Ваниль со вкусом "Беломора"

Когда я вышла на улицу, мои блондинистые волосы блондинки засияли, как бриллианты, а глаза стали жёлтыми, как у вампирчика. Собрав волнующиеся пряди в лошадиный хвост, я распустила волосы и пошла по дороге. Я сама не знала, куда иду. У нас очень огромный город, похожий на большой город. У меня есть парень и не один, но я не могла к ним пойти, потому что не смогла одеть новые джинсы, а фиолетовые лосиночки из крокодиловой кожицы они уже видели своими глазами. Мне навстречу попался котик. Я назвала его Няшиком, мы подружились и он стал со мной идти. Когда я увидела его, я растянулась в улыбке вместе со своими зубами. Котик пушистился пушистыми волосиками, и я подумала, что своими когтистыми коготочками он спасёт меня от маньяка, к которому я шла. И вот мне навстречу шёл парень. Он был моего возраста, от тринадцати до тридцати лет. Когда он увидел меня, его бровь, описав на лбу изящнейший пируэт, приземлилась в районе переносицы, а лицо принимала по нескольку суровых выражений в секунду. Его прекрасные волосы отдавали голубизной. Когда я увидела этого парня, я поняла, что люблю его. Его узкая талия переходила в широкие плечи, а зелёные джинсы плотно обтягивали его стиральную машинку. Ещё у него была чёлка до пупа. Моё бешено колотящееся сердце – миллион ударов в секунду. На мне был мой лучший прикид: ярко-розовый топик, крокодиловые лосинчики и сапог на шпильках. На голове были волосы, на руках – кольца и браслеты, на шее ожерелье из алмазов. Пальцы пробежались по плечам и скрылись в темноте. Мы с маньяком поняли друг друга без словов. Его ресницы были так трагичны, что я расплакалась слезами. Его плечо впилось в мой глаз, и это было прекрасно. - Как тебя зовут? – спросила я. - Эдвард Каллен. – сказал он. Я: Эдвард, я полюбила тебя с первого взгляда, ты такой красивенький. Эдвард: Ты знаешь, кто я? Я: Знаю! Но я не боюсь тебя! Эдвард: Скажи громко! Я: Вампир! И я опять заплакала, потому что человек не может быть с вампиром. Но потом я вспомнила про свои вампирские клыки и мёртвый труп в домашней дырке, и мы с Эдвардом поцеловались.