Когда одарённым нефиг делать

      Чуе уже было не важно, что с ним произойдёт. В глазах сверкали искры возбуждения, из всей смутной картины он различал лишь шатена — всё внимание на нём. «Осаму… Почему же ты не скажешь мне… Те три слова?» Толчки, учащаясь, питали бесконечное желание. «Чёрт… Хочу ещё… Ещё…» — Дайте мне больше, хозяин… — Стыд ушёл далеко-далеко, разум тоже, остались только чувства. Без разницы как называть эту скумбрию. Главное что он его, только его. Сейчас, и надеется, что навсегда. — Хозяин… Прошу, кончите в меня~       Отброшены все законы приличия. Да и с таким человеком, как Осаму Дазай, не будет никаких приличий. Никаких рамок и законов. И всё же, происходящее кажется слишком нереальным.       Видеть Накахару таким было мягко говоря большой редкостью, большей, чем затмение солнца. Дазай пытался запечатлеть в памяти каждый момент, звук, ощущения, и надеялся, что большая часть этого не сотрётся на следующий день из-за алкоголя.       На поверхности кожи застыл жар, на лбу выступили капельки пота, и Дазай старался не зажмуриваться, не замедляться, чтобы дать его верному пёсику всё… Единственному и неповторимому. Сил отвечать не было, поэтому он лишь стонал с резкими вздохами, доходя до пика. Ещё несколько сильных толчков, и он замер, прижимаясь к Чуе, будто пытаясь слиться с ним воедино, и наполняя его недра горячей спермой.       Они приходили в сознание ещё с десяток секунд, Дазай с довольной улыбкой поглаживал вздымающийся торс любимого, на котором было его же семя. Хотелось наклонится, смахнуть прекрасные кудри, прилипшие к лицу, и поцеловать. Но тут до сознания дошло, что Рыжик плачет. — Скажи, что это не сон и не иллюзия… — Во влажных покрасневших глазах читалось одиночество. — …Ты даже не представляешь, как я чувствовал себя после твоего ухода. Думал, что больше не смогу увидеть тебя. Смирился с судьбой спустя время… Я даже не помню, когда смог справиться… — он закрыл глаза руками, уже ничего не понимая: ни себя, ни того, что выложил всё, ни того, что лежит сейчас под суицидником, ни разу не сказавшим о своих чувствах. — Сейчас… Ты настоящий. И я настоящий. Чуя… — Шатен прижал к своей щеке одну из его ладоней, которые так редко видит без перчаток. Но в них нет смысла, ведь ему исполнитель не может навредить. — Честно… Я тоже скучал. Знаешь же, не ты виноват в моём уходе из Мафии… Но ты почти никогда не показывал мне положительных эмоций. Хотя я и сам много пакостил и проблем доставлял, хах~ — Он приблизился так, что можно было чувствовать дыхание друг друга. — Тогда и сейчас. Ты больше ненавидишь или любишь меня? — Каким бы интеллектом Великий Осаму не обладал, до недавнего момента он не мог сказать, что на самом деле Накахара чувствует к нему. А сколько лет прошло… Ему самому сейчас не терпелось рассказать всё.       Тепло, липко, приятно… Хотелось бы сказать что-то нормальное, хорошее, но… Чуя сжал руку на чужой щеке, одарив хмурым взглядом, и хрипло процедил сквозь зубы: — Размечтался… — Встал с кровати, захватил вещи и отправился в ванную. — Только попробуй зайти… — И грозно взглянув, хлопнул дверью.       Слёз не было, все давно высохли, закончились. Под душем он всё думал, тщательно отмывая всё тело, и через четверть часа закончил. Дазай всё ещё был у него дома, лежал на кровати и переписывался с кем-то. Чуя, переодетый в домашнее, пошёл на кухню и взял бутылку вина, что принёс мумия, и два бокала. Что ж, на следующий день они снова будут врагами, а сейчас можно побыть и просто «кем-то». Верно?.. — Не хочешь помыться? От тебя реально несёт, как от скумбрии… Хотя чего это я, ты и есть скумбрия! Я прав, скумбрия? — С насмешливой улыбкой спросил мафиози.       Неожиданная перемена в настрое Чуи будто врезалась осколком в сердце. «Я должен вывести его на чистую воду до конца.» Мешать ему и делать что-либо раздражающее не стоило, пришлось как-то заглушить свою грусть. Он просто строчил одному человеку, но не отправлял пока, безразлично смотря в экран.       Когда рыжеволосый пришёл обратно, можно было ожидать, что он потребует уйти. Но такого, к счастью, не случилось. Дазай натянул улыбку. — Конечно, хех, — Не дразня в ответ никакими прозвищами, хотя в другой ситуации обязательно сделал бы, Осаму взял другое полотенце с полки, не спрашивая, — А ты пока не выпивай без меня всё~ — а затем быстро ушёл в душ.       «Наверняка не хочет всё говорить, потому что я не сказал ничего подобного. Не хочет выглядеть глупо. Ну, Чибик, готовься.» Его не волновало, если в следующие дни им надо будет быть врагами, ведь всегда можно скрыться от чужих глаз и наплевать на правила. Шатен стоял под душем в размышлениях, наматывая на пальцы бинт, но одёрнул себя, чтобы быстрее вернуться к своей «цели». — А теперь разрешите приятно пахнущей Скумбрии составить вам компанию~ — Да уж, действие уже выпитого было видно до сих пор. Но зато теперь не так стрёмно говорить любую глупость. Не дожидаясь приглашения, он сел в одном полотенце, завязанном на поясе, рядом с Рыжиком и взял бокал, чуть отпив с прикрытыми глазами.       Чуя осушил уже третий бокал, сидя расслабленно и не обращая внимания на почти голого шатена. Включил телевизор на очередном выпуске новостей. Глоток из бокала, и снова что-то не так. — Так и будешь молчать?       Дазай оживился и присел вплотную к косящемуся на него одарённому, пытаясь не разлить вино от того, что кровать затряслась под его неуклюжими движениями. — Чу-уя~… Я хочу сказать тебе кое-что.       Он уловил, как рыжеволосый вздрогнул, но продолжил сидеть спокойно. — Помнишь, я пошутил, что мне в тебе нравится лишь вкус в выборе обуви? — Дазай сдерживался, чтобы не затрястись от беззвучного смеха, ведь начал разговор не с самого лучшего.       Раздражает. «Почему он не может быть более… Нормальным, что ли? Почему всегда ведёт себя, как дебил? Почему не может оставить меня в покое?» — Скажи честно, — смотря в экран телевизора и крепко сжимая бокал, заговорил шляпник. — Что ты на самом деле чувствуешь ко мне? Тогда и сейчас?       Надоело Чуе это всё. Вся эта беготня и возня на пустом месте. Все эти не высказанные давно чувства. Накахара так устал от всего и, налив ещё немного вина, сказал: — Знаю тебя, не начнёшь первый. — Он тяжело вздохнул, встал с места, — Знаю же тебя давно, — и усмехнулся, — даже полюбил тебя. Но сейчас я ничего не чувствую к тебе, по крайней мере, надеюсь на это…       Чуя поставил бокал на стол, рядом с телевизором, потянулся и немного размялся. — Теперь… одевайся и уходи, — Глаза защипало от нового приступа слёз. — Раз у тебя ничего нет ко мне. Особенно тогда, ты даже не удосужился поговорить со мной о своём уходе из мафии! Ты… действительно годишься только для того, чтобы сдохнуть! Ты бездушный человек, Осаму Дазай.       Накахара схватил телефон, быстро дошагал до ванной и заперся там, ожидая, когда тот уйдёт. Тихие всхлипы эхом отзывались в комнате. Почему ему сейчас так паршиво? А всё дело в том, что эти грёбаные воспоминания о прошлых счастливых моментах вернулись. И виноват в этом Осаму, чёрт возьми, Дазай! Зачем он это всё начал? Ах, точно. Всё для своего самолюбия! Тупого самолюбия…       Только шатен хотел всё высказать, неожиданно сжать в объятиях, как Чуя вновь завёлся и продолжил метаться между своих чувств. Дазай думал, вяло натягивая на себя каждый элемент одежды: уйти или решить всё здесь и сейчас? В итоге он подошёл к ванной и присел на пол, оперевшись спиной на закрытую дверь, за которой слышались всхлипы. Их, похоже, пытались сдерживать, услышав присутствие виновника рядом. — Я не закончил… Так вот. Это была шутка. Мне правда нравится твой вкус в выборе одежды, — Небольшая пауза, губы изобразили слабую улыбку. Но не время для шуток. — И не только. Нравятся твои волосы, — чуть более тихим голосом детектив извинился за шутки, вроде той, что шляпник специально их закручивает, — нравятся твои глаза, какую бы эмоцию они ни выражали… А твой голос.       Дазай зажмурил влажные глаза, подняв голову с улыбкой из смешанных чувств. — Помню, впервые услышал его в тех трущобах. А потом ты вмазал меня в стенку какого-то барака… Ох, это было больно. Такой молодой, но уже хранящий в себе нескончаемый сгусток энергии, которой так много, что она же может погубить тебя. До сих пор ведь никого не встречалось, способного спасти тебя, кроме меня, хах? — Он знал, что Чуя думает о нём, как о чересчур самовлюблённом, но это не так. За стеной стало тише. «Слушает, хотя бы.» — Те дети, Овечки… Ты был для них королём. Эта кучка ребятишек не могла долго протянуть без тебя. Они и меня ранее пытались завербовать. Такие глупые… Они легко предали своего предводителя, в то время как ты делал всё, чтобы обеспечить их безопасность. Разве не больно было чувствовать то наглое предательство? Хоть и без права выбора, тогда я пришёл на помощь. Хм… И среди овечек, и в Мафии, ты всегда выглядишь таким одиноким, Чуя. Но ты показываешь силу и самоотверженность, показываешь, что тебе хорошо одному. И при этом всегда чертовски сексуальный, кх.       Суицидник развернулся, говоря в щель между косяком и дверью. — Тебе ведь нравилось, когда мы вместе разносили всех? Хотя, конечно, почти всю работу делал ты… А те вечера со мной, нравились?.. Мне тоже.       Невыносимая тишина продолжалась. — Мы можем обсудить мой уход. Хотя я не хочу думать о плохом сейчас. А хочу сказать… Я люблю тебя, Накахара Чу-уя~       Как же ему нравилось растягивать это имя.       Чуя внимательно слушал рассказ Дазая. В определенные моменты на его лице проскакивала кроткая улыбка. А после признания он вообще густо покраснел и по-идиотски заулыбался. Серьёзно, да Осаму всегда знает, что нужно сказать, чтобы Чуя последовал за ним, слушал и шёл словно пёсик. Смотря в экран на номер его телефона, он отправил короткое сообщение: «Честно?» Накахара всё ещё не верил, боясь открывать дверь.       «Честно, клянусь жизнью :)» — и тут он не упускает возможности пошутить. Нет, правда, сколько бы он не пытался себя убить, теперь он кажется был бы не против, если его убил сидящий за дверью. Но с предложением двойного суицида пока не спешил. — Чу-у-я, впустишь меня? ~ — На момент можно усомниться, кто здесь пёсик, а кто хозяин.       «Нет» — тут же прислал тот сообщение. Затем следующее: «Я пока… Не могу… Прости». И сжал телефон, опустив голову на согнутые ноги. Сейчас забеспокоило только одно: Дазаю ничего не мешает совершить самоубийство. Но тогда и Чуя потеряет последнее, что держало его здесь, и отправится ним следом.       Первое резкое сообщение отозвалось каким-то уколом в сердце, но через десяток секунд последовало желание скорее выломать дверь, чтобы достать до Рыжика. — Скажи, — всё же продолжил Чуя. Голос спокойный, приглушённый. — на что ты готов ради меня? А что ты сделаешь для того чтобы я был с тобой? — Ради тебя я готов ещё раз проникнуть в логово какого-нибудь дракона или крысы и разрушить их планы. — Дазай не видел, как Чуе довелось победить и вернуть свою способность, а после уничтожить огромного дракона. Знал, чего ему стоило последнее, и сказал бы только одно — у него всё получилось замечательно. — Готов переступить закон и запачкать руки. И…       Нет, это слишком смешно. — Готов умереть. Но так я с тобой не увижусь~ Одна из причин, почему я ещё не сделал этого.       Слышать это от суицидника, который к тому же записался в хороших мальчиков. — Скажи, что мне сделать и чего не делать, чтобы ты был со мной? Могу перестать обидно шутить, пакостить… Как тогда с отравлением и взрывом уж точно не буду, хех~ — Пхахах, ты себя сейчас слышал? — с радостью в голосе спросил шляпник. — Ты, да всё это? Не можете жить друг без друга… Но, спасибо, Дазай…       Щелчок. Дверь открылась. Голубые глаза уловили то, как карие покраснели. Протянув руку к щеке, Чуя погладил ее большим пальцем. — Обещай мне только одно… Будь со мной рядом. Не так, как раньше, не так, как когда мы были в Портовой Мафии. Будь рядом, люби меня, обнимай меня, даже если я этого не хочу, делай всё чтобы мне было рядом с тобой хорошо… Прошу… Пообещай… — Он прижался к груди шатена и дал волю слезам. Рука с щеки опустилась и вцепилась в чужую рубашку, другая рука всё ещё крепко сжимала телефон. — Обещай…       Покрасневшие глаза заслезились, и Дазай сильно зажмурился, стал часто моргать, ведь не хочет закрывать их. Хочет видеть Рыжика перед собой, не может насмотреться. — Обещаю… Я больше не позволю тебе быть одиноким. Чуя…       Осаму опустил голову, уткнувшись в шёлковые волосы, опаляя кожу чужой головы тёплым дыханием, прижимаясь губами. Чувствовалось, как Накахара прижался, впился в него, точно испуганный щеночек. — Чуя.       Хочется бесконечно произносить это имя, есть что-то в нём особое, тёплое. Руки обвили мелко дрожащее тело, поглаживая по спине, одна — поверх домашнего свитера, другая — чуть задрав ткань, по мягкой коже. Было уже всё равно, что они сидят на полу, на пороге между ванной и коридором, из окна которого на них падал лунный свет.       Чуя не сдерживал слёз. Он попросту не мог, да и смысла в этом не было. Всё, что ему нужно, это Осаму Дазай. Лишь этот суицидник, мумия, скумбрия, забинтованный эгоистичный и самовлюблённый придурок… Не важно кто он, главное, чтобы любил его. Не оставлял одного.       Почему они на полу? Холодно. Почему всё ещё холодно? — Дазай… — Шептал исполнитель и, подняв взгляд на шатена, и прильнул к его губам. -…мне холодно… — Дыхание обжигало губы обоих.       С восхищённой улыбкой смотря на заплаканного мафиози, он затянул того в нежный недолгий поцелуй, ещё раз взглянул в чарующие глаза и только потом заговорил. — Я согрею тебя. Пойдём в спальню? — мягко улыбаясь, он потянул Чую за собой, крепко держа за руку. В полном одеянии Дазай не мёрз, но ему наоборот хотелось сбросить всё это с себя, чтобы почувствовать тепло любимого.       Чуя притупленным взглядом смотрел на широкую спину шатена. «Он… Правда не сон…» — думал Чуя. И улыбка сама появлялась на лице. Каждый день, с момента ухода Дазая, он и не надеялся на то, что сможет как-то найти ответа на те чувства, которые тот сам посеял в его сердце. — Дазай… — шептал Накахара в губы, пока его целовали и раздевали на мягкой кровати. -… Осаму… Холодно… Мне холодно…       Отстранившись, Дазай скинул с себя часть одежды, стянул одеяло из-под сжавшегося парня, чьи пальцы на руках и ногах вправду были холодными, и накрыл, ныряя под него. Теперь надо находить всё на ощупь, но это совсем не проблема. Он прошёлся от ключиц до живота, тяжело дыша и одаривая кожу поцелуями, укусами, вылизывая её. — Всё ещё мёрзнешь? Тогда я продолжу согревать тебя~ — шатен высунул голову из-под одеяла. Его руки нежно гладят бока, изредка спускаясь на бёдра. В независимости от ответа, он продолжит.       Чуя вообще не хотел ничего говорить. Хотелось большего, хотелось чтобы было жарче. Продолжая целовать Осаму, он обвил забинтованную шею и зарылся пальцами в тёмные волосы. Телефон давно лежал на полу, уведомления о сообщениях Чуя не слышал (потом наверняка пожалеет об этом, ибо это был Мори). Ноги пробили судороги, в паху всё пульсировало, в животе летали бабочки, и как же чертовски сейчас он хотел Дазая.       Шатен жадно целовал его, будто пытаясь съесть, довольно мычал от того, как Чуя переплетает его пряди между пальцев и сжимает. — Вот же мы извращенцы, да, Чуя? Второй раз за вечер~ — Низкий голос звучал прямо у уха голубоглазого, а рука под одеялом скользнула с его талии к паху и дотронулась до жаждущей плоти.       Чуя, тяжело дыша и расфокусировано смотря на Дазая, усмехнулся и прошептал на ухо в ответ: — А раньше мы делали это ещё чаще… Что? Стареешь, Осаму? ~       Улыбка не сходила с лица. Резко повалив детектива на спину, он уселся на бёдра, снял с себя футболку и стал расстёгивать его рубашку.       Дазай хихикнул с забавной шутки и почувствовал пронизывающую волну возбуждения — в голове всплыли их прошлые разы, коих вправду было много. — Выбирай, я — первое — отсасываю тебе, второе — насаживаюсь на тебя или третье — делаем как в прошлый раз. Чего желаешь, хозяин? — последнее слово Чуя протянул, нарочно прижимаясь и потираясь об его набухший член через ткань. Убрав на своём пути рубашку, Накахара с вожделением, разгорячено очерчивал пальцами местами забинтованное тело шатена. — Разрешаю тебе взять инициативу, милый~ Мх… — Он попытался двигать бёдрами, чтобы получить больше трения, выгнулся навстречу элегантным пальцам. Он бы хотел полностью взять власть над рыжеволосым, воплотить все свои фантазии, но у него ещё будет возможность, ещё как. Побыть снизу тоже хотелось, причём такое желание возникало только перед Чуей, но Дазай неохотно признавал это. — Хорошо…       Чуя прильнул к губам Осаму, расстёгивая ширинку его штанов. Снял с себя трусы, достал член Дазая из штанов и пристроился. Он тёрся медленно, не переходя к большему, заставляя лишь возбуждаться сильнее. Сейчас Чуя злорадствовал, наслаждался этим. — Скажи, насколько сильно ты меня любишь, и я вставлю его. Идёт?       «Какой хитрец, хехе» — думал Дазай, тяжело дыша, сходя с ума от желания и с прищуром смотря на парня, тело которого было прекрасно во всём, в любых движениях. Тем более в подобных. — Мф, я… Я люблю тебя больше всего на свете, Накахара Чуя~ — Ммм~ Сойдёт… для первого раза.       Чуя приблизился, прошёлся языком по губам Осаму, покусывая, и когда они открылись, то проник в рот, сплетая языки. Не отрываясь от поцелуя, он быстро сел на его член, почти до конца, задевая простату, отчего взвыл в экстазе, всё же отстраняясь и жмурясь. Тяжёлые вздохи и медленные движения бёдер. «Чёрт, почему так сложно? Хах, я, кажись, отвык…»       После слов Чуи шатен не сводил с него взгляда, лишь прикрыв глаза, когда рыжие прядки полезли в них, щекоча щёки. «Такой соблазнительный сейчас.» — Осаму был готов кончить от одного стона в его лицо, такого мелодичного, пропитанного эмоциями. И еле сдерживался, чтобы не начать самому задавать ритм. — Чуя, так крепко сжимаешь меня~ — Он заметил, что тому сложно взять постоянный темп, но руками пока к рыжику не прикасался. — Что, силёнок совсем не осталось, мм? — эту ехидную рожу надо было видеть. Вернее и так было видно, на расстоянии пару десятков сантиметров.       Чуя ухмыльнулся. Этот засранец… Он у него ещё получит, но попозже. — Эй, хозяин, не хочешь взять ответственность за пса? Всё же ты виноват в том, что я чертовски устал и, причём, давно не делал этого… Мнгх… Или ты думал, что я буду чьей-то шлюшкой? Эта привилегия лишь твоя…       Вверх-вниз, движение бёдер никак не могло стать постоянным и ритмичным. Чёрт! Как же сейчас хочется почувствовать себя «на седьмом небе от счастья».       Усмехнувшись, Дазай шлёпнул его по ягодице, наказывая за последние «неподобающие» слова. — Ты и так~ — он присел, толкнул мафиози на подушку и, притянув к себе за колени, положил их на свои бёдра, — …моя шлюшка.       Не медля, он вновь вошёл, сжимая руки на талии и сразу же наращивая скорость, но потом замедляясь и слыша разочарованный стон. Туманный взгляд рыжика гулял по сторонам до этого момента, теперь уставившись в лицо Дазая. — Хах, хозяин, бросил верного пёсика. Оставил его надолго одного, не думал, что пёс найдёт себе нового? ~       Чуя играл на его самоконтроле. Он соскучился по жёсткому Осаму. Тому грозному, прошибающему до дрожи, с хищным взглядом. Поднеся руку к своему рту, он закусил палец, ведь толчки ускорились — слова берут своё.       Отставив в сторону игры «холодно-горячо», Дазай дал себе волю. Горячо. Именно это нужно сейчас им обоим, и ничего больше. — Хозяин бы не простил, мх, если бы пёсик… нашёл себе другого хозяина. — Стараясь не замедляться, шатен сбивался, пыхтел, стонал. Он вложится в это полностью. — Тогда хозяин, ах… убил бы ту сволочь, что попыталась его присвоить. И не отпускал бы пёсика. Ни на шаг. — Закусив губу, он чуть откинул голову, но не отвёл взгляда от глаз небесного цвета, делая более резкие толчки — конец был всё ближе. — Хах, очень интересно…ха-а… И что? Запер бы его в подвале? Ах… — Ногти царапали спину шатена, впиваясь сильнее с каждым новым толчком. — …А как же тогда чувства пёсика? Мнх… — Ему так нравилась эта жестокость. Но Чуя ни за что не признает, что он мазохист. — …чёрт, скоро кончу…       Слова раскрепощённого парня сносили крышу Дазая ещё больше, как и впивающиеся в кожу ногти. «Неужели бы ему это понравилось? Очень, очень интересно.» — Мх. Разве пёсик не чувствовал бы то же самое? ~ — После нетерпеливого шёпота Дазай замолчал. Собирая последние силы и двигаясь на пределе, он кончил с протяжным стоном, одновременно с партнёром. Ещё несколько толчков, и он остановился, всё ещё находясь внутри, восстанавливая дыхание и гипнотизируя рыжего взглядом. — П-по крайней мере убил бы перед тобой… На твоих глазах… — Накахара увлёк его в очередной французский поцелуй.       Оторваться от мягких губ, языка, нёба, отдающих вкусом кисло-сладкого вина, было сложно, но воздуха не хватало, поэтому пришлось отстраниться. — Замечательно~ Я бы хотел посмотреть на это. — Осаму погладил любимого по горячим щекам, лбу, взял за подбородок. — …Пёсик простит хозяина за столь долгое отсутствие? — Возможно, — тяжело дыша, спокойно отвечал говорил Чуя.       Дазай сейчас просит прощения. Это было слишком мило, чтобы злиться, но так легко его прощать? Слишком много чести. Чуя улыбнулся и, приобняв его за талию, уложил рядом на бок. — А теперь заткнись и дай поспать. Я не спал нормально три дня…       Шатен улыбнулся в ответ и мягко поцеловал его в лоб. — Спокойной ночи, Чуя~ — прошептал он и уснул в тёплых объятиях.       Ночью Дазай просыпался пару раз, но старался не ёрзать, не тревожить рыжика. А тот в свою очередь как только не ворочался, даже чуть не врезал (видимо, на подсознательном уровне), пару раз пинал ногой, закидывал её на шатена. Чуя всегда так спал, и Осаму видел в этом лишь причину умилиться, понаблюдать за ним в спокойствии, за его тихим сопением, подрагивающими ресницами и чуть приоткрытым ртом.       «Что ж, начался путь исправления.» Суициднику уже не терпелось увидеть реакцию Чуи на изменения в их ежедневных отношениях. И пусть даже в ситуации, когда они — враги, Дазай не собирался притворяться отдалённым. «Пусть Ацуши знает, не один он у нас такой, ха-ха. Надо будет поговорить с ним.»