. - С этого дня объявляю Потерянный день расформированным. Я не Старатов, я всего лишь разумно мыслящий человек, который знает, что такое Полуночный. Все, кто хотят жить. Спасайтесь. Уходите, ищите себе другую работу. Потому что все, кто здесь останутся, сейчас умрут. В голосе я различил Уила. Уила Энгера. Человека, что меня спасал, являлся участником нашей старой гвардии и всегда был мне другом. Во всяком случае, я его считал другом. - Мы не станем подчиняться предателю! - крикнул кто-то и сразу пустил очередь от бедра. Я закрылся щитом, но понял, что стреляли даже не в меня. Этот кто-то заставил Уила упасть на землю. Кто-то бросился в сторону лодок. Кто-то остался стоять. - Вернитесь сюда, ебучие трусы! Но я в секунду телепортирвался к этому парню, кричащему в сторону. Он был средний, широкий в плечах с громогласным голосом. Его шея, правда, не оказалась слишком прочной, потому одного удара с моей силой хватило, чтоб его голова отлетела в сторону. Следующий, кто замешкался и стоял совсем рядом был проучен кирочной частью штурмового топора. Кирка пробила шею, которую закрывала только чёрная балаклава, и я свалил уже обречённого парнишку наземь, оставив захлёбываться в собственной крови. Те, кто остался (а таких уже было немного, большинство спасалось бегством), открыли по мне огонь. Пули стучали о строительные материалы, за которыми я укрывался, о стены, выбивая снопы искр, свистели над головой. Я откинул топор в сторону. Он крут, но мне нужно оружие, а не инструмент изуверства. Принято решение взять автомат и, переключив на автоматический режим стрельбы, выбежать из укрытия. В нормальной ситуации такое поведение - абсурд и просто расписка в своих бесславных похоронах. Но это не является обычной ситуацией. В этой я телепортируюсь вплотную и прямо в упор нажимаю на спуск, превращая тела недругов в мясо. Тех, кто подальше, держало прекрасно. Бронежилеты справлялись со своей задачей, и когда я опустошил магазин на автомате, умер всего один. Я схватил автомат за приклад, словно дубину и первому встречному врезал прямо в забрало, кажется свернув шею. Во всяком случае, он упал со смещённым шлемом и сильно запрокинутой головой и более не двигался. Последний из трёх сумел на меня среагировать, хоть прошло не более парочки секунд, и развернулся, чтоб устроить мне свинцовый ливень. Я бросил разваливающийся и покореженный от моих варварских ударов автомат на землю и, закрывшись от выстрела телекинезом, ответил ему обратной энергией, откинув его на многие метры, за перила. Кто-то сзади без крика собрался вспороть мне грудь ножом, но я быстро среагировал и, схватив его руку, сильным движением выгнул её в обратную сторону, услышав крик несчастного парнишки в броннике. Кровавая пелена заслоняла глаза. Я не понял, как у меня оказалась в руках оторванная конечность, всё ещё сжимающая нож, которой я яростно забивал наёмника во всю силу, превращая его лицо в тёмно-синее, вперемешку с алым, месиво. Я бы и дальше развлекался с человеческими жизнями, если не вертолёт, что опустился и стал поливать мою позицию огнём крупнокалиберных пулемётов. Теперь мне нужно было скрыться, и я пробежал с телепортационными перебежками за ангарные ворота в главное здание. У стены сидел Уил, сняв шлем и оголив свою лысину с татуировкой чёрного осьминога. Я еле удержал себя, чтоб в порыве Лесного Буйства не придушить его прямо там. Кое-как отодрав маску, я перевёл дух и спросил: - Уил!.. Ты как? - Порядок. Отделаюсь синяками и, может, сломанными рёбрами. Я командующий охраной. Ради тебя, считай, отключил тревогу... Но Старатов, возможно, уже знает, что ты пришёл. - Я хочу, чтоб ты взорвал это место ко всем чертям. Ты справишься? - Даже не знаю... Есть вариант, перегрузить главный генератор. Он рванёт, и здесь останутся только руины. Но ты же понимаешь, что тогда всё... - Просто сделай это. Я хочу, чтоб здесь ничего не осталось. Ты сделаешь? - Л... Л-ладно... - выдохнул он с кряхтением, поднимаясь на ноги, и после обернулся, смотря на меня. - Я всегда знал, что Старатов сильно ошибся, убив Астрид. Кстати, возьми. Он дал мне свою рацию. Я кивнул ему, надвинув маску на глаза и ускорив шаг по знакомым коридорам. Уил достал из кобуры револьвер и направился вниз, к генераторным помещениям. Я мысленно пожелал ему удачи, снова погружаясь в боевой транс и затуманивая свой разум. Сейчас у меня были пустые, окровавленные руки. Тело болело - кажется кто-то попал мне плечо или даже живот, но Лесное Буйство перекрывало эту боль. Быть может, я даже не истекал сейчас кровью. Пробежав несколько этажей, я увидел, что вертолёт ждёт меня на открытом коридоре. Я собрался с силами и рванул по нему. Пулемёты заработали, расстреливая окна за мной и пытаясь ещё расстрелять меня. Большая "муха" с пропеллером и парой больших глаз висела и работала по мне двумя "сферами", от которых я закрывался телекинетическим щитом. Пули дробили стёкла на осколки. Окна обваливались с оглушительным грохотом, смешивающимся с работой расчёта и грохотом лопастей. Надо сбросить его. Надо как-то избавиться от вертушки. Я, забежав за укрытие, телекинезом вырвал одну из опорных балок, и вся конструкция сразу просела. Но мне это было не важно. "Схватив" балку двумя руками, одним выпадом я закинул её прямо в вертушку, пробив её стёкла и заставив закрутиться на месте. Сравнительно большой взрыв стёр всё живое с площадки, заставил наступающую ночь окраситься в оранжевые всполохи. На улице начинал заигрывать дождь, переходящий в ливень и шторм. Лампы, несмотря на весь ущерб постройке, работали исправно в другом коридоре. Я нёсся по ним, руководствуясь только памятью. Раздался интерком. Голос Старатова там что-то говорил, но шум в моей голове глушил любые его слова, словно его опустили лицом в корыто с грязью, которой он достоин. Захлебнись в ней. Я смешаю твою кровь с дерьмом и заставлю всё это жрать, пока не задохнёшься. Маска питает во мне ненависть ко всему, но только в твоём случае, дорогой мой старик, мы с ней солидарны. Даже более того, её горячую кровожадность я отлично мешал со своей холодной жаждой мести. Получившийся симбиоз толкал меня сквозь железные лестницы, коридоры и звуки сирен. Я не могу назвать себя животным, но штурмовой дробовик я добыл, вырвав у человека ребро вместе с некоторыми органами. Впрочем, после применения этой двенадцатизарядной бандурины с барабаном вместо магазина, последние подступы к кабинету Старатова были залиты кровью и другим человеческим содержим, запах и вид которых заставлял меня впадать в безумие. Я отбросил дробовик с раскалённым стволом и со стены сорвал одной рукой пожарный топор, стоящий вместе с многими инструментами на случай завалов и запертых дверей выше, при пожаре. Есть единственное, что очень сильно меня привлекает в этом оружие. Его вес, его размеры, его лезвие и то, что у топора не кончаются патроны. Я стоял перед лифтом. Можно конечно сейчас приехать наверх и быть расстрелянным, но я так не решился. Я хотел сделать лучше. Хотел сделать как-то... Эффектнее. Потому вызвал лифт, втащил туда тело и, отправив наверх, выбил крышку верхнего люка. Залез наверх и сразу перекатился на пожарную лестницу. Начал вбираться выше, цепляясь скользкими, от крови, руками по железным перекладинам. Наверху распахнулись двери, но выстрелов не последовало. Понятное дело сюда не брали нервных психопатов, что горазды только стрелять и орать. Чуть что, сразу половина магазина в стену уходит... Хотя тут и не без этих. Но если кто сейчас и охраняет самого Старатова, то это кто-то с такими же стальными нервами, как у Призрака. Такие лишнего патрона и в противника не пустят, если не будут уверены, что попадут... А рассчитывают на попадание такие ребята быстро. В любом случае, вот он я, добрался до лифта. Застынь, животное. Не дай себя услышать раньше времени. - ...он что, прикалывается? - Эром, на место! - послышалось приглушённое шипение, когда я отодрал маску от лица, чтоб чуть послушать всё то, что происходило. То ли это моя удача сыграла своё, то ли ещё что-то, но лифт отправили обратно. - Да ладно... - После этого ты уволен из отряда, понял? - Ай и хер с вами, я в штабские хочу, - заметил тот, кто отправил лифт, возвращаясь обратно на позицию. - Если все помрём из-за тебя, я найду тебя в прейс... Я не стал дожидаться того, какую участь командир уготовил для того раздолбая. Маску на лицо, ногой на платформу и телекинетическим выпадом уже выбиваю двери. Две железки полетели, словно сделанные из лёгких пластинок. К их сожалению, "лёгкие пластинки" размазали одно из тел прямо по стене, оставив на полу только обрывки бронепластин и винтовку. Разминая болезненно-уставшие плечи, я ступил, прогнув оторванную кишку своим ботинком и отшвырнул её в сторону, чтоб не поскользнуться. В дыму кто-то стал вставать, придавленный фрагментом строительного материала и откашливаясь. Пыли и вправду было достаточно. Я прошёл мимо, обрушив топор на голову наёмника и проломив его череп, не вынимая, отправился дальше, выдернув лезвие и оставив на нём части мозга, волос и черепной скорлупы. Стряхнул это всё и, ударив топором о стену, прошёл дальше, постукивая о металлическую часть лезвием. Его скорее всего нет, но я просто обязан заглянуть. Старатов на своём кресле мог уже давно укатить куда подальше или вообще эвакуироваться... Но я обязан был проверить. С ноги выбил дверь. Старатов бросил из щипцов кубик дымящегося кубика льда в стакан с одним из сортов янтарной выпивки. Он отодвинул хрустальный графин, закрыв его брильянтовой пробкой, поправил пенсне и поднял на меня глаза. За столом сидел старик в очках. С густыми седыми волосами и в чёрном пиджаке. Он снял с себя длинный шерстяной шарф и спокойно сунул его в стол. - ...м-да, приди за мной Призрак, наверное, день бы мне показался излишне тихим... - сказал он и поднял ещё одну рюмку. - Выпьешь или не удостоишь меня такой любезности? Я молча сделал шаг. Кто-то, кто лежал раненным у самой двери, ввалился внутрь, скрепя и зажимая рану от крупного металлического осколка. Я с ненависти ударил его по лицу сапогом, проломив череп, словно арбуз. - Если нет, так нет... Сними маску. Давай поговорим. Я никогда тебя не видел, как дикое животное, что сделает дело без прелюдий. Ты и так меня убьёшь, зачем торопиться?.. И, как посмотрю, кажется, тебе больше незачем жить. Так давай поговорим в последние минуты жизни? Не снимай меня. Не снимай. Я покачал головой. Взвалил топор на плечо. - ...да-а... Что ж. В своё оправдание скажу, что тогда Астрид была виновата сама, - он поднял рюмку и аккуратно отпил часть. - Ух... Ниямийский Сан-уо. Брильянтовый. Точно не хочешь попробовать?.. - Я сделал к нему ещё один шаг и, протянув топор, одним движением вытолкнул кирковой частью стакан из его рук. Янтарная жидкость разлилась на столе. Старатов отъехал на своём кресле чуть назад, покачивая головой. - Эх, а такая выпивка... Астрид просто хотела взять половину всего нашего бюджета себе "на жизнь" с тобой. И уйти. Понятное дело, это принесло колоссальные убытки. Ты же знаешь, что мы тратим почти-почти столько же, сколько зарабатываем? Оружие, перевозки, транспортировки, содержания государств на подкупах - это очень дорогое удовольствие... Если бы она забрала половину, дни синдиката были бы сочтены. Уговорить мне её не удалось, потому пришлось решить конфликт силой. Если ты злишься на меня за свою шею и пальцы, то это была просто безопасность. Ты любил Астрид как ребёнок, коим ты являешься. Устранив её, но продолжив сохранять тебя рядом или просто дееспособным - самоубийство. Зазвонил телефон на столе. - Ты позволишь, я отвечу? Я кивнул. Старатов поднял трубку и сказал: - Можешь не приходить, уже поздно... Деньги будут на твоём счету. Не дай им попасть к управителям. Сожги если хочешь, - он бросил трубку, смахнув телефон со стола. - Всегда мечтал бросить без причины что-то дорогое на пол... Знаешь, я знал, что мне отсюда не уйти ещё тогда, когда Уил сказал внизу всем расходиться. Это было верное решение. Если казнительный выстрел тебя не убил, что вообще может? Такова ваша природа, мутанты... Вас становится больше. Гордых за себя людей - меньше. Через ещё лет двадцать придёт эпоха терпимости к вам... Я рад, что не увижу это время, когда по Валентии будут ходить ваши грязные, животные ноги. Я вообще рад, что умру так. Я построил самый страшный синдикат за всю историю мира. Армия солдат удачи, вооружённая лучшим. Способная исполнить любую работу, в том числе и расстрелять весь валентиский совет... А что сделал ты? Заставил людей бояться за свои жизни? Сломал то, чего я достиг? Ха. Очень смешно. Ты ничего не сделал в своей жизни, Мохечхок. Ты просто всё сломал... И чего ты ждёшь? Давай, действуй, животное. Человек приказывает тебе! - махнул он рукой, улыбнувшись во все свои белые, ненастоящие зубы. - Не ты, так рак меня прикончит. Я уже перевернул стол в сторону, снося преграду между нами, и взял топор в две руки. Я встал перед ним и, смотря на него, перевернул его инвалидную коляску, опрокинув его на пол. После, я пинком перевернул Старатова на спину и занёс топор, словно меч, собираясь вогрузить его в камень. Он посмотрел мне в глаза и совершенно спокойно сказал. - Ах... Так вот про что они говорили. В следующем моменте я уже наступил ему ногой на горло, крепко прижав его и, кажется, уже убив этим движением. Стал забивать его лицо сильными ударами тупой части топора и давая своей ярости волю. Бил столько, сколько хотел. Его старческие кости сочно хрустели. Я хотел бы орать на него проклятия. Материться и поливать всевозможной грязью его труп, словно он мог бы меня слышать, но мне приходилось стиснуть зубы покрепче и продолжать изуверствовать уже мёртвое тело, превращая в отвратительную массу. Я остановился, когда топор сломался и древко просто разломилось на две части, оставив в руках две деревяшки, одна из которых с обухом. Устало я взял бутылку с выпивкой и, бросив остатки топора, снял маску, чтоб как следует отхлебнуть. Алкоголь оказался очень и очень мягким с какими-то неуловимыми привкусами и ещё чем-то высоким. Теперь я почувствовал, как сильно устал. Я выпил ещё. Это не та выпивка, которую следует пить так. Которую не следует глотать, заливаясь собственными слезами, когда ты весь липкий от крови. Её стоило бы аристократично и счастливо смаковать в тёплом кабинете после ещё одного лёгкого дня состоявшегося в жизни богатого человека, у которого на побегушках целый синдикат убийц. Всё. Я сделал это. Я исполнил своё предназначение. Я отомстил. Отомстил и теперь хлещу выпивку, от которой, признаться, я хочу блевать. Прямо себе под ноги. Я выбрался из кабинета и направился вниз, пару раз вывернув своё содержимое наизнанку. Интерком заговорил механическим женским голосом. - Третье предупреждение. Главный генератор в критическом состоянии. До взрыва пятнадцать минут. Рекомендуется немедленное устранение поломки. Я уже выходил из главного здания через открытые ангарные ворота, смотря на тёмное-тёмное небо с начинающейся бурей. Зажмурил глаза от ударившего в глаза прожектора. Прямо над площадкой завис вертолёт, слепящий меня и оставляющий на сыром от дождя металле ровный луч света, где чётко вырисовывался мой силуэт. Из-за воды, льющей прямо на глаза, не было ничего видно. Только этот слепящий свет и звуки крутящихся лопастей. Заговорил громкоговоритель низким мужским голосом. - Говорит конвент ВГО. Поднимите руки и встаньте на колени до ареста. Я рванул на другую сторону в проём между зданиями, уходя от обзора. Спасибо Уил, что сделал это. Теперь выбирайся. Обо мне не беспокойся. Но сказал я это рано. У выхода в техническое помещение я столкнулся как раз с Уилом. Моя полупьяная туша ударилась в него, и мы оба упали на железный пол. Я слышал этот чёртов вертолётный гул, словно повсюду. - Чёрт возьми, ты жив? Ты сделал это? - спросил меня Уил, поднимаясь. - Нам надо уходить. Мы оба побежали к краю. Уил свернул ещё в один коридор между зданий, куда-то направляясь. - Какой план? - спросил я, забыв упомянуть, что план "его и для него же". У меня всё уже было сделано. Моей цели нет, разве что умереть и больше ничего не чувствовать. - Надо добраться до лодок. Если шторм помилует, сможем выжить и не потонуть. На вертолёте нас собьют. Погода нелётная, и ими управлять я не умею... - Я тебе помогу, Уил, но я не поплыву. - Что?.. Алекс, не время играть в маленькую депрессивную девочку. Давай мы сначала приедем, оторвёмся как следует в баре моей сестры, а потом уже будем решать. Умереть всегда успеется. Я ничего не ответил. Пока не время его задерживать. Мы вбежали на крытую пристань. Свет на всей станции отключился, но это не было проблемой. Всё внутри освещалось прожектором от вертушки, что осматривала крытый порт. Здесь было столько места, что вполне помещались большие торговые суда. - Вам некуда бежать. Выйдете на открытое место с поднятыми руками или умрите. - Сюда! - сказал Уил, дёрнув меня вниз, к лестнице. В наконец крытом помещении я стёр всю воду с лица. Маска всё ещё была на мне, только на манер кепки. Для удобства её следовало бы опустить, но я не хотел последние минуты пробыть безумным кровожадным монстром. Когда мы забежали за укрытие, я смог разглядеть, что это был вооружённый железный катер, накрытый широким брезентовым полотном. Энгер повернулся на меня, посмотрев в светящиеся в темноте глаза. - Справишься с вертушкой? - Попробую... Заводи катер, я наверх. - Стой, ты что вздумал, здесь остаться? Я не смогу забрать тебя с крыши. - И не надо. Я в порядке, понял? Мне хорошо. Дай мне умереть. Уезжай так быстро, как сможешь. Я уберу вертушку. Я хлопнул его по плечу и побежал наверх. Я не мог сейчас просто взять и сбить ещё один вертолёт. У меня просто нет сил и, если совсем честно, я не хотел, чтоб ещё лилась кровь. Моя цель выполнена. Всё. Хватит. Ты не должен останавливаться. Мы близки к предназначению. Не падай с лестницы, не закончив на неё подниматься. Иди дальше и я дам тебе сил. Иди дальше и я вознагражу тебя. Я дам тебе всё, что пожелаешь... Я могу вернуть Астрид к жизни. Я стиснул зубы. Даже если ты можешь вернуть к жизни Астрид, то какой ценой? Ты просто дашь мне себя. Мы покажем миру настоящее кровопролитие. Вернём его во времена страха и чистоты. Мы священным лезвием очищения пройдём по всему человечеству. Мы дадим лесу место для его великого роста! Не пойдёт. Я не смогу спать, даже воскресив дорого человека и убив столько существ. Это неправильно. Я не хочу быть ещё большим чудищем, чем являюсь сейчас. У тебя нет выбора. По ту сторону если есть ад, то ты непременно в нём сгоришь! Если нет, то будешь источаться гноем в бездне. Только Я приведу тебя в райские леса Нэйфернейна. Только я дарую тебе спасение. Только я помогу тебе! Я вбежал наверх и, размахивая руками, крикнул. - Эй, я здесь, чёрт возьми! - вокруг меня стали кружить аж три вертолёта, слепя прожекторами со всех сторон. Не сбавляя темпа, я поднял руки вверх и крикнул. - Подойдите и возьмите меня, если сможете! Вот он я! Вот он Полуночный Леший! Горло начало болеть, так же, как и шея, запрокинутая назад. Лицо всё ещё обливалось водой. Из-за ветра и потоков воды я еле-еле стоял на ногах. Весь вымок до самой нитки. Я встал у края, надвинув маску на лицо. Единственные вещи, что меня здесь волновали - жив ли Уил, и скоро ли всё здесь взорвётся? Я видел, как по канатным лестницам спускается спецгруппа в серьёзной чёрной броне Внутреннего Государственного Отдела. С другой стороны, ВГО - это просто дети, по сравнению с теми, кто остался лежать под моими ногами по пути к Старатову. Меня окружили полукругом, наставив винтовки. - Поднимите руки вверх! - крикнул, наперерез шторму, один из ВГОшников, сближаясь со мной. Одним движением руками вниз, я телекинезом выгнул весь металл вокруг, сформировав стену, которую почему-то не полили дружным автоматным огнём. В этот же момент перегрузка реактора всей нефтяной вышки наконец дала о себе знать. Грохот, закладывающий уши, сопровождался огненно-оранжевым всполохом, полный пламенных столбов и взрывных волн сначала дезориентировал меня. Я не понял, как оказался летящим вниз. Любая ориентация в пространстве мигом испарилась. Прежде чем понять, что я всё ещё лечу в воздухе и это просто меня дождём обливает, я упал в самый низ, в воду. Стал сразу же захлёбываться. Тело словно парализовало. Я судорожно стал дёргать руками, пытаясь выбраться наружу, чтоб спастись. Все мои суицидальные наклонности куда-то ушли, как дело стало мокрым. Я вцепился в какую-то железку мёртвой хваткой. Сверху начали падать какие-то другие железки. В глазах совсем потемнело. Силы покидали крайне стремительно. Я наглотался воды и продолжаю её глотать, пытаясь вдохнуть. ...если выживу, никогда больше не полезу в большую воду. Никогда больше... Если выживу...***
- Саш. Саша. Я открыл глаза, но ничего не увидел. Вокруг было "что-то". Оно существовало, но глаз мой столько замылился, что пространство стало неразличимо. Она трогала моё лицо. Я знал, что это Астрид - никто в мире больше не имеет такие нежные руки и такой прекрасный голос. - ...мне больно думать о тебе, - признался я против своей силы. - Я знаю, милый. Потому ты и не должен. Ты должен отпустить меня, слышишь? Забыть полностью. Стереть из воспоминаний, словно я никогда не существовала. - Я попытаюсь, - выдохнув носом и закрыв глаза, я кивнул. Во всём теле была ужасная тяжесть и слабость, словно я сильно заболел. - ...но я же не могу так поступить с тобой. Я не могу просто забыть. Ради чего это?.. Я без тебя жить не хочу, Астрид! - Ты накручиваешь себя. Твоя жизнь ещё не кончена, Ал. Жизнь даст тебе боль, но ты должен её принять. Послушай свою маску: она же делает тебя сильней. Она даст тебе избавиться от боли. Ты же и сам это понимаешь, верно? - ...ты просишь меня... о... о странном... - тихо сказал я, не веря в её слова. - Но Ал. Ты должен понимать, что это правильный выбор. Тебе больно от моей потери. Больно, но не значит, что ты должен умереть от этой боли. Нам надо жить. Нам двоим. Это возможно только в случае, который ты сам знаешь. Алекс, пожалуйста. Я хочу ещё немного побыть на этом свете. Поживи, пожалуйста, ради меня. Сделай нас едиными в боли тех, кто нам её причинил... Отомсти за нас им. Отомсти им всем. Она приблизилась, и я увидел её лицо.