I Love My Gay Dads

В первый раз Геральт услышал о Прайде, или же Месяце Гордости, естественно, от Лютика. Они были тогда знакомы около полугода, и, когда молодой музыкант явился пред светлыми очами Ведьмака в одежде столь попугайской расцветки, что от его вида рябило в глазах, Геральт несколько опешил. Мало того, что одну из сотен тысяч своих жилеток Лютик обвешал странноватого вида значками, так еще и надел под нее футболку такую яркую, что она тут же бросилась в глаза. Вишенкой, украшающей торт, оказался завязанный на шее радужный шарф. — Что ты на себя напялил? — спросил Ведьмак, стараясь не окосеть от буйства красок. — Это в честь Прайд месяца, — малопонятно пояснил Лютик, покачиваясь с пятки на носок. — Какого месяца? — переспросил Геральт. — Месяца гордости ЛГБТ сообщества, — объяснил Лютик, хватая мужчину за локоть и утягивая за собой. — Во время него парады проходят, акции всякие. Ну понимаешь. Он почти месяц уговаривал Ведьмака сходить с ним в кино на какого-то Железного Дровосека, и теперь сочился энтузиазмом. От быстрого шага легкий рюкзак, обвешанный радужными значками, бил его по спине, но Лютик не обращал на это внимание, решительно топая в сторону кинотеатра, таща Геральта практически на буксире. — Ага, — кивнул Геральт, осознавая, что оказывается многого не знал о своем знакомом. — Так ты из…этих? — Из которых? — хитро прищурился музыкант, и Ведьмак старательно подавил в своем сознании тут же всплывшее слово на букву «п». Геральт считал себя человеком в высшей степени толерантным, хотя приютское воспитание и армейка, конечно, сказывались. Тем не менее, что бы там не думало общество о пид…геях, Геральту было глубоко похуй, кто с кем спит, и людей по этому признаку он не оценивал. Живут себе и живут, ебутся и ебутся, их дело. — Ты… эмм… гей? — осторожно спросил Геральт, все еще пытаясь понять, как ему к этому относиться. Лютик, конечно, был малость манерный и имел склонность носить весьма экстравагантные шмотки, но это, во-первых, ничего не значило, а во-вторых, слишком уж часто он говорил о девушках и крутился вокруг представительниц прекрасного пола. Так что заподозрить его в нетрадиционной ориентации было сложно. С другой стороны, даже если Лютик и предпочитает мужиков, Геральту с этого было ни тепло, ни холодно. Парень был забавный, с ним было неожиданно интересно общаться, пусть и выглядело общение несколько односторонним, и они с Геральтом, в общем-то, неплохо сдружились. Так что сбегать от него с воплями, только из-за того, с кем там Лютик шпехается, Ведьмак не собирался. Да и с чего бы? Не накинется же он на Геральта, если тот вдруг уронит мыло. Смешно. Лютик же вдоволь насладился сложным сочетанием эмоций на лице мужчины, выдержал театральную паузу и наконец-то рассмеялся. — Да нет же, глупенький. Я — пан, — он выпустил руку Геральта из захвата, развернулся к нему лицом и распахнул полы легкой джинсовой жилетки, продемонстрировав жуткую трехцветную футболку. У Ведьмака от сочетания голубого, желтого и розового тут же заболела голова. — Кто ты? — уточнил он, стараясь не ослепнуть от такого великолепия. — Пансексуал, — ответил Лютик более полным термином, но, так и не увидев ни тени понимания, объяснил. — Это как бисексуал, только круче. — То есть ты спишь и с мужчинами, и с женщинами? — Ведьмак чувствовал постыдное облегчение от этого факта. — Ну да, — пожал плечами музыкант. — Это, если совсем просто. «Совсем просто» Геральта устраивало. Спрашивать про «сложно» он слегка опасался. До кинотеатра осталось рукой подать, и Геральт решительно двинулся вперед. — Про ориентацию, допустим, понял, — он дернул Лютика за рюкзак, чтобы тот, по своему обыкновению, смотрящий куда угодно только не под ноги, не наступил в лужу своими моднявыми кедами. — Но этот маскарад-то тебе зачем? — Как это зачем? — опешил Лютик. — Сказал же Прайд месяц. Парады у нас в стране не проводят, так что поддерживаем видимость ЛГБТ-сообщества, как можем. — Да, но зачем? Тебе так важно показать окружающим с кем ты спишь? — Геральт насмешливо фыркнул. — Не боишься, что тебе за это морду набьют? Музыкант неожиданно остановился. Геральт сделал еще два шага по инерции и обернулся на друга. Тот сверкнул на него потемневшими синими глазами из-под нахмуренных бровей, и Геральт с удивлением понял, что, кажется, в первый раз увидел, как Лютик злится. — Пусть бьют, мне все равно, — сказал он решительно, и расправил плечи. — Только вот, я устал прятаться, как будто предпочтения в постели это что-то постыдное. Я скрываюсь на улице, на учебе, в компании знакомых. Я прячусь от родителей и даже от некоторых друзей. — Лютик скривился как будто от боли. — Я ведь даже тебе боялся сказать, потому что думал, что ты не поймешь. Заклеймишь меня «педиком» и перестанешь общаться. Могу я хоть раз в год почувствовать себя свободным и перестать стесняться того, кто я есть?! Высказавшись, Лютик как будто выдохся и сник. Геральт виновато отвел взгляд. Он не хотел давить на больную мозоль, просто, действительно, не знал и не понимал, как Лютик и подобные ему живут в этом мире. Теперь понял. Стало стыдно. — А я ведь даже не гей, — тихо добавил музыкант. — У меня есть выбор. Я могу склеить девчонку, и никто меня за это не осудит. А каково тем, у кого выбора нет? — И ты думаешь, если ты месяц походишь живой мишенью для всяких ублюдков, это как-то поможет? — Нет, конечно, — Лютик невесело фыркнул. — Но я не один, нас много. И даже если подобные акции никак не повлияют на ситуацию, это не значит, что не стоит и пытаться. Геральт на это только хмыкнул. Разумеется, сразу же после кино, стоило Геральту отвернуться, на Лютика напали два недоноска. Уложив их отдохнуть, Ведьмак плюнул на все и потащился на другой конец города, только чтобы этот борец за права меньшинств больше ни во что не вляпался и добрался до дома живым. Сидя в вагоне метро и слушая в пол-уха нескончаемый треп музыканта, он пытался понять, нахрена ему это все. Он в телохранители юному дарованию не нанимался. Но глядя на то, как сияет Лютик, когда на него смотрит, Геральт чувствовал, он все делает правильно.

***

В том, что первый в Цинтре гей-парад решили провести именно в тот год, когда они с Лютиком сошлись, Геральт видел некую иронию. Сам Лютик говорил, что это судьба. Пропустить это мероприятие геральтов новоиспеченный бойфренд ему бы, разумеется, не позволил. Да и сам Геральт ни за что бы не отпустил Лютика одного, зная, что далеко не все в Цинтре положительно настроены к параду. Так что теперь он шел за ручку с Лютиком среди разношерстной толпы и разрывался между любопытством и желанием все забросить и забиться в свою нору с бутылкой пива. Зато сам Лютик просто светился от счастья. Традиционно обвешавшись с ног до головы ЛГБТ-символикой, он выглядел тут как никогда на своем месте, постоянно вертелся, с кем-то здоровался, убегал в толпу и возвращался снова, неизменно что-то рассказывая. Геральт слушал его вполуха и любопытно вертел головой. Может, сказались стереотипы, но от самого настоящего гей-парада он ожидал большего. Не было ни мужиков в кожаных шортиках, размахивающих дилдаками, ни прочих непотребств. Обычные люди, мужчины и женщины, от совсем юных, до пожилых. Прямо перед Геральтом шли в обнимку две бабульки такого одуванчикового вида, что растопили бы сердце даже самого прожжённого гомофоба. Конечно, совсем без «фриков» не обошлось, и в толпе периодически мелькали существа неопределенного пола, наряженные и накрашенные так экстравагантно, что их и трансвеститами-то назвать сложно. Ведьмак думал, что у него возникнут с этим проблемы, но среди счастливых, обвешанных флагами людей, такие ребята выглядели так же органично, как ряженные на празднике Беллетэйна. В общем, несмотря на нелюбовь Геральта к большим скоплениям людей, впечатление от парада он получил скорее положительное, чем отрицательное. Омрачал его только полицейский кордон, который по численности едва ли не превышал участников парада. Подобные меры предосторожности, к сожалению, были нелишними, и это злило. Уже сидя в вагоне метро и наблюдая, как молодые парни, чуть младше Лютика, торопливо снимают с себя ЛГБТ-символику и прячут по рюкзакам, пытаясь скрыть свою причастность к параду и казаться обычными, Геральт тихо зверел. Успокаивал его только довольный, уставший Лютик, растекшийся по сидению и продолжающий держать Геральта за руку. Снимать свои значки и флажки он даже не пытался, и Ведьмак хмыкнул и осторожно почесал щеку, на которой красовался нарисованный музыкантом флаг бисексуалов, единственный ЛГБТ-атрибут, на который он согласился. — Спасибо, что пошел со мной, — внезапно, тихо сказал Лютик и погладил ладонь Геральта большим пальцем. — Не благодари. — Нет, серьезно… — не унимался музыкант. — Мне приятно, что… — Лютик, — оборвал Геральт его пламенную речь. — Честно, не надо благодарить за… это. Я не для одолжения тебе туда пошел. — Правда? — Лютик улыбнулся. — Тогда… Тогда на следующий год тоже пойдем?  — Обязательно. Счастливый парень прижался щекой к его плечу, а Геральт задумался, как на следующий год затащить на парад еще и Ламберта с Эскелем. Не одному же ему страдать.

***

В этом году Прайд был особенно ярким, пышным и радостным. Не без причины. В Цинтре наконец-то разрешили однополые браки. Глядя на кучу народа, разодетого женихами и невестами, Геральт невольно улыбался и поглаживал руку Лютика с помолвочным, — пока что, — кольцом на пальце. Лютик только хитро на него смотрел, и не отходил, как обычно, если только к нему не подходили поклонники, чтобы сфоткаться. И с каких пор он успел стать музыкальной иконой для ЛГБТ-подростков? Впрочем, не только музыканта узнавали в толпе. Геральт тоже успел стать завсегдатаем этого мероприятия, поэтому с ним постоянно здоровались знакомые, и даже упрекали почему это они с Лютиком не в образах. — Дорогие мои, почему я еще не слышала новостей о вашей свадьбе? — требовательно спросила Катрин, двухметровая травести дива в шикарном свадебном платье. — А мы скоро! — заявил Лютик и бесцеремонно сунул ей в лицо руку с кольцом. — Ну слава Мелитэле! — радостно воскликнула дива и всплеснула руками с ногтями настолько длинными, что Геральт невольно напрягся. После того как Катрин скрылась в толпе, насколько вообще может скрыться кто-то ее роста, к ним еще несколько раз подходили, но в принципе все шло ровно. Единственное, что напрягало Геральта, это то, что Цири куда-то исчезла в самом начале парада. Она пообещала их с кем-то познакомить, и Лютик тут же предположил, что Цирилла представит им свою девушку. Ведьмак только хмыкнул. Дочка раньше не упоминала никакую девушку, и ему было интересно, с чего бы. Наконец-то, ближе к концу маршрута, из толпы вынырнула Цири, ведя за собой короткостриженную невысокую блондинку. Девушка была пятнадцатилетней Цирилле примерно по ухо, но при этом была очевидно старше. Возможно, ей уже было восемнадцать. Они остановились прямо перед Геральтом и Лютиком, и Цири торжественно объявила: — Пап, пап, знакомьтесь — Мистле, моя девушка. — Здрасьте, — неловко буркнула Мистле и помахала рукой. — Приятно познакомиться, — оживился Лютик. — Это Геральт, а я Юлиан, но лучше просто Лютик. Геральт только многозначительно хмыкнул. — Да, эммм… Мистле из другого города, и я хотела вас спросить, — замялась Цири. — Может ли она переночевать у нас? Заодно и познакомимся? — Нууу… — начал Лютик и вопросительно посмотрел на Геральта. — Только если не в твоей постели, — отрезал Ведьмак. — Пап! — возмутилась Цири, но Мистле ее перебила. — Не ссыте, господин Суровый Батя, — сказала девушка немного нахально. — Я на цветочек ее невинности не претендую. Пока что. Геральт снова хмыкнул. Мистле начинала ему нравиться. — Ладно, мы пока пойдем, — сказала Цири беспокойно и взяла девушку за руку. — Встретимся у машины. Они скрылись в толпе, и Лютик потрясенно выдохнул: — Ничего себе. Он еще продолжил что-то говорить, переваривая информацию, но Геральт его почти не слушал. Им многое предстояло обдумать и обсудить, например то, кто эта Мистле вообще такая, и почему Цири не рассказала об этом раньше, но это не важно. Важно то, что у Цири на обычной белой футболке, спрятанной под тоненькой джинсовой курткой, красовалась надпись: I Love My Gay Dads Геральт знал, что это правда. И ему очень хотелось, чтобы так оставалось вечно.