Телохранитель киллера

      Милашка Джисон своим забавным поведением слегка поднимает мне настроение, и даже неприятные ощущения после разговора с Джехёном смазываются, отходят на второй план. Бывают же светлые, приятные люди, одним своим видом способные разогнать грозовые тучи с неба — глаза Чэнлэ точно видели, что брали!       Чтобы не бегать по всем этажам в поисках Лукаса, звоню ему, но телефон отключён. Пробежавшись по кабинетам, его не нахожу, зато сталкиваюсь в комнате отдыха с Чону. Вид у него такой, словно только меня и ждал — больно вцепившись в мой локоть, он напирает так, что теряюсь и отступаю к стене, дальше уже некуда! Глаза его фанатично блестят.       — Ты ведь Лукаса ищешь? Да? Возьми меня с собой!       Куда взять? Так как я пребываю в шоке от такого напора, не в силах и слова сказать, Чону наконец понимает, что переборщил, отпускает мою руку и отступает назад.       — Прости.       — Что у вас снова случилось? Я думал вы уже… — намёки Джехёна во время планёрки получились откровенно непрозрачными, но повторить вслух подобное оказывается нелегко. — Ну, типа, вместе?       Бедняга Чону даже не замечает противоречивой паузы, со всей силы хлопает себя ладонями по лицу и медленно проводит ими вниз, вместе с возведёнными к потолку глазами, у него отлично получается показать всю степень своего негодования.       — Да какой там вместе! Я думал, я один такой идиот, а он… он ещё хуже! Он невыносим! Боже, Тэён, что мне делать? Ну вот что мне делать, чтобы не сойти с ума?!       Вижу, Лукас окончательно сломал Чону, и у того начались проблемы с головой. Всегда спокойный, вежливый и правильный, сейчас он напоминает безумца. Резко рванув верхнюю пуговицу на рубашке, он с силой тянет узел галстука, распутывая его.       Мне любопытно, с чего он взял, будто я знаю, что ему делать?       — Вы поговорили?       — Он пришёл ко мне и сказал, что вы расстались.       — И?       — Что «и»? Ничего! Он ляпнул мне новость прямо в лоб, что я мог ответить? У него вид был напуганный, глаза прятал, потому я решил, расставание далось ему нелегко. Да! Конечно, я обрадовался, но сказать в лицо такое не смог. И пока я молчал, он развернулся и ушёл. Просто ушёл!       — И ты за ним не пошёл?       — Ха. Я струсил. А при следующей встрече он притворился, что ничего не произошло, я пытался намёками начать разговор, но ничего не получилось.       Что тут сказать — два сапога пара, да оба на левую ногу надеты.       — Тэён, я знаю, что веду себя как идиот и выгляжу сейчас не лучше. И понимаю, что тебе мои проблемы на хрен не сдались, но я в отчаянии. Для меня Лукас — не шутка, не мимолётное увлечение. Я истощён уже, я практически сошёл с ума. Если мы ни к чему не придём в ближайшее время, я уволюсь и уеду из страны на другой конец планеты и там сдохну к чёртовой матери от тоски!       Он обессиленно падает на диванчик, горбится, сжимается в три погибели, будто его позвоночник вырвали с корнем, закрывает лицо руками.       — Почему ты не скажешь ему прямо?       Я до сих пор не понимаю масштаба трагедии, ведь у меня в жизни всегда намного проще: никогда не приходилось ни по кому сохнуть, а те, кому я нравился, обычно сами об этом заявляли и брали инициативу в свои руки. Мне оставалось либо отказать, либо подчиниться.       — Да сколько можно?! Он меня отверг. Четыре раза. Грубо, бесцеремонно, будто я заразный какой-то. На пятый у меня сил нет. Боюсь, ещё одного отказа я не переживу.       Ого! Чону действительно очень настойчивый и упорный парень. Обычно самые смелые отступают после третьего раза, три — сакральное число, превращающееся в непреодолимую стену для большинства. А некоторым и вовсе достаточно одного раза, чтобы навеки потерять уверенность в себе… Мне становится его жаль, а сердце неприятно сжимается — смог бы я проявить такую отчаянную настойчивость, добиваясь желаемого? Или я попросту не способен на такие сильные чувства? Ни разу не влюблявшись до беспамятства, я не могу понять, почему понимаю отчаяние Чону и почему мне страшно. Что во мне изменилось? Случись подобный разговор пару месяцев назад, я бы пожал плечами и сказал, что представления не имею, что ему делать. Но сегодня захотел помочь. Чону пришлось переступить через свою гордость, через личное достоинство и обратиться к своему врагу. Пусть вражда никогда не переходила границы, но я встречался с человеком, в которого он безумно влюблён и с которым мы устраивали потрахушки прямо здесь, в комнате отдыха на этом же диванчике. О наших похождениях знают все. Чону тоже всё известно, однажды он даже застукал нас в самом разгаре процесса. До какого отчаяния он дошёл, что обратился ко мне за помощью?       Но к кому, если не ко мне? Я единственный неплохо знаю Лукаса. И именно я первый дал ему надежду, что всё можно перевернуть в его пользу. Пока ничего не получилось, возможно, даже стало хуже, и я должен попытаться исправить ошибки, иначе карму свою не отмою. Имей я хоть каплю сомнения, что Лукас безразличен к Чону, то не стал бы и пытаться. Но тот, обычно беспардонный, бесстрашный и напрочь лишённый чувства стыда, вдруг превращался рядом с ним в трусливого идиота.       Тренькнув, телефон оповещает меня, что абонент снова на связи. Сразу набираю номер Лукаса, и тот моментально принимает звонок.       — Ты где?       — Домой поехал. Послезавтра я приступаю к охране одной пожилой тётки, Чэнлэ меня заставил! — почему-то оправдывается он. — Даже не знаю, охранять её буду или ей симпатичную сиделку себе захотелось, пока она будет в своём старпёрском санатории торчать. В общем, сегодня надо полечить пострадавшую психику и морально готовиться к жопе. Тэён, ты не представляешь, что себе позволяют престарелые богатые дамочки!       — Представляю, проходил и выжил. Ничего страшного, главное будь невозмутим, не расслабляй булки и ни на что не реагируй. Молчи и думай о том, насколько зарплата будет выше, — пытаюсь приободрить страдальца, и в голове уже зреет слегка безумный и конкретно сомнительный план. — Сейчас я к тебе заеду, заберу кой-какие вещи, заодно освобожу место для твоего барахла.       — Соджу купи! — кричит он мне вместо прощания. — Я буду бухать! И токпокки тоже!       — Собирайся, — командую я совсем приунывшему Чону, который с тоской и завистью слушал мой разговор со своей зазнобой.       — Куда? — между тем он всё равно встаёт, пытается привести себя в порядок, и если с пуговицей рубашки он ещё справляется, то узел галстука становится непреодолимым препятствием для одеревеневших пальцев. Всегда аккуратный и даже чопорный, сегодня Чону бьёт рекорды по несобранности и растрёпанности. Мне становится интересно, что произошло между ними в ту ночь, когда Чону напился до беспамятства, о чём решаю спросить прямо. Перед этим останавливаю беднягу, снимаю с него запутанный галстук, усаживаю обратно на диванчик и мощу свой зад рядом.       — Он тебе не пригодится. А теперь слушай внимательно. Я не сваха и вообще ни разу не умею делать то, что попытаюсь сделать сейчас. Всё зависит от тебя самого, и рекомендую тебе взять себя в руки, отключить истеричку и действовать, — Чону поджимает губы, а я внимательно всматриваюсь в его лицо, даже чересчур внимательно, потому что он начинает медленно краснеть, но упёртости в его взгляде не меньше чем депрессивности. Он реально упорный парень. И красавчик. Кожа и рожа есть, и рост, и фигура… Неудивительно, что Лукас превращается в идиота рядом. Если идиотов становится двое, дело грозит обернуться катастрофой. — Сейчас мы поедем ко мне домой. То есть домой к Лукасу, я заберу вещи, а ты сделаешь всё так, как я тебе скажу…       Чону сначала трусит и сопротивляется. Ему неловко, он нервничает и совсем не верит мне, хотя сам же и затеял всю катавасию. Чтобы отвлечь его, расспрашиваю, что случилось той ночью, он отмахивается и говорит, что ничего не помнит, так как был мертвецки пьян. Давлю до последнего, вдруг у них там реально косяк какой-то получился, и своими планами я сделаю хуже?       — Он сидел всю ночь рядом и смотрел, — наконец признаётся Чону тихим голосом, когда моё терпение заканчивается. — Просто сидел молча, а я делал вид, что сплю. Свет из окна немного попадал ему в лицо, а моё видно не было. Я мог наблюдать за ним и…       — То есть вы просто пялились друг на друга всю ночь?! — от удивления я даже ударяю руками по рулю и смеюсь, а виновник моего веселья пыхтит от негодования. Два взрослых мужика, впавшие в маразм. Или детский сад. Совершенно не понимаю подоплёку такого поведения, и если Чону простительно — он пытался, и его несколько раз отшили, — то что не так с Лукасом? Почему со мной встречаться он не боялся, а от Чону бежал как от огня? Неужели он настолько страшится серьёзных отношений?       По дороге вдалбливаю подопытному некоторые детали, едва не заставляя повторять за собой вслух как первоклашку. Приходится выдавать самое сокровенное, такое, о чём не говорят при посторонних, и такое, о чём уж точно никогда не говорят будущим гипотетическим партнёрам своих бывших. Под конец и Чону, и я почти кипим — я от неловкости ситуации, он — от ревности и злости. Самое то, что нужно для воплощения моего дурацкого плана. Уж если такое на Лукасе не сработает, то этим двоим ничего не поможет.       В квартиру врываюсь на максимальной скорости, швыряю пакет с продуктами на стол, бутылки с соджу звякают, едва не разбиваясь. Вихрем проношусь по комнатам, сгребая всё, что попадается под руку, без разбору трамбую сумки оставшимися в шкафах шмотками и лечу на выход. Спешка моя неспроста — в машине остался заведённый до предела Чону, с налитыми кровью глазами и роющий копытом землю. Боюсь, что за время моего пребывания здесь он остынет и как обычно обосрётся в дальнейшем.       — Эй, ты куда намылился? — схватив за рукав, с охреневшим от увиденного лицом, Лукас силой пытается втащить меня назад в квартиру. — А с кем я бухать буду? Опять к своей Полторашке бежишь? Давай хоть по бутылочке раздавим!        — Прости, чувак. Дел по горло, не успеваю, — нервы сдают уже и у меня, боюсь представить, что там у бедняги Чону. Сохранил ли нужную кондицию? — Бывай! Завтра увидимся!       — Вот же ж!.. Ну, бывай…       Выскакиваю за дверь и бегу вниз по лестнице, путаясь в сумках и чувствуя себя эпическим идиотом — какая клоунада. Слышу щелчок замка. Этажом ниже натыкаюсь на Чону, бедняга не выдержал томительного ожидания, пыл у него немного поутих, теперь вместо привычной помидорки он стал белее снега, на бескровном лице даже губы не выделяются.       — Твой выход, — придаю ему ускорения толчком в плечо, он спотыкается и, не оглядываясь, идёт наверх, его плечи ссутулены, а спина сгорблена. Ну точно овца на заклание, не к добру это, хоть бы хватило смелости… Додумать не успеваю, потому что нет трусливой паузы, которая обычно случается под дверью, сразу слышу звонок, а следом довольный голос Лукаса:       — Что, труселя любимые забыл? Если не выпьешь со мной, то хрен я тебе их отдам… — щелчок ключа в замке, и следом удивлённое: — Ты? Ты зачем пришёл? Эй, куда щемишься? А ну стой, ай, ты с ума сошёл?! Чону, твою мать!       Стук, удар, маты, снова глухой удар, и с такой силой захлопнувшаяся дверь, что этажом ниже хоть и не сыплется штукатурка, из одной квартиры высовывается встрёпанная мужская голова и спрашивает у меня, что за грохот. Уверяю неожиданного свидетеля, что всё в порядке, и слегка напряжённый ухожу. Всё же накипело у парня сильно… Я был уверен, что правильный Чону выберет сначала поговорить, следом сопли с сахаром, а потом, если аргументы закончатся, но не возымеют должного эффекта, тогда он в ход пустит силу — Лукас такой подход точно оценит. Но раз он решил опустить разговоры…       В машине под подъездом сижу минут пятнадцать, тревожно поглядывая на окна своего бывшего жилья — не мелькнёт ли там чья-то побитая физиономия, а может, неприличный жест в мой адрес за дурацкий план, но ничего не происходит. Первая мысль: а не поубивали ли они там друг друга? В такое не верю, и сценарий их поведения предугадать не могу. Драка перерастёт в бурный секс? А может, во взаимные оскорбления? Или Чону обвинит Лукаса во всех бедах и наконец сделает то, что про него говорят — разрыдается, оправдав своё звание Плаксы? Мне страшно за них и любопытно, а ещё немножечко, самую капельку душит ревность. Чувствую, что стал перевалочным пунктом для обоих: один использовал как замену, суррогат, а вскоре без колебаний сбежал. Второй же решил загрести жар моими руками, и, похоже, у него получилось. Теперь они вместе, а я снова один на один со своими проблемами, нерешёнными вопросами и непонятными чувствами. Ревность… Незнакомая, сложная эмоция, её природу мне понять пока не дано, зато я чуточку лучше понимаю Тэна, который жил себе беззаботно, а потом чужая личная жизнь разбила вдребезги его спокойствие.       Завожу машину и, не оглядываясь, уезжаю, покидаю дом и улицу, где прожил несколько лет, пережил взлёты и падения, радости и печали, теперь же оказался в водовороте, утащившем меня в свою пучину, проглотил, будто огромное чудище, и теперь пытается переварить. Справлюсь ли я или превращусь в остатки жизнедеятельности чужого организма? Я знаю, куда я еду, и знаю, что меня ждёт этим вечером. Но что ждёт нас? Чону со своими нервами неплохо так всколыхнул и меня — способен ли я на подобные чувства? Способен ли кто-то на такие чувства ко мне, и заслуживаю ли я этого? Не знаю. Но Тэн меня волнует, и дело не только в его загадочной улыбке, переменчивых глазах и соблазнительных изгибах плеч, тут нечто иное. За ним кроется история, мне приходится собирать её по крупицам, идти по запутанным следам, как за хлебными крошками. Он для меня особенный, и стал таким ещё в тот момент, когда я увидел его фото. Глаза — зеркало души. Увидев в них нечто, я навеки застрял по ту сторону отражения, назад уже не выбраться, остаётся понять, что именно скрывается в зазеркалье и почему так страшно сделать шаг навстречу.

***

      — У меня проблема. Мне нечего надеть. — Тэн, будто пленника, держит меня у своего гардероба, демонстрируя рубашки одну за другой, но моё мнение в выборе наряда на вечер его совсем не интересует. Лично я уже давно готов: любимые чёрные джинсы, чёрный меланжированный гольф без рукавов, белая свободная рубашка, нужная скорее для красоты, нежели для того, чтобы скрыть подмышкой почти невидимую кобуру. Прикид — привет пятилетней давности, когда по клубам я шлялся ещё ради развлечения, а не чтобы охранять богатых дамочек. Удивительно, сел он на меня как влитой, и я мысленно порадовался, что сохранил форму, и тут же расстроился — мышечную массу за годы набрать так и не удалось, как бы ни пытался. Волосы уложил неровными прядями и стал выглядеть как подросток. Ну, или как минимум студент начальных курсов. Несмотря ни на что, увиденное в зеркале мне понравилось — обманчивая хрупкость и даже некоторая слабость сыграет мне на руку, если вдруг начнётся заварушка. Интуиция молчит, но и напряжение меня не отпускает, я совсем не знаю, чего ждать от тех, кого мы можем встретить.       К Тэну поднимаюсь без приглашения, устав ждать, а он даже халат до сих пор не снял. Комплиментов в свой адрес от него я тоже не услышал — для него же так марафетился, а удостоился одного беглого взгляда.       — Чёрт, мне реально нечего надеть! — повторяется он, вышвыривая на кровать горы яркого содержимого из шкафа. Халат сползает с его плеч, обнажая острые лопатки, и я не выдерживаю порнографии, накидываю обратно скользкую ткань, чтобы она через секунду оказалась там же, где и была недавно.       — У тебя столько халатов. Зачем? — любопытствую я, от скуки пройдясь пальцами по разноцветным тканям на вешалках. — Ты ведь носишь постоянно один и тот же.       — Ну, этот мой любимый, а остальные… просто для красоты. Как участники плохого бойсбенда.       Тихо смеюсь, пока он, прищурившись, пялится на разбросанные повсюду вещи, стучит пальцем по губам и останавливает выбор на клетчатой рубашке и полосатом черно-белом кардигане.       — Эээ… ты же сказал, надо выглядеть поярче, а не так, будто к бабушке на дачу едешь. Если бы я знал, оделся бы попроще, а не как пубертатный подросток! — мне кажется кощунством, что подопечный выглядит скромнее своего телохранителя. — Ты посмотри, у меня блестящие нитки в гольфе! А ты…       — Люрекс. Нитки называются «люрекс», и я полностью поддерживаю твой выбор, — он запинается, будто решает, говорить или не говорить следующую фразу, отводит глаза и резко меняет тему: — Там будет Ёнхо, и мне кажется, я должен выглядеть скромнее, чтобы не провоцировать его на плохое поведение.       — Если так, то своим… люрексом его спровоцирую я.       — Ну ты же крутой парень с пушкой, а он всего лишь заносчивый чеболь, что горазд красиво языком трепать. И, в отличие от меня, ты можешь от него сбежать! А теперь брысь отсюда. Читтапон сегодня не готов перед тобою оголяться!       Читтапон, словно игривая барышня всегда готов задрать краешек юбки, чтобы оголить щиколотки или расстегнуть лишнюю пуговку на декольте, но дальше — ни-ни! Со смешком покидаю его спальню и сразу вдыхаю свободнее. Всё же давят на меня его феромоны, да и обстановка располагает…       Через час утомительных сборов нам наконец удаётся выехать в ночной город. Позади остаётся гостеприимная и почти родная Зелёнка, где, несмотря на позднее время, до сих пор снуют рабочие: с утра специалисты сделали замеры по периметру, составили смету и сразу передали дело строителям. Жильцы, узнав, что их новый хозяин озаботился безопасностью и скоро у них появится «забор как у богатых соседей», превознесли его до небес и все мелкие заботы взяли на себя. Теперь господину Личайяпорнкулу нужно лишь денежки вовремя отстёгивать, да бумажки проверять, чтобы всё по-честному было, всем остальным займётся комитет, организованный из самих жильцов.       У Тэна хорошее настроение, по дороге он травит шутки, рассказывает истории со времён студенческой жизни, в основном о всяком попадалове, что звучат скорее как байки, нежели реальные случаи, и вообще выглядит донельзя довольным и счастливым, заряжая меня оптимизмом. На полпути он проверяет сумку, перебирает папки с какими-то документами, и я вспоминаю, что едем мы не развлекаться, потом долго роется и находит два блистера с таблетками, бегло прочитав надписи, он отправляет их в боковой кармашек.       — На всякий случай, если прихватит, — поясняет Тэн, хотя и так понятно. — Как думаешь, председатель Чо намерен предложить мне нечто, от чего я не смогу отказаться? Или просто хочет поболтать с «соседом»?       Помолчав некоторое время в раздумьях на тему, соображаю ли я хоть что-то в подобных делах, всё же решаю высказаться:       — Такие люди называются акулами вовсе не потому, что в своей сфере чувствуют себя как рыба в воде, а потому что, вцепившись в добычу зубами, уже не отпускают, пока полностью не сожрут. Боюсь, председатель Чо намерен решить вопрос с Зелёнкой раз и навсегда, потому что… ну, она как грязное пятно на его репутации.       Вскинувшись, Тэн смотрит на меня с обидой, опускает голову и кивает. Признавать правду неприятно, но вечно закрывать на неё глаза тоже не получится. Неудивительно, что его постоянно пытаются выжать с его же земли, хотя странно, что этого не смогли проделать с его дядей.       Через час мы оказываемся за городом и въезжаем в коттеджный посёлок. Уютные домики, утопающие в пышной яркой растительности осенних цветов и ярких огнях фонарей, которые мы заметили ещё задолго до того, как добрались на место, вблизи оказались огромными хоромами, соревнующимися между собой в роскоши и вычурности, а кое-где и пошлости. Навигатор сообщает о прибытии аккурат у высоких резных ворот, и из пристройки рядом выходят двое вооружённых мужиков в форме. Они просят у нас пропуск, и Читтапон протягивает им телефон с электронными приглашениями.       — У вас при себе есть оружие, запрещённые предметы или… — один из охранников вежливо и серьёзно заученными фразами перечисляет целый список того, что нельзя с собой проносить, я сначала нервничаю, что мой пистолет вызовет у них агрессию, но они абсолютно спокойно реагируют, однако предупреждают: оружие надо будет сдать на входе, и что такая процедура обычное дело — многие из гостей приезжают сюда с телохранителями или личным оружием, хотя, конечно, никому здесь ничего не угрожает, а переждать скучные посиделки своих «хозяев» можно на летней террасе либо в гостевом домике. Охранник заговорщицки мне подмигивает, мол, соглашайся, не сиди с этими занудами на глупой вечеринке, лучше пообщайся с коллегами, потрави анекдоты.       На проверку уходит не больше пары минут, вежливо поклонившись, они пропускают нас внутрь, и, пока я паркуюсь, Читтапон прикалывается с меня.       — Видишь, я настолько ужасен, что тебе начинают сочувствовать ещё до начала вечеринки.       — Ага.       — Не вздумай сбежать от меня, как бы скучно тебе ни было.       — Ага.       — Мы с тобой отлично смотримся вместе.       — Ага.       — Внутри, наверное, куча красавчиков, подцеплю себе парочку…       — Ага… Что?       Подловив на такой глупой шутке, Тэн от души смеётся, глядя на мою сконфуженную физиономию. Я слегка нервничаю, оглядываю чужие машины и высматриваю «карету» Ёнхо, и в радиусе видимости не вижу ни одной белой машины. Может, он забыл и не приехал? Или опоздает? Или такой богатенький тип меняет тачки как перчатки, вчера белая, сегодня чёрная, а завтра вообще вертолёт…       — Не напрягайся. Тут должны собраться все шишки города, думаю, безопасность на соответствующем уровне.       — А сам-то… — неожиданно для самого себя хватаю его за ладонь. Он дёргается, будто такие жесты для него слишком непривычны, но не отстраняется. Рука как всегда холодная — нервничает.       — Мне можно. Я впервые на таком сборище, потому… — он, пока я к нему близко-близко, быстро наклоняется и целует меня в краешек губ — ощущение, будто лепестком цветка провели, и меня сразу бросает в жар, я как всегда теряю дар речи. — Прости. Лучше мы будем думать о невинном поцелуйчике, нежели напрягаться из-за сборища кучи богатеев.       Что же, его план работает — Ёнхо вылетает у меня из головы мгновенно, и я мысленно даю себе пощёчину. Как же не вовремя у меня кровь в голову бьёт! Следом отвешиваю себе вторую пощёчину, теперь уже настоящую, щека, наверняка, покраснеет и будет бросаться в глаза, но так хоть немного привожу себя в чувство, выскакиваю из машины, открываю дверь перед Тэном и помогаю выйти, а не как обычно вывалиться. Сегодня у него получается изящно, он даже особенно сексуально прогибается в спине, и красивое движение не способен скрыть ни дурацкий кардиган, ни чересчур скромная рубашка под ним.       Далее всё сливается в череду умопомрачительно-скучных приветствий, рукопожатий, вежливого и издевательского обмена любезностями и вынужденного знакомства со всякими расфуфыренными типами. Некоторые безразлично отходят в сторону, другие от скуки ищут приключений, и новое лицо в виде неопытного безызвестного юнца кажется им идеальным случаем поразвлечься. Читтапон одинаково любезен со всеми, хотя через час он слегка бледнеет, и под глазами залегают тени усталости.       Мы забиваемся в угол, но всё равно остаёмся у всех на виду — ещё не слишком поздно, музыка играет негромко, а свет не приглушен — акулы и рыбёшки обсуждают важные дела, упиваются дорогим шампанским и поедают изысканные закуски.       — Какое занудство! — громко шепчет Тэн, едва сдерживая эмоции на лице. Уголок губ, натянутый в приветливой улыбке, дрожит, потому его лицо кажется насмешливо перекошенным.       — Вижу, вы уже освоились, — позади нависает крупная тень, и незваный гость облокачивается на спинку дивана как раз между нами, обдавая запахом приятного и, наверняка, жутко дорогого парфюма. — Жаль, что вечер только начался, а уже покрылся непробиваемой коркой скуки.       Ёнхо выпрямляется и обходит диван, заваливаясь в кресло напротив, залпом выпивает содержимое бокала и морщится:       — Какая гадость! Если не хотите умереть от оскомины, не берите шампанское.       Он не сводит глаз с Читтапона, на меня как обычно не смотрит, зато я могу спокойно рассмотреть его в деталях: белоснежный костюм идеального кроя, наверняка, стоит бешеных денег, и кричаще-вульгарный красный платок на шее. Какой же он… Назвать его уродом язык не поворачивается. По внешности он даёт мне фору ходов в десять, об остальном даже и речи быть не может: он богат, знаменит и, как ни обидно признавать, умён и хитёр.       — Спасибо за совет, господин Со. Впрочем, я всё равно не люблю шампанское, — Тэн отставляет свой полупустой бокал с коктейлем в сторону, а я наоборот до боли сжимаю в руках свой. К счастью, хозяин вечеринки озаботился тем, чтобы подавали и безалкогольные напитки, которые по виду ничем не отличаются от обычных, потому я не выгляжу белой вороной среди окружающих.       — А вы знали, что персонал можно оставить в летнем домике? Вашему охраннику, — он тянет уголок губ от своей мелкой пакости, нарочно принизив мою должность, — не стоит посещать такие мероприятия.       — Тэён сегодня со мной не в качестве телохранителя, — Тэн возвращает ему кривую улыбку, и у того взлетают брови — уж не знаю, искренне или наигранно, он впервые смотрит на меня с живым интересом.       — Вот как, — совладав с эмоциями, он возвращается к своему обычному выражению лица, хотя голос сочится ядом. — Вам очень повезло, господин Ли.       — Не сомневайтесь, господин Со.       Обмен «любезностями» продолжается ещё некоторое время, Тэн иногда активен, а порой теряет нить разговора, всё больше вглядываясь в толпу и выискивая главного героя — председатель Чо уже давно здесь, но так и не появился на публике. От такого пренебрежения, ведь его специально пригласили, а теперь намеренно игнорируют, Тэн чувствует себя уязвлённым. Если бы не волнение о Зелёнке, он бы сюда ни за что не пришёл.       Очередной коктейль исчерпывает лимит моего мочевого пузыря, и Тэн снисходительно машет рукой, отпуская своего верного раба восвояси. Ёнхо не покидает нас ни на минуту, постоянно ошиваясь где-то рядом, знакомя Тэна с разными полезными и не очень людьми. С большинством мы уже сталкивались в самом начале, но, увидев, что господин Со оказывает нам невиданные любезности, их отношение в корне меняется, а в речи появляются заискивающие нотки. Интересно, насколько известен этот тип и почему все его так уважают? Или наоборот боятся? В последнее я верю больше, хотя страх и уважение вещи довольно абстрактные и зачастую идут друг с другом об руку.       В туалете очередь. Одному из гостей, что не знает меры в алкоголе, стало плохо, и всё содержимое желудка отправилось на пол. Уборщицы в срочном порядке наводят порядок, а у двери собирается целая толпа жаждущих поскорее туда попасть. Удивительно, что в таком большом доме одна уборная…       Внимания на меня особого не обращают — ещё бы, неизвестный тип, да ещё и, как поговаривают, не владелец какого-то бизнеса, а банальный телохранитель, которого притащил такой же безызвестный мелкий хрен в бабулином кардигане. Обсуждение проходит в насмешливом тоне прямо за моей спиной, и, когда я никак не реагирую, изрядно взбешиваю болтунов.       — Уверен, под кардиганом прячется неплохое тело, — подливает маслеца в пламя моего негодования один из молодых парней. Совсем юный он, а уже с гнильцой. — Обожаю таких мелких и юрких, в постели они вытворяют классные штуки.       — Фу. Бёнсе, ты ослеп, что ли? Он же хромой!       — Да ладно? Я думал, он специально так виляет жопой!       Все трое громко, не скрываясь, смеются, и каждый звук отравленной стрелой вонзается мне в спину.       У меня внутри будто что-то обрывается, и глаза застилает красная пелена. Считаю до десяти, понимая, что никакие усилия не могут заставить меня сдержаться и избежать проблем. Разворачиваюсь, ощущая, как сводит мышцы лица, уверен, сейчас оно у меня перекошено, а кулаки хрустят от боли — так сильно сжимаю их. Лишь бы не покалечить никого, лишь бы…       Не успеваю. Пацан падает на пол ещё до того, как заношу руку. Рядом, с видом крайне удручённым, потирает запястье Ёнхо.       — Джонни! Что ты себе позволяешь? — пищит пострадавший, держась за разбитый нос, кровавая юшка пачкает белоснежную рубашку, вставать он не спешит, а его друзья даже не думают подавать ему руку. Они вжимаются в стены и странно шипят на своего товарища, будто пытаясь заткнуть ему рот, на лицах у них застывает странное выражение, прочесть которое мне не удаётся. — Что я тебе сделал?       — Ты его не достоин. — Ёнхо смотрит на меня с брезгливостью, достойной Оскара, и, перед тем как уйти, поворачивается к своей жертве: — Следи за своим языком, иначе я тебе его вырву.       Беднягу наконец поднимают с пола, и они быстро ретируются, а я наконец попадаю в уборную. Лицо пылает: от стыда, унижения и собственной беспомощности. Как бы я смог ввязаться в драку с мажором? А что, если бы Тэн услышал сказанное? Одно дело — стерпеть оскорбления в собственный адрес, другое — в адрес человека, которого защищаешь. Который… не безразличен. Я не чеболь, мне с рук подобное не сойдёт. Твою мать, что я должен был сделать, чтобы не оказаться в таком положении, не почувствовать себя ничтожным дерьмом?       Понимаю, что поступил правильно, избавив себя и Читтапона от лишних проблем, но чувствую себя отвратительно. Унижение, собственную беспомощность и трусость я забуду нескоро. Несмываемым клеймом она останется со мной навеки.       В отличие от моего дерьмового морального состояния, уборная благоухает цветочными ароматами, а все поверхности блестят первозданной чистотой. Горничные или служанки, или как там зовутся уборщицы у богатеев, уничтожили следы недавнего безобразия и исчезли, не дав даже рассмотреть себя. Подозреваю, прежде чем устроиться сюда на работу, они обучались в школе ниндзя.       Сделав свои дела, я долго плескаю себе в лицо холодной водой, пока наконец смываю предательскую красноту и остужаю пылающие щеки. Пора возвращаться, а то пижон Ёнхо к Тэну точно начнёт приставать. Тоже мне, рыцарь благородный…       Мне снова становится стыдно, и бросает в жар. Хочется верить, что Читтапон понял бы мой поступок и не осудил, он ведь не нежная девчонка, и его честь не нужно защищать. Вроде бы… Отбросив мокрое бумажное полотенце, взъерошиваю волосы и спешу обратно в зал, но на полпути приходится остановиться. Тэн больше не один, он стоит в стороне, окружённый несколькими мужчинами, среди них без труда узнаю и председателя Чо, и его секретаря, и даже финансиста. И, естественно, такое милое сборище не может обойтись без вездесущего господина Со. Конечно же, моё появление среди таких серьёзных ребят, если не вызовет фурор, то оскомину уж точно, да и нечего мне с ними обсуждать. Отхожу в сторону и подпираю стенку за колонной, осматривая гостей и окружение. Меня не видно, зато все остальные как на ладони: за вечер я изучил уже все входы и выходы, лица гостей и даже слегка прошёлся по меню. Сейчас у меня снова сосёт под ложечкой не то от нервов, не то от голода, потому решаю заесть его крохотными фруктовыми канапе, вкуса которых от волнения даже не чувствую.       А Тэн рыщет взглядом по толпе, явно выискивая меня. Лицо у него спокойное, но напряжение выдаёт слишком сосредоточенный взгляд. Узнаю и его улыбку, с виду чересчур искреннюю и беззаботную, но на самом деле натянутую и уставшую. Такая же наблюдается и у финансиста господина Чо, он то и дело поглядывает на Ёнхо, тот же совершенно не удостаивает его ответным взглядом. Похоже, их что-то связывает, но у Ёнхо великолепная выдержка, он виду не показывает.       Тэн мнётся с ноги на ногу и постепенно его улыбка сникает, а сам он то опускает голову, то закусывает губу — его самообладание не столь сильно, как у окружающих. Зато грёбаный финансист наоборот начинает улыбаться и заметно расслабляется. Как же его там звали? Пак Гу? Или Ким Гу?       Ёнхо приближается к Тэну и сначала вроде дружески похлопывает его по плечу, а потом будто забывает там свою руку. «Утешение» Тэну не нравится, его лицо становится совсем уж затравленным — возможно, ошибаюсь, может, накручиваю себя, но я будто осязаю его напряжение и, прежде чем осознаю, что делаю, выхожу из тени и быстрым шагом направляюсь к ним. Совсем недавно я облажался и повтора подобной ошибки простить себе не смогу. Я обещал поддержать его. Не как телохранитель, а как друг, как… Обхожу сзади их милую компанию и в наглую вклиниваюсь между Тэном и Ёнхо, грубовато стряхивая его руку, и он на мгновение вперивается в меня ошарашенным взглядом, в его глазах вижу полыхнувшее пламя — будь у него напалм, он бы сжёг меня дотла.       — Ох, простите, спешил, не рассчитал скорость, — не слишком любезно извиняюсь я, кланяюсь перед остальными, подхватываю Тэна под локоть, тот ловко изворачивается и сам вцепляется мне в руку, повисая на ней. Холод его пальцев чувствую даже сквозь ткань рубашки. Как бы он ни пытался скрыть своё волнение, руки выдадут его с головой.       И пока помощники председателя в недоумении пялятся на наглого незнакомца, Ёнхо пытается сгладить неловкость фальшивым смехом, сам председатель в удивлении округляет рот и радостно и совсем бесцеремонно меня приветствует, как старого знакомого:       — Тэён! Вот уж неожиданность, не думал тебя здесь увидеть! — он по-отцовски хлопает меня по плечу и едва сдерживается, чтобы не сжать в объятьях. — Сынок, вот уж правду говорят, земля круглая, а Сеул — большое село!       Офигевая вместе с остальными, я, тем не менее, делаю вид, что всё так и задумано, и, пока председатель Чо рассыпается передо мною в завуалированных благодарностях, постепенно начинаю понимать, в чём дело. Судя по всему, он действительно так сильно обожает своего племянника, что после его спасения готов привечать даже такую мелкую сошку, как я. Удивительно. Ведь мы лично не знакомы, и я не припомню, чтобы хоть где-то мелькал перед ним. Неужели Чэнлэ постарался?       — Джисон тебя обожает! Он постоянно болтает, как ты крут и насколько хорош в деле!       Я? Катастрофа! Начальник меня точно убьёт!       — Вы мне льстите, председатель Чо, — не переставая кланяться, расшаркиваюсь в благодарностях. Тэн держит меня под руку, и каждый раз ему тоже приходится против своей воли бить поклоны. — В «деле» я не самый выдающийся и…       — Ой, брось. Того кобеля уже и так захвалили. Он свою награду уже получил. Пусть кусочек славы достанется и другим.       Продолжая подшучивать надо мной и моим начальником, мужчина совсем расшумелся и развеселился. Затем он тащит нас в отдельную комнату, видимо, для особых гостей. Там, в больших креслах за карточным столом сидят ещё трое мужчин, мы здороваемся, но к ним не подходим и не знакомимся.       — Ох, молодой человек, если бы я знал, что вы столь близки с Тэёном, то не стал бы в вас сомневаться и так сильно давить. — Он снова обращается к Читтапону, пока мы рассаживаемся на мягких диванчиках, неторопливо разбираем бокалы и стаканы с подноса, поднесённого вышколенным официантом. Тэн садится ко мне под бок, демонстрируя, что пришли мы не вдвоём, а вместе. В другой раз я бы разозлился от столь явной демонстрации и почувствовал себя использованным, сейчас же такое льстит, ведь Тэн будто ищет защиты и своим доверием придаёт мне сил.       — Признаюсь честно, мне не нравится ситуация с вашим районом. Он бросает тень на мою репутацию и вызывает море негодования среди жильцов окружающих элитных районов. Даже не знаю, как нам безболезненно решить такой сложный вопрос. Мои акционеры давят на меня, и то, что я пока не предпринимал никаких действий, — чистая случайность. В последнее время мне не до этого.       — Но ведь я оплатил Golden Group ремонт здания. А также все штрафы по судебным искам. Мне показалось, что инцидент исчерпан, раз юридически ко мне больше нет претензий. — Голос Тэна настолько искренне-удивлённый, что его словам верю даже я, хотя давно знаком с истинным положением дел.       — Какие иски? — председатель удивляется не менее искренне и смотрит сначала на своего секретаря, потом на финансиста. Первый невозмутим, второй заметно напрягается.       Далее следует игра, в которой стараются выяснить, в чём дело, но не предъявить прямых обвинений. Я в ней не участвую, зато имею честь вдоволь налюбоваться, как Ким Гу — всё-таки правильно вспомнил имя хитрожопого финансиста, — ловко выкручивается, лавируя меж острых камней, будто скользкий угорь. Он даже рожей угря напоминает: маленькие, широко посаженные глазки, длинный нос и мелкие неестественно белые зубы.       Тэну неплохо удаётся изображать обиженного дурачка, а Ёнхо — вставлять забавные шуточки и уместные фразочки, чтобы разрядить обстановку и заземлить молнии, что порой летят со стороны председателя. Думаю, председатель прекрасно понимает, какой фарс вокруг творится, и сделал определённые выводы, потому что Тэн не утаил ничего, и порой ситуация становится действительно опасной, потом как-то незаметно сходит на нет. Какой-то таец — всего лишь мелкая рыбёшка, случайно затесавшаяся в стаю хищных рыб, потому им не с руки портить отношения друг с другом ради такой мелочи, но я на сто процентов уверен, когда Чо останется наедине со своими подопечными, Киму достанется по полной.       В конце разговор сворачивает на Зелёнку, председатель опять намекает на «бельмо» в столь прекрасном районе, предлагая выкупить землю по её реальной цене. Ну, почти по реальной. И, конечно же, старые здания не имеют ценности, потому пойдут под снос, но и тут он готов пойти на уступки, предоставив некоторую компенсацию жильцам. Тэн, не скрываясь, кривится и сразу отказывается от продажи, а я недоумеваю, почему он не хочет принять такое щедрое предложение? Да, жильцов жаль, да, он не получит реальной стоимости, но если ситуация будет продолжаться в том же духе, они и вовсе могут оказаться на улице без гроша в кармане!       И тут в игру вступает благородный Ёнхо, предлагая вложить инвестиции своей компании в развитие жилого комплекса, его ремонт и последующие усовершенствования. От озвученных сумм мне становится плохо — да уж, это вам не комнатку с футоном снимать и не лоток кошке покупать, тут совершенно иные материи. Ёнхо реально крут, он буквально из воздуха рождает план восстановления Зелёнки, орудует как и юридическими терминами, так и сложными цифрами, у меня кипят мозги, председатель восхищается его сообразительностью и в шутку предлагает место своего финансиста. Все смеются, даже Ким, хотя улыбка у него получается фальшивая и безрадостная.       — У меня действительно нет времени на такие мелочи, однако, если вопрос решится таким образом, я не буду препятствовать и даже окажу содействие по мере своих сил, — посмотрев на часы, председатель показывает, что разговор окончен, а ему уже пора. — Обсудите детали и, когда договоритесь, сообщите секретарю Юну.       Он уходит, оставив нас втроём. Ёнхо едва не светится от счастья, а Тэн ему улыбается, отодвигается от меня и облокачивается на мягкий подлокотник. Похоже, ему больше не нужна моя поддержка.       — Поразительно, господин Со. Ваши умения ведения бизнеса воистину невероятны.       Растянув губы в хищном оскале, Ёнхо теребит свой петушиный галстук, ощущая себя королём вечеринки. Окинув меня снисходительным взглядом победителя, он небрежно бросает:       — Я всегда готов вам помочь, господин Личайяпорнкул. В любом вопросе. Без лишней скромности могу сказать, что порой рассмотреть бриллиант среди обычного стекла сложно, но не невозможно. Я никогда не инвестирую в безнадёжные проекты.       Он на кого намекает? Тэн для него всего лишь выгодный в перспективе проект?       — Все знают, как красивы бриллианты, но забывают, что они холодны и с острыми гранями, — отпив из бокала, Тэн смотрит на него с вызовом, даже с интересом, а я чувствую себя третьим лишним. Чувствую, что тону.       — Я готов порезаться, лишь бы красота не затерялась среди фальшивок.