Связанные

This is a modern fairytale No happy endings No winning ourselves But I can't imagine a life without Breathless moments Breaking me down Это современная сказка, Здесь нет никакого счастливого конца, Я никак не могу с собой совладать. Но я уже не представляю жизни без Этих захватывающих дух мгновений, В которые я теряю свое самообладание. Selena Gomez — the heart wants what it wants

      Это абсолютно невозможно.       Чем дольше Анна смотрела на деревянные квадратные ящики прямо перед ней, тем больше понимала, что план Эрвина не сработает, как бы абсурдно это ни звучало, ведь планы Эрвина были практически идеальными и всегда срабатывали, за исключением некоторых случаев, когда в дело вмешивается нечто экстраординарное. Но это, по всей видимости, был тот самый случай.       Эти коробки были такими крошечными, что девушка сомневалась, сможет ли туда поместиться хотя бы один человек, что уж говорить про двух. Поездка до Стохесса занимает около часа на лошади, но учитывая то, что Джули и Эрвин будут ехать впереди в карете, а все остальные сзади в повозке, дорога займет куда больше времени. Анна представила, как ей предстоит провести несколько часов в тесном пространстве рядом с другим человеком, не имея возможности даже пошевелиться, и её мышцы заныли, а в ребрах протестующие кольнуло. Хоть они и зажили практически полностью и больше не болели, кто знает, не даст ли боль снова о себе знать в такой ситуации. Но отступать было уже поздно. Она сама напросилась на эту миссию, и теперь не может просто развернуться и сбежать. Ей не впервые приходится терпеть боль, так что она справится.       Сзади послышались шаги, и, повернув голову, Анна увидела приближающуюся Джули. На протяжение нескольких дней девушка была сама не своя. Говорила мало, практически ничего не ела, даже ночью Анна постоянно слышала, как та ворочалась в кровати до самого утра. Порой Джули просто застывала, её глаза пристально смотрели в одну точку, все вокруг неё переставали существовать, и Анне и Сине приходилось несколько минут звать её или трясти за плечи, чтобы девушка наконец очнулась. Джули превратилась в призрака — безмолвного, тихого, бесцельно бродящего по каменным коридорам замка. Пару раз подруги пытались поговорить с ней, но она лишь отмахивалась, говоря, что с ней всё в порядке и она просто волнуется перед предстоящей поездкой. И Анна могла её понять.       Ей предстоит встретиться лицом к лицу с родителями, от которых она сбежала пять лет назад. Судя по рассказам Джули отношения у них были напряжённые. Девушка должно быть действительно чувствовала себя пленником, раз решилась бросить всё и бежать из собственного дома. С одной стороны, Анна чувствовала вину, потому что в какой-то степени завидовала Джули. Сегодня она увидит своих родителей. А Анне никогда больше не предоставится такая возможность. Девушка тряхнула головой, чтобы избавиться от грустных мыслей. Сейчас было не подходящее время, чтобы погружаться в воспоминания. Нужно сосредоточиться на миссии. Анна ободряюще улыбнулась подруге, чье лицо сейчас напоминало грозовую тучу. Даже та была не такой темной и хмурой.       — Я вижу, перспектива встречи с любящими родителями вовсе тебя не радует.       При слове «любящие» Джули скривилась.       — Если моих родителей можно считать любящими, то я даже врагу не пожелаю такой любви, — мрачно ответила Джули, и её взгляд переместился на коробки за спиной Анны.       — Как-то они маловаты для двоих людей, разве нет?       — Эрвин сказал, что если они будут слишком большими, это вызовет подозрения. Так что придется впихиваться в эти, — пожала плечами Анна.       Джули промолчала, хотя обычно посмеялась бы над шуткой. Выглядела она ужасно. Тёмные круги под глазами как следствие бессонных ночей, смуглое лицо болезненно-бледного оттенка, брови сведены над переносицей, а губы чуть подрагивают. Наконец, она вновь посмотрела на Анну.       — Мне жаль, что из-за меня вам всем приходится проходить через это. Вечно от меня одни проблемы.       Анна вздохнула и неодобрительно покачала головой.       — Джули, один раз я побывала в пасти титана. Не думаю, что это будет намного хуже.       — Я не об этом, — поспешно перебила её девушка, и Анна вопросительно подняла бровь, — Вся эта миссия. Я не хочу втягивать вас во всё это. Это лишь мои проблемы, Эрвин не обязан расхлебывать то, что я заварила.       Анна одарила её взглядом, который очень красноречиво демонстрировал, что она думает по этому поводу. Девушка знала, что у Джули чрезмерно выражено чувство вины и она готова винить себя в любой мелочи, даже если она не имеет к ней ни малейшего отношения. Иногда это очень сильно раздражало, но Анна понимала, что подруга ничего не может с этим поделать, такая уж у неё глупая привычка. Джули принимала всё слишком близко к сердцу.       — Во-первых, откуда в твоей голове вообще взялись эти глупости? По-твоему, мы должны были просто бросить тебя на произвол судьбы и позволить тебе одной разбираться с твоими родителями? Хорошего же ты мнения о нас, Джули, — девушка стыдливо отвела глаза в стороны, подтверждая слова Анны, она действительно так подумала. Но Анна не дала ей шанса ответить, — Во-вторых, зная Эрвина, он бы никогда не пошёл на нечто подобное, если бы считал, что это доставит проблемы Разведке. Он ответственный человек и хорошо знает, что делает. Если он решил помочь тебе, значит, на то есть веские причины. А в-третьих…       Анна оглянулась по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь, а затем придвинулась ближе к Джули и шепнула ей на ухо:       — Ты ему нравишься.       Джули испуганно отпрянула и уставилась на Анну так, будто у нее на голове выросли рога, и судя по ухмылке на ее лице, они были дьявольскими.       — Ч-то ты такое говоришь? — пробормотала Джули, щеки её, как всегда при упоминании Эрвина, заалели.       Анна рассмеялась и хлопнула подругу по плечу.       — Чего ты так испугалась? Разве не этого тебе бы хотелось?       — Это неважно, чего бы хотелось мне. Важно, что это абсолютно невозможно, — взгляд Джули опустился на землю, чтобы скрыть разочарование и грусть, появившиеся в глазах.       — Откуда ты знаешь? Он тебе говорил об этом? — спросила Анна.       — Нет, но это очевидно. Он — Главнокомандующий, а я обычный солдат. Он никогда не посмотрит на меня как-то иначе.       — Но ты же не можешь знать этого наверняка. Жизнь умеет удивлять, Джули, — ответа не последовало, и Анна не стала настаивать. Для Джули тема Эрвина была больной. Она была влюблена в её дядю уже пять лет и хранила этот секрет и свои чувства, которые считала чем-то преступным, глубоко в своем сердце. Девушка безумно хотела хоть чем-нибудь помочь бедняжке, но что она могла сделать? Поговорить с Эрвином она не осмелилась, да и Джули бы это не понравилось. Но она могла поклясться, что Главнокомандующий неровно дышит к её подруге. Иначе зачем затевать всю эту авантюру. Анна была уверена, что всё это не просто так.       В нескольких метрах от них послышались голоса, и девушки повернулись. Рядом с Синой стоял высокий парень, и они увлеченно о чем-то разговаривали. Сина широко улыбалась, её глаза буквально светились, когда она смотрела на этого незнакомца. Юноша выглядел приветливым, его губы тоже расплылись в нежной улыбке. Анна нахмурилась.       — Кто это? — голос её прозвучал резче, чем ей хотелось бы.       — Это один из новичков. Он вроде был в том же кадетском корпусе, что и Эрен. Я могу ошибаться, но кажется его зовут Бертольд, — сказала Джули, с интересом разглядывая парочку.       Анна нахмурилась. Вся ситуация показалась ей странной. Если этот Бертольд новенький, то почему он и Сина ведут себя так, словно сто лет уже знакомы? Девушка выглядела совершенно комфортно, болтая с ним по душам. Анна знала, как тяжело Сина сходилась с новыми людьми. Вокруг незнакомцев она всегда была не в своей тарелке. Исключением были только Анна и Джули и, на удивление, Эрен, с которым девушка довольно быстро подружилась. Теперь, видимо, в этот список добавился еще и Бертольд. Но почему Сина ничего о нём не говорила? Даже не упомянула ни разу, что у неё появился новый друг. Краем глаза Анна заметила, что не только они с Джули наблюдают за новоявленными друзьями, но и Эрен тоже. Взгляд его был прикован к Сине и периодически перескакивал на Бертольда. Зелёные глаза наполнены тоской и болью. Анна никогда не видела его таким грустным. Видимо, её разговор с ним не слишком помог. Как только парень увидел, что его застукали, он поспешно отвел глаза в сторону. Анна едва не засмеялась от такого ребячества. Эрен был таким очевидным, каждая его эмоция ярко отражалась в глазах, что не заметить это было невозможно.       Ему нужно поторопиться, иначе Сину могут увести прямо у него из-под носа.       Вдали показались Эрвин и Леви, направляющиеся прямо к ним. Анна с Джули переглянулись. Миссия вот-вот начнется, и им пора выдвигаться, потому что дорога будет долгой, а в Стохесс нужно попасть до заката. Джули заметно затрясло, дыхание её участилось, и Анна подумала, что сейчас её точно схватит очередной приступ. Поэтому она мягко обхватила руками плечи подруги и с улыбкой произнесла:       — Эй, без паники, Джули. Ты и оглянуться не успеешь, как мы все окажемся дома. К тому же, когда ещё тебе выпадет шанс провести несколько часов наедине с Эрвином в закрытом пространстве? Я разрешаю тебе приставать к нему сколько душе угодно.       И впервые за несколько дней Джули рассмеялась.       — Спасибо, Анна. Ты лучшая.       — Да, я в курсе.       В этот самый момент мужчины подошли к ним. Эрвин одарил девушек вопросительным взглядом, останавливаясь на несколько секунд дольше, чем необходимо, на Джули.       — Вы готовы?       — Да мы родились готовыми, — ответила Анна, и Леви закатил глаза.       При виде капитана девушка вздрогнула и понадеялась, что никто этого не заметил. После того, что случилось в его кабинете, у них не было возможности поговорить. Все были заняты подготовкой к миссии и они не могли позволить себе думать о посторонних вещах. Но девушка всё равно заметила некие изменения в поведении капитана. Она всё чаще стала ловить на себе его взгляд, и даже когда она стояла к нему спиной, всё равно могла почувствовать обжигающие серые глаза, прикованные к своей макушке. Сама девушка стала спокойнее и все меньше нарывалась на неприятности, хотя иногда между ними проскальзывали взаимные подколы, но не такие ядовитые, как раньше, когда каждый из них старался уколоть другого побольнее. Для девушки это было глотком свежего воздуха. Эта война, которую они вели на протяжение года, высасывала все силы и утомляла сильнее, чем тренировки. Теперь же после того, как все карты раскрыты и все маски сняты друг перед другом, огромный груз упал с их плеч.       Сзади послышались шаги, и, повернув голову, Анна обнаружила Сину, а прямо за ней и Эрена. Теперь весь отряд был в сборе.       — Раз так, то мы отправляемся в путь, — произнес Эрвин, — Идем, Джули.       Девушка в последний раз посмотрела на подруг, и те кивнули, ободряюще ей улыбаясь. Прошептав «спасибо» Джули развернулась и последовала за Эрвином к карете. Анна и Сина продолжали провожать её взглядом, пока голос Леви не заставил их отвернуться и посмотреть на него:       — Нам тоже пора занимать позиции. Йегер, ты со мной. Анна с Синой. По местам, — после этих слов Леви направился к коробкам, а Эрен засеменил следом. Анна уже готова была сделать шаг, когда чья-то рука крепко схватила её за предплечье, отчего девушка отшатнулась назад. Уже готовая живьем закопать человека, осмелившегося сделать это, она злобно повернула голову и встретилась с глазами Сины, наполненными отчаянием.       — Анна, пожалуйста, сделай что-нибудь! Я должна поехать с Эреном! — зашептала девушка на ухо Анне, притягивая её ближе и заставляя пригнуться, чтобы быть с ней на одном уровне.       — Но с чего ты взяла, что твой брат меня послушает? — зашептала Анна в ответ.       — Потому что я знаю, что ты сможешь придумать какую-нибудь вескую причину, ты же умная. Пожалуйста, Анна, мне очень нужно поговорить с ним! В коробке он не сможет меня избегать.       Анна глядела на Сину, которая готова была расплакаться прямо сейчас, и понимала, что не может ей отказать. Девушка очень переживала из-за всей этой ситуации с Эреном, из-за его поведения, и она не отступиться, пока не добьется своего. Наверно, на её месте Анна вела бы себя точно также. Да и в конце концов, как не помочь лучшей подруге. Она только надеялась, что не заработает неприятностей на свою голову. Глубоко вздохнув, она выпрямилась и кивнула Сине.       — Я попробую, но ничего не обещаю.       — Спасибо, спасибо, спасибо! — с облегчением выдохнула Сина и наконец отпустила руку Анны.       Девушка мысленно перекрестилась, написала завещание, прокляла тот день, когда родилась и зашагала в сторону капитана и Эрена. Они уже успели снять крышку с коробки, и Эрен готов был залезть в неё, но Анна громко прочистила горло, заставляя обоих повернуться. Мужчина одарил её раздраженным взглядом, и Анна подумала, что Сине придется долго расплачиваться за эту услугу.       — При всем моем уважении, капитан, я не думаю, что это хорошая идея.       Леви развернулся к ней всем корпусом и вопросительно изогнул тонкую бровь. Девушка старалась не показывать, как сильно она нервничала и постаралась принять как можно более уверенный вид.       — Я считаю, Эрен должен поехать с Синой, — она кинула быстрый взгляд на парня, и тот заметно побледнел. Он посмотрел на неё так, словно она только что утопила его любимого котенка. В глазах плескалась обида и предательство.       Прости, Эрен, ничего личного. Если ты сам не можешь решить свои проблемы, тогда их решат за тебя.       — И почему это? — спросил Леви.       — Эрен выше нас всех, поэтому в коробку с ним поместится только Сина. Ни вы, ни даже я не сможем. А даже если и сможем, то поездка будет невыносимой, и когда мы будем в Стохессе, даже пальцем пошевелить не получится. Поэтому с ним должен быть кто-то миниатюрный, чтобы в коробке было место хотя бы вздохнуть. И из нас троих подходит только Сина.       Анна, затаив дыхание, наблюдала, как капитан скользит оценивающим взглядом сначала по ней, отчего её сердце пропустило удар, затем по коробкам и под конец по Эрену и Сине. В воздухе повисло гробовое молчание, никто не решался издать и звука, ожидая вердикт Леви. Молчание было слишком долгим, и Анна подумала, что ничего не выйдет, она была полной идиоткой, раз возомнила, что мужчина послушает её. Но вдруг Леви говорит:       — Да, ты права.       Девушка настолько не ожидала, что это сработает, что поначалу даже забыла, о чём вообще шла речь. Только спустя несколько долгих секунд она смогла выдавить из себя неуверенное:       — Ч-что?       — Не тормози, Смит. Я сказал, что ты права, — нетерпеливо ответил Леви и потёр переносицу, словно объяснение таких очевидных вещей вызывает у него головную боль, — Коробки, действительно, слишком маленькие, и для нас же будет лучше, если мы распределимся так, чтобы поездка была наиболее комфортной. Насколько это вообще возможно в данной ситуации. Так что Йегер поедет с Синой, а ты со мной. И побыстрее, иначе мы доберемся до Стохесса лишь к утру.       Анна облегченно выдохнула и попыталась скрыть победоносную улыбку, которая уже начала формироваться на её губах. После единогласного «Да, сэр» все начали расходиться по своим коробкам. Проходя мимо Анны, Сина шепнула ей:       — Я твоя должница.       — О, ты даже понятия не имеешь, насколько ты права, — проворчала Анна.       Проследовав за капитаном к коробке, которую им предстояло делить, до неё только сейчас дошло, на что она подписалась. Девушка мысленно простонала.       Это будет очень долгая поездка.

***

      Дышать становилось всё труднее и труднее, воздуха катастрофически не хватало, пот градом стекал по спине девушки, и Анна понятия не имела, как долго ей предстоит терпеть эту пытку. Руки и ноги давным-давно онемели от долгого нахождения в состоянии полного обездвиживания и она молилась, чтобы когда она выбралась отсюда, смогла пошевелить хотя бы пальцем. Шея затекла от того, что узкое пространство не позволяло поднять голову, и тупая боль равномерно распределилась по всей длине шеи, плавно переходя в плечи. Ей безумно хотелось поднять руку и потереть болезненное место, но сделать это было невозможно, опять же из-за слишком малого пространства и тела, прижимавшегося к ней вплотную так, что она даже при желании не смогла бы сдвинуться и на сантиметр. Девушка проклинала эти чертовы коробки, и этого чертового Эрвина, который изначально придумал эту идею. Неужели нельзя было посадить их в другую карету или еще куда-нибудь? Он же гениальный стратег, самый умный человек в этом мире, и всё, что он смог придумать, это чертовы коробки? Анна раздраженно выдохнула.       — Прекрати ёрзать. Ещё немного и эти коробки развалятся.       Девушка вздрогнула, когда теплое дыхание коснулось её шеи, от чего мурашки побежали по рукам и спине. Она немного повернула голову, насколько это было возможно, и её нос скользнул по бледной щеке. Карие глаза встретились с насыщенными серыми, которые либо от полумрака, царившего внутри тесных коробок, либо от чего-то ещё казались почти голубыми. Девушка никогда не представляла, что глаза Леви могут быть такими светлыми. В основном они всегда были тёмными, холодными, как лёд, и абсолютно безэмоциональными. Да, они и сейчас не выдавали каких-либо чувств мужчины. Обычный взгляд, который можно было каждый день увидеть на его лице. Но почему же они такие… Другие. Что-то явно изменилось, и Анна даже не осмеливалась подумать, что дело было в ней. Девушка лишь вздохнула, отчего черные волосы Леви, падающие на её лицо, колыхнулись под порывом ветра.       — Долго нам еще ехать?       — Понятия не имею. Но мы уже должны были добраться до Стохесса.       Анна с облегчением выдохнула и прикрыла глаза. Долго она тут не протянет. Она уже чувствует, как каждая клеточка её тела протестующие кричит и требует, чтобы она окончила наконец это мучение. Она всегда думала, что хуже тренировки Леви, после которой ты хочешь только одного – чтобы тебя сожрали титаны, ничего быть не может. Боже, как же она ошибалась. Анна бы сейчас всё отдала, чтобы оказаться на тренировочном поле вместо этой душной, тесной тюрьмы. Даже присутствие здесь капитана, тело которого нависает над Анной и вдавливает её в стенку коробки, не спасает.       Когда она попыталась немного приподняться, грудь пронзило острой болью, теперь уже такой знакомой спустя столько недель. Её рёбра были практически здоровы и в обычное время совсем её не беспокоили, но сейчас она чувствовала, как они буквально трещат по швам. Долгое нахождение в позе эмбриона, скорчившись в три погибели, видимо, спровоцировало новый приступ боли. При каждом вздохе будто тысяча иголок вонзались в рёбра, заставляя девушку крепче стиснуть зубы, чтобы не выдать себя. Меньше всего ей сейчас нужна была лекция на тему: «Я же тебе говорил». Она знает, что поступила глупо и безрассудно, но оставаться в стороне она тоже не могла. Ей не нужны были поблажки от Эрвина, а уж тем более от Леви. Больные рёбра — это не самое страшное, через что ей приходилось пройти. Но слишком самонадеянно с её стороны было думать, что она сможет что-либо скрыть от капитана, особенно в таком маленьком пространстве, особенно когда его лицо было в считанных сантиметрах от её, следя за каждым выражением, каждой эмоцией. Она не смогла сдержаться, когда новая волна боли накрыла её, ещё сильнее, чем предыдущая, и тихо зашипела.       — Ребра? — раздался прямо над ухом голос Леви.       — Я в порядке, — упрямо заявила Анна, но дрожащий голос выдавал её с потрохами.       Девушка мысленно выругалась.       — Ещё раз соврешь мне, и это будет твоя последняя миссия, — пообещал Леви, и Анна знала, что он выполнит своё обещание, и тут даже Эрвин не поможет, а наоборот с радостью поддержит капитана. Она нервно сглотнула.       — Боль не такая уж сильная, бывало и хуже.       Серые глаза не отрывались от её лица, проверяя, врет ли она на это раз. Анне повезло и боль немного утихла, позволяя с уверенностью ответить на взгляд Леви. Мужчина молчал какое-то время, а затем отвернулся от неё.       — Осталось немного, скоро будем на месте, так что потерпи ещё чуть-чуть.       Хоть голос и был отстраненным и холодным, типичный голос капитана, Анна могла различить в нём новые нотки, совсем ему не свойственные. Были здесь еле уловимые нежность, мягкость и тревога. Словно лёд треснул и сквозь него пробиваются первые лучи солнца. Сердце девушки дрогнуло.       Она почувствовала, как Леви придвигается ближе, хотя казалось бы ближе уже некуда. Он заглядывает ей прямо в глаза, и там она видит что-то такое, что заставляет всё её тело содрогнуться то ли от страха, то ли от чего-то ещё. Их лица настолько близко, что девушка без труда может пересчитать количество ресниц у него на веках, невесомое прикосновение кончика носа мужчины к её собственному посылает кучу мурашек вниз по её шее. Его жаркое дыхание опаляет кожу её лица, и девушка готова поклясться, что ад не такой горячий по сравнению с ним.       Это было едва уловимо, но она успевает заметить, как уголок рта капитана дернулся вверх. Дыхание девушки застревает где-то в горле, когда ладонь мягко, практически неосязаемо, скользит по её ноге, оставляя после себя волны жара, которые поднимаются к её лицу и окрашивают щёки в розовый цвет. Сердце отбивает яростный ритм, готовое в любой момент пробить грудную клетку. Когда только оно начало так биться? Боль отходит на второй план, и в какой-то момент Анна вовсе о ней забывает. В коробке становится так горячо, что девушка была уверена, что задохнется, если кто-нибудь прямо сейчас не откроет её и не впустит такую желанную прохладу. Но конечно никто этого не сделал, а жар только ещё сильнее нахлынул на неё, когда эта самая ладонь опустилась на её колено. Анна только сейчас осознала, в каком положении они ехали всю дорогу. Она, согнувшись, практически лежала на полу коробки, оперевшись на локти, с согнутой головой, потому что низкий потолок не давал полностью выпрямить шею.       Леви нависал над нею, его ладони упирались в пол по обе стороны от неё, а её ноги упирались в противоположную стену, захватывая мужчину в кольцо. Рука Леви медленно продвигалась от её колена вверх по бедру, прожигая насквозь толстую ткань штанов. В ушах у девушки шумела её собственная кровь, которая с остервенением бежала к тому самому месту, где мужчина дотрагивался до неё. Губы её пересохли, а во рту стоял металлический привкус. Она слишком сильно прикусила внутреннюю сторону щеки. Когда она приоткрыла рот, чтобы заговорить, с её губ сорвался судорожный вздох.       — Капитан… Я не думаю, что это подходящее место…       Её голос звучал слишком хрипло, как будто она кричала несколько часов подряд, и теперь её голосовые связки отказываются работать правильно. В ответ на её слова Леви бросил лишь характерное «тц», и его нос медленно перешел на её щеку, ведя пусть от скулы до виска, затем вниз к подбородку, обводя его вокруг, медленно и нежно, будто у них есть всё время в мире, будто они не на опасной миссии, от которой зависит судьба её лучшей подруги. В этот раз по телу Анны растекался не огненный жар, который поедал её изнутри, оставляя невидимые ожоги на её коже, а лёгкое тепло, как от камина в дождливый и холодный день. По её спине пробежала мелкая дрожь, и ей безумно хотелось протянуть руку и потянуться к источнику этого тепла, прижать к себе, чтобы оно наполнило каждую её клеточку, каждую часть её тела. Когда нежные губы коснулись её уха, а нос зарылся в её темные волосы, она почувствовала, что капитан мягко улыбается, и, о боже, как бы она хотела увидеть эту улыбку.       — Ты ставишь под сомнение действия своего капитана?       Её веки затрепетали, когда он прошептал ей это на ухо, его дыхание щекочет её кожу, отчего волосы встали дыбом, а ладони будто пронзили тысяча игл, и она сжала их в кулаки. Когда его губы оторвались от её ушной раковины, она разочарованно открыла глаза. Анна не думала, что он действительно ждет от неё ответа, поэтому была удивлена, когда увидела его глаза выжидающе смотрящие на неё, в глубине которых искрилось веселье. Она бы никогда не подумала, что смеющийся и улыбающийся Леви может быть настолько прекрасен. Ей казалось, что от этой улыбки ночь может резко сменится днём, тучи могут рассеяться, а болезни излечиться. В тот момент она поклялась себе, что сделает всё возможное, чтобы эта улыбка появлялась на его лице как можно чаще. Губы девушки расплылись в ответ, и она игриво посмотрела на него.       — Я бы не посмела, — на секунду Анна замолчала, наблюдая, как вновь его лицо приближается всё ближе и ближе, оставляя между ними всего пару миллиметров, и у девушки проскользнула мысль, что как это может быть одновременно так далеко и так близко, она выдохнула в губы Леви, — Сэр.       — Я так и подумал.       Она не знает, кто первый сократил расстояние между ними, она, или он, или они вместе, но это было неважно. Единственное, что сейчас имело значение, это его губы, мягко накрывшие её, теплые и такие до безумия любимые. Он осторожно, будто неуверенно, целовал её, вкладывая в это простое соприкосновение губ все то, что хранил в себе месяцами, а может, и годами. Отчаяние, неуверенность, страх, надежду.              Он будто просил прощение за всё, через что заставил её пройти, и Анна знала, что готова пройти через это ещё тысячу раз, если он всегда будет так целовать её. Их губы нашли единый ритм, мягкие движения обволакивали, заставляя её голову кружиться, будто в похмелье. Каждый раз, когда кончик его языка касался её нижней губы, прося разрешение, не требуя, но умоляя её, она чувствовала, что падает куда-то вниз, откуда выход уже не найти, но она и не хотела его искать. Если бы она могла всю оставшуюся жизнь провести вот так, в этой душной, узкой коробке, где всегда царит полумрак, где нельзя даже повернуться, она бы с радостью осталась тут навсегда. Когда Анна наклонила голову, позволяя Леви углубить поцелуй, она почувствовала, как его руки с каким-то отчаянием сжимают её талию, будто она в любой момент может исчезнуть. Языки соприкасаются, и внутри Анны всё взрывается и разбивается на миллион осколков, оставляя только эйфорию и счастье. В её груди бешено бьется сердце, угрожая пробить рёбра. С каждой секундой воздух вокруг них становится всё горячее, поцелуй всё жарче и настойчивее, хватка Леви на её талии становится болезненной, а его губы с такой силой впиваются в неё, что она уверена, они вот-вот начнут кровоточить. Он покусывает их, затем проводит по ним языком, чтобы с новой силой смять их в ещё одном страстном поцелуе.       Когда кислорода в её легких становится катастрофически мало, она отстраняется от него, тяжело дыша. Её руки дрожат, и она понимает, что в любую секунду готова потерять сознание. Губы действительно болят после таких агрессивных поцелуев, но это приятная для Анны боль. С Леви по-другому быть и не может. Между ними повисла тишина, они просто сидели какое-то время, стараясь привести дыхание в норму и слушая сердцебиение друг друга. Анна хотела было что-то сказать, как за стенкой раздался голос Сины.       — Эрен!       Девушка так отвлеклась, что забыла про Сину и Эрена, ехавших вместе с ними в соседней коробке. Послышалось копошение, затем их голоса, но разобрать слов девушке не удалось. Леви повернулся в сторону, где должны были быть Сина и Эрен.       — Эй, что там у вас происходит?       Ответа не было, лишь звуки копошения стали громче, как будто кто-то попытался повернуться. Анна знала, что затея эта ни к чему не приведет, наоборот, может стать только хуже, если коробка раскачается от движения, то она могут выпасть из телеги. Сина видимо это поняла, и теперь она яростно что-то пыталась доказать Эрену, а коробка в это время зашаталась, стуча о стенку их коробки и телегу. Анна видела, как Леви начинает раздражаться, его брови хмурятся. Любые признаки того, что только что сейчас произошло между ними, были стерты, словно этого и не было вовсе. Глаза Леви снова похолодели, превратившись в узкие щелочки, тело напряглось, а спина немного выпрямилась. Анна смотрела, как капитан внимательно прислушивается к тому, что происходит у его сестры и мальчика-титана. Девушка хитро улыбнулась и подумала, что может немного отомстить Сине за то, что ей пришлось придумывать причину, чтобы подруга смогла остаться с Эреном наедине.       — Капитан, они всю дорогу были подозрительно тихими, а сейчас так расшумелись. Интересно, что же у них там происходит?       Игривый и двусмысленный тон, с которым Анна почти пропела это, сделал свое дело. Леви грозно посмотрел на неё, но она лишь невинно пожала плечами, насколько это было возможно в её положении, а потом мужчина немного развернулся и достаточно громко, чтобы слышали Сина и Эрен, но недостаточно, чтобы услышали прохожие, прошипел:       — Йегер, клянусь Богом, если ты хоть пальцем её тро…       Внезапно раздался вскрик Сины, и даже Анна напряглась, её лицо вмиг посерьезнело, а от шутливого тона не осталось и следа.       — Сина?! Ты в порядке?       Они напряженно прислушивались, стараясь уловить любое движение, любое слово. Спустя несколько секунд всё же раздался голос Сины, но обращалась она не к ним.       — Черт, Эрен, больно же! Помедленнее!       На какое-то мгновение наступила гробовая тишина, но продлилась она недолго.       «А она зря время не теряла» — пронеслось в голове у Анны.       Она наблюдала, как капитана немного потряхивает от еле сдерживаемой ярости, и ей даже стало жалко Эрена. Затем Леви сквозь зубы прорычал:       — Я убью этого сукиного сына.       Анна больше не могла сдерживаться и рассмеялась. Она смеялась так сильно, что на её глазах выступили слезы, а под конец она уже просто ловила ртом воздух, пытаясь предотвратить новый приступ смеха. Всё-таки засунуть их в эти коробки было лучшей идеей Эрвина.

***

      На улице было холодно. Порывы ветра были настолько сильными, что иногда Сине казалось, что её снесет. Лишь в моменты, когда солнце решалось немного показаться, становилось теплее. Но холод был девушке по душе, поэтому она с довольной улыбкой лишь сильнее укуталась в свою куртку. Через несколько минут они будут уже на пути в Стохесс, единственное, что омрачало её довольно хорошее настроение, это коробки, которые уже принесли к штабу Разведки. Сина до сих пор до конца не понимала, как два человека смогут там вместиться, и до последнего думала, что ничего не выйдет. Она слышала голос Эрена, Армина и Микасы чуть дальше себя, но решила проигнорировать желание посмотреть в их сторону. Вид Эрена, непринужденно болтающего со своими друзьями, почему-то причинял ей боль. Ведь с ним также поболтать она уже не может. И ей всё ещё предстояло разобраться, почему.       Эта миссия была словно подарком, удобнее случая не придумаешь. В тесном пространстве коробок, парень не сможет избегать её, как бы сильно он не старался. Она заставит его поговорить с ней, хочет он того или нет. Осталось только надеяться, что Леви каким-то чудом посадит их в одну коробку. Либо же ей потребуется помощь. Пока она пристально смотрела на коробки, которые под её взглядом будто могли исчезнуть, Сина не заметила, как к ней подошел Бертольд. Она немного вздрогнула от неожиданности и подняла взгляд на парня. Он как всегда слегка улыбался и смущенно смотрел на девушку.       — Привет, Сина, рад снова видеть тебя, — его щеки чуть покраснели.       — Бертольд, — воскликнула она, — Я тоже рада тебя видеть. Как ты?       Парень посмеялся над такой бурной реакцией.       — У меня все хорошо, тренировки выматывают, поэтому после них хочется лишь побыстрее лечь спать, — его взгляд упал на рану на щеке Сины и он помрачнел, — Как ты после того случая?       Девушка инстинктивно дотронулась до раны и опустила глаза вниз. Ей было стыдно за то, что она натворила, но с другой стороны, если бы она могла, то сделала бы это снова. Микаса могла сколько угодно оскорблять Сину, ей не было дело до её слов, но она ранила Анну. Те слова про её родителей и то, как её подруга вздрогнула, отпечатались в памяти Сины. Нет, это не то, что она могла оставить просто так. Микаса получила по заслугам. Девушка почувствовала, как снова начинает злиться и сразу попыталась закрыться от неприятных воспоминаний.       — Я в полном порядке, — чуть натянуто улыбнулась та.       Бертольд неуверенно потянулся к щеке Сины и нежно погладил её большим пальцем. Девушка не ожидала такого, но на удивление, даже не дернулась от прикосновения. Чтобы то ни было, но она доверяла ему, это то, что подсказывало ей её шестое чувство. Она видела, как Бертольд смотрит на неё, в его взгляде не было любви или желания, его взгляд не был похож на тот, который был у Джули, когда она смотрела на Эрвина или у Леви, когда он смотрел на Анну. В его взгляде была только нежность и забота, именно поэтому, Сина не посчитала этот жест чем-то интимным и личным. Она попыталась улыбнуться увереннее и на этот раз у неё вышло.       — Я получала раны и хуже, это ерунда, правда.       На это Бертольд кивнул и убрал руку. Вдруг их привлек громкий разговор, голоса принадлежали Эрену и Армину. Девушка поклялась, что не будет смотреть в их сторону, но на несколько секунд её защита дала трещину, и голова инстинктивно повернулась на голоса. Эрен смотрел прямо на неё, его выражение лица нельзя было до конца понять. На секунду их взгляды встретились, но как только это произошло, Сина сразу же отвернулась. Проследив за реакцией Сины, Бертольд немного наклонил голову вбок, задумавшись. Через некоторое время он глубоко вздохнул и произнес:       — Я слышал, что у вас что-то случилось с Эреном, — Сина ели заметно вздрогнула, — И мне рассказали про драку с Микасой.       Сина промолчала.       — Сина, я не хочу лезть не в свое дело, но я немного волнуюсь. Если ты не хочешь говорить об этом, то я…       — Нет, я… Я расскажу тебе, если хочешь. Просто я думала, что тебя уже посвятили в подробности.       Сина была удивлена тому, что парень не знал всего.       — Райнер рассказал мне, но я бы хотел услышать это от тебя, — он нервно теребил рукава своего свитера.       И Сина рассказала. С самого начала и до конца. Слова лились из неё нескончаемым потоком, и она не могла перестать говорить, ей было так приятно поделиться этим с Бертольдом. Он не перебивал её, лишь иногда кивал, давая понять, что слушает. Сине было очень сложно довериться человеку и вот так все рассказать ему, но почему-то именно ему, она доверяла настолько сильно, что решилась на это. И ни разу не пожалела об этом. Да, у неё были её лучшие подруги, но сейчас у них есть проблемы гораздо серьезнее, поэтому нагружать их Сине казалось нечестным.       Когда девушка закончила, Бертольд какое-то время продолжал молчать.       — Честно говоря, я не настолько хорошо знаю Эрена, чтобы судить его поступки, но могу сказать, что он хороший человек, — на это Сина лишь усмехнулась, — Возможно, он запутался. На него сейчас столько всего свалилось.       Возможно, все так и было. Но почему он оттолкнул именно Сину? Для этого ведь не было ни единой причины. Ведь так?       — Вообще, изначально я подошел, чтобы пожелать тебе удачи, слышал о вашем предстоящем задании. Будь осторожна там, хорошо?       Это умилило девушку. Этот парень был таким очаровательным. И он был её другом. Это делало её счастливой.       — Я буду осторожна, обещаю, — Сина улыбнулась, и на этот раз её улыбка была искренней.       — Увидимся позже. — Он смущенно почесал затылок и начал уходить.       — Да, конечно, — парень скрылся в здании штаба вместе с Армином и остальными. Сразу после них вышел Эрвин и Леви, которые направились прямо к повозке с коробками. Ну что ж, пора приводить план в действие.

***

      Пошевелиться в такой ситуации было огромным достижением. Она, конечно, представляла, что будет нелегко, но не представляла, что настолько. Хоть Эрвин и был прав, говоря, что два человека смогут вместиться сюда, но сейчас было трудно даже вздохнуть. Эрен нависал прямо над девушкой, и, смотря на него, казалось, что ему куда труднее, чем ей. Одной рукой он опирался на стенку коробки позади Сины, а другая рука находилась в нескольких миллиметрах от ее ноги. Девушка благодарила Бога хотя бы за то, что дорога была ровная, и их не трясло из стороны в сторону. Но это не отменяло того, что они были буквально приклеены друг к другу, отчего Сина чувствовала буквально каждое мимолетное движение мышц парня.       А еще от него было неимоверно жарко. Конечно, девушка знала, что из-за силы титана температура тела Эрена выше, чем у обычных людей, но не думала, что он такой горячий. Казалось, что его бьет лихорадка. Даже в полусумраке коробки она практически видела, как воздух пульсирует от исходивших от него волн жара. Сам же парень не испытывал каких-либо неудобств по этому поводу, его дыхание было размеренным, кожа сухой, в отличие от Сины, которая готова была отключиться от нехватки свежего воздуха. Больше всего на свете она ненавидела жару, и для нее это было сущим наказанием.       Ну почему силы титана не сделали его холодным, или хотя бы комнатной температуры?       Теперь, когда ее план сработал, и они остались наедине, хоть и не при самых комфортных и приятных обстоятельствах для данного разговора, они могли спокойно поговорить, не боясь быть прерванными истеричными сестрами-собственницами и другими нежеланными людьми. Казалось бы, что может им помешать? А помешала сама Сина. За все время, что они ехали в Стохесс, девушка не проронила ни слова. Она просто не знала, как начать. Это было настолько глупо и смехотворно, что Сина пару раз даже сама мысленно посмеялась над собственной глупостью. Она же сама планировала этот разговор несколько недель, старалась подловить удобный момент, даже влезла в драку из-за этого, а теперь, когда наконец получила желаемое, ее мозг отказывался работать, бросая хозяйку на произвол судьбы. Она пыталась хоть как-то начать, но как только открывала рот, тут же его закрывала. Все слова словно вылетали из головы, оставляя ее с чистым листом бумаги. Девушка почти впала в отчаяние, стараясь хоть как-то подступиться к этому разговору, а то, что Эрен избегал даже смотреть на нее, при любой возможности отводя взгляд в сторону, совсем не помогало, а лишь наоборот усугубляло ситуацию, заставляя кровь Сины закипать от злости на себя, на Эрена и на всю эту чертову ситуацию, в которую они попали. Поэтому выбрав тактику нападения, а не дипломатических переговоров, как она изначально планировала, девушка сделала глубокий вдох и жестко посмотрела на Эрена. — Эрен?       Его взгляд быстро скользнул по ее лицу, а затем также быстро исчез, будто его и не было вовсе. — Долго ты собираешься игнорировать меня? — Я не игнорирую тебя, Сина. — Девушка ждала, что он скажет что-то еще, но на этом парень закончил. — Ты избегаешь меня и не хочешь объяснить почему, — она чуть помолчала, — что я сделала не так?       Эрен попытался подвинуться и переместиться, но у него мало что получилось. После своей неудавшейся попытки, он бросил это затею и снова замер. — Я правда был очень занят. Не более того.       Его глаза то и дело бегали туда-сюда. Было видно, что он врет. Верхнее веко девушки дернулось. — Хватит мне врать. Чем я заслужила такое отношения? — он ничего не ответил, — Эрен?       Снова нет ответа.       Он умудряется игнорировать меня даже в гребаной коробке.       Фыркнув, Сина подняла руку и достаточно сильно ударила Эрена по плечу, от чего парень пошатнулся. Он зашипел от боли и удивленно посмотрел на девушку, до конца не понимая, что произошло. С трудом справившись, но, все же погладив ушибленное место, на этот раз он посмотрел Сине прямо в глаза. — Я наконец-то завладела твоим вниманием? Славно. А теперь ответь на мой вопрос. — Знаешь, раньше я сомневался, что ты сестра капитана, думал, что это какая-то шутка, — в его голосе слышалось раздражение, — Но теперь я вижу, что это чистая правда. Вы определенно родственники. Сина, пожалуйста, прекрати приставать ко мне со своими вопросами.       Это удивила девушку. Неужели так сложно просто ответить на ее единственный вопрос. Она почувствовала, как ее раздражение становится все сильнее. — Или что? Снова натравишь на меня Микасу? — У тебя в любом случае есть тот, кто защитит тебя, так что тебе не о чем волноваться.       Кого он имеет в виду? — О чем ты вообще говоришь? — В данный момент, вся эта ситуация казалась ей абсурдной.       Она совсем не так планировала этот разговор, но видимо, по-другому сейчас нельзя. Они оба не в лучшем расположении духа, но другого подходящего случая может не быть. Сине просто нужно попытаться не допустить того, что они набросятся друг на друга. А ей сейчас очень сильно хотелось вмазать ему. — Я говорю о Бертольде, Сина. Или у тебя много защитников? — На что это ты намекаешь, придурок? Какая тебе разница с кем я общаюсь? Он хотя бы не избивает моих друзей до потери пульса, как твоя поехавшая сестра. — Микаса просто защищала меня, потому что ты не понимала слов, и вообще, она пострадала куда больше тебя.       Только без кровопролития, Сина. Одного раза было вполне достаточно. Хотя этот кусок дерьма так и нарывается. — Ведешь себя как ребенок, — Сина посмотрела прямо Эрену в глаза. — И это говоришь мне ты? — он смотрел на нее в ответ.       В этот раз она не смогла сдержать себя. Они будто пытались как можно сильнее обидеть друг другу. Девушка замахнулась, чтобы снова ударить парня, но тот быстро перехватил ее руку. В этот момент он потерял равновесие, его повело вперед, и он не смог остановиться и впечатался своим лбом прямо в лоб Сины. Девушка вскрикнула, из глаз посыпались искры от силы удара, в ушах зазвенело. — О мой Бог, Сина, прости меня, я не хотел!       Парень рванул назад, но пуговицы его куртки зацепились за ее волосы, отчего тот чуть не вырвал из ее головы приличный клок волос. Девушка зашипела, хватаясь за драгоценную прядь, которой она чуть не лишилась. — Черт, Эрен, больно же! Помедленнее!       Сина пыталась дышать ровно, но дыхание все равно сбилось, будто она пробежала километры. Лицо Эрена была настолько близко, что она наконец-то могла рассмотреть его глаза вблизи, про себя она повторяла, что это самый красивый цвет глаз, который она когда-либо видела. Он обеспокоенно смотрел на нее, будто и не было всех этих обидных слов и колких фраз, будто не было всех этих недель, когда они были незнакомцами друг для друга. Вся злость, раздражение и бешенство куда-то испарились. В какой-то момент, губы Эрена коснулись ее. Еле заметно, почти невесомо. Все тело Сины онемело, глаза чуть расширились от удивления. Это было так неожиданно, что она не сразу поняла, что вообще происходит. Но теплое прикосновение к ее губам было такое нежное и мягкое, что она невольно подалась вперед, стараясь ощутить больше. Потом прикосновение стало чуть настойчивее, и Сина закрыла глаза от нахлынувшего удовольствия. Она понятия не имела, что делает, в ее голове стало пусто, она забыла где находится, зачем, ей казалось, она может забыть даже собственное имя. Все, что сейчас имело значение, это горячие губы на ее губах и ослепительно яркие зеленые глаза, в темноте отливающие золотом. Широкая ладонь легла на ее щеку, и в этом простом прикосновении было так много, столько противоречивых эмоций. Она чувствовала нерешительность Эрена, сомнения, гложущие его изнутри, борьбу с самим собой. Он, казалось, сам не понимал, хотел ли притянуть ее еще ближе или наоборот оттолкнуть. Пальцы мягко поглаживали ее щеку, как бы прося совета, как правильно поступить, говоря, что он примет любое ее решение. Сердце девушки заныло. Она не хотела отталкивать его, не хотела, чтобы он отталкивал ее, а наоборот прижал к себе. Словно прочитав ее мысли, большим пальцем Эрен погладил ее по щеке и чуть наклонил голову.       Какие же прекрасные у него глаза.       Он поцеловал ее сильнее. Ее губы изумленно приоткрылись. А он слегка провел кончиком языка по губам Сины, а затем медленно протолкнул его внутрь, поворачивая голову, чтоб погрузиться глубже. На языке был вкус Эрена, такой сладкий и манящий, от которого хмель расползается по всему телу, ударяя в голову, заставляя ее кружиться. Сина никогда не чувствовала алкогольного опьянения, крепкие напитки на нее просто не действовали, но сейчас она могла поклясться, то, что она сейчас испытывала, было самым настоящим алкогольным опьянением. Она вздохнула, но он проглотил этот звук.              Ее руки запутались в его волосах, притягивая его как можно ближе, спускаясь к шее. Сердце билось настолько сильно, что ей казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди. Он сжал ее щеки и склонил голову на бок, еще сильнее углубляя поцелуй. Если раньше она думала, что ей было жарко, то сейчас ее тело горело огнем. Каждое касание было сродни маленькому пожару. Если они сейчас не остановятся, то она просто сгорит заживо. Воздуха стало не хватать, и они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Сина дотронулась до своих губ и потом посмотрела на Эрена. Ей хотелось задать ему там много вопросов, на которые он обязан был ответить. Она была растеряна, сбита с толку и даже немного напугана. Жар до сих пор не сходил, а голова была тяжелая после многочисленных поцелуев. — Эрен, почему ты…       Она не смогла договорить, потому что коробку чуть качнуло. Стук колес прекратился, и телега остановилась. Они замерли, недоуменно смотря друг на друга. Никто не произносил ни слова, оба словно забыли, что делать дальше. Сина слышала, как из соседней коробки вылезли Леви и Анна, крышка ударилась о землю, а в следующую секунду темнота сменилась светом, слишком ярким для ее глаз, привыкших к полумраку. Девушка рефлекторно закрыла глаза, стараясь привыкнуть к солнечному свету, пусть и уже заходящему за горизонт. Почти вечер. Они ехали даже дольше, чем планировали.       Сверху раздался жесткий голос капитана: — Вылезайте.       Кое-как с помощью Анны девушка смогла вылезти из этого крошечного деревянного гроба. Ноги и руки больше походили на вату, и девушка начала массажировать кисти рук, чтобы вернуть им хоть какую-то чувствительность. Никогда она больше не согласиться на подобное. Лучше уже в пасти титана, чем в этой коробке. Щеки ее все пылали, и она молилась, чтобы Леви и Анна сочли это последствием долгой поездки в узком пространстве, где было мало воздуха. Брат с подозрением оглядел сначала Сину, потом Эрена. — Какого черта у вас там происходило? Йегер, что ты сделал с ней? — Ничего, сэр! Мы просто ударились головами, вот и все! Клянусь! — отрицательно замахал руками Эрен. Сина постаралась прикрыть свои красные щеки волосами, но Анна все равно заметила и, понимающе кивнув, незаметно подняла большой палец вверх в одобрительном жесте. Сине захотелось провалиться сквозь землю. — Итак, операция начинается. Действуем строго по плану. Смит идет со мной. Сина, идешь с Йегером, — Леви многозначительно посмотрел на парня, его голос стал низким, практически рычащим. — Если с ее головы упадет хоть один волос, я сдеру с тебя кожу живьем. Это ясно?       Парень тяжело сглотнул и кивнул. По его лицу было видно, что он только что представил, как капитан выполняет это обещание, и кожа Эрена приобрела зеленоватый оттенок.       Леви удовлетворительно покачал головой, и, кинув последний взгляд на свой отряд, они с Анной скрылись за углом.       Сина и Эрен тоже не стали терять времени даром, и, активировав УПМ, перемахнули через забор, который скрывал от чужих глаз поместье семьи Хоффман. Проверив, нет ли никого, они побежали вперед, стараясь оставаться в тени деревьев, чтобы привлекать как можно меньше внимания. Солнце практически скрылось за горизонтом, что также играли им на руку. По плану, они должны были следить за переговорами снаружи, чтобы никто не знал об их присутствии, но при этом они всегда будут рядом, прямо за стеной, и в случае, если переговоры зайдут в тупик и Королевская полиция применит силу, они смогли бы через окно попасть в зал. Как сказала Анна «эффектное появление». В комнате, где будут вестись переговоры, есть два окна, прямо на противоположных стенах. Сина и Эрен должны будут оккупировать одно окно, со стороны парадного входа, а Леви и Анна — другое — со стороны заднего двора. Если все пойдет по плану, их не должны обнаружить раньше времени. Королевская полиция будет находиться в зале вместе с родителями Джули, снаружи же не будет никого. По словам Джули, прислуги у их семьи всегда было не очень много, да и работали они в основном внутри дома, раз в несколько дней приходил садовник, но к вечеру уже покидал особняк, так что проблем возникнуть не должно. Это если все пойдет по плану. А Сина очень надеялась, что так и будет.       Зацепившись тросами за стену дома, они подтянулись и взлетели вверх, фиксируюсь на уровне окна по обеим сторонам от него. Девушка посмотрела на Эрена, тот кивнул, показывая, что он готов. Сина выдохнула. Анна и Леви тоже уже должны быть на местах. За окном раздались незнакомые голоса. Сначала женский, затем мужской. Должно быть это родители Джули. Обхватив оконную рану руками, она притянулась чуть ближе и выглянула. Все уже были в сборе. Эрвин и Джули стояли в самом центре залы, напротив них богато одетая пара среднего возраста. Мистер и миссис Хоффман. Рядом с ними стояли офицеры Королевской полиции. Переговоры в самом разгаре. Что ж, теперь им оставалось только ждать.

***

      Как только повозка двинулась с места, Джули занервничала. Ее руки неумолимо тряслись, но она пыталась успокоить дрожь, крепко вцепившись в свою форму. Ей хотелось что-нибудь сказать, чтобы развеять тишину, но о чем можно начать разговор с Эрвином? Она на его фоне кажется необученной девчонкой, а после того случая с поцелуем, ей остается лишь молчать.       Боже, одно лишь упоминание об этом инциденте заставляют хотеть провалиться под землю. Но она благодарила всех богов за то, что Эрвин еще ни разу не поднял эту тему. Неужели она действительно сейчас едет обратно в Стохесс? Домой? Нет, не домой. Просто в место, которое она когда-то привыкла так называть, не более. Ее дом — это Разведка, там, где есть Сина и Анна, они ее семья. Джули смотрела, как быстро меняются пейзажи за окном, а Командующий до сих пор не произнес ни слово, будто ждал, когда настанет подходящее время. Девушка аккуратно посмотрела на мужчину краем глаза, по идее, из-под волос ее не будет видно. Как только она решила привести свой план в действие, встретилась взглядом с голубыми глазами Эрвина.       Щеки сразу покрылись румянцем, и она снова уставилась в окно, коря себя. Послышалось шуршание, и Джули инстинктивно повернула на звук голову. Эрвин облокотился на свои колени и внимательно смотрел на девушку. — Джули, мне нужно, чтобы ты рассказала о своих родителях все, что может помочь мне на переговорах, — его голос был серьезен, впрочем, как всегда.       Джули на секунду задумалась. Если быть честной, она мало, что знала о них. В их доме было не принято собираться за кружкой чая и рассказывать о том, как прошел их день. Девушка больше узнала о родителях из слухов, чем от них самих. Но было то, что она знала точно. — Моих родителей нельзя назвать хорошими людьми. Они слишком жадные, чтобы отдать свои деньги тем, кто в них нуждается, и слишком зациклены на своем статусе, чтобы делать это открыто, — Джули собралась с мыслями, — они никогда не делают что-то просто так, всегда есть причина. И она всегда выгодна для них. Было бы иначе, они бы и пальцем не пошевелили.       Когда эти слова вылетели из ее рта, она поняла, как отвратительно это выглядит. Рассказывать такому человеку, как Эрвин о том, какие ужасные на самом деле ее родители. Ей было стыдно за них. Было стыдно за то, что является их ребенком. — Поэтому ты ушла из дома? — Джули вздрогнула, — тебе необязательно говорить со мной об этом, Джули.       Она доставила Эрвину так много проблем своим поступком. Даже больше не тем, что сделала, а тем, что не сказала всей правды. А теперь, когда Командующий напрямую спросил ее о причине, она могла наконец-то открыться. — Я ушла по многим причинам. Я никогда не разделяла их взгляды. Все чаще, находясь там, мне казалось, будто я родилась не в той семье. — глубоко вдохнув, она продолжила, — мне хотелось что-то сделать для людей, не просто устраивать благотворительные балы раз в тысячу лет, а действительно помочь. — И ты решила вступить в Разведкорпус? — Эта мысль сидела у меня в голове довольно долго. Просто в один момент я поняла, что если не сделаю этого сейчас, то не сделаю этого никогда.       Эрвин снова пошевелился и теперь сидел прямо. Он какое-то время обдумывал слова Джули. — Это случилось в день падения Сигансины? — Джули кивнула. — Я помню, как спустилась к родителям спросить, что случилось. Мама плакала, а отец смотрел в стену. Тогда я действительно испугалась. Я никогда их такими не видела. — девушка грустно усмехнулась, — они мне тогда ничего не сказали. Просто отправила обратно в комнату и отчитали за то, что я зашла в гостиную без стука. Я решилась спросить у нашей домработницы, поэтому нашла ее и задала интересующий меня вопрос. Когда она сказала, что стена Мария пала, я была в ужасе, но больше от того, что она так сильно волновалась. И не о том, что сейчас за стеной погибают сотни людей: дети, старики, погибают, наверно, самой страшной смертью. Она волновалась, что выжившие придут к нам и заберут наши запасы.       У Джули в глазах стояли слезы, вспоминая все это, но она зло вытерла их рукавом и продолжила: — Тогда мне стало так мерзко и противно, от того, в каком месте я живу, с какими людьми. Мне стало противно от самой себя, что позволяю такому случаться. Я просто собрала некоторые вещи и ушла. Родители даже не попытались остановить меня, были слишком огорчены тем, что я повысила на них голос. Господи, Вы слышите, насколько абсурдно это звучит?       Эрвин все это время слушал и не произносил ни слова. Его глаза грустнели с каждым словом девушки, а брови все сильнее хмурились. — Я считаю твой поступок правильным, Джули. Ты прекрасный солдат, и я рад, что ты в Разведки.       Щеки Джули снова покраснели, и она немного опустила голову. — Спасибо, сэр, — почти шепотом произнесла она. — но несмотря на это, мы сейчас едем туда, откуда я и сбежала. И все это может закончиться очень кроваво. Простите. — Ты уже несколько раз извинилась за это, а я уже несколько раз ответил, что все хорошо. — Эрвин слегка улыбнулся, — ты все сделала верно. Мы все решим без кровопролития. Я постараюсь.       Джули немного успокоили его слова. Несмотря на то, какими могут быть ее родителями, Эрвина очень сложно вывести из себя. Неизвестно, возможно ли это вообще. Не зря он считался гением, Джулия всем сердцем верила в него. Она не хотела, чтобы кто-то из разведки пострадал из-за нее, она не простит себе это. Будто почувствовав, что Джули снова закрывается в себе, Эрвин слегка дотронулся до ее колена. Джули немного вздрогнула и посмотрела на его руку, но ногу не убрала. — Я обещаю, что сделаю все, чтобы не дошло дело до драки. Ты мне веришь?       Джули смогла лишь кивнуть. Сейчас ее волновало не спасение человечества или родители, которые хотят вернуть ее, а лишь рука Эрвина на ее коленке. Даже несмотря на это, тяжесть будто спала с ее плеч, она полностью доверилась Командующему. Она доверяла ему с тех пор, как вступила в Разведку. И на этот раз он не подведет.       Джули была уверена в этом.

***

      Когда карета остановилась, Джули понадеялась, что она просто проедет мимо. Эти несколько часов пролетели незаметно за внутренними душевными переживаниями и разговорами с Эрвином. Говорить с ним было одним удовольствием, он оказался очень внимательным слушателем, и девушка настолько увлеклась, погрузилась в воспоминания, что под конец уже практически не волновалась. А сейчас ее будто окунули головой в ледяную воду, возвращая в жестокую реальность.       Эрвин вышел из кареты, придержал дверь и подал руку Джули. Девушка с удивлением посмотрела сначала на его ладонь, затем на самого Эрвина. Она бы никогда не подумала, что Главнокомандующий Легиона Разведки, будет подавать руку обычному рядовому солдату, чтобы помочь ей выйти из кареты, словно они не на переговорах, которые могут закончиться скандалом и бойней, а на балу. Эрвин, предугадав ее вопрос, поспешил ответить: — Хоть мы в первую очередь солдаты, немного учтивости не помешает. Твои родители ожидают, что мы дикари и нам чужды любые общественные нормы. Нужно доказать им обратное.       Джули была так ошарашена его словами, что ничего не смогла ответить. Это было неправильно, так не должно быть. И Эрвин не обязан делать это ради нее. Но в ее сознании проскользнула мысль, что такой возможности может больше никогда не быть. И раз сам Главнокомандующий настаивает, то кто она такая, чтобы отказываться. Она вложила свою дрожащую ладонь в его и вышла из кареты. Эрвин мягко ей улыбнулся, и они вместе направились к парадному входу, где их уже ждали слуги.       Оглядываясь вокруг, она рассматривала место, которое пять лет назад считала своим домом. Удивительно, но за это время здесь ничего не изменилось. Те же самые деревья, по которым в детстве ей так часто хотелось полазать, но даже за мысль об этом ее тут же наказывали. Те же самые дорожки, усыпанные гравием, и тот же самый особняк, с теми же самыми светло-желтыми стенами и огромными панорамными окнами, доходящими почти до самых потолков. Джули поймала себя на мысли, что она больше не думала об этом месте, как о своем доме. У нее не было того теплого и радостного чувства, которое она испытывает, когда, например, возвращается в штаб после очередной вылазки за стены, когда она входит в их комнату и валится без сил на кровать, и думает о том, что она именно там, где должна быть. Когда она жила в родительском особняке, у нее никогда такого не было. Для нее это была просто данность, и она должна была с этим мириться. Поэтому когда она увидела этот самый «дом детства», ее сердце никак не откликнулось, она не почувствовала острого приступа ностальгии или тоски. Все, что она сейчас чувствовала, это как сильно ей хочется уйти отсюда.       Парадные двери раскрылись перед ними, слуги одновременно поклонились. Были здесь и те же самые люди, которые работали на ее родителей еще пять лет назад, были и новые лица, но все они носили одну и ту же маску полного безразличия и отсутствия какого-либо интереса, словно она не пропадала на пять долгих лет, а выходила за покупками на час. — Добро пожаловать домой, госпожа Джулия, господин Главнокомандующий. Девушка прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не поправить слугу, и лишь холодно кивнула. — Господин и госпожа уже ожидают вас. Прошу за мной. — указала на открытую дверь еще одна служанка и, не дожидаясь ответа, направилась внутрь, остальные слуги двинулись следом. Джули посмотрела на Эрвина, взглядом давая понять, что здесь это считается нормой. Девушка часто задумывалась, специально ли ее родители нанимали самых неприятных людей, или это просто совпадение. Эрвин ответил ей понимающим кивком головы, и они вошли в дом.       Внутри обстановка также ничем не отличалась от того, что помнила Джули. Ее родители любили чересчур вычурный стиль, чтобы каждый сантиметр буквально кричал «роскошь» и «богатство». Все здесь было идеально. Идеально вылизанный паркет, выполненный из дорогой породы дерева, так, что в нем можно было разглядеть собственное отражение, и Джули сейчас доставляло особенное удовольствие пачкать его своими сапогами. Стены, увешанные картинами в позолоченных рамах, мраморные белоснежные статуи, окна, прикрытые бархатными портьерами с серебряной бахромой на концах. Большое количество напольных подсвечников, расставленных вдоль коридора, с уже зажженными свечами, хотя на улице было не так уж темно.       Шагая вдоль знакомых коридоров, она внезапно остановилась, когда ее взгляд упал на одну картину. Девушка равнодушно посмотрела на семейный портрет семьи Хоффман. По центру в великолепных резных креслах сидели отец и мать, в роскошных одеяниях, рука об руку, выставляя вперед кисти и демонстрируя крупные перстни с драгоценными камнями, красующиеся на их пальцах. Они не улыбались, глаза хмуро глядели в одну точку властным взглядом, невольно заставляющим содрогнуться от исходящей от них ауры всемогущества и превосходства. А сзади них стояла девушка, в таком же дорогом платье из зеленого батиста, на ее шее сверкало жемчужное ожерелье, волосы темной волной спадали на изящные плечи, укрытые шелковой шалью. Она смотрела прямо на Джули своими карими глазами, такими же холодными и дерзкими, как и у родителей. И Джули понимала, как сильно она ненавидела ее. До глубины души, всем сердцем. Ей хотелось сорвать эту картину, разорвать ее в клочья, чтобы от этой девушки не осталось и следа, чтобы ничего больше не напоминало о ее существовании.       В последний раз посмотрев на портрет, Джули отвернулась и заметила на себе любопытный взгляд Эрвина. Мужчина видел, как она пристально разглядывал картину, но ничего не сказал. Они молча дошли до конца коридора, где была дверь, ведущая в большую залу. Там ее родители обычно принимали посетителей. Про себя Джули едко усмехнулась иронии. Именно им она для них и была. Посетителем. Что ж, так даже лучше. Она все равно не планировала оставаться здесь надолго.       Слуги распахнули двери, приглашая их войти. Кого только в этой комнате не принимали. Самых богатых и знатных купцов, носителей дворянских титулов, посланников самого короля, но никогда раньше здесь не принимали Легион Разведки, словно они были представителями высшего общества. Какой это, должно быть, позор для ее родителей. А то, что им приходилось делать это из-за нее, было вдвойне ужасно. Не дочь, а сущее наказание.       Когда они зашли внутрь, слуги не последовали за ними, а просто поклонились и закрыли дверь. Джули почувствовала себя так, словно ее загнали в ловушку. Сердце забилось быстрее, руки непроизвольно сжались в кулаки и потянулись к лезвиям, прикрепленным на бедрах, но девушка остановила себя, повторяя снова и снова, что все в порядке, она больше не заперта, Эрвин и остальные не позволят забрать ее. Кое-как успокоившись, она глубоко вздохнула и обвела взглядом залу. Трое членов Королевской полиции расположились у окна, прямо напротив них.       Странно, я думала, их будет больше.       Неужели ее родители были настолько уверены в себе, что даже не стали нанимать приличное количество охраны. Или они полагали, что Королевская полиция настолько умела и опытна, что легко справится с Главнокомандующим Разведки и одним из лучших ее солдат? Или они просто не верили, что Джули всерьез может постоять за себя?       Как жаль будет их разочаровывать.       Переведя взгляд в центр комнаты, она резко втянула в себя воздух. Она представляла эту встречу у себя в голове миллион раз. Представляла, как гордо будет стоять перед отцом и матерью, демонстрируя эмблему Крыльев Свободы у себя на груди. Как она выскажет им все, что думала о них все эти годы. И наивно полагала, что возможно где-то в самых дальних уголках своей души они будут гордиться ей.       Они ни капли не изменились. Ни капли не постарели. Они были все такими же, какими их помнила Джули. Гордый взгляд мамы, словно перед ней стояла не ее дочь, а служанка, посмевшая сбежать из господского дома, ее губы были сомкнуты в тонкую линия, и Джули физически ощущала, как ей больно смотреть на то, во что, по ее мнению, превратилась ее дочь. Она была все также красива и молода, с аккуратно уложенными волосами, с вплетенными в них жемчужными нитями, на шее красовалось хрупкое рубиновое колье и подходящие к нему рубиновые серьги. Платье цвета спелой вишни с длинными изящными рукавами, окантованными золотистыми нитями. У нее всегда был безупречный вкус. Чего не скажешь о самой Джули. Отец тоже выглядел очень элегантно и изысканно в черном бархатном камзоле с серебристой вышивкой на манжетах и вокруг шеи. Вместе они смотрелись совершенно безукоризненно и вполне могли бы сойти за короля и королеву.       Не успели Джули и Эрвин сказать и слова, как миссис Хоффман сорвалась с места, немного приподняв тяжелые юбки, и подбежала к дочери, заключая ее в объятии. — Джули, как же я рада, что с тобой все хорошо! Ты так напугала нас с отцом! — воскликнула женщина, крепче обнимая девушку и прижимая ее в своей груди. Ее тонкие пальцы с силой вцепились в плечи Джули, отчего девушка скривилась.       Со стороны, возможно, это смотрелось, как радость матери после воссоединения со своим ребенком, но для Джули это была всего лишь игра на публику. Ее мать никогда не позволяла себе подобные вещи наедине, и всякий раз, как Джули пыталась обнять или поцеловать ее, девочку лишь грубо отталкивали и говорили держать свои эмоции и чувства при себе. Поэтому девушка никогда не поверит, что это искренние чувства. На объятия она не ответила, но позволила женщина продолжать этот фарс. Если она хочет казаться любящей матерью, то пусть. Для Джули это все равно не имело никакого значения. — Джули, наконец ты дома в целости и сохранности. — присоединился мистер Хоффман, подходя к жене и кладя ладонь на плечо девушки. Его лицо при этом не изменилось. — Как ты могла сбежать? Ты хоть представляешь, как мы переживали за тебя! — снова начала миссис Хоффман, размыкая объятия и смотря на дочь неодобрительным взглядом, как бы говоря: «Ты очень нас разочаровала». — Надеемся, что ты усвоила урок и подобные вздорные мысли больше никогда не придут тебе в голову, — отец Джули повернулся к Эрвину. — Мы очень признательны, господин Главнокомандующий, что вы вернули нам нашу дочь. Нет слов, чтобы описать, как мы с женой счастливы. Знайте, что вы всегда будете желанным гостем в нашем доме… — На самом деле, мистер Хоффман, я здесь не для того, чтобы передать вам Джули, — перебил его Эрвин. — Нет? Тогда для чего же? — Я здесь, чтобы сказать вам, что Джули ценнейший солдат и что вы должны гордиться, что ваша дочь рискует своей жизнью во благо всего человечества. Она продолжит служить в Разведкорпусе, если такого ее желание.       Наступила гробовая тишина. Родители Джули определенно не ожидали, что все пройдет не так, как они того задумали. Две пары глаз повернулись к ней, и она кинула им полный высокомерия взгляд. — Я и дальше буду солдатом. Я не вернусь домой.       Их глаза округлились до размеров чайных блюдец. Впервые в жизни девушка видит так много эмоций на лицах родителей. Удивление, возмущение, негодование. Потребовалось всего-то сбежать из дома на пять лет, чтобы они наконец-то обратили на нее внимание. — Это абсолютно исключено. — твердо заявил мистер Хоффман. — Ты совершенно не подходишь для того, чтобы махать оружием и резать этих гигантских монстров. Мы воспитывали тебя не для этого. — Извини, отец, но не тебе решать, что для чего я подхожу, а для чего нет. Ты понятия не имеешь, на что я способна, через что я прошла. — Юная леди, как ты разговариваешь с отцом! — возмутилась миссис Хоффман, ее лицо покраснело от бешенства. — Ваша дочь права, мэм. Она вполне самостоятельно может решать, как ей поступать, и даже вы не в праве делать выбор за нее. — вступился за Джули Эрвин. — Но ведь она помолвлена! — вскрикнула мать Джули. — Я что?!       Миссис Хоффман хлопнула в ладоши, и в комнату вбежал слуга. — Томас, приведи, пожалуйста, Ричарда. — Сию минуту, госпожа, — и Томас скрылся за дверью, спеша выполнить поручение.       Джули с шокированным и ничего не понимающим выражением лица повернулась к матери. — Что значит я помолвлена? — Мы хотели сказать тебе, но не успели, потому что ты убежала. Мы с твоим отцом вели переговоры по поводу твоей помолвки несколько месяцев. Это очень достойная семья, из знатного аристократического рода, их сын составит тебе прекрасную партию. — А у меня вы не хотели сначала спросить? — Джули, это для твоего же блага! — Выдать меня за первого встречного для моего же блага?!       В этот момент двери распахнулись и в залу зашел молодой человек. Джули обернулась, чтобы посмотреть на своего новоявленного жениха, о котором слышит первый раз в жизни. Юноша был примерно ее возраста, черная копна волос на голове, аккуратно зачесанных назад. На нем был серый костюм, очень подходящий к глаза, напоминающих небо в дождливый день. Черты лица были мягкие, будто выточенные из мрамора. Прямой аристократический нос, миндалевидный разрез глаз, полные губы.       Юноша был хорош собой, элегантен, Джули могла поспорить, что среди светских дам он был завидным женихом. Он размеренно прошел вглубь комнаты и встал рядом с ее родителями. — Познакомься, Джули, это Ричард Гилберт. — улыбнулась миссис Хоффман, поворачиваясь к юноше. Тот поклонился и скромно улыбнулся в ответ. — Я очень рад познакомиться с Вами, мисс Джули.       Джули стояла в полном недоумении. Все это походило на какую-то комедию. Только вот ей было совсем не смешно. Она всегда знала, что ее родители хотели выдать ее за какого-нибудь богатенького аристократа, ее готовили именно к этому и воспитывали ради этого. Она была товаром, который можно удачно продать, разменной монетой. Но она все же надеялась, что ее хотя бы посвятят в это. А они даже не удосужились сообщить ей об этом. Будто ее мнение вовсе не имеет значение. Джули горько усмехнулась. Какая же она дура. Конечно, ее мнение не имеет и никогда не имело какого-либо значения для них. И даже после того, как ее не было дома пять лет, она проливала кровь и жертвовала собой за стенами, сражаясь с титанами ради свободы, она тысячу раз могла погибнуть, а единственное, что волнует родителей, это ее несостоявшаяся свадьба. Она удивлена, что спустя пять долгих лет они все еще вынашивают эту идею и хотят ее реализовать. Но что движет этими Гилбертами? Неужели за столько времени они не могли найти своему сыну другую невесту? Сейчас она чувствовала себя так, словно ее сердце просто вырвали из груди и растоптали его. Глаза начинали щипать от подступавших слез, но она запрещала себе плакать. По крайней мере, не при них. — Не могу сказать того же, — холодно ответила Джули. — Джули! Следи за языком! — Что ж миссис Хофман, мистер Хоффман, — впервые за все это время произнес Эрвин, — я ясно понял ваши требования, но боюсь вас огорчить, я не смогу их выполнить. Джули остается в Разведкорпусе, а помолвку придется аннулировать. — Но мы не можем этого сделать, господин Смит! — не унималась мать Джули — Брачный контракт уже заключен и не может быть расторгнут! — Уверяю вас, мэм, любой контракт можно разорвать. А клятву, данную человечеству, нет. — Мистер Смит, может, мы с вами найдем способ договориться? Просто назовите вашу цену, — сказал мистер Хоффман.       Джули будто дали пощечину. — Погоди, ты что предлагаешь купить меня? — практически шепотом проговорила девушка, не веря, что эти слова могут быть правдой. Почему-то новость о том, что ее хотели отдать замуж по расчету без ее согласия не так пугала, как то, что ее собственный отец открыто предложил Главнокомандующему деньги за то, чтобы он отдал ее им. — Джули, не вмешивайся. — отец грозно посмотрел на нее, как на ребенка, который влезает в важный разговор между взрослыми. — Нет смысла больше продолжать эту беседу. Я сказал вам свое последнее слово, Джулия Хоффман не покинет ряды Легиона Разведки. Это невозможно. А теперь извините нас, мы вынуждены уйти, — голос Эрвина был низким, почти угрожающим, Джули могла видеть, что его очень разозлил ее отец.       Это предложение было в какой-то степени оскорбительным. Они посчитали, что Главнокомандующего можно купить так же, как и Королевскую полицию. Но только они не учли, что Разведкорупс — это не Королевская полиция, состоящая почти целиком и полностью из трусов, делающих клятвы защищать короля, а на деле стремящихся обезопасить лишь собственные задницы. Разведкорпус — это солдаты, осознающие, что они отправляются на смерть во имя тех, кого любят, и принимающие риски, потому что хотят что-то изменить в этом мире. Эти вещи нельзя купить, поэтому и разведчиков тоже не купишь. Сейчас Джули испытывала лишь отвращение к этим людям, называющим себе ее родителями, к этому месту, которое кишело такими же людьми, плевавшими на любые ценности и нормы, и к своему «жениху», который стоял словно фарфоровая кукла и наблюдал за разыгравшейся перед ним сценой. Ей становилось душно, ее начинало мутить, и она хотела как можно быстрее покинуть этот дом и больше никогда не приближаться к нему. — Вы тоже извините нас, мистер Смит, но мы не можем позволить вам вот так уйти. — мистер Хоффман щелкнул пальцами, и тут же Королевская полиция, все это время игравшая роль оловянных солдатиков, оживилась.       Трое мужчин подняли вверх ружья и наставили на Джули и Эрвина, которые замерли уже на пол пути в выходу. Ее родители все предусмотрели. Они специально поставили условие, при котором на переговорах должны присутствовать лишь она и Эрвин. Это действительно была ловушка с самого начала. Поэтому ее родители были так уверены в себе. Они знали, что смогут натравить на них полицию. Главнокомандующий медленно повернулся и посмотрел на солдат. — Вы пытаетесь развязать конфликт между Разведкорпусом и Королевской полицией? — Никакого конфликта не будет, мистер Смит, если вы просто отпустите нашу дочь. — с высокомерием процедил мистер Хоффман. В его взгляде читалось, что он был абсолютно уверен в их победе. — Я советую вам убрать оружие, господа. — спокойно ответил Эрвин, в воздухе повисла немая угроза, и Джули невольно содрогнулась. Ее мать на это лишь рассмеялась. — Кажется, вы немного не в том положение, чтобы делать подобные заявления. — Неужели?       Джули даже не успела среагировать, как Леви и остальные влетели в окна, словно торнадо, приземляясь прямо за спиной у полицейских и приставляя клинки к их шеям. Те испуганно вытаращились, как потерянные котята, пытаясь обернуться назад, но с лезвиями у горла сделать это было довольно затруднительно. На лицах мистера и миссис Хоффман был написан шок и растерянность, их уверенность таяла с каждой секундой. Джули хотелось громко рассмеяться. Эти выражение были бесценны. Второй раз в их жизни что-то пошло не по их плану, и второй раз в этом виновата она.       Извините, что оказалась такой плохой дочерью. — Это… это неслыханно! Вы нарушили условия переговоров! — вскричал мистер Хоффман, его лицо раскраснелось и исказилось от бешенства, зрачки бегали по всей комнаты, пытаясь найти выход из сложившийся ситуации. Джули первый раз видела отца в таком приступе ярости. — Вы первые нарушили условия мирных переговоров, наставляя на нас оружие. Не стоит недооценивать нас, господин Хоффман. Мы имеем дело с титанами, думаете парочка ружей смогут нас напугать? — молчание было единственным ответом Эрвину.       И женщина и мужчина понимали, что их загнали в тупик, они лишились единственного козыря в рукаве, но до последнего отказывались принимать поражение. Оба гневно посмотрели на дочь, и она ответила им таким же взглядом, в котором постаралась передать все свои чувства, которые она испытывала. Презрение, отвращение, боль и обиду. Прямо сейчас она ненавидела своих родителей. — Надеюсь, я вас больше никогда не увижу. — выплюнула девушка, и, бросив последний взгляд на ее «жениха», молча наблюдавшего за ней, они с Эрвином направились к выходу. Мужчина дал знак Леви, что солдат можно отпускать, и остальные быстро убрали оружие. Никто не сказал ни слова, да этого и не требовалось, все и так было ясно. Мистер и миссис Хоффман ледяными глазами провожали разведчиков, осознавая, что больше ничего не могут сделать.       Как они дошли обратно до кареты Джули практически не помнила, в голове жутко гудело, а перед глазами стояли лишь лица родителей, озлобленные и жестокие. Все ее тело била мелкая дрожь, бросало то в холод, то в жар, ей одновременно хотелось и плакать, и смеяться, и кричать, но она молча шла за Эрвином, не разбирая дороги. Когда уже оставалось несколько метров до кареты, позади нее послышался голос, зовущий ее по имени. Девушка повернулась и увидела своего несостоявшегося «жениха». Он бежал вслед за ними, продолжая звать ее по имени, и Джули хотела было его проигнорировать и просто уйти, но в его глазах было столько мольбы, он так отчаянно пытался до нее дотянуться, что она не могла отвернуться от него. Когда молодой человек догнал их,              Эрвин вопросительно посмотрел на него. — Могу я поговорить с мисс Джули несколько минут? Прошу вас, это не займет много времени.       Главнокомандующий перевел взгляд на девушку, и та утвердительно кивнула. Эрвин ответил, что будет ждать ее в карете, а затем, развернувшись, ушел, оставляя их наедине. Джули устало провела рукой по волосам, она уже ждала с нетерпением, когда окажется дома в своей постели и забудет обо всем, что сегодня произошло. — О чем ты хотел со мной поговорить? Я уже сказала, что не собираюсь выходить за тебя, и мне плевать, что мои родители пообещали тебе и твоей семье. — Я вовсе не об этом хотел с вами поговорить. — начал Ричард, но затем умолк, словно бы не решаясь продолжить. — Тогда о чем? — Я просто хотел сказать, что вы поступили правильно, мисс Джули.       Ее брови взлетели вверх от удивления. Она могла предположить все что угодно. Думала, он сейчас будет ее уговаривать согласиться и вернуться к родителям, скажет, как этот брак важен для обеих семей, возможно, даже начнет угрожать ей. Но таких слов она точно не ожидала. — Ч-что?       Юноша глубоко вздохнул и грустно ей улыбнулся. — Я прекрасно вас понимаю, потому что сам всю жизнь живу под диктовку своих родителей. Все, что я от них слышал за двадцать два года, это «Ричард, ты должен», «Ричард, ты обязан», «Это твой долг», «Семейная репутация превыше всего». Я всегда старался быть идеальным сыном, угождал каждой их прихоти, но ни разу не получил взамен ни одного ласково слова или поддержки. Меня никто никогда не спрашивал, чего хочу я, также как и вас. Мы с вами никогда не знали родительской любви, такой, какая она должна быть, из нас воспитывали послушных рабов, которые будут всегда послушны и покорны. Для меня этот брачный контракт был таким же неожиданным, как и для вас.       Меня никто не спросил, хочу ли я жениться, просто в один прекрасный день объявили, что нашли мне невесту. — Но тогда почему ты не возразил? Почему ничего не сказал?       Ричард виновато отвел взгляд и посмотрел вдаль, туда, где солнце почти полностью скрылось за горизонтом. — Потому что я не такой смелый, как вы. Мне бы никогда не хватило мужества дать отпор своим родителям. Но вы совсем другая. Вам не только хватило храбрости возразить им, но вы даже вступили в легендарный Разведкорпус, стали настоящим героем. — он повернул голову и снова посмотрел на Джули. Глаза его были такими выразительными, в них было столько искренности, душевной боли и страданий, она будто увидела в них отражение самой себя, отражение того, что давным-давно оставила позади, но что до сих пор неумолимо преследует ее. — Я искренне восхищаюсь вами, Джули. Хоть мы и ничего не знаем друг о друге, но я уверен, что вы невероятная и потрясающая, потому что только такой человек смог бы отбросить богатство и роскошь, к которым привык с самого рождения, и добровольно отправиться на войну, готовый умереть ради других. Я желаю вам обрести счастье. Надеюсь, что когда-нибудь наши с вами пути пересекутся. Молодой человек аккуратно взял ее руку и поднес к своим губам, а затем мягко, одним легким касанием поцеловал. Джули была ошеломлена. Она не знала, что сказать, а только смотрела, как юноша поднял вторую руку и крепко пожал ее ладонь, улыбаясь ей такой чистой и по-детски наивной улыбкой. Когда ты рождаешься в богатой семье, то вместе с огромными возможностями и всяческими удовольствиями приходят и огромная ответственность и завышенные ожидания. Ты не принадлежишь самому себе, ты принадлежишь фамилии и обществу, которые контролируют каждый твой шаг, каждую твою мысль, следят за тем, что ты ешь, носишь, как говоришь, танцуешь, живешь. Ты уже сам не понимаешь, где начинаешься ты, а где общество. Джули смогла выбраться из этого ада, а кто-то, как Ричард, не смог. Они не представляют другой жизни, даже если эта причиняет им боль, не могут от нее отказаться, потому что слишком зависимы от нее. И это порочный круг, который они не могут разорвать. — Спасибо, Ричард. Я желаю тебе также найти свое счастье.       Вернувшись в карету, Джули ничего не сказала, а Эрвин не стал задавать вопросов. Дорога домой была очень долгой и мучительной для нее. Она никак не могла выкинуть из головы все, что сегодня произошло. По идее, она должна бы испытывать радость и облегчение, что все наконец-то закончено, но она не испытывала ни того, ни другого, а как раз наоборот, чувство, словно ее вывернули наизнанку, будто оголили все нервы в ее теле. Любой звук, любое движение, и внутри нее что-то лопалось, рвалось. Это как ходить по острию ножа — качнуло в сторону, и ее перерезало пополам. Плач вырывался наружу, и как бы она ни пыталась его сдержать, напрасно. Сначала одна слеза, потом вторая, и вот ее уже душат рыдания. Грудь сжимают в тисках, легкие горят огнем, а она не может остановиться. Ей кажется, что она кричит, но из горла вырывается только хриплый стон. Перед глазами белая пелена от слез, она хочет вытереть их, но только размазывает по всему лицу.       Вдруг ее берут за плечи и поворачивают, прижимая к большой крепкой груди. Ей становится тепло. Ладонь ложится на макушку и гладит по волосам, успокаивая, но слезы начинают течь еще сильнее. Ткань, в которую она уткнулась щекой, становится мокрой и неприятно холодит ее разгоряченную кожу. Эрвин шепчет что-то прямо на ухо, но она не может разобрать слов. Время идет, ее все еще баюкают, как маленького ребенка, укачивают, продолжая обнимать за плечи и гладить по волосам. Мерное постукивание копыт действует как своеобразная колыбельная. Веки девушки тяжелеют, звуки становятся тише, и она больше не может сопротивляться желанию закрыть глаза. Последнее, что запомнила Джули, перед тем, как уснуть, это нежные губы, касающиеся ее лба.