Связанные

See who I am, Break through the surface. Reach for my hand, Let's show them that we can Free our minds and find a way. The world is in our hands, This is not the end. Посмотри, какая я, Постарайся постичь мою суть. Дотронься до моей руки, Покажи им, что мы можем Освободить разум и найти свой путь. Мир в наших руках, Это ещё не конец. Within Temptation — See who i am.

      — Мы здесь, чтобы сопроводить мисс Хоффман в Стохесс по распоряжению её родителей.       Мир вокруг Джули остановился. Она оцепенела, не в силах пошевелить даже пальцем. Звуки смолкли, она больше не слышала пения птиц, шума ветра за окном, скрипа деревянных полов.       Она не слышала ничего, кроме звука своего собственного разбивающегося сердца. Последние слова полицейского эхом звучали у неё в голове, и Джули они напоминали сейчас звон колокола, который обычно слышит заключённый, идущий на смертную казнь. Она могла бы догадаться, что всё закончится именно этим. Неужели она правда полагала, что сможет убежать от своих родителей и они никогда её не найдут? Неужели она действительно думала, что сможет жить так, как хочет, хотя она прекрасно понимала, что с самого рождения её жизнь не принадлежала ей и никогда не будет принадлежать? Куда бы она ни бежала, сколько бы не сопротивлялась, это безнадёжно. У неё нет никаких шансов против её же собственных родителей. В конце концов, они всегда получают то, что хотят.       Но нужно отдать ей должное, она смогла продержаться столько времени. Целых пять лет. И это были самые лучшие пять лет в её жизни. Несмотря на всё, через что ей пришлось пройти, несмотря на всю боль и кровь, которую ей пришлось пролить. Она множество раз чувствовала дыхание смерти на своей шее, видела, как умирают её друзья, её товарищи, лучшие из лучших. Несмотря на слёзы, страдания и разочарования она ни капли не жалеет, что сделала это. Потому что это была та жизнь, которую выбрала она и больше никто. Потому что она не была безвольной красивой игрушкой в руках более могущественных людей, чья единственная цель — быть кроткой и покорной, радовать глаз и рожать наследников. Здесь она была кем-то большим. Солдатом. Героем. Здесь она не была бесполезной, она спасала жизни и боролась ради человечества.       В конце концов, здесь она обрела семью. Настоящую, любящую семью. От одной мысли о Сине и Анне её сердце пронзало болью. Никого роднее и ближе них у неё никогда не было. Они во всех смыслах стали её семьей. Только с ними она чувствовала, что её по-настоящему любят, заботятся о ней, переживают за неё. Они действительно стали её домом. Рядом с ними она была настоящей, честной, открытой. И за это она всегда будет им благодарна. За то, что они подарили ей это ощущение безопасности и комфорта, за то, что всегда оберегали её, ведь именно благодаря им она справлялась со своими приступами. И пусть она так и не осмелилась рассказать им правду, она всегда будет помнить о них и дорожить этими воспоминаниями до самой смерти.       Джули наконец смогла оторвать свой невидящий взор от солдат Королевской полиции и посмотреть на того, кто за всё это время так и не проронил ни слова. Потрясённая неожиданным появлением полиции она и забыла, что в комнате помимо неё и ещё нескольких солдат находится Эрвин и что слова полицейского были обращены к нему, а не к ней.       Эрвин не выглядел удивлённым, либо же он очень хорошо это скрывал. Его лицо не выражало абсолютно ничего, взгляд был прикован к мужчине, стоявшему в центре. По виду Главнокомандующего можно было подумать, что его совсем не волнует происходящее. Молча он развернулся и спокойно сел за свой стол, откидываясь на стуле. В сторону Джули он даже не взглянул.       — Боюсь, я не совсем понимаю, о чём Вы говорите. Прежде чем отдавать Вам моего солдата, не могли бы Вы поподробнее рассказать, зачем она так срочно понадобилась родителям? — произнёс Эрвин.       Девушка не переставала удивляться его изысканной манере говорить. Голос его был мягким и звучным, пронизанным властными нотками, не оставляющими возможности для возражений и заставляющими колени Джули подгибаться.       Капитан полиции недовольно поморщился. Видимо, ему совсем не доставляло удовольствия находится здесь и тон Эрвина был ему не по душе. Но всё же он заговорил:       — К нам поступило прошение от родителей мисс Хоффман о том, что пять лет назад она сбежала из дома, и с тех пор её неустанно ищут. Во время инцидента в Стохессе свидетельница, некая Сара Хайт, заявила, что видела Джулию Хоффман, которая помогла ей выбраться из-под обломков здания, и что на ней была солдатская форма с эмблемой Разведкорпуса. Поэтому мы настоятельно просим Вас привести сюда мисс Джулию Хоффман.       В течение всего времени, пока полицейский говорил, Джули неотрывно наблюдала за реакцией Эрвина, но лицо мужчины оставалось каменной маской, не выдающей ни единой эмоции. После того, как солдат закончил свою речь, Эрвин продолжал молчать. Напряжение повисло в воздухе, Джули практически ощущала его своей кожей. Если Главнокомандующий сейчас не скажет хоть что-то, она просто сойдет с ума. Наконец, спустя убийственно долгий промежуток времени, Эрвин повернул голову и первый раз с тех пор, как в его кабинет заявилась Королевская полиция посмотрел на Джули, и от неожиданности девушка резко выдохнула. Она даже не заметила, как задержала дыхание. Эрвин не выглядел рассерженным, раздражённым и даже удивлённым. Его глаза спокойно изучали её лицо, в них плескалось любопытство, смешанное с недоумением, как будто ему на самом деле было интересно, почему она так поступила. Взгляд его скользил по её коже, и девушка знала, что щёки её начинают наливаться румянцем, как яблоки поздним летом. Он словно старался найти ответ где-то на ней.       Нужно ли ей сказать что-нибудь? Ждёт ли он от неё объяснений? Она не была уверена, поэтому решила промолчать, продолжая глядеть на него в ответ. Но затем Эрвин отвёл взгляд, вновь оборачиваясь на капитана:       — Сожалею, господа, но я ничем не могу вам помочь. Джулия останется здесь. Передайте мои извинения мистеру и миссис Хоффман, — Главнокомандующий поднялся, собирая со стола бумаги, показывая тем самым, что разговор окончен.       Джули непонимающе уставилась на Эрвина. Она совсем не ожидала такого поворота событий. Девушка была уверена, что через пару минут она уже будет находиться на пути в Стохесс в сопровождении полицейских и с болью смотреть на удаляющийся штаб Разведкорпуса, в который больше никогда не вернется. Но Эрвин отказался передать им Джули. Почему? Возможно ли вообще отказать Королевской полиции? С другой стороны Эрвин Смит Главнокомандующий Легиона Разведки, а эти солдаты всего лишь рядовые офицеры. Джули сомневалась, что их звания выше, чем у неё самой. Ну кроме главного полицейского, который, должно быть, капитан. Тем не менее, они не могут приказывать Эрвину, и он имеет полное право вышвырнуть их из своего кабинета прямо сейчас. Неужели он действительно пойдет на это ради неё? Лицо капитана вытянулось от удивления, его рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на сушу. Черты его исказились от раздражения и негодования.       — Извините, Главнокомандующий, сэр, но мы никуда не уйдем без этой девушки! У нас есть приказ, и мы выполним его! — воскликнул мужчина. По всей видимости, он никогда не сталкивался с тем, что его слова кто-то может оспаривать.       — Хочу Вам напомнить, капитан, что сейчас идет война, а разбрасываться ценными солдатами было бы расточительством, Вам так не кажется? Если бы родители каждого солдата, который убежал из дома и поступил на военную службу, приходили ко мне и просили вернуть его назад, армия уже давным-давно бы опустела и воевать было некому. Поэтому прошу прощения, но я очень занятой человек. Филипп! — крикнул Эрвин, и дверь резко распахнулась, пропуская вперёд разведчика, который отдал честь и замер, ожидая приказа, — Проводи, пожалуйста, этих господ. Мы закончили. Благодарю Вас за визит.       — Да, сэр, — ответил Филипп и повернулся к полицейским, — Прошу за мной.       Капитан тихо выругался, понимая, что у него нет другого выбора, кроме как уйти. Их было всего несколько человек, а здесь полный штаб разведчиков, которые подчиняются только Эрвину. Они в неравном положении, поэтому мужчина скрипнул зубами и едко выплюнул в лицо Главнокомандующему:       — Не думайте, что это конец. Мы ещё вернёмся, — и с этими словами полицейские покинули комнату, громко хлопнув дверью напоследок, отчего Джули вздрогнула.       Снова повисло молчание. Звуки за окном возобновились, девушка снова слышала звонкое щебетание птиц, ласковое шуршание листьев на ветру щекотало её слух, а если прислушаться, можно было различить далекие крики солдат на тренировочном поле. Пульс Джули понемногу приходил в норму, дыхание стало ровнее, и она медленно закрыла глаза от облегчения. Она всё ещё здесь. Всё ещё в своей форме. Всё ещё та, кем она хочет быть. И всё благодаря Эрвину.       Девушка подняла веки и нашла взглядом мужчину, чьи глаза всё ещё были направлены на дверь, из которой минуту назад вышли недовольные полицейские, а затем он посмотрел на Джули.       — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Эрвин, — Ты немного бледная.       Джули коротко кивнула. Её всё ещё немного потряхивало, а в голове жужжал рой из множества вопросов, которые вертелись у неё на языке, но задать их она не решалась. Но в итоге любопытство и желание узнать, почему Эрвин не отправил её в Стохесс к родителям, взяло вверх, и она тихо пробормотала:       — П-почему Вы оставили меня?       Эрвин вздохнул и отвернулся от неё, переводя взгляд на окно. Брови его нахмурились, глаза помрачнели.       — Я сказал им чистую правду, Джули. У меня и так слишком мало людей осталось после последней вылазки и миссии по поимке Женской особи. Ты слишком ценный и опытный солдат, чтобы я так легко мог отдать тебя им, — Эрвин сделал паузу, а затем продолжил, вновь повернувшись к Джули, — Но я даже не удосужился спросить тебя. Может, ты хотела уйти вместе с ними?       — Нет! — практически выкрикнула девушка, перебивая мужчину. В её голосе прозвучала паника, глаза заволокло страхом, будто в любую секунду Эрвин может передумать и послать за полицейскими, чтобы они всё-таки её забрали. Стоило только подумать об этом, и Джули чувствовала, что ещё чуть-чуть и у неё начнется паническая атака, — Пожалуйста, не отдавайте меня им! Я не хочу! Я хочу остаться здесь, с Вами!       Светлая бровь вопросительно изогнулась, и Джули захотелось убиться головой об стену, или пойти найти ближайшего титана и прыгнуть ему в пасть, потому что умереть прямо сейчас казалось очень заманчивой идеей. Она мысленно застонала. Почему каждый божий раз она умудряется поставить себя в неловкое положение и опозориться? И почему это обязательно должно быть перед Эрвином? Девушка быстро замотала головой, стараясь хоть как-то найти выход из этой ужасной ситуации, в которую сама себя загнала.       — Я-я не это имела в виду… Я хотела сказать, что я хочу остаться в Разведкорпусе под Вашим командованием. Ну то есть не совсем под Вашим, а под командованием капитана Леви. Не то, чтобы я не хотела находиться под Вашим командованием, просто…       Заткнись, заткнись, заткнись! Какого чёрта ты несёшь, Джули? Ты делаешь только хуже!       Её бурный поток несвязных слов и лихорадочного бормотания прервал резкий звук покашливания, и девушка умолкла, поднимая голову. Эрвин прикрыл рот сжатой в кулаке ладонью, прочищая горло. Его лицо было повёрнуто, поэтому перед девушкой предстал его профиль. Из его горла вырвался звук, очень напоминавший смешок, но мужчина тщательно скрыл его за кашлем. Когда он отнял руку от лица, Джули поймала взглядом мимолётную улыбку, которая мгновенно сменилась серьёзным выражением.       Он что, только что смеялся надо мной?       — Я прекрасно понял тебя, Джули. Можешь не продолжать, — ответил Эрвин.       Между ними вновь воцарилась тишина. Джули стыдливо отвернулась, стараясь спрятать свои горящие щёки от проницательного взгляда Главнокомандующего. Когда смущение немного спало и она вновь обрела способность здраво мыслить, в сознании девушки всплыло то, что мучило её с самого начала. Набравшись храбрости, она сделала глубокий вдох и посмотрела на Эрвина:       — Вы ведь знали, не так ли? Или по крайней мере догадывались, откуда я. Вы не выглядели удивлённым, когда полицейские сказали, что мои родители ищут меня.       Эрвин одарил её долгим взглядом, а затем, вернувшись за стол, кивнул.       — Да, я догадывался.       — Но как? — спросила Джули, её руки начали теребить край рубашки. Нервная привычка.       Неужели она была такой очевидной? Неосторожной? Раз догадался Эрвин, могли ли догадаться и остальные? Например, Сина и Анна. Но если бы они узнали, наверняка спросили бы у неё, ведь так? А раз так, значит, пока они ничего не знают. К тому же, это неудивительно, что Эрвин самый первый почуял подвох. Что-либо скрыть от него было практически невозможно. Этот человек мог выяснить о тебе то, чего даже ты сам о себе не знаешь.       — Были некоторые моменты, которые наталкивали меня на мысль о том, что ты не так проста, какой хочешь казаться. В тот день, когда у тебя случилась паническая атака около моего кабинета, ты непроизвольно проговорилась о Стохессе. Ещё когда мы обсуждали миссию по захвату Энни Леонхарт, стоило мне произнести «Стохесс», как ты побелела так, словно увидела призрака. Я раньше никогда не видел тебя такой напуганной, даже на вылазках. К тому же, твое поведение выдает тебя. Аристократическое воспитание так просто не забудется. Твоя речь, как ты всегда подбираешь слова и выражения, кроме тех моментов, когда сильно волнуешься. Ты всегда очень учтива с другими, никогда не нарываешься на конфликты. Даже твоя походка о многом говорит. Великолепная осанка, грациозная и плавная поступь, словно ты плывешь по волнам. Ни одного лишнего движения, всё точно и чётко. Стремление к идеалу присуще только аристократам. И как бы ты ни пыталась это скрыть, это очень бросается в глаза.       Джули была ошарашена. Поражена. Ошеломлена. Всё, что она сейчас слышала, казалось безумием. Да, возможно где-то она могла совершить ошибку, проговориться, выдать себя. Но разоблачить её по походке и по манере речи? Она, конечно, знала, что Эрвин наблюдательный, но такое даже немного пугало. Он как-то слишком детально описал её, слишком много интимных подробностей. Значило ли это, что он наблюдал за ней? Волнующая сладкая дрожь прошлась по всему её телу, и Джули пришлось одергивать себя, чтобы вновь не покраснеть. Сейчас совсем не время, чтобы думать о подобных вещах. Она покачала головой, стряхивая все неприличные мысли, которые успели прокрасться в её сознание. Она неловко прочистила горло.       — И что же будет дальше? Вы думаете, Королевская полиция вернется за мной? — её голос прозвучал хрипло, и Джули молила бога, чтобы Эрвин подумал, будто это от страха.       — Вероятнее всего. Твои родители искали тебя на протяжение пяти лет и наконец-то нашли. Не думаю, что мой отказ передать тебя в руки Полиции остановит их.       Джули согласно кивнула. Её родители всегда были упёртыми. Никто и ничего не могли помешать им в достижении своей цели. Если на пути появлялось препятствие, они просто убирали его. Если они не остановились за пять лет, не бросили затею найти её, значит, они будут добиваться её возвращения любыми средствами. И в одном Джули была абсолютно уверена.       Если у них получится, её жизнь превратится в кромешный ад.       Когда она вышла из кабинета Эрвина, внутри неё бушевала буря эмоций и чувств. Сейчас ей больше всего хотелось забраться под одеяло и спрятаться от всего мира, от множества вопросов, которые посыплются на неё, как только она вернется на тренировку. Представляя, как люди кидают в её стороны вопросительные взгляды, недоверчиво оглядывают её с головы до ног, Джули почувствовала, как руки её начинают дрожать, а горло пересыхает. Сина будет заваливать вопросами, требовать объяснения, и девушка не была уверена, что сможет ответить ей. Стоит ли рассказать ей всю правду? Или продолжать лгать? Конечно, она бы предпочла второй вариант, но Королевская полиция может нагрянуть снова в любой момент, и тогда у неё уже не будет возможности отвертеться. Лучше пусть подруги узнают это от неё, чем от кого-то другого. К тому же, она так устала врать и постоянно чувствовать вину из-за этого. Давно пора было сбросить этот тяжёлый груз с плеч.       В итоге Джули решила, что расскажет всё Сине и Анне вечером, после тренировки, когда они все вместе соберутся в их комнате в спокойной и уединённой обстановке. Да и ей нужно было время, чтобы морально подготовиться к такому непростому разговору. В конце концов, не каждый день ты сообщаешь лучшим подругам, что на самом деле ты аристократка, которая пять лет назад сбежала из дома, и с тех пор родители неустанно ищут тебя.       Когда она ступила на поле, десятки пар глаз метнулись к ней, будто визуально стараясь выбить из неё все ответы, но Джули проигнорировала их и присоединилась к строю, вставая рядом с Синой, выполнявшей отжимания и, видимо, уже готовой отправиться на тот свет. Джули её прекрасно понимала. Отжимания кого угодно способны довести до могилы. Увидев подругу, Сина на минуту остановилась, переводя дыхание, отчего получила хмурый взгляд капитана. Джули опустилась на землю, вставая в исходную позицию. Боже, как она ненавидела это.       — С тобой всё в порядке? — послышался тихий шёпот Сины.       — Да, всё хорошо, — ответила девушка, опускаясь на руках вниз, почти касаясь грудью земли.       Не дожидаясь, пока подруга задаст главный вопрос, Джули прошептала:       — Я всё расскажу вечером.       Боковым зрением она увидела, как Сина кивает головой, и они молча продолжили упражнение. Джули никогда бы не подумала, что будет мечтать о том, чтобы тренировка никогда не заканчивалась.

***

      После утомительного и долгого, но не такого длинного, как ей бы хотелось дня, Джули понимала, что начинает паниковать. Она снова и снова мысленно прокручивала разговор с подругами, пыталась подобрать правильные слова, но все они звучали либо слишком слезливо, либо слишком грубо, походя то на оправдания, то на обвинения, и под конец тренировки Джули была практически в отчаянии и готова была лезть на стену и выдирать волосы у себя на голове.       Девушка шла за Синой, параллельно слушая её весёлый щебет и жалобы что: «Неужели Леви не может быть помягче, каждый день одно и тоже, мои руки скоро отвалятся, как и ноги, а он даже глазом не моргнёт. Он мой брат, чёрт возьми». Она то и дело перепрыгивала с темы на тему, в одну минуту говоря о погоде, а в следующую — уже о книгах и котах. Джули недоумевала, откуда в ней оставалась энергия так много говорить, когда она сама еле передвигала ноги от усталости. Девушка понимающе кивала, смеялась, но смысл того, о чём говорила Сина, не доходил до неё, а мысли постоянно ускользали в сторону предстоящего разговора. Когда они наконец дошли до столовой у Джули промелькнула мысль, что, возможно, это был последний раз, когда она могла так свободно и непринуждённо поболтать с Синой.       Ужинали они сегодня вдвоём, заняв их излюбленное место в самом углу. Анна, по всей видимости, решила не ждать их, и Джули стыдно было это признавать, но она почувствовала облегчение, когда увидела пустой стул, на котором обычно сидела подруга. Теперь она могла выиграть ещё немного времени, что не могло не радовать. Ели они молча. Пару раз Сина попыталась завязать разговор, но Джули не казалась очень заинтересованной и продолжала, не отрываясь хмуро глядеть в свою тарелку, как будто на ней были написаны все секреты этого мира. Когда Сина спросила её, всё ли с ней хорошо, Джули лишь сдержанно кивнула. Сина не стала настаивать. Между ними повисла напряжённая тишина. Джули с большим усилием старалась запихать в себя овощное рагу, которое казалось безвкусным, и пару кусочков картошки, но еда просто не лезла в горло, поэтому после двух ложек девушка сдалась и принялась бесцельно гонять пищу из стороны в сторону по всей тарелке, превращая её в жидкое месиво, отчего аппетит пропал окончательно.       Всю дорогу до их комнаты Джули пыталась унять дрожь в руках и колотящееся сердце, которое теперь находилось где-то на уровне горла. Она наблюдала, как Сина тянется к ручке двери и та со скрипом отворяется. Джули глубоко вздохнула и, стараясь не обращать внимание на дикое желание развернуться и убежать подальше отсюда, вошла на негнущихся ногах в комнату вслед за подругой.       Солнце уже садилось за горизонт, медленно уступая место сумеркам, окрашивавшим небо в золотисто-алый цвет. Уже можно даже было разглядеть бледный полумесяц, выглядывавший из-за облаков. Окно в комнате было приоткрыто, пропуская с улицы вечернюю прохладу. С каждым днём становилось всё холоднее, теплые летние ясные ночи сменялись ветряными и пасмурными, порой даже дождливыми. Осень уже стояла на пороге, готовая распахнуть свои холодные объятия. В комнате царил полумрак, и единственная свеча на прикроватном столике, чьё пламя постоянно колыхалось от резких порывов ветра, казалось, вот-вот потухнет. На дальней кровати рядом с окном лежала Анна, уже переодетая в ночную рубашку. Её глаза были закрыты, будто она спит, руки заведены за голову, покоившуюся на ладонях. Прижавшись к её боку, мирно посапывал Фьюри. Услышав шаги, Анна приоткрыла глаза, взглянула на девушек, а затем снова закрыла их, не сдвинувшись с места.       — Наконец-то вы пришли. Я думала, что умру от старости, пока дождусь вас.       — Ты могла бы спуститься вниз и поужинать вместе с нами, — проворчала Сина, направляясь к своей кровати.       — Сегодня было мое любимое рагу. Ты серьёзно думаешь, что я могла бы прождать столько времени? — с поддельным удивлением спросила Анна.       — Вот так и теряют друзей. Она променяла нас на еду, Джули, — сказала Сина, беря в руки подушку и кидая её в Анну. Та, конечно же, увернулась, самодовольно ухмыляясь.       — Если выбирать между вами и едой, то выбор очевиден. Я же не могу съесть вас. К тому же, рагу не кидается в меня подушками, — с этими словами Анна швырнула в Сину той же самой подушкой, отчего получила очень красноречивый ответ от подруги, куда она может её засунуть.       Джули молча подошла к своей кровати, принимаясь отстегивать ремни на бёдрах. Она сняла с себя форму, достала из тумбочки такую же, как у Анны, ночную рубашку и натянула её через голову, параллельно слушая шуточные препирательства подруг. Руки её продолжали трястись, она закусила губу, когда расчёсывала волосы, отвернувшись к стене и боясь посмотреть на девушек. Джули услышала, как Сина бросила Анне резкое «подвинься», и та раздражённо вздохнула, но сделала то, о чём её попросили. На пару секунд стало тихо, и Джули слышала только мягкое шуршание расчёски, пропускаемой через её каштановые волосы снова и снова, проходясь по одним и тем же местам. Наверно, она бы так и продолжила измываться над своими волосами, пока полностью не облысела, если бы голос Анны не заставил её подпрыгнуть от неожиданности, а ладонь с зажатой в ней расчёской не зависла в воздухе в паре сантиметров от её головы.       — Джули, я помню, ты обещала рассказать мне в подробностях, зачем Эрвин вызывал тебя сегодня к себе.       — Я слышала, что пока мы были на тренировке, в штабе появлялась Королевская полиция. Интересно, что им было нужно? — подала голос Сина.       — Наверняка, это связано со Стохессом. Они пытаются привлечь Разведкорпус к ответственности за то, что произошло там несколько недель назад, — ответила Анна, и её тон стал серьёзней, после небольшой паузы, она снова обратилась к Джули, — Ну так что, Джули? Что от тебя хотел Эрвин?       Вот и всё. Сейчас или никогда.       Она неспеша положила расчёску на тумбочку, специально оттягивая время, собирая всю смелость, которая только у неё была. Давно ей не было так страшно. Она чувствовала себя так, словно собиралась признаться в самом тяжком грехе, который только может совершить человек. Она надеялась, что этот момент никогда не наступит. Но очень часто нашим желаниям не суждено сбыться. Девушка развернулась и взглянула на подруг. Они имеют право знать. Она и так слишком долго обманывала их. Пора раскрыть правду, даже если после этого её жизнь больше никогда не будет прежней. Джули опустила голову вниз и, не говоря ни слова, направилась к кровати, на которой сидели Сина и Анна, пристроилась на самом краю, будто не имела права вообще здесь находиться. Она схватилась пальцами за край ночной рубашки, как утопающий хватается за соломинку, и с огромным усилием заставила себя заговорить:       — Ничего особенного. Он просто спросил, всё ли у меня хорошо, и поблагодарил за то, что я ему помогла в Стохессе, — она умолкла, продолжая нервно теребить белоснежную ткань.       — Но ты, кажется, не особо рада этому...? — осторожно спросила Анна, изучая глазами подругу, но та продолжала избегать зрительного контакта с девушками, уставившись на свои руки.       — Прямо в тот самый момент, когда мы разговаривали, пришла Королевская полиция.       — Что им было нужно? — Сина вопросительно посмотрела на Джули.       Удары её сердца наверняка были слышны за пределами штаба — с такой силой оно билось о грудную клетку. Горло её пересохло, а ладони наоборот стали влажными. Как заставить себя рассказать о том, что так тщательно скрывала столько лет? Это стало обыденностью, как инстинкт самосохранения. И выдать сейчас секрет было равносильно прыжку с обрыва. Всё её существо противилось этому, голос в голове кричал «Нет! Не делай этого!» Но она должна была. Поэтому она прыгнула.       — Они… Они приходили за мной.       Джули затаила дыхание. Её тело застыло, напряглось так сильно, что оно начало дрожать от перенапряжения. Глаза всё ещё смотрели в одну точку, боясь кинуть даже мимолётный взгляд на подруг, ожидая следующего вопроса. К счастью или к сожалению, ждать пришлось недолго.       — Зачем ты им? — снова спросила Анна.       И Джули им рассказала. Всё рассказала. О том, что на самом деле, она соврала им при первой встрече, и что врала на протяжение пяти лет. Что она родом из богатой семьи, что сбежала из дома, чтобы стать разведчиком. Что родители искали её всё это время. Что тогда в Стохессе её бывшая служанка увидела её и сказала о ней родителям. Именно поэтому Королевская полиция пришла за ней. Она рассказывала долго и подробно, выплёскивая всё, что было в душе, что она хранила в своем сердце целых пять лет, а что-то вообще всю свою жизнь, и не могла ни с кем поделиться до этого момента.       Эмоции разрывали её, и под конец она уже захлёбывалась рыданиями, выпуская всю боль и отчаяние, и сейчас она бы не смогла остановиться, даже если бы хотела. Но она не хотела.       — Простите меня за то, что врала вам! Я знаю, что не заслуживаю вас, не заслуживаю вашей дружбы! Я так виновата перед вами! Мне так жаль! — повторяла Джули снова и снова.       Голос её надрывался, она задыхалась, ловила ртом воздух, но продолжала извиняться, даже когда почувствовала, как две пары рук обхватывают её с двух сторон, сжимая в объятиях, и начиная укачивать, как ребёнка. От этого слёзы из глаз Джули полились лишь сильнее, а объятия стали крепче. Она слушала, как они шепчут ей, что всё в порядке, что они ни в чём не винят её и всё понимают, что несмотря на это, она всё равно остается их лучшей подругой и они также сильно любят её. Она не могла передать словами, как она была счастлива слышать это и какое облегчение испытывала от осознания, что Сина и Анна не злятся на неё и по-прежнему считают её своей подругой. Ей казалось, она может умереть от такого счастья. Она то думала, что после её признания они больше никогда даже не посмотрят в её сторону. Как же она рада, что ошибалась.       После того, как рыдания Джули стихли и девушка успокоилась, подруги отпустили её. Сина принесла ей кружку воды, которую та с благодарностью приняла, и осушила за пару глотков. Анна достала из своей тумбочки носовой платок и протянула девушке. Джули взяла белый платочек с вышитой буквой А в самом уголке и вытерла остатки слёз. Когда все они вновь устроились на кровати, Сина обеспокоенно взглянула на Джули.       — Ты в порядке?       — Да, я в порядке, — кивнула девушка и вымученно улыбнулась.       После такого всплеска эмоций и океана пролитых слёз она поняла, как чертовски устала. Целый день она ходила с тяжёлыми мыслями о том, что её ждёт, как только она расскажет правду. Какая-то часть её до сих пор не могла поверить, что подруги так просто приняли тот факт, что она врала им. Она кидала обеспокоенные взгляды то на Сину, то на Анну, то на их лицах не было ни злости, ни обиды, а лишь тревога.       — Почему ты так боялась рассказать нам о своей семье? — спросила Анна, придвигаясь чуть ближе.       — Я не хотела никому говорить, потому что знала, что мои родители, скорее всего, будут искать меня. Думала, что так, возможно, у меня есть шанс остаться незамеченной. Когда мы встретились, а затем и подружились, я уже не могла сказать вам, потому что мне было стыдно. Вы обе прошли через ад, а моя история казалась мне детским лепетом. Просто богатая дурочка, которой захотелось поиграть в героя.       Джули замолкла, стыдливо опуская глаза. То, что она сказала, было чистой правдой. При первой их встрече она почувствовала укол вины, который затем сопровождал её на протяжение пяти лет. Если раньше в ней и оставалась какая-то гордость за то, что она сделала, то после знакомства с Синой и Анной она бесследно исчезла. Девочки, которым пришлось бороться за выживание, которые смотрели самому дьяволу в глаза. И она, которая всю свою жизнь провела в комфорте и безопасности, в окружении роскоши и слуг, готовых исполнить любой её каприз. Она просто была взбалмошной девчонкой, которой в один прекрасный день стало скучно. Именно так она видела себя.       — Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала, — заявила Анна, и Джули быстро вскинула голову и шокировано уставилась на неё.       — Полностью согласна, — поддержала девушку Сина, скрестив руки на груди.       Отчаяние захлестнуло Джули, земля начала уходить у неё из-под ног. Каждое слово подруг било, словно кнут, прямо по её сердцу. Слёзы снова подступили к горлу.       — Н-но… Почему вы т-так говорите…?       — Потому что это неправда, — твёрдо ответила Сина, и Джули непонимающе посмотрела на неё.       — Джули, конечно, наши истории не похожи. Каждая из нас прошла свой путь, у нас и у всех есть тёмное прошлое, о котором мы хотели бы забыть. И у каждой из нас был собственный ад. Много ли ты видела богачей в своей жизни, бросающих всё, что у них есть, и бегущих в армию с улыбкой на лице? То, что ты решила отказаться от прекрасной жизни, где для тебя всё было готово, оставалось только протянуть руку и взять это, — о многом говорит. Я уверена, что сбежать ты решила не за один день. Ты вынашивала эту мысль годами, и сам факт того, что ты захотела этого, уже делает тебя героем. В отличие от тебя, мы с Синой пришли в Разведку просто потому, что нам больше некуда было идти. Ты единственная из нас по-настоящему этого хотела. Ты заслуживаешь называться солдатом гораздо больше, чем мы. Поэтому не смей больше говорить подобных вещей.       Джули глядела на подругу так, будто видела её впервые в жизни. Каждое её слово отдавалось где-то глубоко в душе, затем расплываясь теплом по всему телу. Это как увидеть радугу после ливня, как восход солнца после долгой и бесконечной ночи. Она медленно повернула голову в сторону Сины, и та мягко улыбнулась ей, кивая и соглашаясь со всем, что сказала Анна.       — Ты всегда будешь нашей подругой, и мы будем любить тебя, несмотря на то, кто твои родители, фермеры или члены королевской семьи, — сказала Сина, и на этот раз Джули не смогла сдержать слёзы, вновь полившиеся из глаз. И вместе со слезами из неё вытекали все сомнения, все тревоги, которые она копила годами, не позволяя им прорваться наружу.       — Спасибо вам. Спасибо вам за всё. Вы не представляете, как много это значит для меня. Как много вы значите для меня, — продолжала повторять Джули. Платок, который дала ей Анна, был полностью мокрый от слёз.       Девушки снова обняли подругу, и они просидели так до тех пор, пока она полностью не успокоилась, а её солёные дорожки на щеках не высохли.       Спустя час, а может несколько часов, никто из них не мог сказать наверняка, они уже смеялись и болтали, как будто не было этого душераздирающего признания. Сина и Анна заваливали Джули вопросами, а та отвечала, рассказывая о своем детстве, о Стохессе, о вкусной еде и шикарных платьях, что висели у неё в шкафу, о разноцветных игрушках, о многочисленных книжках. Она рассказала им о своих отношениях с родителями, как всю жизнь чувствовала себя такой же служанкой, как и Сара, обязанной подчиняться любому слову, любому желанию отца и матери. И вновь были слёзы, вновь теплые объятия и слова утешения, и эти часы, что они провели в этот день, были самыми счастливыми в её жизни.       — Раз ты аристократка, то наверняка умеешь танцевать? — спросила Анна, задумчиво глядя в окно.       — Да, меня учили. Я так ненавидела уроки танцев. Проще отличить двух близнецов друг от друга, чем кадриль от мазурки, — произнесла Джули, закатывая глаза и продолжая поглаживать по голове Сину, которая пристроилась на коленях подруги.       Еле слышное «хмм» было единственным ответом Анны. На какое-то время между ними воцарилась приятная тишина, нарушаемая лишь звуком шелестящих листьев на ветру. Внезапно Анна подскочила, будто её кто-то ужалил, отчего Джули и Сина испуганно подпрыгнули.       — Поднимайтесь, — Анна схватила обеих девушек за руки и потянула на себя, вынуждая их послушаться и встать с кровати.       — Зачем? — с недоверием спросила Сина.       — Джули будет учить нас танцевать, — сказала Анна, словно это была самая очевидная вещь на свете. Сина и Джули переглянулись между собой, мысленно соглашаясь, что, должно быть, их подруга совсем рехнулась, раз решила, что два или три часа ночи — это самое удачное время, чтобы научиться танцевать.       — Ой, да ладно вам, только не говорите мне, что хотите спать. Давайте представим, что прямо сейчас мы в Стохессе, в огромном светлом зале, с потолка свисают огромные канделябры, усыпанные тысячами свечей, а мы в прекрасных платьях, украшенных драгоценными камнями, ждём своих кавалеров, которые будут кружить нас в танце до самого рассвета. Давайте помечтаем и на час станем принцессами, — с улыбкой практически пропела Анна, протягивая подругам руки.       Джули вопросительно посмотрела на Сину. Слова Анны немного задели её за живое. Хоть она и не жалела о своем выборе, но она не могла отрицать того, что скучала по светской жизни. Скучала по красоте и блеску, по шумным и весёлым танцам, по изысканной речи и манерам. Было бы здорово на мгновение вернуть всё это, снова погрузиться в опьяняющий аристократический мир, но на этот раз вместе с подругами. Видимо, в глазах Джули Сина прочла все её мысли, потому что она вздохнула и согласно кивнула.       — Хорошо, давайте попробуем.       С этими словами они взяли друг друга за руки и пустились в пляс.       Следующий час они провели, кружась по комнате, словно вихрь. Им было наплевать, что стояла глубокая ночь и что на рассвете им нужно было вставать на тренировку. Им было плевать, что они могли разбудить весь штаб, так громко они смеялись. Им было плевать, что они вели себя неподобающе, что солдаты не должны скакать словно малые дети. И пусть они совсем не были похожи на принцесс, пусть вместо пышных платьев на них были ночные рубашки, пусть они не были такими же грациозными и величественными, а их танцы скорее напоминали неуклюжий бег титанов. Им было плевать. Они не помнили, когда в последний раз так веселились от души.       Когда сил уже совсем не было, голос сорвался от громкого смеха, а комната начала кружиться вместе с ними, они завалились на кровать, хихикая, как маленькие девочки, и пытаясь отдышаться. Где-то в далеке уже начинал брезжить рассвет, и первые лучи восходящего солнца пробивались сквозь облака. Веки Джули слипались, она сама не заметила, как её глаза потихоньку закрывались, как всё тело расслабилось, а дыхание выровнялось. Сон постепенно овладевал ей, как вдруг голос Анны вырвал её из тягучих объятий Морфея.       — Раз уж у нас сегодня день признаний, я тоже должна кое о чём рассказать вам.       Девушка повернула голову в сторону подруги. Анна смотрела в потолок, на её лице ни намёка на сонливость. Карие глаза были тверды и серьёзны, совсем не похожи на те, что были несколько минут назад, когда она заливалась весёлым смехом. Это заставило Джули окончательно проснуться. Нехорошее чувство поселилось в её сердце. Анна приподнялась и приняла сидячее положение, взгляд направлен на стену. Девушка старательно избегала смотреть на подруг.       — Что ты хочешь нам рассказать? — Сина, видимо, тоже почуяла, что что-то не так.       Выдержав небольшую паузу, Анна сделала глубокий вздох и заговорила:       — В тот день, когда я очнулась после последней вылазки. Первым, кого я увидела рядом с собой, был капитан.       Внутри у Джули всё похолодело. Обычно, когда Анна заводила речь о Леви, ничем хорошим это не заканчивалось.       — Да, мы хотели остаться, но он отправил нас спать, сказав, что посидит с тобой, — осторожно начала Сина. На её лице была написана тревога.       — Я знаю, но не в этом дело, — ответила Анна, продолжая прожигать взглядом стену.       — Когда я очнулась, он начал отчитывать меня. Сказал, какая я безрассудная, что так легко рискнула жизнью. Забавно, учитывая, что именно он был тем человеком, кто на протяжение года относился ко мне, как к мусору, за то, что когда-то я этого не сделала.       Джули и Сина замерли, стараясь даже не шевелиться, пока слушали Анну. Они прекрасно знали, какая эта была болезненная тема для их подруги. В её голосе стояла горечь и обида, хоть она и пыталась это скрыть. Но тут она выпрямилась, и впервые с самого начала этого разговора посмотрела на них.       — Но как оказалось, я ошибалась. Он сказал мне, что делал это не потому, что не простил меня. Он меня давным-давно простил. Он делал это, потому что у него есть ко мне чувства.       Глаза Джули непроизвольно округлились. Слова Анны повергли её в шок. У капитана есть чувства к ней? Неужели это правда? А что насчет Сины? Она знала об этом? Девушка быстро развернулась к ней, но судя по её потрясённому лицу, для неё это оказалось таким же шоком, как и для Джули. У Анны, видимо, были аналогичные мысли, потому что посмотрев на Сину, она спросила:       — Ты знала?       — Нет! Клянусь, я понятия не имела! Он никогда не говорил мне ничего подобного! — замотала головой Сина, на что Анна лишь удовлетворенно кивнула.       — Но если у него действительно есть к тебе чувства, то почему тогда он вёл себя так, словно ненавидит тебя? — подала голос Джули.       Анна горько усмехнулась.       — Потому что он капитан, а я его подчиненная, он не должен испытывать ко мне ничего. Потому что у нас разница в возрасте больше десяти лет. Потому что я племянница Эрвина. Потому что он испугался этих чувств и старался таким образом избавиться от них.       Между ними повисла тишина. Никто не знал, что ответить на это. Конечно, с одной стороны, Джули могла понять Леви и то, почему он это делал. Армия — это не место для любви и отношений. Здесь царят боль, страдания и смерть. Здесь ты или твой возлюбленный в любой момент можете отправиться на тот свет. Тем более если вы капитан и подчиненный. О каких отношениях может идти речь, когда один вынужден отдавать приказы, а другой — подчиняться? Но с другой стороны, Леви очень жестоко поступил с Анной. Он не должен был так себя вести с ней. Джули помнила, как Анна пыталась добиться расположения капитана и как каждый раз терпела неудачу, и никто не понимал, почему. Зато теперь они понимают. Но от этого девушке легче не становится.       — И что ты ответила ему? — поинтересовалась Сина.       — Я ударила его.       Сначала девушки подумали, что Анна пошутила. Но на её губах не проскользнуло и тени улыбки, а выражение лица оставалось серьёзным. Джули поняла, что она не шутит, и содрогнулась. Ударить капитана? После этого вообще выживают? Но раз она сидит сейчас перед ними живая и здоровая, значит, она действительно ему нравится. Не успела Джули оправиться от очередного шока, как Анна добавила:       — А потом поцеловала.       В этот раз девушка открыла рот от удивления. Слишком много эмоций за один день, её мозг перестал справляться с таким потоком информации, поэтому она не смогла сказать ничего, просто молча уставилась на Анну. Сина в свою очередь подпрыгнула и, схватив девушку за плечи, практически прокричала:       — Значит он тебе тоже нравится?!       — Да, он мне тоже нравится, — ответила Анна, а потом улыбнулась Сине, — Именно ты помогла мне это понять. Если бы ты тогда не спросила меня, нравится ли мне Леви, я возможно, так никогда бы и не догадалась.       Губы Сины расплылись в радостной улыбке, она заключила Анну в объятия и рассмеялась.       — Значит, вы теперь вместе? — неуверенно спросила Джули, когда Сина отпустила Анну.       Девушка нахмурила брови.       — Я не знаю. Мы тогда не успели обсудить это, потому что пришла Ханджи. А потом мы в основном избегали друг друга, и у нас не было возможности поговорить. Я понятия не имею, что будет дальше.       — Вам обязательно нужно поговорить! Если вы нравитесь друг другу, то вы должны быть вместе! — горячо воскликнула Сина.       Анна устало вздохнула.       — Это не так просто, Сина. А что если об этом узнают? Вдруг с одним из нас что-то случится? Мы солдаты, у нас нет времени на отношения.       — Послушай меня, Анна, — голос Сины затвердел, её взгляд стал решительным, и Джули подумала, что она сейчас очень напоминает своего брата, — Ваши чувства взаимны, и это самое главное. Вы и так очень долго мучали друг друга. Какая разница, что будет потом? Важно то, что именно сейчас вы оба хотите этого. Мы постоянно чем-то жертвуем. Нашими желаниями, мечтами, жизнями. Не жертвуй своей любовью. Ты права, может быть, завтра кто-то из вас умрёт. Так почему бы сегодня тебе не побыть счастливой? Потому что другой возможности может уже не быть. Ты действительно хочешь упустить её?       Джули видела, как эмоции сменяют друг друга на лице Анны, как она вздрагивает при словах о том, что завтра кто-то из них может умереть. Она какое-то время молчала, переваривая всё то, о чём сказала Сина, затем отвернулась к окну. Джули проследила за её взглядом. За окном уже было намного светлее, солнце выглядывало из-за горизонта, объявляя начало нового дня. Они даже не заметили, как наступил рассвет. Анна так ничего не ответила на слова Сины. Джули понимала, что ей нужно время подумать и решить для себя, чего она хочет. Девушки ещё немного посидели молча, а затем приняли решение попытаться хоть немного поспать, чтобы не свалиться с ног от усталости уже на первом разминочном круге. Закрывая глаза, Джули блаженно улыбнулась. Пусть через час она будет ненавидеть весь мир, сейчас она была счастлива.

***

      Спустя несколько дней Королевская полиция так и не объявилась вновь, и Джули не знала, расценивать ли это как то, что её родители смирились с тем, что она не собирается возвращаться домой, или это просто затишье перед бурей и они готовятся к чему-то грандиозному. Конечно, она бы предпочла первый вариант, но, зная своих родителей и какие они упёртые, ожидает её, скорее всего, именно второй. Она даже боялась предположить, что ещё они могут предпринять, если даже Королевская полиция им не помогла. Разве что они обратятся к самому королю. Но девушка сомневалась, что королю есть до неё какое-то дело. В любом случае сейчас ей оставалось только ждать.       Дни тянулись долго и скучно, наступила однообразная рутина, состоящая из тренировок, тренировок и снова тренировок. Анна практически полностью поправилась, и теперь ей можно было заниматься вместе со всеми. Сама девушка была этому только рада, говоря, что «соскучилась по желанию убить кого-то, особенно себя», на что подруги лишь рассмеялись. Джули была счастлива, что теперь они снова втроём. Без Анны всё казалось не тем, всегда присутствовало чувство тоски и пустота, которую ничто не могло заполнить. Но несмотря на то, что Анна вернулась в строй, Леви не позволял ей перенапрягаться, объясняя это тем, что её раны ещё не до конца зажили и могут в любой момент дать о себе знать. Это, конечно же, злило девушку. Она пыталась доказать капитану, что она в полном порядке и может тренироваться наравне со всеми. Даже ходила к Ханджи по этому поводу, но к её огромному огорчению, майор поддержала Леви.              Поэтому Анна в большинстве своем ходила раздражённая и нарывалась на проблемы, провоцируя новые конфликты с капитаном. Впрочем, ничего нового. Джули и Сина как могли пытались успокоить подругу, но всё было тщетно.       — Он снова это делает, — как-то раз сказала Анна, когда они вместе сидели и чистили лезвия, — Снова пренебрегает мной.       — Он делает это, потому что волнуется за тебя, — вступилась за брата Сина, — Это для твоего же блага.       — Я же сказала, что со мной всё в порядке. Я солдат, так пусть он обращается со мной, как с солдатом, а не как с ребёнком, который не может позаботиться о себе, — бросила в ответ Анна, отложив отполированный до блеска клинок и уходя прочь. Джули посмотрела на Сину, и та тяжело вздохнула.       — Я надеялась, что после их признания всё изменится. Но, кажется, я ошибалась. Ничего не изменилось.       — Дай им время. Я уверена, что всё будет хорошо, — ободряюще улыбнулась Джули.       Сина ничего не ответила, и они молча продолжили полировать лезвия.       Так текли день за днём, в ожидании перемен.       Вечером после очередной тренировки Джули возвращалась в свою комнату в одиночестве. Сина сразу после ужина поспешно куда-то убежала со словами: «Мне нужно идти, увидимся позже», и девушка даже не успела ничего ответить, как подруга уже скрылась за дверью, даже не удосужившись убрать за собой посуду. Практически сразу после этого Анна тоже встала из-за стола и сказала, что уходит, чтобы отнести Эрвину чай. Она делала это почти каждый вечер, так что Джули лишь кивнула головой. Столовая потихоньку начинала пустеть. Джули решила, что сидеть здесь одной смысла нет. Она могла бы предложить Эрену поужинать вместе с ней, но парень предпочел компанию своих друзей из кадетского корпуса, а Джули не хотела отрывать его от знакомых, так что она быстро доела то, что ещё оставалось, и вышла из столовой. Девушка заметила, что в последнее время Эрен избегает их. Если раньше он всегда садился вместе с ними ужинать, то теперь он просто проходит мимо и садиться за стол к своим друзьям. На тренировках он обычно следовал за ними хвостиком, постоянно улыбался и поддерживал разговор. Сейчас же он бежит на расстоянии, ограничивается обычным приветствием, и даже не пытается заговорить с ними. Может что-то случилось с ним? Такое поведение совсем на него не похоже.       Поднявшись по лестнице, она не успела пройти и нескольких метров, как прямо перед ней появилась Анна, неся в руках поднос, на котором стояли две чашки с чаем.       — Джули! Отлично, я как раз искала тебя, — произнесла Анна, протягивая ей поднос,— Ты не могла бы отнести чай Эрвину? Я совсем забыла, что Ханджи попросила меня зайти к ней вечером на очередной осмотр. Я уже миллион раз сказала этой женщине, что со мной всё хорошо, но это словно разговаривать с табуреткой.       Девушка неуверенно взяла поднос из рук Анны.       — Хорошо.       — Спасибо, ты как всегда выручаешь, — поблагодарила её подруга и уже развернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась и оглянулась через плечо, — Если ты сегодня поздно вернёшься, я буду не против.       — Анна! — воскликнула Джули, щёки её залились румянцем.       Анна расхохоталась и махнула ей рукой на прощание, спускаясь по лестнице и исчезая за поворотом.       Джули вздохнула и, покачав головой, направилась к кабинету Эрвина. Неся поднос, она чувствовала, как её руки дрожат, и она всеми силами старалась держать его ровно, чтобы не пролить на себя горячий чай. Только ожогов ей и не хватало. На душе было волнительно, хоть она и понимала, что в этом нет ничего такого. Она просто отдаст Эрвину чай, а потом уйдёт. Проще простого. Но сердце всё равно забилось чаще от одной мысли, что на какие-то несколько секунд она останется с ним наедине.       Она чуть тряхнула головой в надежде отогнать эту мысль. Оказавшись перед кабинетом Главнокомандующего, она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, перехватила поднос одной рукой, а второй постучала. Тишина. Ответа не последовало. Джули нахмурилась и постучала ещё раз. Ничего. Девушка начала ёрзать на месте от волнения. Почему он не отвечает? Может не услышал? Но Эрвин всегда слышит стук в дверь. Может что-то произошло? Вдруг ему стало плохо? Паника захлестнула её, где-то под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Недолго думая, она обхватила дверную ручку и потянула на себя, заглядывая в комнату.       Кабинет оказался пуст. На столе как всегда лежала куча бумаг, веером были разложены книги и горела свеча. Джули тихо зашла внутрь, закрывая за собой дверь. Она медленно обвела взглядом комнату, и когда её глаза остановились на диване, она замерла. Глаза Главнокомандующего были закрыли, грудь плавно вздымалась и опускалась, светлая прядь упала на лоб. Эрвин спал. Пару секунд Джули не знала, что ей делать, поэтому она продолжала стоять на одном месте, боясь даже вздохнуть и разбудить мужчину. В конце концов, она решила, что не может стоять тут и ждать, пока он сам проснется, нужно оставить поднос на столе и уйти.       Девушка не спеша двинулась вперёд, стараясь как можно меньше шуметь, и вздрагивала от каждого скрипа половиц под ногами, останавливаясь, чтобы посмотреть, не проснулся ли Эрвин, и удостоверившись, что он всё ещё спит, кралась дальше. Дойдя наконец до письменного стола, она аккуратно поставила на него поднос и развернулась, чтобы уйти, но затормозила. Голова её повернулась в сторону мужчины. Она снова оглядела его. Во сне Эрвин выглядел умиротворённым, черты его лица были мягкими и расслабленными. Было очень непривычно видеть его таким, когда обычно он сдержанный, невозмутимый, никогда не показывающий свои слабости. Взгляд её скользил по широкому лбу с еле заметными морщинками, по высоким скулам, словно высеченным из мрамора, по орлиному носу с ярко-выраженной горбинкой, по мощному подбородку и по пухлым губам, которые, казалось, были созданы для поцелуев. Жар прилил к её лицу, опускаясь вниз по шее, в ушах стоял стук собственного сердца, а кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к этим губам, провести линию по подбородку, затем вверх по скулам, смахнуть эту непослушную прядь, пропустить пальцы сквозь волосы.       Она сама не заметила, как подобралась ближе. Шаг за шагом, пока её колени не уперлись в диван. Он был так близко, что у неё захватывало дух. Она могла в любой момент протянуть руку и дотронуться до него. Не понимая, что делает, она медленно наклонилась, сокращая и так небольшое расстояние, оставляя всего несколько сантиметров. Своей кожей она чувствовала его теплое дыхание, видела тени от ресниц на его щеках. В голове не осталось ни единой связной мысли. Она придвинулась ещё ближе.       И Эрвин открыл глаза.       — Джули?       Сердце её остановилось. На неё будто вылили ведро ледяной воды. Всё тело похолодело, задрожало. Она не могла вздохнуть, легкие будто сцепили железными оковами. Она быстро отстранилась, отодвинулась назад, пытаясь увеличить дистанцию, но налетела прямо на стул за её спиной. Ноги подкосились, она потеряла равновесие и вскрикнула, зажмурившись и приготовившись к болезненному падению.       Но падения не произошло. Её резко схватили за руку и дёрнули в противоположную сторону, отчего она врезалась прямо в твёрдую крепкую грудь. Джули замерла, переводя дыхание и не осмеливаясь открыть глаза. Сильная ладонь мягко сжимает её плечо, как бы успокаивая. Низкий и бархатистый голос, от которого по всему её телу бегут мурашки, прямо над её ухом произносит:       — Ты в порядке, Джули?       Когда она всё-таки поднимает голову и разлепляет веки, Эрвин смотрит на неё своими невыносимыми голубыми глазами, его лицо снова всего в паре сантиметров от её лица, она грудью прижимается к его могучей груди, а его ладонь скользит от плеча вниз по её руке. Лицо девушки заливается краской, она открывает и закрывает рот, не в силах произнести ни слова. Эрвин так близко, она чувствует тепло его тела, ощущает его прикосновения — такие нежные и осторожные. Голова кружится от этой сумасшедшей близости, ей становится нечем дышать, и ещё немного, и она либо упадет в обморок, либо у неё начнется паническая атака.       Эрвин, убедившись, что Джули твёрдо стоит на ногах, отпустил её и сделал шаг назад. Теперь, когда мужчина больше не касался её, она могла снова более-менее здраво мыслить. В голову сразу пришло то, что случилось несколько минут назад. Она наклоняется над Эрвином. Она собирается поцеловать Эрвина. Эрвин просыпается. Вся краска, что была у неё на лице, тут же отхлынула, и она резко побледнела. Девушку прошибло холодным потом. Она в ужасе посмотрела на Эрвина, но его лицо не выражало абсолютно ничего.       Идиотка! Идиотка! Идиотка! Как ты могла сделать это? Что он теперь подумает? Что теперь будет?       В итоге она всё-таки смогла найти в себе силы заговорить:       — Главнокомандующий Эрвин… Я… Я ничего не… Я просто… Вы спали… Анна попросила принести Вам чай… Я не хотела Вас будить. Прошу прощения, сэр.       — Джули… — начал было Эрвин, но девушка не дала ему возможности закончить.       — Мне нужно идти, сэр. Прошу меня простить.       Она быстро отдала честь и, развернувшись, практически выбежала из кабинета, оставляя Эрвина в полном недоумении. Как она добралась до своей комнаты, она даже не помнила. Ноги сами несли её подальше от Главнокомандующего и от самой большой оплошности за всю её жизнь. Хвала богам Анны и Сины всё ещё не было, поэтому она одним движением стянула с себя сапоги и забралась в свою кровать, накрываясь одеялом с головой, чтобы спрятаться от всего мира и от самой себя.       Ей было стыдно. Ужасно стыдно за то, что позволила своим чувствам взять верх. За то, что не сдержалась и чуть не раскрыла себя, рискуя всем, к чему она так долго и упорно шла. Как она могла позволить себе эту минуту слабость? Она хорошо справлялась, столько времени держала свои чувства в секрете. Конечно, Сина и Анна догадывались о том, что ей может нравится Эрвин, но они понятия не имели, насколько всё серьёзно. Насколько сильно она его любит. Она намеревалась молчать, похоронить эти чувства глубоко внутри, чтобы о них не узнали, а тем более, чтобы о них не узнал сам Эрвин.       Но что будет теперь? Он ведь видел, как она собиралась его поцеловать. Он посмотрел ей прямо в глаза, когда до его губ оставалось всего ничего. Она прекрасно понимала, что всё это неправильно, что она не должна любить командующего, что за это её могут выгнать из Разведкорпуса. Но она ничего не могла поделать. Джули наивно полагала, что может быть это всего лишь влюбленность на фоне восхищения, ведь как можно не восхищаться таким человеком, как Эрвин? Гениальный стратег, отважный воин, герой, готовый пойти на любые жертвы во благо человечества. Но даже не это было самым главным, за что она так восхищалась им.       Он был прекрасным человеком. Справедливым, решительным, целеустремленным. Добрым, обходительным, внимательным. Заботливым, нежным, любящим. То, как он относится к Анне, будто она его собственная дочь. То, как он относится к солдатам, — всегда с уважением и теплотой. Он не жалея себя день и ночь продолжает работать, продолжает биться за свободу человечества. Эрвин Смит потрясающий человек. И для неё честь воевать рядом с таким человеком. Она никогда не надеялась на взаимность, прекрасно осознавая свое положение и ту пропасть, что лежит между ними. Но отрицать свои чувства тоже было бесполезно. Так что самым верным решением было скрывать их.              Но сможет ли она делать это и дальше?       Она не была уверена.

***

      Эрен избегает её. Это стало таким же очевидным, как то, что небо голубое, а вода мокрая. С самой битвы в Стохессе она смогла обмолвиться с ним только парочкой фраз, всё остальное время он занят уборкой, занят экспериментами с Ханджи, занят тренировками, занят чем угодно, и поговорить у него времени нет. Стоит ей только подойти к нему, как Эрен тут же отводит взгляд и, извинившись, уходит. Как только Сина появляется на горизонте, парня как ветром сдувает. Он избегает её, словно чуму, и от этого девушка чувствует себя ужасно, потому что понятия не имеет, в чём причина такого поведения. Она хочет спросить его, хочет узнать, что произошло, может, ему нужна помощь, и она готова помочь. Но у неё не получается даже приблизиться к нему. Его друзья тоже не особо помогают. Она пыталась несколько раз поговорить с Армином, но блондин лишь качал головой и отвечал, что ничего не знает. Она подходила даже к Жану и остальным ребятам, но те тоже ничем не смогли ей помочь. Оставалась только Микаса, но у Сины волосы вставали дыбом от этой девушки.       С самого начала их отношения не задались. Как только Сина оказывалась в поле её зрения, её взгляд становился угрожающим, жёстким, она прижималась к Эрену, как кошка, защищающая своих котят, и когда Сина пыталась завести беседу с ним, она получала недвусмысленный намёк, что ей здесь не рады и чтобы она проваливала. Эрен в свою очередь никак не пытался защитить её, поэтому девушке ничего не оставалось, как уйти и забросить эту идею. Конечно, ей было больно и обидно. Она не могла понять, что такого натворила, что парень даже видеть её не хочет. Первое время она волновалась, постоянно кусала губы, нервно ходила туда-сюда по комнате, пытаясь найти объяснение. В голову ей лезли тысячу мыслей, одна хуже другой. Вдруг он ранен? Или заболел? Может что-то случилось с его друзьями? А может дело в силе титана? Он расстроен из-за Энни? Из-за того, что им не удалось добиться от неё ответов? Наверно, ему нужно время, чтобы прийти в себя, побыть одному.       Но время шло, а ничего не менялось. Со своими друзьями он вёл себя как обычно. Сина видела, как во время ужина они громко смеялись, подкалывали друг друга, Эрен постоянно ругался с Жаном, как делал это всегда. Он был абсолютно нормальным, дружелюбным, приветливым. Но только не с ней.       Тогда на место волнению пришло раздражение и злость. Она решила, что раз он не хочет иметь с ней ничего общего, то пожалуйста, пусть катиться ко всем чертям. Она пыталась вести себя точно также. Игнорировала, демонстративно проходила мимо, делала вид, что ей плевать, хотя на самом деле внутри у неё всё закипало от отсутствия какой-либо реакции с его стороны. Он будто вообще не замечал всего, что она делает. Не замечал её. И ей хотелось рвать и метать, хотелось подойти и так сильно ударить его, что даже регенерация титана не поможет, и он ещё очень долго будет ходить с перебинтованной головой.       Но через каких-то несколько дней злость прошла и сменилась тоской и отчаянием. Она скучала по нему. Она скучала по нему так сильно, что это было физически больно. Ей не хватало постоянного его присутствия рядом, не хватало теплых и искренних улыбок, не хватало блеска ярко-зелёных глаз, этой детской открытости и даже наивности, от которой её сердце трепетало. Она так сильно привязалась к нему за такое короткое время, он стал особенно важен для неё после смерти Петры и остальных членов отряда, как напоминание о тех временах, когда они ещё были живы, когда все они были вместе. А теперь он отстранился, она чувствовала, как он отдаляется от них, отдаляется от неё, и ей действительно стало страшно, что она может его потерять.       Поэтому после очередной тренировки, она твёрдо решила, что поговорит с Эреном, нравится ему это или нет, даже если для этого ей придется заковать его цепями и снова запереть в подвале. Если она что-то сделала не так, если чем-то обидела его, если его что-то тревожит, пусть он скажет ей об этом в глаза, а не бегает от неё, словно она бешеное животное. Она устала, что он ведет себя так, словно они незнакомцы. Она думала, что они друзья.       Когда тренировка закончилась и Леви объявил, что они свободны, вместо того, чтобы подождать Анну и Джули, она сразу направилась вслед за Эреном, который уже зашагал в сторону, где обычно тренировались его друзья. Позади она услышала, как её окликнула Джули, и повернула голову, продолжая следовать за юношей.       — Сина, куда ты? — спросила Анна, как только подруги догнали её.       — Мне надо поговорить с Эреном. Я не могу больше видеть, как он изо дня в день продолжает игнорировать меня, хотя я ничего не сделала, — ответила Сина, и девушки промолчали. Они прекрасно знали, что что-то между этой парочкой не так.       Эрен стал игнорировать не только Сину, но и их тоже. Объяснения такого поведения ни у кого не было, но Анна и Джули предпочли оставить парня в покое, решив, что он сам поговорит с ними, когда будет готов. Сина терпением не отличалась, да и девушки понимали, что у них с Эреном особая связь, поэтому возражать не стали. Сина сжала ладони в кулаки и сорвалась на бег, стараясь догнать Эрена.       — Эрен, стой! — крикнула Сина, отчего тот обернулся, и девушка на секунду увидела в них сожаление. Эрен посмотрел на неё, а затем отвёл взгляд, продолжая бежать в сторону Армина и Микасы, которые ждали его неподалеку.       — Прости, Сина, но меня ждут ребята.       Зубы её заскрипели, она в отчаяние смотрела, как Эрен подбегает к друзьям и останавливается.       — Эй, Эрен. А мы уже заждались, — произнёс Армин с улыбкой, искоса посматривая на троих девушек, направляющихся прямо к ним.       — Извините, капитан немного задержал нас, — поспешно ответил Эрен и схватил Армина за руку, — Пойдемте, а то нам мест не достанется.       Прежде чем они успели уйти, Сина рванулась вперёд, хватая Эрена за плечо, отчего тот вздрогнул и замер на месте.       — Эрен, прошу тебя, нам нужно поговорить! — взмолилась Сина.       — Сейчас не самое лучшее время, Сина, — голос его был холоден и отстранён, он даже не повернулся, продолжая стоять к ней спиной.       — Это не займет много времени, всего пару минут, — попробовала девушка снова, отказываясь сдаваться и отпускать его просто так.       — Сина…       — Кажется он ясно дал тебе понять, что не хочет разговаривать с тобой.       Вмешался новый голос, и Сина почувствовала, как чьи-то пальцы сжимают запястье её руки, которой она всё ещё держалась за плечо Эрена. Повернув голову, она увидела рядом с собой Микасу. В который раз Сина удивилась тому, как сильно она была похожа на Леви. Такая же твёрдая и опасная, с жестоким блеском в глазах, но в то же время мягкими чертами лица, делающими её похожей на прекрасную фарфоровую куклу. Даже интонация у неё была прямо как у Леви, эти низкие ледяные нотки, заставляющие твое тело испуганно дрожать только от звука голоса. Когда Сина смотрит на Микасу, её сердце болезненно сжимается. Эта девушка является жестоким напоминанием, какой бы она могла быть, но не была.       — Я всего лишь хочу поговорить, — ещё раз повторила Сина, стараясь вложить в свой голос как можно больше уверенности.       — Только вот он этого не хочет. Так что бери поскорее своих подружек и убирайся вместе с ними.       — Следи за своим языком, Микаса, а то кто-нибудь может его отрезать.       Анна сделала шаг вперёд и встала рядом с Синой, в её глазах была неприкрытая угроза. Та перевела взгляд на девушку, отпуская руку Сины.       — Я смотрю, твои родители плохо научили тебя тому, что нельзя вмешиваться в чужие разговоры.       Анна легонько вздрогнула при словах Микасы, её скулы напряглись, губы сжались в тонкую линию, и Сина успела увидеть, как в её глазах промелькнула боль. В тот самый момент что-то внутри Сины оборвалось. Ярость начала закипать в ней, кровь забурлила, а зубы заскрипели от напряжения, так сильно она их стискивала. Когда она заговорила, то даже не сразу узнала свой голос — настолько низким и рычащим он ей показался.       — Извиняйся.       Микаса с недоумением вновь на неё посмотрела.       — Что?       — Извинись перед ней, — громче повторила Сина.       — Я не собираюсь ни перед кем изви… — не успела Микаса договорить, как Сина резко схватила её за красный шарф, который та постоянно носит, и дёрнула на себя.       Она действовала инстинктивно, сама не понимая, какого чёрта она творит. Она ещё никогда в своей жизни не была так зла на кого-либо. Как эта сучка посмела? Говорить такое Анне, для которой любое упоминание о родителях равносильно удару в самое сердце. Она не позволит так обращаться с ней. Микаса может что угодно говорить о самой Сине, поливать её грязью, втаптывать её в землю, ей плевать. Но обижать подруг она не даст. Порвет любого на кусочки, а потом скормит лошадям.       — Извиняйся. Сейчас, — практически прокричала Сина. Она слышала, как сзади Джули зовет её по имени, просит прекратить, но она проигнорировала её. Лицо Микасы превратилось в камень. Её глаза стали ещё темнее, почти чёрными.       — Отпусти, — тихо прошипела девушка. Обычно Сина бы задрожала от страха от такого тона, но сейчас она даже не дёрнулась, а наоборот усилила хватку.       — Сначала извинись.       Дальше всё произошло так быстро, что Сина не успела ничего сообразить. Микаса быстро перехватывает её руку, и через секунду девушка падает на землю, ударяясь о твёрдую поверхность. Сина хватает ртом воздух, боль пронзает всё её тело. Она пытается прийти в себя, и новый прилив неистовой ярости очень помогает ей в этом. Микаса смотрит на Сину сверху вниз и на её лице написана ненависть. Она поворачивается, чтобы уйти, но Сина ногой бьет её по лодыжкам, отчего она теряет равновесие и падает.              Это становится последней каплей.       Девушки набрасываются друг на друга, словно дикие кошки. Удар следует за ударом, Микаса попадает локтем Сине прямо в челюсть, отчего та отшатывается, но всё равно вскакивает на ноги, не обращая внимание на металлический привкус во рту. Микаса замахивается, но Сина вовремя уклоняется, уходя влево. Кто-то кричит им остановиться, но они обе игнорируют это. Микаса вновь набрасывается на Сину, та откатывается в сторону, но затем черноволосая кидается на неё, нависает сверху и прижимает к земле. Удар приходится прямо по скуле, и Сина чувствует, как кровь начинает течь вниз по щеке. Микаса замахивается снова, но недостаточно быстро, и Сина перехватывает её руку и бьет локтем по лицу. Девушка отшатывается, прижимает руки к голове, и Сина использует это, чтобы перевернуть их обеих, и припечатывает Микасу головой об землю. На этот раз девушка кричит. В ушах у Сины стоит звон, скула нестерпимо щиплет, адреналин в крови зашкаливает. Глаза её полыхают от гнева, когда она заносит кулак над Микасой, но кто-то хватает её руку, и она со злостью оборачивается.       Над ней стоит Леви и смотрит на неё так, будто готов достать свои клинки и порубить их обеих. Сина не двигается, переводит дыхание и с вызовом смотрит на брата в ответ. Лицо её пылает, то ли от драки, то ли от ярости, волосы прилипли к лицу, щека вымазана в грязи и крови. Микаса тоже замирает, уставившись на капитана.       — Какого чёрта тут происходит?       Никто из них не отвечает. Леви отпускает руку Сины.       — Встали. Обе.       Девушки послушно поднялись.       — Ты, — Леви повернулся к Микасе, — Проявляй свой пыл и показывай боевые навыки там, где это действительно нужно, а не срывай злость на моих солдатах. Второй раз я это повторять не буду, если подобное ещё раз повторится, то ты пожалеешь, что не осталась за стенами в окружении титанов. Они будут куда милосерднее, чем я. А теперь проваливай.       — Да, сэр, — злобно процедила Микаса и, кинув последний убийственный взгляд в сторону Сины, развернулась и направилась прямо к Эрену и Армину, которые сразу же ринулись её отчитывать. Сина наблюдала, как Эрен что-то яростно говорил ей, а она в ответ взяла его за руку и спокойно отвечала, цепляясь за тот самый шарф. Сина вновь почувствовала, как её кровь начинает закипать, и ей захотелось подойти и вмазать Микасе по её смазливому личику, но она не успела это сделать, потому что Леви повернулся в её сторону.       — А ты, за мной.       С этими словами он развернулся и пошёл прочь. Сина встретилась глазами с Анной и Джули, которые хотели что-то у неё спросить, но она лишь махнула им рукой, как бы говоря «позже», и последовала за Леви.       Это будет тяжёлый разговор.       Никогда в своей жизни Сина не была такой злой. Её руки буквально тряслись от переполняемой ярости, и она даже не могла точно понять почему. Микаса настолько сильно её взбесила, что Сина просто хотела убить её, и это действительно немного пугало. Такие эмоции для девушки были чужды, она никогда раньше ни с кем не дралась, а тем более со своим товарищем. Страшно подумать, что бы было, если бы Леви не пришёл вовремя.       По виду не скажешь, был ли он зол или разочарован, он просто шёл быстрым шагом, даже не оборачиваясь. Девушка понимала, что очень сильно облажалась и очень скоро ей влетит от брата. И, по сути, сейчас она должна трястись от страха, предполагая худшее, но её трясло лишь от злости. Сине хотелось развернуться и пойти обратно, чтобы закончить свое дело, но она понимала, что Леви это не очень понравится. Смирившись с этим, девушка продолжила путь, следуя за братом. Она даже не смотрела вперёд, просто наблюдая за ногами Леви. Она крепче сжала кулаки и глубоко вздохнула.       Успокойся, Сина. Держи себя в руках.       Как только ярость потихоньку начала покидать её тело, девушка почувствовала сильный толчок в плечо. От неожиданности она отшатнулась, но быстро сумела восстановить равновесие. Злость снова вернулась, и она гневно посмотрела на виновника. Это был парень, на вид лет двадцати пяти, рядом с ним шагала девушка, которая взволнованно посмотрела на Сину.       — Может быть, научишься смотреть под ноги, — раздражённо кинул он Сине.       Девушка, очевидно более благоразумная, чем её товарищ, схватила его за рукав, как бы говоря, чтобы он молчал. Движимая какой-то слепой яростью, Сина быстро подошла к парню и, взяв его за шиворот, прижала к стене.       — Это ты мне, придурок? — она усилила хватку, передавливая горло, отчего парень забился, пытаясь вырваться, — Может быть, научишься разговаривать с девушками?       В этот момент мозг отключился, она даже не задумывалась о своих действиях. Её эмоции взяли верх, и даже страх того, что она может навлечь на себя ещё большие проблемы, не мог остановить её. Парень судорожно начал хвататься за руки Сины, воздух в его легких стремительно заканчивался, но она лишь крепче сжала ладони.       Сбоку пискнула девушка, но, даже не обратив на неё внимания, Сина резко замахнулась на парня, намереваясь ударить его, и когда кулак почти достиг этого раздражающего лица, Сина почувствовала на своей руке крепкую хватку, а потом её вовсе оттащили от солдата. Тот скатился по стене, хватаясь за горло, после чего его девушка упала на колени перед ним и стала что-то говорить, успокаивающе гладя по спине.       — Что с тобой сегодня творится? — повернувшись на знакомый голос, Сина лишь безэмоционально посмотрела на брата и промолчала.       Леви устало вздохнул и кивнул головой солдатам, давая разрешения уйти. При помощи девушки, парень встал с пола, и они скрылись на лестнице. Капитан взял Сину под локоть и быстрым шагом повёл в свой кабинет. Она почти не помнила, как они добрались. Всю дорогу девушка пыталась сдержать волны ярости и злости, которые продолжали плескаться внутри неё. Она просто не могла успокоиться, всё вокруг неимоверно бесило, начиная от слишком тёмных коридоров и заканчивая скрипом собственных сапогов.       Так и хотелось найти первую попавшуюся грушу для битья, желательно Микасу или того парня, чьё лицо так и просило её кулака, и просто выбить из них всё дерьмо. Для Сины осталось загадкой, как она смогла сдержать эти чересчур кровожадные порывы, и выдохнула от облегчения, как только увидела дверь в знакомый кабинет. Но не успела сделать и шага, как путь её был прегражден вытянутой рукой. Девушка вопросительно изогнула тонкую бровь, кидая взгляд на брата. Тот осмотрел её с головы до ног и поморщился, как будто это причиняло ему физическую боль. Сина с недоумением уставилась на Леви.       — Сначала ты помоешься и приведёшь себя в порядок. В таком виде я ни за что не пущу тебя в свой кабинет.       После слов брата Сина оглядела себя и сразу поняла, что значил тот взгляд Леви, полный отвращения. Вся форма была в грязи и пыли, на воротнике виднелись свежие пятна крови, кое-где даже можно было увидеть налипшую траву. Сина содрогнулась от собственного вида. Теперь она прекрасно понимала брата. Коротко кивнув, девушка направилась в сторону душевых. Душ был хорошей идеей. Возможно, он поможет ей немного охладить пыл, после чего ей больше не захочется убивать каждого, кто попадется под горячую руку.       После того, как она соскребла с себя всю грязь и кровь, переоделась в чистую одежду, Сина вернулась к кабинету Леви. Теперь она чувствовала себя намного лучше. Злость утихла, нервы пришли в порядок, и она снова была собой. Голова гудела, щека продолжала нестерпимо жечь, и она была уверена, что завтра всё её тело будет украшено многочисленными синяками. Если она, конечно, доживет до завтра после разговора с братом. Вытерев потные ладони о штаны, Сина постучала и, получив разрешение, открыла дверь и вошла в кабинет. Леви стоял к ней спиной, скрестив руки на груди и смотря в окно. Повернувшись, он быстро окинул её оценивающим взором и, видимо, удовлетворившись отсутствием грязи и крови на ней, подошёл чуть ближе.       — Итак, не хочешь рассказать мне, почему вы с Микасой пытались убить друг друга? — девушка не могла точно сказать, какие нотки в его голосе она услышала.       Раздражение? Злость? И то и другое?       Сине не хотелось говорить реальную причину её срыва. Да и что она могла сказать? Правда была ещё более абсурдной, чем то, что она устроила сегодня. Девушка опустила голову вниз, рассматривая свои сапоги. Она мысленно промотала всё, что произошло ранее. Боль от того, что Эрен вновь отвернулся от неё, снова накатила с новой силой. На место ярости пришла тоска. Просто необъяснимая тоска, настолько сильная, что захотелось разрыдаться, но она сдержала порыв. Она слышала, как вздохнул Леви и подошёл к дивану, стоящему около двери.       — Сина, — она не подняла головы, — Сядь.       Он похлопал по месту рядом с собой. Сина послушалась, потому что уже не было сил сопротивляться. Она медленно опустилась на мягкий диван, но головы так и не подняла.       — Посмотри на меня, — девушка медленно перевела взгляд на Леви, — Что с тобой происходит?       Возможно, Сине хотелось всё рассказать брату, но она сама толком не знала причину своего состояния. Может, это лишь нервный срыв и всё скоро нормализуется и не нужно волноваться об этом. Девушка стала пристально смотреть на брата и увидела, какими уставшими были его серые глаза. Прямо как у Микасы. Это мысль заставила её поморщиться. Было бы ложью сказать, что они с Леви не похожи. Те же тёмные волосы, холодный взгляд и твёрдая уверенность в своих действиях. Точная противоположность Сине. Как только она почувствовала, как на глаза начали наворачиваться слёзы, то немного опустила голову и стала рассматривать свои травмированные руки. Мысль о том, что она совершенно не похожа ни на отца, ни на брата стали доводить девушку до состояния отчаяния.       — Я… — она осеклась, — Я совсем на тебя не похожа.       В ответ она получила лишь недоумённый взгляд.       — Я не похожа ни на одного Аккермана. Во мне нет ни одной черты, которая есть у тебя, у отца, даже у Микасы. Может… Может, я вообще не Аккерман. И не твоя сестра.       Раньше она не задумывалась об этом, считая, что просто ей досталась внешность матери. Но теперь, когда это пришло ей в голову, Сина задумалась. Это правда, в ней нет ничего от Аккерманов — ни внешне, ни внутренне. Так с чего она решила, что она вообще Аккерман? Потому что Кенни так сказал? Но где был Кенни всю её жизнь, когда она нуждалась в нём? Когда она голодала и замерзала, когда ей приходилось воровать, чтобы остаться в живых. Разве настоящий отец поступит так со своим ребёнком? Разве бросит его на произвол судьбы? Должно быть, она действительно не его дочь. Просто подкидыш с улицы, которого Кенни подобрал ради забавы. Тогда получается, что Леви всё это время заботился о чужом человеке.       Я ему никто.       — Что за чушь ты несёшь? — теперь в его голосе прослеживалось раздражение, — Это из-за этих глупых мыслей ты накинулась на Микасу?       — Она больше похожа на твою сестру, чем я. Та же внешность, те же движения, у вас даже взгляд одинаковый. Почему… — она со злостью вытерла слёзы, — Почему она так похожа на отца? Почему я на него так не похожа? Я его дочь, но у нас, кроме фамилии, нет ничего общего.       — Прекрати нести это дерьмо…       — Нет! Это не дерьмо! Возможно, я вообще не дочь Кенни, а он просто соврал мне. Именно поэтому так ко мне и относился. Такой, как он, не будет любить чужого ребёнка.       Леви провёл ладонью по своему лицу, собираясь с мыслями.       — Послушай меня, — когда Сина не подняла головы, он взял её лицо в ладони и заставил посмотреть на него, — Мне абсолютно плевать Аккерман ты или нет. Даже если окажется, что ты не дочь этого ублюдка, ничего не изменится. Кровная или нет, ты всегда будешь моей сестрой, это понятно?       Через слёзы, которые уже скатывались по щекам Сины, она кивнула. Девушка начала всхлипывать, а потом и вовсе зарыдала. Всё, что копилось в ней столько времени, наконец-то выходило наружу. Вся эта ситуация с Эреном, которая довела её до грани отчаяния. Ссора с Микасой, выведшая её из себя.       — Ты не видишь себя со стороны во время битвы. Но я вижу. И когда ты находишься на поле боя, твои глаза становятся точной копией моих.       Эти слова немного успокоили её и дрожь понемногу начала проходить. Она выплёскивала все свои тревоги, все обиды. И облегчение. От осознания того, что Леви всё равно её любит. Даже несмотря на то, что может они не кровные родственники, он всё равно считает её своей сестрой. Чем она заслужила такого человека, как Леви? Никто и никогда так не заботился о ней, как он. А она никого никогда не любила сильнее.       — Глупая девчонка, — вздохнул Леви, а затем развёл руки в стороны, — Иди сюда.       Сине не нужно было повторять дважды. Она сразу же бросилась в крепкие объятия брата, чувствуя, как его руки смыкаются вокруг неё. В нос ударил родной запах бергамота, и она ещё сильнее заплакала. Пока рыдания сотрясали её тело, Леви медленными мягкими движениями гладил девушку по спине, успокаивая. Сина сильнее уткнулась в грудь брата, находясь в самом спокойном состоянии, в котором она когда-либо была. Она знала, что такого момента больше может не быть, поэтому пыталась запомнить каждую деталь. Никогда ещё она не чувствовала себя такой защищенной и любимой. Когда рыдания стихли, Сина глубоко вздохнула.       — Успокоилась? — спросил Леви, размыкая объятия и наклоняясь, чтобы посмотреть на неё.       — Да. Спасибо тебе, — тихо ответила Сина.       Её голос хриплый после рыданий, глаза опухшие, а щека адски горела после того, как по свежей ране прошлись солёные слёзы.       Леви поднялся со своего места, подошёл к шкафу и взял с полки стеклянный графин с тёмно-янтарной жидкостью. Из кармана достал белоснежный чистый платок и смочил его этой самой жидкостью. Затем аккуратно обхватил подбородок Сины пальцами и чуть повернул её голову в сторону.       — Будет чертовски щипать, — предупредил он, но времени на размышления не дал и приложил платок к израненной скуле. В воздухе повис терпкий и резкий запах, от которого у девушки закружилась голова. Сина зашипела и прикрыла глаза от острой и яркой боли, чуть дёрнувшись, но цепкие пальцы Леви удержали её на месте, не давая сдвинуться. Виски. Сина не думала, что у Леви в кабинете есть что-то подобное. Капитан продолжал обрабатывать рану, то и дело смачивая платок огненной жидкостью. Когда он закончил, Сина с недоверием посмотрела на бутылку, а затем на брата.       — Не знала, что у тебя имеются такие вещи.       — Мне разрешено хранить у себя алкоголь.       — А зачем он тебе?       — Хорошо притупляет боль.       Физическую или душевную — Леви не уточнил.       Поставив бутылку виски на место, капитан снова присел на диван и посмотрел на Сину.       — Я надеюсь, ты понимаешь, что такого больше не должно повториться.       Сина кивнула. Теперь, когда злость ушла, она понимала, что нехорошо поступила. Хоть она и не была первой, кто начал эту драку, но она не должна была позволять этому зайти так далеко. Нужно было остановить всё, но Сина пошла на поводу у эмоций, вспылила и всё могло закончиться очень плачевно. При мысли о том, что она действительно могла убить Микасу, по телу пробегает дрожь, а кровь леденеет. Конечно, она её недолюбливала, но никогда не желала ей смерти всерьёз.       — Да, — утвердительно кивнула Сина.       — Хорошо. Тогда ты свободна. И постарайся сделать так, чтобы мне не приходилось за тебя волноваться.       На это Сина улыбнулась.       — Я постараюсь.

***

      Сказать, что после сегодняшнего инцидента все были немного напряжёнными, это ничего не сказать. Все были в шоке и не понимали, что произошло, в том числе и Анна. Конечно, она подозревала, что Сина и Микаса не особо ладят между собой, но чтобы настолько… Когда Микаса повалила Сину на землю, она хотела вмешаться, но всё произошло настолько быстро, что они даже не успели сообразить, что произошло, а девушки уже сцепились и готовы были порвать друг друга на куски. Когда их попытались окликнуть, никто из них даже глазом не повёл, и все понимали, что разнимать их было не очень хорошей идеей, потому что выглядели они так, что могли убить не только друг друга, но и любого, кто подошёл бы к ним ближе, чем на два метра. Поэтому самая разумная мысль пришла в голову именно Джули — позвать капитана Леви. И естественно это сработало. Перед тем как уйти, Сина дала им понять, что они поговорят позже. Но Анна не думала, что разговор с Синой приведет к чему-то. Поэтому она решила поговорить с тем, из-за кого всё и произошло. С Эреном.       Именно поэтому Анна шла сейчас с твёрдым намерением найти его и разобраться во всём. Сина в последнее время была сама не своя, а девушке неприятно было видеть свою подругу, которая обычно постоянно улыбается и шутит, в таком состоянии. Она точно не знала, где именно сейчас находится Эрен, поэтому обошла уже почти весь штаб Разведкорпуса, но так нигде и не нашла его. Именно поэтому девушка быстрым шагом спускалась по лестнице прямо к самому выходу из крепости. Возможно, остальные члены её отряда работали на улице. Вдруг из собственных мыслей её вырвал солдат, которого она пару раз видела рядом с Ханджи.       — Смит? — Анна коротко кивнула, — Тебя попросили помочь с коробками, они не очень тяжёлые, так что ты справишься.       — Кто попросил?       — Ханджи Зое, — солдат раздражённо сжал зубы, — Ещё вопросы?       Фыркнув, Анна прошла мимо него.       — Никаких вопросов.       Она немного ускорила шаг, мечтая побыстрее разобраться со всем этим. Открыв тяжёлую дверь, которая вела на улицу, она удивилась, что ей в глаза не светило солнце. Подняв взгляд вверх, девушка заметила, что всё небо заволокло тёмными, серыми тучами.       Даже небесам надоело это дерьмо.       Анна прошла вдоль длинного каменного здания и свернула в сторону конюшен. Прямо около стойл стояла большая телега с коробками. Она увидела Жана и Армина, которые по очереди таскали их в маленькое помещение рядом. Девушка пыталась высмотреть Эрена, но он будто испарился. Выругавшись, она направилась к остальным. Из маленькой постройки вышла Ханджи, за которой по пятам шёл Моблит и что-то записывал. Увидев Анну, майор улыбнулась и подозвала девушку к себе.       — Анна, ты как раз вовремя! Можешь расставить эти коробки по полкам, пока парни таскают их тебе?       Девушка хотела спросить, не видела ли Ханджи Эрена, но решила промолчать. Кивнув, она зашла в амбар и обнаружила там десятки коробок, чуть дальше которых по всей стене располагались пустые шкафы. Как поняла Анна, именно туда ей и надо было переставить их. Решив, что с Эреном она уже не поговорит, девушка принялась за дело. Коробки и правда были не очень тяжёлыми, поэтому Анна выдохнула от облегчения, таскать тяжести ей сейчас хотелось меньше всего.       Она аккуратно поставила первый ящик на самую нижнюю полку и взялась за второй. Когда она уже было подняла его, то услышала снаружи знакомый голос. Эрен.       Она поставила ящик обратно и вышла из помещения, пытаясь разглядеть парня, но того нигде не было. Подумав уже, что ей показалось, она собралась вернуться обратно, но тут из-за телеги вышла её цель. Он, как и остальные, носил коробки в амбар, и Анна поняла, что так она с ним не поговорит. Недолго думая, она окликнула его.       — Эрен? — он сразу же обернулся, с несколькими коробками в руках, — Не мог бы ты помочь мне?       Было видно, что просьба его немного удивила, и его глаза стали метаться по разным сторонам.       — Прости, Анна, я немного… Занят сейчас, может Жан поможет тебе…       — Нет, мне нужен ты. Пожалуйста, — Анна специально выделила последнее слово, чтобы парень понял: Если сейчас же не подойдешь, я сделаю тебе очень больно.       Нехотя он всё-таки двинулся к девушке. Они вместе зашли в амбар, и парень, поставив коробки на землю рядом со шкафами, замер. Он внимательно посмотрел на Анну, дожидаясь того, что девушка скажет, где же требуется его помощь, но та продолжала молчать, и Эрен, опустив голову вниз, глубоко вздохнул.       — Тебе ведь не нужна моя помощь, не так ли?       — Нет, — Анна присела на одну из коробок, — Мне нужно поговорить с тобой.       Парень выглядел так, будто собирался уйти.       — Сейчас не самое подходящее время для разговоров.       — Эрен, сядь, — она указала на ящик рядом с собой.       Сдавшись, он сел и поднял взгляд на Анну. Поняв, что всё его внимание принадлежит ей, она начала:       — Наверно, ты уже понял, что я хотела поговорить о Сине и о том, что сегодня произошло, — на этих словах, он едва заметно вздрогнул, но кивнул, — Я просто хочу узнать, что между вами произошло.       Было видно, что Эрен немного напрягся при упоминании Сины, но голову так и не поднял.       — Между нами ничего не произошло, — соврал он, — Просто недопонимание из-за которого…       — Моя лучшая подруга и твоя сестра чуть не убили друг друга, — закончила за него Анна, — Ты серьёзно думаешь, что я поверю в эту чушь, Эрен?       — Это не твое дело, Анна, — в его голосе слышалось раздражение, — Тем более, это из-за тебя Сина чуть не отправила Микасу на тот свет.       — Что? Это я виновата?       — Если бы ты не влезла между ними, этого могло бы и не быть.       — Ты шутишь что ли? Твоя сестра начала вести себя, как стерва. Я лишь пыталась защитить Сину.       Эрен глубоко вдохнул, сдавшись.       — Анна, я не хочу ссориться с тобой, — он продолжал, — Но в этом действительно нет ничего такого, между нами с Синой ничего не было.       Девушка на секунду задумалась. Конечно, она поняла, что его слова были ложью, с которой он плохо справлялся. Было видно, что здесь есть что-то ещё, что-то, чем он не хочет делиться, поэтому Анна решила немного смягчить свой подход.       — Прошу, Эрен, не надо мне врать. Я вижу, что с моей подругой что-то не так, обычно она не ведет себя так, как несколько часов назад. Я имею в виду, чтобы вывести Сину из себя нужно очень постараться, а тебе это удалось.       Парень закрыл лицо руками, облокотившись на колени. Он сидел так примерно минуту, и Анна терпеливо ждала, когда он соберется с мыслями.       — Я боюсь… — девушка непонимающе посмотрела на него, — Боюсь причинить ей боль.       И тут Анну осенило. Пока она лежала на больничной койке, в Стохессе проходила операция по поимке Женской особи. Джули рассказывала, что там кое-что произошло, и титан Эрена оттолкнул Сину, потеряв контроль.       Это то, чего ты боишься?       — Это после того случая в Стохессе?       Он кивнул.       — Эрен, на тебя столько свалилось в последнее время. Ты совсем недавно узнал, что можешь превращаться в титана. Конечно, твой контроль над ним требует времени и тренировок. Но не можешь же ты оттолкнуть своего друга только поэтому, — он невесело усмехнулся, — Я понимаю, что ты испугался. И Сина тоже. Она волнуется за тебя.       — Я знаю, — он убрал руки от лица и посмотрел прямо на Анну, — Но что если я случайно убью её? Если снова выйду из-под контроля? Я знаю, что капитан сразу остановит меня, но толку от этого, если перед этим я успею… Причинить ей боль.       — Ты уже причиняешь ей боль, — глаза парня удивлённо расширились, — То, как ты себя с ней ведёшь, расстраивает её. Не нужно игнорировать её, чтобы обезопасить. В конце концов, твой титан может однажды спасти её. Не думай о своем даре, как о проклятии. Как много жизней ты спас благодаря ему.       — Но я не спас всех…       — Ты не сможешь спасти всех, Эрен. Это невозможно. Никто из нас не сможет, — Анна грустно улыбнулась, вспоминая о родителях, — Обещай, что поговоришь с Синой, и вы больше не будете ходить, как две личности с суицидальными наклонностями. Пожалуйста?       Парень слегка улыбнулся, и напряжение медленно начало покидать его тело.       — Хорошо, я обещаю.       Анна счастливо улыбнулась в ответ. Она справилась.       Эрен немного помедлил, но затем всё-таки спросил.       — Анна, могу я задать тебе вопрос?       — Конечно.       — Ты ведь знала моего отца… И маму тоже… Верно?       Улыбка медленно сползла с лица Анны. Воспоминания о прошлой жизни, о Сигансине были слишком болезненными. При одном только упоминании о доме или родителях она начинала слышать топот огромных ног, звук раздираемой на части плоти и чувствовать вкус крови во рту, которая была настолько горячая, что казалось она может прожечь кожу насквозь. Она ненавидела вспоминать об этом. Потому что никогда не могла справиться с этими воспоминаниями. Они всегда были сильнее её, всегда поглощали её целиком, без остатка, заставляя старые раны вновь кровоточить, и ничто не могло залечить их, и, наверно, ничто не сможет.       — Да, я знала доктора Йегера. Я уже говорила тебе, что мои родители очень часто обращались к нему за помощью. Он всегда был приветлив, никому не отказывал, у него были очень добрые глаза. Во время родов у моей мамы начались осложнения. Подробностей я не знаю, но папа говорил, что была угроза, что ребёнок погибнет. Тогда послали за твоим отцом. Он помог маме. Так что благодаря доктору Йегеру я и появилась на свет.       Эрен удивлённо смотрел на Анну, не отрываясь и слушая каждое её слово. Когда она договорила, он слегка улыбнулся, но потом улыбка сменилась болезненным выражением лица. Его голос был тихим, практически шёпотом.       — Что… Что случилось с твоими родителями?       Анна отвернулась. Её пальцы задрожали, а зубы впились в нижнюю губу так сильно, что ещё немного и пошла бы кровь.       — Их съели. Прямо у меня на глазах. Сначала маму, а потом папу. А я просто стояла и ничего не могла сделать.       Как бы она ни пыталась её удержать, но слеза всё-таки скатилась по щеке. Анна немного опустила голову, надеясь, что волосы закроют её лицо. Она быстро подняла руку и смахнула её. Да, это было чертовски больно. Словно в сотый раз вонзаешь клинок в одно и то же место. Но в этот раз боль скорее тупая, чем острая. Уже знакомая, а поэтому и не так больно. Анна повернулась к Эрену.       — У тебя ведь было тоже самое, не так ли?       Парень медленно кивнул. Его глаза наполнились слезами, плечо тихонько подрагивали.       — Да. Мою маму тоже съели, — его голос сорвался на конце, — Как ты справляешься со всей этой болью?       — Никак, — глаза Эрена расширились от удивления, и Анна чуть не засмеялась в голос.       — Но… Но ведь ты всегда улыбаешься. Смеёшься, подкалываешь подруг.       — Точно также, как и ты. Мы с тобой одинаковые в этом плане, Эрен. У нас один механизм защиты — улыбки. Потому что так проще, не так ли? Улыбка — это очень хорошая маска, тайник, в которой человек может спрятать всё что угодно, даже от самого себя. Но проблема в том, что как и любой тайник, улыбка не безгранична. Однажды ты спрячешь туда слишком много, и тайник лопнет. И все твои секреты, все страхи, вся боль и отчаяние окажутся наружи.       — И что же тогда делать? — спросил Эрен.       Анна тяжело вздохнула.       — Я не знаю. Говорят, что время лечит. Может, это действительно так. Но вопрос в том, проживем ли мы достаточно долго, чтобы узнать это? И хватит ли у нас сил выдержать это лекарство?       — Я не знал, что ты такой философ, Анна, — впервые за весь этот разговор улыбнулся Эрен, хотя слёзы всё ещё были видны в его глазах.       — Если бы ты несколько недель не занимался ничем, кроме уборки, то ты тоже бы превратился в философа, — фыркнула Анна.       Парень засмеялся.       — Да, наверно, ты права.       — Я всегда права.       Она была рада, что заставила парня улыбнуться после такого тяжёлого разговора.       — Может, ты правда поможешь мне? — показав на коробки, предложила Анна.       Эрен устало встал с ящика и, кивнув, начал помогать девушке. За время, пока они болтали, они должны были уже разобрать все коробки, поэтому именно сейчас им нужно было ускориться. Потому что если заметят, что они бездельничали, придется объясняться с капитаном Леви. Вспомнив о нём, Анна лишь быстрее начала таскать коробки, пытаясь выбросить этого человека из своей головы хотя бы на время.

***

      Уже несколько минут весь отряд Леви стоял перед Эрвином и ждал, что же он скажет. Анне было не по себе, она и представить боялась, что теперь будет с Джули. У неё даже не было толком времени поговорить с Эрвином и обсудить всё это. А теперь, она стояла перед его столом и боялась, что может больше не увидеть свою лучшую подругу. Она обвела всех собравшийся в комнате, каждый был немного обеспокоен происходящим. Джули, которая стояла рядом с Анной, немного потряхивало. Девушка переглянулась с Синой, которая стояла по другую сторону от Джули, и синхронно взяли подругу за руки. Они попытались вложить в это прикосновение всю поддержку, и Джулия медленно начала расслабляться. Она одними губами проговорила: «Спасибо» и слегка улыбнулась, хотя улыбка немного дрогнула в конце. Все трое понимали, что всё произошедшее очень серьёзное и от этого становилось всё страшнее.       После нескольких минут молчания, Эрвин, который до этого сидел, сложив перед собой руки и думая над чем-то, встал из-за стола и начала разговор:       — Мне пришло одно очень любопытное письмо. От Мистера и Миссис Хоффман, — на этих словах, Джули вздрогнула, — В нём говориться, что мы, вместе с Джули и без какой-либо охраны, должны явиться к ним для обсуждения дальнейших действий.       Анна в недоумении посмотрела на Эрвина и увидела, что тот пристально наблюдает за реакцией Джули. Всё, что он сейчас сказал, казалось просто полным бредом. Сначала они врываются в штаб Разведки, а потом приглашают их на милую беседу? От этих мыслей Анна не сдержалась и фыркнула. Это не скрылось от Эрвина, который оторвал свой взгляд от Джули и перевёл его на племянницу. Он слегка улыбнулся на жест Анны и продолжил:       — Как и тебе, Анна, мне кажется это глупым. Думаю, каждый из вас понял, что это предложение является ловушкой. Их просьба прийти без охраны слишком очевидна.       Всё это время, Джули сильно сжимала руки подруг, не проронив ни слова. Когда Анна подумала, что сегодня ничего от неё не услышит, та подняла голову и заговорила слегка дрожащим, но уверенным голосом:       — Не передать словами, как мне жаль, что из-за меня у вас столько проблем, — она неуверенно посмотрела на Эрвина, — Простите.       — Ты — солдат Разведкорпуса, Джули. Я не собираюсь терять такого ценного бойца.       — Мои родители, они… Не очень хорошие люди и придумать что-то подобное вполне в их духе, — Джули было так стыдно рассказывать о том, какие на самом деле её родители. Хоть их отношения были напряжёнными, но она всё равно любила их. И понимать, что они действительно подлые люди, было нелегко.       Эрвин на её слова кивнул, будто уже знал, что она скажет, и на секунду задумался.       — Я пригласил вас сюда для обсуждения плана нашей предстоящей поездки в Стохесс.       — Так ты всё-таки поедешь туда? — впервые подал голос Леви, — И не один.       — Именно так, — он дотронулся до своей раненой руки, — На первый взгляд мы действительно прибудем в Стохесс одни. Повозка со мной и Джули будет ехать впереди, а ещё одна чуть сзади. Чтобы не вызвать подозрения, вы будете находиться в коробках, которые будут присоединены к повозке. Так, никто не догадается, что с нами прибыл кто-то ещё.       Леви раздражённо «тц»кнул.       — Как ты представляешь себе всё это? Коробки чертовски маленькие и человек туда еле влезет.       — На самом деле коробки будут чуть больше обычных. И там будет не один человек. Там будут двое.       — Двое? — недоумённо посмотрела на Эрвина Анна, — Это же физически невозможно.       — Мы всё проверили и два человека туда с трудом, но вмещаются.       Возразить было нечего. Если Командующий сказал, значит так и есть. Не просто же так он был гением, такой как он, продумал всё до мелочей, поэтому сомневаться в его плане было глупо.       — Допустим, всё пройдет как надо, я не сомневаюсь в твоих мозгах, но что потом? — Леви сел в кресло в углу комнаты.       — Если всё будет идти к битве, я дам вам знак. Но я попытаюсь сделать так, чтобы до этого не дошло.       — Когда мы отправляемся? — подала голос Анна.       — Ты никуда не отправляешься, — сказал Леви, не собираясь принимать возражения, — Твои раны до конца не зажили, и будет глупо отпускать тебя на задание.       — Чёрта с два. Я иду, она моя подруга.       Эрвин глубоко вздохнул. Всё это время Сина и Эрен стояли чуть сзади всех, боясь пошевелиться. В комнате нарастало напряжение и с каждым словом Леви, Анна злилась ещё больше.       — Анна, я думаю Леви прав, — девушка удивлённо посмотрела на Эрвина, — Опасно сейчас отпускать тебя на задание, твои кости не до конца окрепли, и я не хочу, чтобы ты пострадала ещё сильнее.       Анна не могла поверить в услышанное. Она не будет отсиживаться в комнате, пока одна из её подруг находиться словно под дулом пистолета, а другая защищает её. Они всегда вместе. Втроём. И на этом задание будет так же.       — Ты не можешь так, мать твою, поступить со мной, Эрвин. Я должна быть там, чтобы защитить Джули. В отличие от тебя, мои руки в порядке и я могу держать клинки, что ещё требуется?       Леви наконец встал со своего места и подошёл ближе к Эрвину.       — При почти каждом шаге ты вздрагиваешь от боли, думаешь я не замечал? Твое отсутствие на этом задании решено. Смирись.       Анну захлестнул гнев, она так хотела ударить Леви, но сдержала порыв.       — Эрвин, прошу! Позволь мне сделать это, позволь защитить дорого мне человека.       — А ты позволь защитить дорого мне человека, Анна. Ты — моя племянница и если с тобой что-то случится…       Эрвин не договорил, но ему и не нужно было. Анна поняла, как сейчас всё это выглядело со стороны, она понимала и то, что Эрвин просто волнуется за неё, не просто как за своего подчиненного, но, как и за свою племянницу. Ей стало немного стыдно за то, как она вела себя, но мысль о том, чтобы отставить своих подруг одних, не давала ей покоя.       — Прошу, позволь мне отправиться туда. Я обещаю, что буду осторожна, а если что, капитан защитит меня.       — Я что?       Анна не стала смотреть на Леви, потому что знала, что увидит лишь недовольный взгляд. Но сейчас главное — это уговорить Эрвина.       — Я когда-нибудь подводила тебя? — он улыбнулся, — И в этот раз не подведу. Обещаю.       Эрвин на секунду закрыл глаза и замолчал. Складывалось ощущение, будто он сражается сам с собой.       — Что ж, думаю, здесь я проиграл.       Анна от радости даже немного взвизгнула и аккуратно, чтобы не задеть его сломанную руку, обняла его за шею, повторяя слово «спасибо» как молитву. Леви не особо разделял радость Анны.       — Исключено. Она никуда не едет. Я не позволю.       Никто не успел ничего сказать, как капитан вышел из комнаты, напоследок хлопнув дверью. Анну захлестнула злость, она сжала ладони в кулаки так сильно, что даже костяшки пальцев побелели. Девушка сорвалась с места и помчалась за мужчиной. Она это просто так не оставит. Она не позволит ему снова всё испортить.       Она влетела в его кабинет, словно фурия, готовая в любую минуту наброситься на свою жертву. Леви же даже не обернулся, что лишь добавило масло в огонь. Она закрыла за собой дверь, и направилась прямо к мужчине.       — Какого чёрта, капитан? — возмущенно начала Анна, но Леви, видимо, не намеревался продолжать этот разговор.       — Уходи, Смит. Я всё сказал. Это окончательное решение, — голос его был спокойный, но в то же время решительный, не оставляющий места для спора. Если бы Анну это когда-нибудь останавливало.       — Нет, я не уйду, пока вы не объясните мне, какого хрена вы делаете?       — Я объяснил тебе, что ты ещё не до конца поправилась. Твои раны могут подвести тебя, а заодно и всех нас, в самый опасный момент, — Леви повернулся и посмотрел на Анну тем самым взглядом, заставляющим людей чувствовать себя самыми большими идиотами на земле. Он специально сделал акцент на слове «нас», зная, как Анна отреагирует на него. Это был грязный прием. И девушка почувствовала укол обиды.       — Я превосходно себя чувствую! К тому же, может нам даже не придется сражаться! Может, никакой ловушки и нет и это действительно просто светская беседа!       — Мы не можем так рисковать, — отрезал Леви, намереваясь снова отвернуться от неё.       — Вы снова это делаете, — Анна видела, как Леви замер на пол пути, а потом вновь повернулся к Анне.       — Что я делаю?       — Сбрасываете меня со счетов. Ведете себя так, будто я никто, мусор, который будет только мешаться под ногами. Вы делали это последний год, и делаете это снова, — каждая клеточка её тела наполнялась яростью, злостью, обидой,— Я не знаю, какие цели вы преследуете…       — И какие же цели я преследую? — перебил её Леви. На этот раз его голос звучал не так. Теперь он уже не был спокойным, в нём была какая-то затаенная агрессия. Он сделал шаг вперёд, подходя ближе к Анне, отчего она в свою очередь инстинктивно сделала шаг назад. Его лицо затвердело, черты стали резкими, заострёнными. Девушка видела, с какой силой он сжимает челюсти. Таким злым она его видела только один раз. В тот самый день, с которого всё и началось. Он сделал ещё шаг, затем ещё один и ещё. Анна же медленно отступала, на каждый его шаг вперёд — она делала шаг назад. Выглядело это так, будто они танцевали. Когда Джули рассказывала им про танцы, она упоминала, что есть такой танец, не очень присущий аристократам, но тем не менее, довольно популярный — танго. Танец преследования, танец увлечения, танец страсти. И сейчас их передвижение по кабинету Анна назвала бы именно так. Леви походил на хищника. Опасного, смертоносного, надвигающегося на свою добычу и заранее знающего, что она всё равно никуда не денется. Анна же отказывалась быть добычей.       Когда её спина коснулась стены, она поняла, что в ловушке.       — Так какие же цели я преследую, Анна? — повторил Леви, придвигаясь ещё ближе, так что она была заперта между стеной и его телом, теперь нависающим прямо над ней. При звуке своего имени, срывающегося с его языка, девушка вздрогнула всем телом, и Леви, конечно же, это почувствовал, ведь сейчас между ними было всего несколько сантиметров. Она подняла голову вверх, заглядывая ему прямо в глаза. В эти холодные, тёмные, безжалостные глаза, смотревшие на неё с такой жгучей ненавистью. Или это была её ненависть, отраженная в этих глазах? Потому что в этот момент она ненавидела этого человека.       — Вы с самого начала не любили меня. Как только первый раз увидели. Затем я разочаровала Вас, и Вы стали презирать меня. А потом, Вы влюбились в меня, и за это возненавидели, — сказала Анна, пристально следя за каждым движением капитана. Как сначала его брови нахмурились, потом губы поджались, а под конец желваки заходили на скулах.       — Но знаете, что самое отвратительное во всей этой ситуации? — прошептала Анна, её губы были в считанных миллиметрах от губ капитана, — Что… Что я чувствовала всё тоже самое.       Он не сдержался первым и подался вперёд, соединяя их губы вместе. Это был напор такой силы, что девушка почувствовала, как её грудная клетка вот-вот сломается от того, с какой мощью её вжимают в стену. Губы на её губах были жесткие, требовательные, они пытались причинить боль и одновременно не хотели этого. Девушка, насколько это было возможно, подалась вперёд, обхватывая руками его шею, прижимаясь ещё ближе, ещё сильнее, практически слыша, как хрустят кости под таким давлением одновременно с двух сторон. Его руки упали ей на талию, пальцы впились в бока, цепляясь за ткань тонкой рубашки. Губы начали двигаться, властно, словно завоёвывая, и ни один из них не хотел уступать другому. Руки Анны хватились за волосы, пропуская чёрную шевелюру сквозь пальцы, а затем хватая за пряди и оттягивая назад. Горловой стон сорвался с его губ, и девушка повторила движение ещё раз, теперь уже сильнее.       Его губы становились всё настойчивее, требуя вход, и когда она подчинилась, и их языки соединились, в голове будто взорвались тысяча искр. Пожар охватил её тело, его руки переместились на бёдра, лаская и одновременно сминая так, что потом останутся синяки. Но ей было плевать. Всё вокруг перестало существовать кроме этого момента, всё вокруг больше не имело значения, только эти губы, эти руки.       Когда кислорода стало катастрофически не хватать, они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Серые, металлические глаза, наполненные страстью, встретились с её карими, практически чёрными от желания.       — Что же ты делаешь со мной? — сказал Леви, его голос низкий и хриплый.       — Тоже самое, что и ты со мной, — ответила она, беря его за волосы и снова притягивая к себе, сливаясь в новом поцелуе. Это было чистое опьянение, будто хмель ударил в голову. Мурашки побежали по всему её телу, когда капитан раздвинул её бёдра своим. Ладонь скользнула по её плечу, опускаясь ниже по предплечью. Губы оторвались от её губ, мазнули небрежными влажными поцелуями по щеке, затем по подбородку, оставляя мокрые следы, и добрались до шеи. Когда Леви коснулся языком её пульса, Анна не смогла сдержать голоса. Ощущений было слишком много, слишком много прикосновений, она тонула в этом водовороте. Капитан оторвался от её шеи, и когда она подняла голову, чтобы посмотреть на него мутными глазами, спросил:       — Ты уверена, что хочешь продолжить? — его голос был твёрдый, уверенный, но в глазах плескалось беспокойство.       — Да, — сказала Анна, и она ни в чём никогда не была так сильно уверена, как в этом. В голову тут же пришли слова Сины, над которыми она размышляла дни напролет.       Потому что другой возможности может уже не быть. Ты действительно хочешь упустить её?       Нет, она не хотела. Может, завтра стену снова проломит Колоссальный титан, и весь ужас Сигансины и Троста повторится. Может, на следующей вылазке она не справится и отправится прямиком в пасть титана. Может, земля проломится пополам и все они проваляться в огненную пучину. Завтра может произойти всё что угодно. Поэтому сегодня она побудет счастливой. Она возьмет эту возможность и не отпустит её ни за что на свете.       Дальше всё происходило, как во сне. Губы Леви были повсюду, его руки останавливались на её шее, плечах, спускались вниз по рёбрам, бёдрам, пока не нашли ремни. Они исчезли с неё также быстро, как и остальная одежда, оставив её обнажённую перед его голодным взглядом. Анна скользнула пальцами вверх по его груди к ослепительно белому жабо на шее и сорвали его. Пиджак и рубашка отправились следом.       Как только девушка хотела заняться ремнями, её властно перевернули, прижимая лицом к стене. Сзади послышалось металлическое клацанье, шуршание ткани, а потом она выгнулась, когда горячие губы коснулись её шеи, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по позвоночнику. Каждый поцелуй был как удар молнии, оставляющий после себя обжигающий след. Мягкий шёпот на ухо, ещё один поцелуй, а в следующую секунду — вспышка боли, такая яркая, что девушка не смогла сдержать вскрика. Из глаз брызнули слёзы, всё тело горело огнём. На талию легла мягкая успокаивающая ладонь, и Анна немного расслабилась. Всё, что происходило далее, это нескончаемый поток из боли и удовольствия. Порой она не могла понять, где кончается одно, и начинается другое. Океан чувств и эмоций захлестнул её, она не могла дышать. Ноги подкашивались, колени тряслись, и лишь крепкие руки вокруг её талии не позволяли ей упасть на пол.       В какой-то момент её перевернули, и вот снова губы на её губах, она цепляется за плечи Леви, царапая их ногтями и чувствуя под пальцами горячую влагу. Кажется, будто это длится вечность, но в то же время всего лишь мгновение. Волной накрывает удовольствие, от которого хочется кричать, и она кричит, пока поцелуй не заставляет её умолкнуть. Они так и стоят здесь, у стены, пытаясь перевести дыхание. Когда руки вокруг её талии исчезают, ноги не выдерживают, и она падает, но её подхватывают. Она устало улыбается, голова падает на плечо капитана, пока он несёт её к дивану, а потом аккуратно кладет на него. Несколько секунд его нет, и она чувствует леденящий холод, пробирающий до костей, связанный то ли с тем фактом, что она обнажённая, то ли с отсутствием Леви рядом. Когда он возвращается, в руках у него одеяло. Леви забирается на диван, она сразу же притягивает его к себе, обнимает руками за талию, их ноги переплетаются, и восхитительное тепло разливается по всему её телу. Он накрывает их обоих одеялом, и они лежат так очень долго, слушая дыхание друг друга. Когда девушка почти заснула, он произносит:       — На этой миссии ты ни на шаг не отходишь от меня. Делаешь только то, что я тебе скажу. Это ясно?       Анна расплывается в улыбке.       — Да, капитан.       — Леви, — произносит он.       Девушка с недоумением смотрит на него.       — Что?       — Когда мы наедине, называй меня по имени.       Сердце её пропускает удар. Анна снова улыбается.       — Да, Леви.