Телохранитель киллера

      Читтапон подарков не ждал, что отчётливо читается в его недовольно искривлённых губах и крепко сжатых кулаках. От недавнего испуга не остаётся ни следа, там лишь прилипчивая усталость, серой тенью лёгшая на его лицо, а хорошее настроение улетучивается, словно зыбкий туман под лучами восходящего солнца.       Подняв пупса за клок волос, Тэн брезгливо осматривает его со всех ракурсов, крутит во все стороны и, не найдя ничего интересного, небрежно выбрасывает в мусорное ведро. После тщательно моет руки с мылом и возвращается ко мне, проходит мимо и с уставшим вздохом валится на диванчик.       — Актуальность камер слежения становится как никогда острой, — со смешком говорит он, закидывает ноги на подлокотник, а руки заводит за голову и закрывает глаза. — Пора раскрыть карман пошире и наконец заняться безопасностью. А то у шутников совсем хреновое чувство юмора.       — Разве подобное похоже на шутку? — меня смущает его спокойствие. У него так шок проявляется, или я чего-то не знаю, и ему подобные «подарочки» каждый день присылают? Лично я, когда узнал, что у меня в квартире побывали, чуть сам себя от негодования и злости не сгрыз. А тут такое — и безразличие. — Ты в порядке?       — В порядке. Ой, забей! Я же бывший спортсмен, причём весьма неплохой. Биатлон совсем не командная игра, чтобы там ни говорили. Конкуренция высокая, а у меня характер не из таких, чтобы всем нравиться. Некоторые «друзья» с радостью сплясали бы на моей могиле, но и вот это, — он согнул ногу в колене, чтобы обозначить причину для чужой радости, — тоже их сильно порадовало. Может, даже больше, чем если бы я умер. Я периодически получаю подобные поздравления-напоминания о собственной ущербности.       — Не напоминание. Угрозу, — внутри меня закипает очередная порция злости. Какая тварь вообще способна веселиться, глядя на чужое горе, да ещё и постоянно напоминать о нём? — Нужно что-то делать, урод должен понести наказание.       — Брось. Бесполезно. Нанять человека, умеющего незамеченным проникнуть на территорию, которая охраняется парой бабок и дырявым забором, залезть в квартиру, где замок даже пальцем можно отковырнуть — плёвое дело. На такое способен даже обыватель.       Неужели? Вот я, к примеру, представления не имею, где искать подобных людей и уж тем более как с ними договариваться, чтобы меня не пырнули за то, что показался им подозрительным. А вот для Тэна это плёвое дело. Какая чушь! Он точно криминальных фильмов пересмотрел.       — То есть тебя не смущает, что кто-то проник к тебе домой, лазил по твоим вещам? Возможно, оставил ещё парочку сюрпризов?       — Обычно всё ограничивается «подарочком» у двери. Чтобы «Аааа!» и обосрался, а потом сидел и плакал в уголке. — Тэн снова презрительно изгибает губы и цокает языком. Если бы мы находились на улице, он точно сплюнул бы от отвращения. — Собственно, сначала я так и делал, через время надоело и стало не страшно. И не прикольно.       Что-то тут не вяжется. Если это пранк, то где скрытая камера? Оглядываюсь, пристально осматривая каждый угол, спрятать в комнате камеру, даже крохотную, практически негде. Либо ракурс не тот, либо она будет сразу заметна. Зачем кому-то такие сложности, если он не увидит реакцию?       Разве «шутка» не похожа на ту, что недавно случилась со стариком Чхве? И разве не похоже, что некто, покалечивший Тэна, теперь специально напоминает ему о болезненном происшествии, потому что… Потому что подобные вещи не делаются просто так. Месть, ревность, зависть — выбирайте любое на свой вкус и, наверняка, не промахнётесь.       — Слышу, как напрягаются извилины внутри твоей черепной коробочки, — Тэн смеётся и наконец вспоминает, что он так и не снял верхнюю одежду, расстёгивает куртку и стягивает её с себя, бросает её на спинку стула рядом. Промахивается, и она шлёпается на пол, звеня металлическими пуговицами и замочками, из кармана даже вываливается телефон, на что он никак не реагирует. — Я давно хотел подловить говнюка, но вскоре умер дядя, случился переезд, встреча с тобой, остальное вылетело из головы. Точнее вытеснилось, не оставив места на глупости. О том, что я уезжаю из США, знали все, я растрезвонил друзьям, знакомым, даже соседям, что буду жить в Корее… Как думаешь, почему я так хорошо знаю язык? Последние лет пять я жил в корейском квартале, у меня там много знакомых-корейцев, которые с радостью помогали учить их язык в обмен на помощь по английскому.       Не выдержав наблюдать безобразие на полу, встаю и поднимаю куртку, вешаю на спинку стула, а телефон кладу на столик. Смотрю на кухонное мусорное ведро. Сейчас там лежит стрёмная кукла, которая, похоже, напугала только меня, а Тэн демонстрирует чудеса невозмутимости. Его первую реакцию можно понять, но потом… Помню, как он испугался за вахтёра, как нервничал, когда мы застряли в лифте в агентстве. Не верю, что он способен на такую актёрскую игру и сейчас спокойно и беззастенчиво врёт. Но почему на душе так неприятно? Я снова упускаю из вида нечто важное.       — Тэн, ты точно в порядке?       — Абсолютно! Хотя нет, — он замолкает и делает страшные глаза. — Хочу… туда, — тычет он в сторону ванной комнаты. — Помоги встать…       После, как бы Тэн ни пытался уговорить меня остаться, а я заставить его прилечь отдохнуть, мы оба остаёмся ни с чем. Я иду к себе, а Тэн грозится принять расслабляющую ванну и явиться ко мне домой к ужину, после которого мы поедем обсуждать детали ремонта забора. Точнее я должен был сопроводить его, но, как оказалось, в заборах он соображает ещё меньше, чем я. Сжимая в руке ключ от квартиры Тэна — он выдал его мне на всякий случай, чтобы я не нервничал и мог ворваться к нему в любое время дня и ночи, то бишь, когда душеньке моей будет угодно, — чувствую некоторое волнение перед предстоящей поездкой: мы будто семейная пара, которая собирается облагородить свой домик за городом. Позавтракали вместе, за покупками съездили, гардероб обновили, теперь ремонтом можно заняться, а после…       Только вот я какой-то совсем несостоятельный супруг, жалкая мыслишка посещает меня сразу, как захожу к себе в квартиру. Обустроенное жильё — моё слабое, больное место.       Кошка уже похозяйничала на футоне, превратив его в собственную лежанку, а одеяло и вовсе затянула куда-то под стол, собрав на него всю пыль и мусор. Уборкой я занимался несколько дней назад, после чего по полу ходили обутыми все, кому не лень. Надо либо избавляться от кошки, но выбросить её на улицу мне уже не позволяет совесть, либо покупать себе новую, настоящую кровать. И диванчик. И обеденный стол с приличными стульями. И шкаф-купе с огромными зеркалами. Эх, мечты-мечты…       Как же я жалок! Да, я ещё толком не обжился, да, мне совсем некогда облагораживать жилье, да, это всё временно… Но нет ничего более постоянного, чем временное. Оглянув свои апартаменты, закрываю лицо руками от стыда. Сюда не только стыдно впустить приличного человека, сюда даже пьяного собутыльника грех приглашать. Мне двадцать семь, имея хорошую, высокооплачиваемую работу, я продолжаю жить как студент-первогодка из третьесортного ВУЗа, при этом в голове у меня одна каша: цветастые халатики, неуловимые киллеры и грёбаные кошки.       Оставшееся до ужина время провожу за уборкой и, сам не знаю, зачем, гоняюсь за кошкой. Она жутко бесит: то выскальзывает в коридор, грозя мне проблемами с соседями и их мелкими, но такими злобными и надрывающими в истошном лае псами, то снова забегает в квартиру и забивается в такие углы, о существовании которых я даже не подозревал.       — Эй, Кошка, кс-кс-кс, — зову пушистую тварь, но Тварь игнорирует меня с высокомерием королевы, и жильцы дома, периодически выглядывая в коридор, смеются с издёвкой, что возможна лишь в извечном противостоянии заводчиков котов и собак.       Заведомо проигрышная гонка неожиданно оканчивается удачей: госпожа Кан навеселе предлагает мне по дешёвке отличный обеденный стол и четыре стула с мягкими сидениями и высокими спинками. Трепетно ожидаемый зять, как оказывается, везёт гору больших подарков, среди которых новая кухонная мебель, двуспальная кровать с сердцем у изголовья — весьма важная деталь, столь необходимая мне, — а места в квартире немного, следовательно, от старья срочно нужно избавиться, и раз уж её добренький сосед готов выложить свои кровные за столь хорошую, почти в идеальном состоянии мебель, то добро пожаловать к ним в гости. А заодно и помоги всё это и другое ненужное добро вытащить в коридор, не бедным слабым женщинам же таскать тяжести?       К счастью, пупок у меня не развязывается, и в грязь лицом не ударяю, справляюсь с задачей, а часть мебели кочует ко мне в квартиру. Стол со стульями и правда хороши, а вот от сомнительной участи приобрести детский розовый, обклеенный наклейками с айдолами девчачий шкаф, а ещё такую же розовую кровать полуторку, причём полуторка она, что поперёк, что в длину, я отказываюсь. Хотя госпожа Кан очень убедительно уговаривает меня прилечь в чудо-люльку из Барби-домика и даже требует принести пару своих вещей, чтобы разместить в Барби-шкафчике, а когда её аргументы разбиваются о непробиваемую стену моей неуговариваемости, пытается снова отравить яблоком. На сей раз красным, но, наверняка, всё равно жутко кислым.       Оставив в коридоре розовое чудо, возвращаюсь домой, вытаскиваю занозы из ладоней, ставлю чайник и приступаю к перестановке. Кошачью лежанку размещаю подальше от футона и угрожаю кошке расправой, если она хоть раз примостит свой шерстяной зад на мою постель, меняю бельё, старый стол тоже вытаскиваю в коридор, и, покрась его кто-нибудь в розовый цвет, он бы идеально вписался бы в Барби-композицию. Табуреты решаю оставить, выстраиваю их в углу под стенкой, складываю на них свои сумки с вещами и иду заваривать чай. Чуть позже на месте стульев можно будет поставить шкаф. А рядом вместо футона — кровать. Двуспальную, широкую, как у Тэна, и с таким же ярким бельём… И пофиг, что она займёт половину комнаты.       Посреди мечты мелькает странная мысль — зачем мне покупать кровать, если она уже есть у Тэна? Крамола настолько естественно вписывается в моё мировоззрение, что меня пронзает током, чашка выскальзывает и разбивается вдребезги, но я, конечно, уже ничего не замечаю, ведь кипяток из чайника проливается мне на руку, брызги летят по ногам, и я матерюсь на свою невнимательность, кривые руки, на Тэна, из-за которого моя голова занята чем угодно, только не полезными вещами.       Юлой покрутившись на месте, додумываюсь сунуть руки под холодную воду и некоторое время испытываю блаженство. Надо же… я уже долгое время ничего не разбивал и не ломал, наверное, мысли о Тэне погружают меня в состояние, далёкое от боевой готовности, и я теряю сосредоточенность в столь неподходящее время.       Стук в дверь прерывает самобичевание на самом интересном месте. Не дождавшись гостеприимного «войдите», Тэн открывает незапертую дверь и заходит внутрь. Он уже при полном параде. Чёрные джинсы обтягивают стройные ноги, а простой чёрный гольф хорошо подчёркивает его худощавую гибкую фигуру. Образ, наверное, кому-то показался бы скучноватым, но он дополнил его фривольным коротеньким бордовым спенсером и, пока я пялился на его тонкую талию, выглядывающую из-под края куртки, он прошёлся к столу и завалился на новый стул, демонстративно попрыгал по нему задницей, а проинспектировав, развалился как на троне, закинув ногу на ногу.       — Ничего так стульчик. Мягко, удобно, а не то пыточное орудие, что было у тебя раньше. Меня не покидало ощущение, что ты гостям не рад и пытаешься поскорее их сбагрить… Секонд-хенд тётушки Кан?       Киваю. Неловко получается, опозорился… Я-то надеялся, он не заметит и уж тем более не свяжет с ненужным хламом соседки. Недавняя обновка, столь неожиданно порадовавшая меня, теперь кажется втрое менее привлекательной, но Тэн и тактичность — вещи несовместимые.       — Тебе бы новый диванчик. И эту лежанку заменить на нечто более, — он вертит пальцем в воздухе, как бы приглашая меня принять непосредственное участие в обсуждении меня же. — Никогда не понимал любовь корейцев к матрасикам на полу, когда есть мягкие и удобные кровати.       — Кровать занимает много места.       Недавно я сам мечтал о таком, но, услышав подобное в адрес всех корейцев, вдруг сразу расхотел. Осталось ножкой топнуть по полу и расплакаться.       — Ой, много места занимает у семейных. А для молодых кровать — сакральное место. Вот заходите вы в спальню, усаживаетесь на пол, и никакой разницы, что баня общественная, что ложе любви. А так сразу становится понятно, для чего нужен подобный аэродром — уж точно не для того, чтобы прикорнуть с краешка! А у тебя позор какой-то. Подстилка для кошки.       Вот же засранец! Но, чёрт подери, я согласен с каждым словом! Кроме последнего — так и хочется съязвить, к чему я сразу и приступаю:       — То-то ты себе такую кровать отгрохал. Не устал любовников водить?       Резко повернув голову в мою сторону, Тэн недобро щурит глаза. Я понимаю, что коснулся запретной, неприятной темы, однако смутить его не получается.       — То-то тебе моя кровать покоя не даёт. Мой план работает. Однажды ты окажешься в моей постели, и…       Пока он говорит, я успеваю вытереть руки полотенцем — не так-то сильно и обжёгся, паники больше было, переступить осколки и в три шага оказаться перед ним. Оперевшись на спинку стула, захватываю его в импровизированное кольцо из рук и наклоняюсь пониже. Браваду с Тэна сметает в мгновение ока, он вжимается в спинку, умолкает на половине фразы — говорить он горазд, но в непосредственной близости со мной уже не в первый раз теряется, чем сильно подстёгивает мой азарт. Мне нравится такая реакция. Чертовски нравится.       — Ни-за-что. Даже не мечтай о таком.       — Не перебивай, — продолжает храбриться Тэн и наклоняется чуть ближе, почти утыкаясь мне губами в губы, я даже ощущаю его дыхание, тёплое и такое естественное, будто моё собственное. Зрачки у него расширяются. — Ты ведь думал об этом? Думаешь сейчас?       — Заткнись.       Легонько закрываю ему рот рукой, потому что понимаю, ещё мгновение, и ничем хорошим провокация не закончится, и тут же одёргиваю её обратно, почувствовав нечто тёплое и мокрое.       — О боже! Ты лизнул мою руку?!       — А нельзя было? Я думал, ты собрался поиграть со мной. Даже руки помыл.       Ему так весело, что от смеха его глаза превращаются в щёлочки, и я смеюсь вслед за ним, делая вид, будто вытираю руку о его плечо, и он подскакивает, запинается, уворачивается и прячется за столом. Я делаю пару резких выпадов вправо и влево, пытаясь его поймать, он ловко реагирует на любое движение и уклоняется. Мне хочется продолжить игру, но всё рушит очередной звонок на телефон Тэна, и нам вновь приходится вернуться в мир взрослых и скучных людей.       — Да-да. Конечно. Я обязательно приду, — лицо Тэна темнеет, брови наползают на переносицу, он перестаёт говорить и роется в телефоне, судя по всему, смотрит почту. — Да, приглашение пришло. Да, нужно ещё одно. Договорились. Благодарю, секретарь Юн.       Отложив телефон, Читтапон снова падает на стул. Настроение у него портится, а следом и у меня.       — Звонил личный секретарь господина Чо. Теперь меня пригласили на вечеринку официально, и, кажется, разговор будет не из приятных.       — Эта та же встреча, о которой говорил Со Ёнхо? — от одной мысли о Ёнхо чувствую противный песок на зубах, хотя на самом деле никакого песка, конечно, нет.       Тэн кивает, и мы с минуту молчим, обдумывая, во что нам может вылиться вечернее приключение. Возможно, Ёнхо поспособствовал случившемуся, и тогда напрашивается вопрос: что такого важного ему нужно от тайца, что он готов на подобные меры? И почему он так жаждет свести его с председателем Kingdom Group?       — Тебе придётся принарядиться к завтрашней вечеринке, — наконец отмирает Тэн и осматривает меня с ног до головы оценивающим взглядом. Даже складывает пальцы на манер объектива, ведёт снизу вверх, задерживается на лице и снова медленно опускается ниже, от чего вслед за его взглядом по моему телу гуляет щекотка. Чтобы прекратить безобразие, я перехватываю его руки. — Я хочу, чтобы ты сопровождал меня как… компаньон, а не как телохранитель.       — Почему? Мне будет проще следить за твоей безопасностью в своей привычной роли.       — Не нужно ничего изображать. Просто будь со мной рядом и поддерживай. Я… — он рыскает взглядом от угла к углу комнаты, будто в растерянности, — очень не люблю подобные мероприятия. Мне неуютно, не знаю, что говорить и как себя вести. Там будет противный Ёнхо со своими подкатами и страшный дядька Чо с непонятными претензиями или требованиями. Чтобы не сбежать оттуда с позором, мне нужно чувствовать поддержку надёжного… друга.       Ну и как ему объяснить, что я тоже не люблю подобные вечеринки, хотя опыт в подобном имею достаточный? Выбор у меня невелик: я до сих помню сломанные ноги Чхве, помню уродливого пупса и помню, что Тэн в любой момент может споткнуться и упасть. Ему действительно нужна моя поддержка, как моральная, так и физическая.       Я наскоро собираюсь, благо все нужные вещи я подготовил заранее, и мы идём на улицу, аккуратно спускаемся по лестнице, и Тэн клянётся, что не пил таблеток, но ступает уверенно, лишь за перила придерживается, что я начинаю сомневаться, а не развёл ли он меня ранее, обманом заставив таскать его на руках? Во дворе он вызывает такси, а сам идёт к своей машине и вытаскивает фиксатор для ноги, который я уже однажды видел на заднем сидении.       — Сегодня было слишком много впечатлений, и скоро я сдуюсь, зато с этим уродцем нагрузка будет меньше, — сев на лавочку, он принимается расстёгивать все ремни, чтобы поскорее приладить фиксатор на ногу прямо поверх штанины, и до того, как я решаю помочь ему, ловко справляется со всеми застёжками. — А теперь в путь! Сегодня нужно закончить все дела, ведь завтра нас ожидает насыщенный день.

***

      Ночь проходит в метаниях. Верчусь на футоне, как уж на сковородке, в голове винегрет из самых разнообразных мыслей, сомнений, подозрений и новых чувств. Я нервничаю, психую, грызу губы, сотню раз встаю то в туалет, то попить чая и покурить, то втыкаю новости в телефоне. Помогает мало, и сон не приходит. Даже чтение скучной книги по механике не нагоняет на меня дрёму, и лишь под утро вырубаюсь мертвецким сном, да таким крепким и глубоким, что по звонку будильника встаю подозрительно бодрым и выспавшимся.       Вчера из города мы с Тэном возвратились уже на моей машине, за которую мне даже не пришлось переплачивать — всё оказалось не столь плачевно, как я думал, и в прошлом сервисе халатно отнеслись к одному бедняге-карбюратору, в остальном выполнив свою работу пусть и не на пятёрку с плюсом, но на твёрдую четвёрку точно.       По дороге Тэну позвонил Ёнхо и снова пригласил на сходку местного бомонда, и тот нехотя признался, что уже получил приглашение от другого гостя и теперь обязан прийти, так что их встреча, судя по всему, неизбежна. Ёнхо остался жутко доволен, и, хотя я не слышал, что он там говорил, Читтапон всю оставшуюся дорогу бубнил под нос о том, как он задолбался любезничать с этим франтом, но возмущался, похоже, исключительно для меня.       Также моему спокойному сну не способствовал шум за стеной и в коридоре. Знаменитый на всю округу зять госпожи Кан действительно явился домой, и для ознаменования торжественного события не хватило лишь звука труб и барабанов. Честно говоря, я ожидал увидеть юнца под стать дочери госпожи Кан, эдакого розовощёкого неловкого милашку с модной укладкой и букетиком цветочков для тёщи. Но никак не взрослого, тридцатилетнего серьёзного мужика в форме, который вернулся из плавания старшим помощником капитана. Целый час они таскали коробки с подарками из маленькой фуры, а потом праздновали часов до двух ночи. К счастью, меня к попойке не припахали, да и человек я здесь новый, малознакомый, а во дворе и так нашлось достаточно зевак, жаждущих поглядеть на редкого гостя и выпить на халяву.       Утром Тэн отпускает меня на полдня и обещает никуда не уходить из дома. Я хочу съездить в офис, поговорить с Чэнлэ и Ютой, а ещё увидеть Лукаса и Чону. Меня одолевает неведомое доселе любопытство, сдвинулось ли у них с мёртвой точки, или Лукас так ничего и не понял и продолжает упрямиться. Мне немного неловко из-за него — какие отношения нас ни связывали, не успел он исчезнуть с горизонта, как моими мыслями полностью завладел Тэн. Будто я только ждал, когда освободится пространство в голове, и я смогу предаться глупым фантазиям. Единственным сдерживающим фактором остаётся то, что я продолжаю оставаться телохранителем Тэна, у меня есть обязанности, от которых я откосить не могу. Но даже на этот счёт я уже все продумал, и, в зависимости от того, как дела сложатся дальше, я приму меры. Глупо, конечно, но так будет правильно.       На часах всего восемь, а на парковке агентства уже выстроились все знакомые мне машины и байк Лукаса. Похоже, вся команда в сборе, и я успеваю аккурат к началу планёрки. Мне там делать, вроде, нечего, но раз пригласили…       Новая парочка, а я надеюсь, они уже парочка, сразу поворачивается в мою сторону, когда захожу в зал. Лукас рад встрече со мной, и от такой реакции чувствую, будто камень с души упал. Я боялся, что между нами образуется трещина, которая вскоре перерастёт в полноценную пропасть, но Лукас себе не изменяет: он искренен и прост, интриги и хитрости ему не присущи. Раз мы решили вопрос, то незачем поднимать его снова. Зато Чону моментально становится свекольного цвета, чем вызывает море насмешек со стороны всего коллектива. Незлые подшучивания его сильно цепляют, потому возвращаться к своему естественному цвету он не спешит, а глаза блестят так, будто он и вправду сейчас разревётся. К всеобщему веселью присоединяется даже Лукас, чем окончательно загоняет своего товарища в угол. Когда я по очереди пожимаю руки коллегам и дохожу до него, его ладонь ощущается словно медуза, такая же безвольная, ледяная и мокрая. Впрочем, ему удаётся выдавить из себя подобие дружелюбной улыбки, и я, как ни в чём ни бывало, присаживаюсь рядом на единственное свободное место, как раз между ним и Джехёном.       Тот сразу наклоняется ко мне и громким шёпотом, естественно, чтобы услышали все, докладывает:       — Похоже, Чону добился своего, и Лукас его трахнул. Ты ведь в курсе измены своего парня?       — А ты продолжаешь завидовать чужой личной жизни?       Лукас, до этого едва не подскочивший на стуле, агрессивно откидывается обратно и складывает руки на груди. Странно, что он удержался и промолчал!       — Оу, — тянет Джехён и с любопытством оглядывает меня, — так, значит, это правда? Получается, ты сейчас свободен?       Дверь открывается, и заходят Чэнлэ с Сунок, давая мне повод отвертеться от неприятного разговора. Девушка несёт за начальником целую гору толстых папок, и Юта бросается к ней на помощь, из-за чего Джехён во всеуслышание обзывает его подкаблучником, и я понимаю, что за время моего отсутствия в агентстве ничего не изменилось.       Чэнлэ в хорошем расположении духа, рассказывает о положении дел в агентстве, о том, что у нас всё весьма неплохо: председатель Чо в благодарность за спасение любимого племянника оказывает информационную поддержку, чем привлекает к нам новых клиентов. В ближайшие три месяца планируется постепенное расширение штата, а также повышение стоимости услуг, которое повлечёт за собой увеличение зарплаты. Последнее заявление все, кроме Джехёна, встречают бурными овациями. Для него новость, наверняка, не нова, зато судачить о Лукасе и Чону ему намного интересней, и для этого обязательно надо шептать, поближе наклонившись, от чего через пару минут мне хочется взять антисептик, влажную салфетку и хорошо протереть заплёванное ухо.       После планёрки Чэнлэ раздаёт файлы из одной папки всем присутствующим, а остальные Сунок расставляет в шкафчике. В самих файлах ничего интересного: обновлённая инструкция и некоторые предложения по изменениям в контракте в виде текста. Пока мы рассматриваем бумажки, начальник ускользает, и я спешу за ним — хочу узнать, удалось ли ему хоть что-то разузнать о тех, кто стоит за похищением Джисона, потому что Юта мне уже жестами показал, что у него пока новостей нет.       Дойти не успеваю, меня кто-то хватает за руку. Углублённый в свои мысли, доведённый последними событиями до предела, я реагирую мгновенно, дёргаю руку на себя, бросаю через плечо тяжёлую тушу, провожу захват. Тело падает на пол, и, запрыгнув сверху, я давлю предплечьем на шею.       — Блядь, Джехён! Ну какого хрена ты подкрадываешься?       От возмущения даже руками взмахиваю. Я в бешенстве уже было подумал, что на меня напали.       — Ты и правда Монстр, красавчик, — Джехён трёт затылок, которым я неплохо так приложил его о пол, заводит руки за голову, устраиваясь поудобней прямо посреди коридора. — Что, продолжим лежать? Таким темпом мы слишком уж сблизимся!       Только сейчас замечаю, что продолжаю сидеть на нём сверху, и моментально подскакиваю, чувствуя нечто среднее между неловкостью и желанием блевануть. Я сидел на нём. Прямо… там…       — Да не нервничай. Поговорить надо.       Он протягивает руку, чтобы я помог ему встать, а я слишком воспитан, чтобы проигнорировать жест. Да и любопытно, что интересного может выдать Джехён. В последнее время, как мне показалось, он не очень активно участвует в жизни агентства, да и на спецоперации его Чэнлэ не зовёт.       — О чём?       Джехён кивает мне на один из пустующих кабинетов и первым заходит туда, стряхивает со стула крошки — кто-то тут недавно неаккуратно позавтракал — и усаживается за стол. Окно тоже открыто, и в остывшем помещении гуляет свежий прохладный воздух с привкусом осеннего увядания, городского смога и уличной еды.       — Ты ведь знаешь, что сейчас происходит в агентстве из-за Ван И? — не растрачивая времени на прелюдии, Джехён сразу переходит к делу. — Что бы Чэнлэ ни втирал, времена у нас не лучшие. Хах! Увеличение штата и зарплаты! Чэнлэ тебя прикрыл, и теперь у нас у всех проблемы, мы впали в немилость у многих важных людей, как бы и вовсе не развалились. А теперь Ангел-1, убив Ангела-2, подкинул нам проблемок дополнительных. Бред настоящий, не находишь? Наверху все на ушах стоят от таких сюжетных поворотов.       Разговор мне начинает не нравиться сразу, и я напрягаюсь. И что как бы там ни было, слову Чэнлэ я верю больше, чем этому алкашу. С другой стороны, они же родственники, а Джехён уже давно зарекомендовал себя, как хорошего помощника, неужели он и вправду знает нечто такое, что от нас скрывает начальник?       — Я рядовой телохранитель. Меня в такие детали никто не посвящает. Джехён, чего ты от меня хочешь?       — Правда? — вроде как удивляется он, однако сразу берёт себя в руки. — Мне показалось, киллер испытывает особую симпатию к тебе. У тебя есть догадки, кем он может быть?       — Ты серьёзно? — включаю дурачка, хотя возмущение во мне вполне себе не напускное. Почему Джехён об этом вообще заговорил? — Если бы я знал о его личности, давно уже бы добрался до него. Ты прекрасно помнишь, что он всадил в меня пулю.       — И правда. Блин, понимаешь, я, как и ты, слегка впал в немилость у начальства и жажду выслужиться. Если бы я смог помочь хоть самым малым в поимке киллера, реабилитировался бы в глазах Чэнлэ. Мне бы хоть какую-то зацепку. Ну, Тэён, милый, помоги мне. Ты точно всё рассказал по делу Ван И? Или по наёмнику? Вдруг ещё что-то вспомнил за эти дни, любая мелочь сгодится!       — Мне жаль, — пожимаю плечами и вижу, как Джехён пытается подавить разочарование, — но добавить больше нечего.       — Ты ведь слышал про то, что Ангел — старик? — дождавшись моего кивка, он продолжает: — Не верю. Обычно наёмники предпочитают оружие одного вида на всю жизнь. Пусть насечка на пуле такая же, однако пули разные. Он всю жизнь использовал одно оружие, которое, наверняка, стало для него словно талисман, словно визитная карточка. А через года внезапно меняет его на какую-то крохотную бабскую снайперку.       — Орсис не бабская, она военная для…       — Да какая разница. Представь своего деда, что всю жизнь пыхтел махоркой из трубки, и тут принялся курить тонкие свистульки с клубничным привкусом. Да если бы я своему деду такие предложил, он мне всю пачку в задницу засунул бы, следом подпалив. Так то сигареты, а не новомодная винтовка, которой ещё надо научиться пользоваться.       В его словах есть резон. Я серьёзно задумываюсь, даже по-новому смотрю на Джехёна. Вот умеет же шевелить извилинами, перед этим, правда, надо прищемить ему яйца…       — Ты намекаешь, что Ангел всё-таки молод, точнее, у него есть сын, который продолжает дело отца и…       — Тэён, нет, ну вот порой я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях. Ангел — баба, и она запала на тебя!       Я так не ржал, наверное, со времён детского сада. Нет, ну, первое предположение вполне себе вероятное, если киллер — девица, то маленький лёгкий Орсис вполне хорошо вписывается в картину. Но то, что она запала на меня — лучший анекдот всех времён.       — Посуди сам, снайпер, который никогда не промахивается, в какой-то момент смотрит в твои прекрасные глаза, мажет, и ты остаёшься в живых. Вы сталкиваетесь ещё много раз, а последние случаи и вовсе доказывают, что она испытывает к тебе симпатию. После твоего похищения она расстреливает всю банду, чтобы ты мог сбежать, она помогает найти пацана, чтобы ты оценил её жест, и устраняет конкурента, а ещё…       — Хватит, Джехён. Прекрати, иначе у меня случится заворот кишок от смеха. Фантазия у тебя что надо, — показываю ему большой палец. — Я не верю в совпадения, но череда этих событий показывает, что так оно и есть. Он просто мстил, а я по неудачливой случайности находился рядом. Подражателя наняли люди Шрама, чтобы он убил меня. Тот провалился из-за настоящего Ангела, но настоящий тоже провалился из-за подражателя. Кто бы ни нанял Ангела, он с него спросил о завершённом деле. Чем ему оправдаться? Его репутация пострадала, и настало время для мести. Найти концы оказалось не так сложно, и он хорошенько проредил ряды группировки. Скорее всего, он также ищет Ван И, чтобы довести начатое до конца, и ошивается где-то рядом с нами, ведь мы, в его глазах, можем располагать нужной информацией. Правда это уже мои личные догадки. Может, китаец давно мёртв, а мы никогда не узнаем об этом и до новых веников будем мусолить тему.       — А ты неплохо обмусолил тему, — усмехается Джехён, и я понимаю, что взболтнул лишнего. Как хитро он вывел меня на разговор! — тогда ты в большой опасности, ведь, если Ван И до сих пор не найден, Ангелочек вполне может прийти по твою душу. Думаю, киллера можно на тебя как на живца ловить!       — Так ты ради этого меня сюда позвал? — усмехаюсь. Да быть того не может. Джехён не настолько глуп, или всему виной алкоголь? Может, он хотел выпытать что-то другое или надеялся, что я сам взболтну лишнего. Проверял меня? С доверием Чэнлэ я разобрался, впрочем, всё вышесказанное не отменяет того факта, что меня до сих пор могут прощупывать иные структуры. — Забудь. Если хочешь выслужиться перед начальством, возьми нового подопечного и выполни задание на отлично на трезвую голову.       — Ты прав… Слушай, вы действительно расстались с Лукасом?       — А вот это уже не твоё дело. Если ты закончил, я пойду.       — Постой! — он срывается с места, перекрывает мне дорогу, прислонившись спиной к двери. Его улыбка мне не нравится, впрочем, как всегда, но голос… Он умеет говорить так, чтобы его слушали с открытым ртом, забивать голову глупыми мыслями, отвлекать от важного. — Знаю, что ты меня недолюбливаешь. Уверен, виной всему недопонимание. Нужно лишь найти точки соприкосновения, а наладить отношения нам поможет горячий секс. Сегодня был чертовски отвратительный день, но в наших силах его исправить.       Пройдясь пальцами по моей шее, он расстёгивает несколько верхних пуговиц, да так ловко и неощутимо, что я даже не заметил бы, не проникни остывающий осенний воздух мне за ворот. От такой наглости аж задыхаюсь, зато Джехён принимает мою реакцию за поощрение, облизывается, сжимает руку на моей груди и наклоняется ближе, тянется к губам. Я тут же отмираю, возмущённый до глубины души, отталкиваю его.       — С ума сошёл?       — Мне показалось, ты не против, — его похабная ухмылка просит кулака, я едва сдерживаюсь и пытаюсь отпихнуть его от двери.       — Нет! Всё. К чёрту.       — Погоди. Послушай!       Он хватает меня за руку и прикладывает к своей груди, я слышу, как бьётся его сердце, сильно, ровно. Моё сердце тоже не дёрнулось, не запнулось ни на мгновение. Не знаю, что почувствовал или пытался доказать Джехён, но я убедился лишь в одном — между нами никакой химии, и теперь я точно могу это оценить адекватно, ведь мне есть с кем сравнивать.       — Прости, чувак. Но ты не в моём вкусе, — я до сих пор пытаюсь быть насколько возможно вежливым, даже не бью его, хотя кулаки чешутся.       — Не хочешь даже попробовать? Не верю. Я видел, как ты пялился на меня в душе. А может, ты уже присмотрел кого-то другого? Тогда есть решение. Можешь забыть о нём и крутить шашни со мной. Слушай, я не верю в любовь и знаю, что ты тоже не веришь. Мы верим в деньги, пистолет и секс, в этом мы похожи, это честно, и этого достаточно. Ты приходишь и уходишь, получая максимум удовольствия и минимум дерьма. Любовь — это то, что придумывают себе натуралы, чтобы оправдать своё желание переспать. И когда всё заканчивается, они причиняют боль друг другу, потому что начинали с вранья.       — Ты не прав, — не знаю, зачем выслушивал это убожество, но мне теперь хочется поскорее оказаться подальше отсюда и от этого человека, залезть в ванную, полную антисептика, и хорошенько продезинфицироваться. — Ты совсем меня не знаешь. И, Джехён, прошу тебя, больше никогда не говори со мной об этом.       С силой отодвинув его крепкую фигуру в сторону, открываю дверь и быстрым шагом отправляюсь прочь. Столько времени потратил впустую, и как же мне теперь забыть всё услышанное?       — Ну и иди нахуй, лицемер! Если тебе нужно это фальшивое дерьмо, найди себе хорошенькую девчонку и женись. Порадуй мамочку!       За спиной с такой силой хлопает дверь, что со стен едва штукатурка не сыплется, а моё сердце наконец разгоняется до предела — я потихоньку осознаю разговор и понимаю — в нём не только много неприятного, но и куча белых пятен. От Джехёна я сбегаю, а вот от себя не убежишь — мерзостный шлейф гадостного послевкусия тянется за мной до самого кабинета начальника. Хочется жвачку или закурить, а ещё лучше — принять душ, ведь он меня касался. А я — его.       К Чэнлэ врываюсь, взвинченный до предела, для приличия пару раз стукнув, но так и не дождавшись приглашения, сразу захожу внутрь и нарываюсь на слегка неловкую сцену: Джисон сразу выпрямляется и спрыгивает со стола, где только что сидел. Парнишка тянет белозубую улыбку, как нашкодивший школьник, а лицо Чэнлэ темнеет от недовольства, но он сдерживается и не делает мне слишком строгий выговор.       — Вижу, ты в прекрасном настроении, — обращаюсь к мелкому, который совсем не мелкий уже и выше меня чуть ли не на голову. В отличие хмурого Чэнлэ, что, наверняка, лишь создаёт передо мною видимость сурового начальника, ведь я прервал их на самом интересном месте, парень улыбается искренне. Пока смотрю на него, боковым зрением замечаю, как Чэнлэ тыльной стороной руки вытирает рот, избавляясь от остатков блеска для губ. Как тот попал к нему, становится понятно сразу — обладатель блеска совсем не стремится скрывать своего участия в случившемся.       — Благодарю за моё спасение, господин Ли. — Джисон умеет не только скалиться, но и весьма воспитан, хотя после он оговаривается точно намеренно: — Мой Леле… то есть хён рассказал о вашем вкладе в ту операцию, потому примите благодарность всей моей семьи, от моего дяди и от меня лично, — он кланяется глубоким поклоном, и мне становится неловко, хватаю его за плечо, пытаясь выпрямить, от чего начальник начинает смеяться.       — Вот что значит хорошее воспитание. А то, как посмотрю на вас, шалопаев — одни неприличности в голове и на языке. А Джехёну язык вообще с корнем вырвать надо, болтает им как помелом, — возмущаясь, Чэнлэ говорит с заметными паузами, подбирая слова поприличней. Будь мы наедине, выразился бы ярче, да позаковыристей. — Ты пришёл узнать подробности?       Киваю и жду, пока начальник задумчиво повтыкает в стену, постучит пальцем о столешницу, а потом откроет стол и достанет оттуда тоненькую папку. Протягивает её мне, я изучаю скупые строчки на бумаге, но не вижу ничего нового. То же самое уже рассказал Юта. И о разорившемся агентстве, и о пропавших, а затем внезапно появившихся работниках.       — Вижу, ты не удивлён. Листай дальше. Знаешь, удивительно, что мы копаем с разных концов разные дела, но в итоге сходимся в одной точке. Если бы не тот твой запрос Юте, я бы и не догадался. Оказывается, «Феникс» и правда восстал из пепла и теперь функционирует как самостоятельная контора, что сдаёт в аренду машины с водителями и занимается доставками. Судя по документам, доходы у них так себе, притом штат приличный, около двадцати пяти человек, которые подрабатывают частной охраной, а сам офис и гараж оборудованы по последнему слову техники. С тех пор, как их выкупил господин Со Чунхо, у них настали весьма бурные и активные времена.       Список тех, через чьи руки прошёл «Феникс», впечатлял. Их столько, что снова связать контору с этим господином Со будет практически невозможно.       — Со… Знакомая фамилия, — мои старые подозрения усиливаются.       — Да. Он отец Со Ёнхо, который, как ты рассказывал, проявляет странный интерес к твоему нанимателю, но выглядит так, что не подкопаешься.       — А этих парней с фото, — трясу папкой, — я видел около него.       — Ну, а теперь вишенка на торте. Помнишь Юн Чхихо? Среди его людей тоже были замечены ребята из свежего списка сотрудников.       Шрам. Конечно, помню засранца, что похитил меня и избил до полусмерти. Точнее до полусмерти у него вышло ненамеренно, ведь он собирался избавиться от меня окончательно и бесповоротно.       — Странно, — задумываюсь и щелкаю зубами — дурацкая привычка, проявляющаяся как всегда в самый неподходящий момент. — Реально странно. — Перевожу взгляд на Джисона, он сидит тише мышки и восторженно пялится на меня. Именно пялится, ведь иначе подобный взгляд назвать нельзя, и я с любопытством поворачиваюсь к Чэнлэ — тому не нравится, что его мальчишка смотрит на другого, но закатывать сцену ревности при мне — явно выше его достоинства. Перед тем, как мы начали обсуждать дела, Чэнлэ велел Джисону сесть в кресло в дальнем углу кабинета, надеть наушники и не слушать «взрослые разговоры». Подозреваю, после похищения он опасается оставлять его одного даже на минуту. Даже в агентстве.       — Если ты сейчас намекаешь на связь происходящего с Ангелом, мне пока нечего добавить. Там всё слишком запутанно. Рабочая версия: он получил заказ на Ван И, но не смог его устранить, ему помешал подражатель. Репутация киллера пострадала, и он отомстил тем, кто ему помешал. Подражатель мёртв, и его личность не установлена.       — Зачем он сообщил о Джисоне?       — Жест доброй воли? Мол, ничего личного, я хороший парень, просто работа такая? — Чэнлэ даже пожимает плечами.       — Он рисковал.       — Никто не знал, что киллеров окажется двое. Мы то и об одном даже не подумали в суматохе. Хотя я тоже не пойму, зачем старому убийце такие заморочки? Я понимаю, устранить конкурента — дело чести, зато остальное… Дело становится всё запутанней, хотя меня утешает мысль, что Ангел будто на нашей стороне. Посланник Божий. Символично, не так ли?       — «Dominus vobiscum»… Знать бы его интерес…       — Сколько верёвочке ни виться, конец будет. Мы обязательно докопаемся до правды.       Мне остаётся лишь согласиться, а Джисон, получив сигнал от Чэнлэ, возвращается к столу и своим вопросом ставит меня в тупик.       — Господин Ли, вы новую рекламу видели?       — Рекламу? Какую?       Начальник снова смеётся от такой детской непосредственности, а парень тычет в окно, где, вместо знакомой рекламы духов, красуется иная — «Dominus vobiscum» в исполнении небезызвестной модели. Открыв рот, я некоторое время пялюсь в короткий повторяющийся ролик, где Джисон отыгрывает не то телохранителя, не то агента 007, у него даже пистолет есть и супермодная гарнитура, а на фоне виднеется вертолёт и представительские тачки. К счастью, не взрывающиеся.       По правде говоря, ролик больше похож на рекламу самого Джисона, нежели агентства, в котором работают самые умелые и надёжные телохранители.       — Вижу, вы под впечатлением, даже слов нет, — смеётся парнишка. — Хёну не нравилась прошлая реклама, он поговорил с дядей, тот связался с парочкой своих знакомых, и я заполучил новый совместный контракт с вашим агентством и Самсунг, которые прорекламировали новенькие гарнитуры. Эта же реклама ещё в центре на фасаде Дьюти Фри есть. Я теперь суперпопулярен, контракты так и сыплются.       — Ты не только модель, но ещё и отличный актёр. Шикарно сыграл! — подмазал я парнишке или Чэнлэ, уж не знаю, кто их них остался довольней. — Такая реклама точно приведёт к нам кучу новых клиентов.       Боюсь даже представить, сколько отвалил за неё Чэнлэ. Чего только не сделаешь, чтобы пялиться в окошко на своего возлюбленного целыми днями! Оказывается, наш начальник тот ещё романтик. С другой стороны, такая реклама указывает на то, что в агентстве и правда дела идут неплохо, раз есть возможность нанимать моделей, проводить дорогие съёмки и покупать самые престижные рекламные места.       — Спасибо, господин Ли! — снова кланяется Джисон и хочет что-то снова спросить, но Чэнлэ скомкано прощается, выпроваживает меня за двери, буквально захлопывая их у меня перед носом.       — Правда он классный?! — слышу за дверью. — Он бы тоже мог сняться в рекламе.       — Ну так иди попроси автограф, если у тебя новый кумир.       — Ну что ты… у меня кумир один единственный…       И, к счастью, это не я. Иначе жить бы мне осталось недолго. Пока Чэнлэ не догадался, где я нагрел уши, стараюсь потихоньку свалить подальше от кабинета. Осталось последнее дело — сообщу Лукасу, что заеду на квартиру за оставшимися вещами и вернусь в Зелёнку, мне нужно отдохнуть, подготовиться к вечеринке. Чтоб её… Уже сейчас во мне зреет нехорошее предчувствие, что сегодняшний вечер закончится не лучшим образом.