/ / /
Лора умудряется уехать, не разбудив его, и прихватив с собой Джону в невесть куда: на столе, усыпанном хлебными крошками, остается слегка помятая записка: «Не забудь покормить Зуко!» Зуко сидит рядом, будто знающе прикрывая глаз. — Ну что? — спрашивает Брайан, заливаясь краской. Хочется проклинать себя за это — ну, кот вряд ли понимает, что Брайан задумал, но. Морда Зуко выражает столь знакомое снисхождение — такое, каким полнился взгляд Дженны когда-то в среду — что хочется спрятаться от монохромного монстра в комнате и не выходить оттуда до конца недели. «Хэй, все уехали в отпуск и- Я один? Приезжай вечером?» Он составляет список покупок и тратит два с половиной часа в Икее, а потом еще три — в иных сопутствующих магазинах, возвращаясь домой с довольно джентельменским набором: — свечами (тридцатью огромными штуками, потому что он ответственный взрослый человек с корректно сбалансированными месячными тратами); — сигаретами; — спагетти; — смазкой; — наручниками; — кляпом (потому что все это хранится у Патрика, и теперь вот ему приходится делать одноразовые вложения своего и без того небольшого капитала (потому что он ответственный взрослый человек с тридцатью свечами)); готовит еду, окрыленный сладким предвкушением предстоящего вечера — хэй, что может быть сексуальнее, чем кормить кого-то вкусной горячей едой? Перед приходом Патрика он успевает совсем немного: принимает душ (во время которого не может не думать о том, как Патрик Гилл втрахивает его — Брайана — податливое тело в гладкую деревянную поверхность стола в Странном Закутке), чистит зубы и выбирает из миллиарда рубашек с цветочным принтом самую идиотскую (потому что Патрик Гилл обожает все эти рубашки и то, как «гладко», выражаясь его эпитетами, они облегают неидеальное некрасивое тело Брайана). Он расставляет по всему дому свечи — потому что он ответственный взрослый человек и может позволить себе целых тридцать, и еще потому, что электрический свет внезапно кажется слишком ярким для столь маленькой квартирки. Пат Гилл приходит ровно в семь, однократно и коротко — так, как умеет только он, — звонит в дверь, заставляя Брайана на секунду усомниться в том, слышал ли он звонок как таковой. Он открывает дверь, и на душе у него в момент все печет и горит. Пат Гилл одаривает его такой улыбкой, какую только он сам умеет воспроизводить: уголки его губ разъезжаются в стороны, и верхняя губа слегка поднимается в дразнящей дуге. Брайана почти сгибает пополам от ощущений, приходящих от вида этого простого действия, но Патрик входит в его квартиру как к себе домой, подхватывая его в свои сильные объятья и увлекая в поцелуй быстрее, чем до-кукольного безвольное тело Брайана успевает обрушиться на пол. Поцелуи Патрика Гилла — отдельный вид искусства: напряженные тонкие губы, прижимающиеся к несравнимо маленьким и некрасивым Брайана, острый аккуратный язык, исследующий его рот в той же по-хозяйски сдержанной и уверенной манере, что и руки Патрика — его тело. Умудряясь захлопнуть за собой дверь, Патрик подхватывает его на руки, закидывая бедра Брайана себе на талию, несет в гостиную, и. Брайан протестует: разрывает поцелуй и утыкается лбом в лоб Патрика, смотрит тому в глаза: — Хэй. — Хэй, — губы Пата вновь растягиваются в улыбке. От него пахнет сигаретами и их любимым чаем, имя которого теперь уже даже в обычной жизни называть нельзя. — Я приготовил ужин, так что… — Брайан дергает плечами в предлагающем жесте. — Оу… я наконец-то квалифицирован для нового уровня заботы? — улыбка Патрика становится хитрее и даже слегка коварнее, и сердце Брайана от этого взлетает к самой его глотке, занимая все пространство в трахее и у корня языка. Патрик аккуратно отпускает его ноги, позволяя ему взять себя за руку и повести в Странный Закуток, к накрытому столу. — Окей, я… я приготовил пескаторе, потому что я… — Брайан глубоко вздыхает, проводя рукой по волосам. Послушайте, этот жест характерен скорее Патрику, он и сам знает, но сейчас он паникует, и продолжит паниковать до тех пор, пока сильное и горячее тело Патрика не прижмет его к этому столу и. — Слушай, я плохой бойфренд, я не помню, любишь ли ты сливочный соус, и… Патрик в ответ на это продолжает улыбаться, и паника Брайана разносится по кровотоку все больше, подстегиваемая предвкушением. Если проще: он чувствует, как его член начинает твердеть в нетерпении. Пат Гилл продолжает улыбаться, и Брайан готов поклясться прямо здесь и сейчас, что когда-нибудь Пат Гилл случайно улыбнется вот так, и Брайан выйдет за него замуж. Патрик почти по-аристократически аккуратно садится за стол и подбирает двумя тонкими пальцами каждой руки вилку и ложку. — Приятного аппетита, Брайан, — говорит он, не прекращая улыбаться. Его глаза искрятся, когда пламя свечей на столе колеблется от его речи. Зуко с интересом смотрит на происходящее с комода в гостиной. Брайан сглатывает, накалывает креветку на вилку. Поднимает глаза: Патрик хмыкает, рассматривая его своим хитрым хищным взглядом. Брайан мысленно перебирает в голове: — смазка — ящик прямо вот этого стола. Пат наверняка касается своими худыми угловатыми коленями его дна; — наручники и кляп — его комната, ящик у кровати; — сигареты — его комната, полка у окна. Его дыхание учащается, он сглатывает, глядя на полную тарелку спагетти, будто пытаясь увидеть там что-то, что его спасет. Пат Гилл все так же улыбаясь набирает спагетти на вилку и отправляет в свой горячий сигаретный рот, всасывая висячие кончики с громким причмокиванием, втягивая щеки в процессе, прекрасно зная, что внимание Брайана вновь оказывается приковано к нему, и тот жадно поглощает им увиденное и прокручивает в голове на десяток раз. — Как твоя неделя? — все так же спокойно спрашивает Патрик, приподнимая бровь и кивая Брайану, чтобы тот приступал к еде. У Брайана в горле ком, и он не то что есть — говорить вряд ли может. — Ты игнорировал меня специально, или?.. Руки Брайана трясутся в нетерпении, он закусывает губу. Он знает, что сегодня ему несдобровать, и от этого знания ему все жарче в дурацкой рубашке и теснее в шортах. Патрик Гилл встает на ноги, дотягивается до его подбородка и сжимая: — Я к тебе обращаюсь, Брайан Дэвид Гилберт. Черт. Черт. Черт. Черт. Он всхлипывает: — Я не мог… Извини, я чудовище. Я просто похотливое чудовище. — Все так, — утвердительно тянет Патрик, поглаживая его по нижней стороне подбородка и медленно двигаясь в сторону шеи, и Брайан с трудом сдерживает порыв дернуть плечами. Внезапно крепкая патрикова рука сжимает его челюсть до того, что желваки сводит от давления: — Ты просто шлюха, не умеющая сдерживать свои желания, не так ли, мальчик? Брайан чувствует, как его глаза распахиваются на пределе его возможностей, он чувствует себя кроликом под взглядом питона. Патрик отпускает его и садится на свое место с все той же невозмутимой улыбкой, что и прежде. Оправа его очков слегка поблескивает, когда он наклоняет голову. — Что же ты не ешь? — Я… я ем… я… — запинается Брайан, пытаясь взять в руки вилку. Та будто намазана мыльным раствором или маслом — выскальзывает из его пальцев, с грохотом падая на пол. — Черт, — он наклоняется за прибором, а когда возвращается на место, Патрик Гилл нависает над ним в своём спокойном, почти ангелическом, молчании. — Прости, — почти пищит Брайан, зная, что последует дальше. Патрик Гилл поднимает его за ворот рубашки, отправляя на свидание с отделанной под кирпич стеной Закутка и тут же прижимая Брайана к ней своим телом. Его взгляд полон холодной злобы, граничащей с ненавистью, и Брайан прекрасно отдаёт себе отчет: он виноват в этом, и от этой мысли на душе у Брайана горячо, как в доменной печи. Патрик впивается в его губы с такой яростью, что Брайан ударяется головой о стену, мычанием возвещая о том, что, возможно, Патрику стоит быть поаккуратнее. Конечно, Брайан вынесет абсолютно все, что Пат Гилл захочет с ним сделать, но иногда удары головой приводят к непоправимым последствиям, а сейфвордить пока что Брайан не намерен. В ответ на предостережение, Пат Гилл, не отпуская ворота цветочной рубашки, подкладывает руку ему под голову, мягко поглаживая затылок и позволяя Брайану заметно расслабиться в его руках. Как только это происходит, рука сжимается, с силой оттягивая его голову назад и открывая Патрику доступ к его шее. Такие отметины будет сложно скрыть, и, знаете, Брайан осознает, что он это заслужил, удовлетворенно хмыкая: отметки Пата Гилла — одна из лучших вещей в его жизни за прошедший год. «Наверное, стоило зайти в Сефору около офиса», — думает он, пока его тело податливо прогибается навстречу губам и зубам Патрика. Еще один укус (Брайан почти кричит от боли, цепляясь пальцами за широкие прямые плечи Патрика) — и он полу-лежит на столе: его ноги висят под не самым комфортным углом, рубашка задирается к груди, и сильные пальцы правой руки Патрика с явным намерением сжимают его ребра, в то время как левая расстегивает рубашку. Когда последняя пуговица наконец-то подчиняется его воле, Патрик снова глубоко целует его, и Брайан знает, что это отвлекающий маневр, потому что Пат слегка двигается в сторону, и. Брайан взвизгивает в поцелуй и кусает язык Патрика, в этот момент самодовольно исследующий его рот. Горячий парафин свечи растекается по его животу, и колющая боль ожога расползается по коже неприятными полосками. Когда парафин застывает, Патрик аккуратно подцепляет его, облизывая поврежденное место, и от его языка становится горячо, но до безумного приятно, из Брайана против его воли вырывается удовлетворенный стон. Обожженное место пульсирует болью; Патрик довольно хмыкает, глядя на него снизу. Его рука медленно расстегивает ширинку шортов, под которые после душа Брайан ничего не надевает для дальнейшего удобства, поглаживая стояк рукой без намёка на тремор. Брайан откидывает голову назад, тяжело дыша. Очки скатываются на лоб, и волосы падают ему в глаза: он зажмуривается и молится, чтобы Патрик не заметил этого, потому что если Патрик заметит — он обязательно этим воспользуется. Патрик замечает: проводит рукой от его носа вверх, по лбу и до самого затылка, заставляя приподнять голову, опираясь на крепкую ладонь. Длинные пальцы стягивают волосы в узел на затылке, и Брайан жмурится, но Пат знает, как заставить его смотреть: влажный гладкий кончик его языка едва заметно обводит вокруг головки, слегка дразня уретру. Глаза Брайана распахиваются сами собой, и он слегка ерзает, ложась удобнее для Патрика. — Какой нетерпеливый, — усмехается Пат, и его дыхание будто тканью оборачивается вокруг члена Брайана. — Я могу дразнить тебя всю ночь. Могу налить тебе горячего воска на твой прекрасный горячий член… От одной только мысли у Брайана сводит зубы, но его мозг отчего-то отказывается думать об этом, как о чем-то как минимум небезопасном. — Я мог бы вырвать с корнем твои волосы, — продолжает Патрик. — Поджарить твою тонкую кожу. Обжечь все твое тело, а потом выебать так, чтобы ты навсегда запомнил, что случается, когда… — Да, папочка… — Брайан не выдерживает и стонет, подаваясь навстречу пальцу Патрика, все это время стимулирующему его член. Его нога обернута вокруг руки Пата, отчего ему думается, что он похож на кусок мяса на вертеле. Пат не против, он снова хищно ухмыляется, сильнее поднимая руку и загибая Брайана в позу эмбриона. Он отпускает его голову, берет в руки свечу: Брайан с интересом, страхом и восхищением следит за его манипуляциями. Свеча поднимается над его животом, наклоняется — и, разбиваясь на мелкие горячие капли парафин разлетается по его груди. Брайан жалеет, что не купил свечи поменьше в диаметре, чтобы дать Патрику больше контроля. Парафин быстро застывает, но все же успевает разлиться по его животу светло-фиолетовым пятном с запахом ежевики. Он откидывает голову назад, и воск капает ему на грудь. Он закусывает губу, чтобы не кричать от боли. Пальцы Патрика подхватывают застывающие корки, и его язык мягко вылизывает краснеющие пятна, и по телу Брайана будто расползаются огненные цветы. — Больше, ох, папочка, — шепчет Брайан, извиваясь в руках Пата. Внезапно все исчезает: он приоткрывает один глаз только чтобы обнаружить себя в Закутке в полном одиночестве. — Пат? — зовет он. В ответ не слышно ничего, и он встряхивает головой: неужели ему это все причудилось? Он осматривает свое тело, и ожоги на нем все еще есть — где же тогда Патрик? — Пат Гилл? — его дыхание учащается, он вскакивает со стола, жмурясь от боли на животе и груди и неприятных ощущений в районе паха. — Я что же… — бормочет он, заворачивая в кухню. Через секунду он не может дышать, и Пат почти волочит его в спальню Брайана, крепко удерживая верёвку, чтобы та довольно сильно, но безопасно впивалась в его кожу. Швырнув Брайана на кровать, Патрик захлопывает дверь и мгновенно оказывается верхом на нем, раздвигая его ноги и складывая что-то шуршащее сзади себя. Брайан силится увидеть, но Патрик нагибается так близко к его лицу, что его тёмные волосы заполняют весь обзор. Он снял очки: вот теперь Брайан в настроении для жёсткого секса, хотя он куда больше предпочитает Патрика в очках. — Думал, я ушёл, мальчик? — шепчет Пат, протягивая руки Брайана вверх и завязывая их над его головой быстрым отточенным десятками подобных раз движением. — Может быть… даже испугался? — хищная улыбка снова растягивается на его лице, заставляя Брайана заерзать в нетерпении, но все же невольно подыграть ему, расширяя глаза, закусывая губу и отвечая серией коротких кивков. — Я думал, что ты оставил меня, папочка, — скулит он, пытаясь растянуть узел на руках. Его член упирается в джинсы Пата на самом шве, из-за чего ерзать немного больно, но. До чего же приятно. — Я думал, что мне придется… — он всхлипывает, вживаясь в роль сильнее с каждой секундой. Брайану очень. Нравится. Плакать во время секса, — что мне придется терпеть еще… целую неделю-м-м, — в конце он срывается на стон, когда Патрик слегка двигается вперед, садясь ему на живот. Он берет свечу с прикроватной тумбочки: Брайан предусмотрительно зажёг их все, и в этой уже довольно много горячего воска. Патрик ухмыляется ему, и, не разрывая зрительный контакт, разливает добрую половину растопленного воска по солнечному сплетению Брайана, заставляя того заскулить и выгнуться в спине в попытке вырваться из хватки Пата. Он возвращает свечу на место, и пока освободившаяся рука убирает ошметки застывающего парафина, другая нашаривает край пакета за его спиной, и он вытаскивает оттуда прозрачный кубик льда. Брайан настолько возбужден, что боится даже моргать, чтобы не терять концентрации, так что при виде кубика льда он закусывает губу и стонет, выгибаясь навстречу руке Патрика еще больше: — О, да, папочка, пожалуйста, — бормочет он, чувствуя холод от приближающегося куска льда. Когда он касается обожженной кожи, Брайан готов снова закричать во весь голос: к такому контрасту его тело не было готово. Лёд, направляемый рукой Пата, описывает круги и восьмёрки до тех пор, пока полностью не растапливается, стекая по впадине пресса к пупку и по рёбрам на простыню. Живот Брайана абсолютно немеет, и он обращает внимание на свои связанные руки. Патрик сдвигается ниже, снова будто намеренно задевая его уже пульсирующий член, срывая с его губ громкий всхлип. Верёвки на руках медленно растягиваются, но стертые трением запястья начинают ныть, и Брайан предпочитает пустить и эту часть своего тела на самотёк, наслаждаясь мыслью о том, что он хороший мальчик и терпит боль для Патрика. Тем временем Пат ведет языком вниз по его животу, с причмокиваем выпивает воду, натекшую в пупок. Брайан дрожит и стонет, находясь в странной прострации: горячий язык мгновенно возвращает онемевшим нервным окончаниям чувствительность, отчего по телу Брайана проходят, кажется, разряды тока в триста с лишним вольт. — Какой хороший мальчик, — тихо отмечает Патрик, спускаясь ниже — он усаживается на уровне колен Брайана, целует кожу на внутренней стороне его бедер, смотрит снизу вверх, улыбается. Брайана трясёт. Он заслужил похвалу Патрика, и теперь единственное, что сдерживает его тело от немедленного отключения — это желание получить больше, гораздо больше. — Терпишь все это для моего удовольствия, — продолжает Патрик, целуя горячую мокрую головку. Брайан тихо скулит, не сводя глаз с происходящего. — Дразнишь меня своими стонами, — голос Патрика срывается на хрип, выдавая, что и у него остаётся не так много самообладания. Он крепко сжимает бедра Брайана, надавливая их в матрас, наверняка оставляя синяки от своих не в меру сильных пальцев, ведет языком по его правому бедру вверх, намеренно оставляя самые чувствительные места без внимания, по нижней стороне его члена, затем вокруг головки и вниз по верхней, утыкаясь носом в светлые кудрявые волосы. Брайан пахнет гелем для душа с лимонными меренгами — наверняка украл его у Лоры, раз та уехала на целую неделю. Брайан пытается подтянуться на руках вверх, и Патрик резко выпрямляется, усиливает хватку на бедре Брайана одной рукой и берет его член в неплотный кулак другой, медленно начиная сжимать, и заставляя его взвыть от боли. — Куда это ты собрался, мальчик? — Я-я… — щеки Брайана пылают, и подбородок трясётся мелкой дрожью, он глубоко вздыхает, прикрывая глаза и стараясь успокоиться. — Извини, папочка, — выдаёт он. Патрик разжимает кулак, оставляя на его члене лишь плотное кольцо из среднего и большого пальцев, медленно, с нажимом, ведет вниз. — Так то лучше, — слышит Брайан, внезапно мысленно переносясь в квартиру Патрика в тот день, когда они впервые пошли в секс-шоп вместе, и Пат выбрал для него эрекционное кольцо ядерного зелёного цвета — под цвет любимых боксеров Брайана — и позволил Брайану опробовать обновку буквально через полчаса после этого. Горячий рот, обхватывающий его член уже через несколько секунд (Брайан предполагает, что Патрик проследил за его выровнявшимся дыханием), заставляет его с громким оханьем вернуться обратно в реальность. Патрик Гилл медленно насаживается ртом на его член, поднимаясь и не упуская возможности с силой всосать крайнюю плоть, заставляя Брайана задержать дыхание и запустить руку в длинные чёрные волосы чуть дальше. Его щеки в этот момент втягиваются, позволяя Брайану рассмотреть его скулы, слегка раскрасневшиеся от напряжения и подрагивающие, когда он вновь берет его член: на этот раз на всю длину — Брайан чувствует, как головка проскальзывает вниз по мягкому небу Пата, задевая небный язычок, и не может отказать себе в удовольствии застонать, сильнее вдавливая голову Патрика в свой пах. Слышится смешок, и Патрик поднимает голову, глядя ему в глаза: — Оу, мальчик, и не надейся, — ухмыляется он. Брайан с удовольствием отмечает, что глаза Патрика явно загораются после этой фразы, и он медленно начинает двигаться вверх по его телу, сдвигая и самого Брайана чуть выше, позволяя ему полусидеть-полулежать на кровати, положив подушку под спину. Когда джинсы Патрика касаются ожогов, он шипит, и лицо Патрика на секунду искажается, выказывая обеспокоенность, но уже спустя мгновение он возвращается в своего персонажа, повторяя движение еще раз, и пульсирующая боль кругами разносится по брайановой коже, как по воде. Брайан обнаруживает, что он хнычет, кусая губы: — Папочка, пожалуйста, можно я… — Патрик медленно расстегивает ширинку, и член Брайана сводит от нетерпения. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — его дыхание сбивается, когда пальцы Патрика подцепляют резинку боксеров, стаскивая их и обнажая его член. Он облизывается, умоляюще глядя на возвышающуюся над ним фигуру. — Можно мне?.. Папочка, пожалуйста. — Да, мальчик, можно, — снисходительно одобряет Патрик, двигаясь ближе и опираясь на изголовье кровати для устойчивости. Брайан так долго ждал этого, что у него срывает все метафорические стоп-краны, и он принимается за работу с, пожалуй, слишком сильным упорством. Тяжелая ладонь Патрика ложится ему на голову, поглаживая, подобно тому, как гладят кота, когда тот ложится на больное место, а потом медленно сжимается в кулак, направляя и позволяя брать глубже, чем Брайан смог бы это сделать самостоятельно в таком положении. Патрик начинает ускорять темп довольно быстро, и Брайан не может контролировать слезы, закрывающие ему весь обзор. Он громко стонет в надежде на то, что это вернет Пату самообладание, и тот позволит Брайану оседлать его хотя бы ненадолго. У Брайана Дэвида Гилберта не было секса уже неделю, через возьми, и он очень хочет быть жестко выебанным не только в рот! К счастью, Патрик знает это. К несчастью, Патрик знает это слишком хорошо: он отстраняется, проводя ладонью по лицу Брайана, на что получает удовлетворенный скулеж, берет их члены в свою большую руку и начинает медленно дрочить, второй рукой уделяя особое внимание всем ранее проигнорированным наиболее чувствительным местам Брайана: — внутренней части левого бедра; — яйцам; — блядской дорожке. — Господи, да, папочка, пожалуйста, — Брайан готов кричать от раздражения и удовольствия, ему так хочется, чтобы Патрик бросил это все и отодрал его за то, что он посмел игнорировать несравненного Патрика Гилла всю неделю. — Пожалуйста, можно не э… Но Патрик лишь зыркает на него таким взглядом, после которого не хочется говорить больше ничего. По ощущениям проходит целая вечность, но де-факто вряд ли больше минуты, и Брайан кончает на свой обожженный живот, и горячая сперма снова, подобно языку Патрика, пускает по его телу разряд тока, накладывающийся на сотрясающий его тело оргазм. Патрик ухмыляется, останавливается, слизывая часть спермы с живота Брайана с громким причмокиванием. Так грязно — Брайан с блаженным восхищением смотрит на то, как Патрик вымазывает пальцы в его сперме и использует ее как смазку, чтобы самому дойти до пика. Он кончает, пачкая простынь (каждый раз приходится ее стирать, ну что же ты будешь делать), и его худое, но мускулистое тело напрягается и расслабляется медленной пульсацией, Брайан наблюдает за каждой мышцей, за горбинкой кадыка, за ресницами и, конечно же, верхней губой, приподнимающейся в удовлетворенной улыбке. Пат Гилл приоткрывает один глаз, и, не прекращая улыбаться, облизывает свой палец, все еще измазанный в сперме Брайана. Потом он с явным усилием открывает второй — и его хриплый шёпот наполняет комнату: — Можно тебя поцеловать? Брайан хихикает: — Только после того, как выебешь меня./ / /
— Черт возьми, Дженна, представляешь, у меня лишай! — в понедельник Пат заходит в комнату для перерывов только чтобы обнаружить Брайана, широко жестикулирующего перед ничего не понимающей Дженной. — Брай, это просто аллергия, не может все быть так… Оу… — Дженна запинается на половине фразы, потому что Брайан поднимает толстовку, демонстрируя ей огромные красные пятна и волдыри разнообразной формы, опоясывающие его живот. — Может, стоит сходить к врачу? — ее взгляд на секунду задерживается на Патрике, и в нем читается отчетливое: «Ты идиот. Вы оба идиоты». — Я уже, мне, оказывается, нужно больше спать! — Ох, ну, ты в точку попал, дорогуша, — усмехается Дженна, все же продолжая свой путь к кулерам. — В яб-лоч-ко, Гилберт, — все так же гаденько посмеиваясь, она набирает себе стакан воды и элегантно выплывает обратно в офис, оставляя Брайана в замешательстве. — Что ты ей сказал? — в ответ на это Патрик лишь ухмыляется, провожая Дженну взглядом, и пожимает плечами, и Брайан клянётся себе, что больше никогда в жизни не будет общаться с этими двумя предателями.