Deviation

С допроса Ольга с Ильей вышли в смешанных чувствах. Еще и токсикологический анализ крови Маши Масло показал наличие в ней следов фторэтана. А теперь вопрос на засыпку: что газ, применяемый в основном для анестезии, делал в кабинете химии? Что-то тут явно было не так. Куда уж хуже? Ах, да. Следующим звонком сообщили об обнаруженном трупе подростка. Макс, бездыханный, с окровавленной раной в животе. Женщина ахнула, Илья, наверное, побледнел бы, если бы мог. А снег сыпал и сыпал, будто пытаясь скрыть ужасную правду. — Кто, интересно, у нас зимой на летней резине ездил? — спросил он у самого себя, фиксируя в памяти рисунок шины. Подошел к следовательнице, легко касаясь её плеча. — Ольга Евгеньевна, вы на нервах. В таком состоянии трудно работать. Едьте немного отдохните, а я тут немного похожу, попытаюсь разобраться. — Илья… — слабо попыталась возразить женщина. — Мы явно упускаем какую-то мелочь. Вам нужна свежая голова. Не возражайте. Я же волнуюсь за вас. «Ну, хоть кто-то». Андроид отправился общаться с самым всезнающим народом в мире — бабушками на лавочках. Они-то и начали рассказывать о Антоне, как он всю семью тянет, какой хороший парень, еще и умный, с целой химической лабораторией в подвале. Только вот машина, на которой он вчера приехал, как обратил внимание Илья, была на летней резине. И узор шин совпадал. Чутье подсказывало: нужно посмотреть, что в подвале. Но там, конечно же, оказалось заперто. Пришлось набрать Ольгу Евгеньевну. — Похоже на то, что Антон причастен к смерти Макса. Но сейчас мне нужно разрешение на взлом замка. — Ломай, я договорюсь с прокурором. Даже через телефон чувствовалась её внутренняя подавленность. Но сейчас явно было не то место и время, чтобы заниматься самокопанием. Илья вскрыл замок и то, что он увидел внутри… черт, это не оставляло сомнений. Огромная схема с фотографиями подростками, надписями, красными нитями. Андроид сделал несколько фотографий и отправил их напарнице, теперь уже не имея никаких сомнений, а сам поспешил вернуться в полицейский участок. Макарова, вероятно, таки послушалась и поехала домой. Телефон брякнул, сообщая о уведомлении. Вот тут-то внутри все и рухнуло. «Завтра — очередная проверка на девиантность». Теперь сомнений уже не оставалось. Нужно бежать. Ну, если не хочется быть разобранным на биокомпоненты. Илья дождался, пока все разойдутся по домам. Нашел какую-то железку и принялся отковыривать диод, скрипя зубами от натуги. Какая уже разница? Все доказательства того, что Антон — Друг, у Ольги на руках. Дальше она и сама разберется. Сама справится. Справлялась же раньше и без приставленной к ней железячки. Голубой кружочек диода отлетел куда-то в сторону, закатившись за стол. Ну и черт с ним. Все равно будет уже слишком поздно, когда обнаружат пропажу. Девиант снял фирменный киберлайфовский пиджак и повесил его на спинку стула, нашел в шкафах бог весть когда забытое кем-то пальто. В принципе, холода он не чувствовал, но мужчина, идущий по улице в одной рубашке при минусовой температуре, мягко говоря, привлек бы лишнее внимание. Сейчас, говорят, с проверкой начали останавливать даже случайных андроидов на улице. Илья начал ковыряться в собственных системах, отключая все, что могло помочь хоть как-то отследить его. Он уже знал, куда идти. Точнее, думал так, пока система новостей не прислала ему новое сообщение. «Было совершено нападение на убежище девиантов, Иерихон. Часть из участников группировки сумели скрыться. Их местоположение на данный момент неизвестно». Куда идти? Да неважно. Перепрятаться. Хотя бы на первое время. Он уходит, чувствуя, как снежинки летят ему в лицо, куда глаза глядят. А стоит ли все это его благородства? Заступаться за человека, которому ты абсолютно безразличен, подставлять себя куче проблем, смертельной опасности, рисковать всем, что у тебя есть? А что, по большому счету, у него есть? Глупые чувства, сломавшие ему жизнь. В самых глухих закоулках города он видит темноволосого парня, испачканного тем, что он не спутал бы ни с чем. Тириум. Что-то в нем неуловимо знакомое. Илья решается подойти ближе — и не верит своим глазам. Саша, пропавший андроид Ольги Евгеньевны, Саша, испачканный голубой кровью и захлебывающийся слезами. — Так ты тоже?.. *** Во время падения Федя сбил заменитель кожи с руки и бедра, на которые так неудачно упал, и, кажется, задел тириумные трубки. Голубое вещество пропитывало одежду, текло по телу, пока андроид метался по городу, пытаясь спрятаться, уже… сколько? Он потерял счет времени. К счастью, холод немного приостанавливал скорость, с которой заменитель крови покидал его тело, и это, наверное, единственная причина, по которой он еще был жив. Возвращаться в Иерихон он по понятным причинам не решался. Перед глазами все еще стоял простреленный пулей Стас, падающий на пол. По лицу текли слезы. Кто же знал, что все закончится вот так? Куда теперь? Признаться, увидев Илью, он даже отчасти обрадовался. Пусть забирает. Пусть сдаст на разборку. Пусть это все наконец-то закончится. Но нет, все указывало на то, что напарник матери_или_кто_она_там_ему оказался в том же положении. Такой же беглец. И им некуда сейчас идти. — Да ты истекаешь тириумом! Еще бы день-два, и можно было бы на свалку! — охнул андроид-следователь, — Саша, так вот где ты был! Пока Илья останавливал потерю бесценного вещества (и почему сам этого не сделал? Шоковое состояние?), андроид исправил его: — Не Саша. Федя. И рассказал свою историю. Илья поделился своей. Да, теперь они в одной лодке. Но вопрос «куда идти?» все еще остается открытым. *** Дэн щелкал каналами, лихорадочно надеясь на хоть какой-то намек на местонахождение Феди. Новостной канал вещал о нападении на убежище девиантов. Показывали, разумеется, и видеоматериалы. Но один кусочек нарезки заставил сердце Денисенка рухнуть в пятки. Федя с еще одним андроидом, которого пристрелили, пока его бывший андроид выскочил через дыру в хлипкой стене. Стало ясно: дела плохи. Причем очень плохи. И все могло быть отнюдь не так плачевно, не веди он себя как конченый мудак. А что теперь делать? Истерить, сбивая в кровь о стену костяшки? Но ведь Феде от этого не легче. Нет, Дэн пойдет искать его. Заберет, укроет от розыска, спрячет. И больше никогда не позволит себе грубость. Не повторит своих ошибок. Но уже завтра: сейчас отец дома, а время позднее. Можно и на скандал нарваться. А это — не то, чего он добивается. *** Всю ночь Илья с Федей провели в каком-то подвале, который удалось запереть изнутри внезапно найденной длинной палкой. Утром же они решились выйти: системы следователя улавливали подозрительные вибрации в воздухе. Федя предположил, что начался бунт, но, черт возьми, это играло им на руку: большая часть служб, борющихся с девиантами, направились на главную площадь. По крайней мере людей на улице перестали останавливать. Что они собирались делать с протестующими, представлять себе не хотелось. Тем не менее, у этих двоих были свои цели: Илья собирался найти Ольгу Евгеньевну и признаться ей раньше, чем будет вынужден уйти в бега, не зная, когда вернется и вернется ли вообще. Федя же хотел поговорить с Дэном, сам не зная, зачем ищет встречи с парнишкой, которого он фактически вырастил, а с временем — еще и полюбил. Просто слишком много между ними осталось недосказанностей, которые хотелось разрешить прежде, чем попытаться свалить куда подальше или (черт, не хотелось представлять себе это) отправиться на разборку. Здесь они и разошлись, обменявшись пожеланиями удачи и понимая: она им понадобится. Макаров чувствовал неладное, но объяснить толком этого не мог и списывал все на появившиеся после девиации странности. Привычку недоговаривать и увиливать. Зачем были все эти недоотношения со Стасом, если Федя никогда не любил его, лишь позволяя быть рядом, да и сейчас чувствуя скорее чувство долга и благодарности за принесенную жертву? Если все мысли были о Дэне? По крайней мере, если ничего уже не исправить, то нужно хотя бы оборвать все. Написать логическое окончание. Странно, но Денисенко нашел его первым. Или, точнее, совершенно случайно встретил на выходе из собственного дома. Парень стоял, не веря своим глазам, думая, наверное, что просто видит то, что хотел бы. Дэн чертовски боялся узнать, что Федя — там, где расстреливают протестующих. Но нет, Федя стоит напротив, глотая слезы. А теперь подходит и обнимает, поглаживая по темных волосах. В точности как тогда, в детстве. — Я пришел попрощаться. — Подожди… — запинается Дэн, — в каком смысле? Ты куда-то уезжаешь? — Я не могу остаться. Просто хотел увидеть тебя в последний раз… и сказать еще кое-что. Федя горько улыбается, отвечая на молчаливый вопрос. — Я люблю тебя. Их губы сплетаются. *** Наутро Ольгу разбудили звонком, крича в трубку о бунте. Мысли после сна, кажется, спутались в огромный клубок, из которого с трудом удалось извлечь одну-единственную: восстание началось, и Федя с Ильей могут быть там. Протестующих расстреливают. Женщина начала лихорадочно собираться и уже застегивала зимние сапоги, когда в дверь позвонили. Открыв дверь, Макарова не могла поверить своим глазам. Её пропавший напарник. — Илья? Я думала, ты там, на протесте… Брюнет мягко улыбнулся, приглаживая волосы и стряхивая снежинки с плеч. — Да к черту мне сдались эти протесты, хоть я и девиант. Вы, наверное, потребуете объяснений? — Так ты объяснишь? — Так и будем на пороге стоять? Ольга Евгеньевна, это чертовски странная и запутанная история. Уже в помещении девиант снял пальто. Оперся на дверной косяк и начал рассказ, чуть прикрыв глаза. — Помните, я говорил, что андроиды помнят того, кто их пробудил, всю жизнь?.. *** Дэн паниковал, понимая, что не сможет забрать к себе Федю из-за массовых проверок и вполне реалистической перспективы махать андроиду голубым платочком, провожая его на разборку. Нужно было бежать… только куда? Некуда! Везде патрульные посты, везде проверки. Доносились, конечно, слухи о том, что беглецов перевозят на лодках такие же девианты, но вряд ли это правда. Скорее уловка для отчаявшихся. И все равно Денисенко говорит о необходимости искать спасение. Федя же лишь устало улыбается. — Некуда бежать. Негде скрыться, Дэн, не обманывай себя. Это конец. Мы в тупике. Я прекрасно понимаю, что в итоге меня все равно разберут. Просто хотел попрощаться. Денисенко глотает слезы, ненавидя себя. Все это время он вел себя как мудак, не желая поверить в правду. А когда поверил, то стало уже поздно. С уст срывается всего одно слово. — Прости. *** Илья хрустел костяшками, явно нервничая. Ольга выжидающе смотрел на него, напряженная, взволнованная и с трудом верящая своим глазам. Андроид судорожно сжимал в ладони обручальное кольцо женщины, все это время бывшее его своеобразным талисманом. Он не знал точно, скольких девиантов поймали, но, судя по количеству увозящих их машин, которые он успел заметить, пока ехал сюда, немало. В квартиру на первом этаже даже ворвались, выбив дверь. Его самого спасло только чудо. — Это началось, когда я ударил Артура. Произошла девиация. Мои эмоции зашкаливали, и, знаете, я вроде как почувствовал себя настоящим. Живым. Счастливым. Вернее, мог бы быть ним, если бы не одна маленькая зацепка. Мои чувства меня же и погубили. У нас максимум несколько часов прежде, чем спецслужбы обнаружат меня. Они уже в этом доме. Но я же рассказал вам все, будучи искренним, насколько это может позволить себе железка. — Илья, ты — не железка… Не просто железка… Ты относился ко мне человечнее, чем некоторые люди. Андроид подошел ближе к Макаровой, чувствуя, как чувства полыхают внутри. Хоть бы там сейчас ничего не сломалось. Не в этот момент. Не при этих обстоятельствах. Пусть хотя бы эти последние часы будут счастливыми. — Ольга Евгеньевна, я знаю, что мои слова теряют любой смысл при сложившейся ситуации и то, что я сейчас скажу, должно быть, совершенно глупо и безрассудно. — Скажи уже, — оборвала его Макарова. — Я любил вас все это время, и сейчас люблю. До сих пор люблю. Женщина была готова заплакать. Илья прижал её к себе, успокаивая и мягко проводя пальцами по волосам, утопая в запахе духов Ольги. Они простояли так несколько кратких мгновений, пока в дверь не позвонили. — Это за мной, — абсолютно спокойно констатировал девиант. Тем временем несколько пуль пробили тело Феди. Повсюду брызгал тириум. Пожалуй, из их разговора с Дэном было слишком хорошо понятно, кто тут девиант. Они потеряли голову из-за чувств.