Вторая жизнь

Такао со всех ног бежал к дому Мидоримы, бессвязно ругаясь и то и дело пытаясь откинуть с глаз тонкие прядки волос, что было абсолютно бесполезным занятием, учитывая ливень, мощными струями пытавшийся сбить редких прохожих с ног. Черт, а ведь когда Такао вышел из дома, ярко светило весеннее солнышко! С раздражением ощущая, как неприятно прилипает нижнее белье к телу, он требовательно вдавил пупочку звонка, не отпуская ее до тех пор, пока дверь не распахнулась, едва не треснув его по лбу. – Ты бы поосторожнее, Шин-чан, так ведь и зашибить можно, – фыркнул он, нагло вваливаясь в дом и отпихивая напарника. – Тебе бы это не повредило, вот что, – Мидорима недовольно поджал губы, закрыл дверь и уставился на лужи воды на полу. – С тебя натекло. – Ты видел, какой там ливнище?! Конечно, натекло, зонта я с собой не взял! И сегодня вообще дождя не обещали, эти синоптики что, от балды, что ли, прогнозы выдумывают? – возмутился Казу, пытаясь одновременно отжать рубашку и удержать свою ношу, из-за которой пришлось давать крюк и мокнуть под дождем. Наконец он разулся и шагнул вперед, сразу же улыбнувшись выглянувшей из гостиной девчушке с длинными зелеными волосами лет тринадцати. – Привет, Шизу-чан! – О, привет, Такао-кун, – скупо улыбнулась в ответ Шизука, младшая сестра Шинтаро, и вопросительно приподняла брови. – Цветы? – Точно! – вспомнил Казу и всучил помятый букет вспыхнувшему Мидориме. – Держи свой веник, Шин-чан. Между прочим, если бы мне не пришлось переться за твоим сегодняшним талисманом, я не попал бы под дождь. Так что ты мне должен! Мидорима приоткрыл было рот, но возразить было нечего, все-таки Такао сказал правду. Шизука хихикнула, Такао подмигнул ей и насмешливо продолжил: – Еще и в цветочном меня замучили вопросами о цветах, девушке, которой они предназначены, наших отношениях и ее предпочтениях. Пришлось ответить, что ближе меня у нее никого нет, она увлекается гороскопами, высокая, сильная, красивая и бросает просто охрененные трехочковые. И заметь, – он поднял палец вверх, – ни разу не соврал! Мидорима по степени красноты сравнялся со своим букетом алых тюльпанов, нервно поправляя очки и пытаясь не смотреть на многозначительно дергавшую бровью сестру. Интересно, Такао сам-то хоть заметил, что именно он сказал про Шина? Казу не понял, чего Шин-чан оторопел, и преспокойненько заглянул в гостиную, куда вернулась девушка, тут же устроившаяся перед телевизором. Мельком опознав знаменитый сериал, Такао прыснул и направился наверх, в комнату Шин-чана, в надежде, что ему выделят полотенце и может даже сменную одежду, а то вся своя насквозь мокрая. И холодно к тому же, на улице всего лишь конец марта да плюс дождь... Мидорима, бросив только один взгляд на подрагивающего напарника, направился к шкафу, выудил необходимое и протянул Такао, отводя глаза от его совершенно неприлично облепившей рельефный торс белой рубашки, от дождя ставшей полностью прозрачной. – Ух, спасибо, Шин-чан, – Казу безо всякого стеснения стянул рубашку и схватился за полотенце. Шинтаро поперхнулся и отвернулся, чтобы не пялиться, а заодно поставить цветы в приготовленную заранее вазу. Он прекрасно знал, что после его звонка Такао обязательно привезет нужный талисман. И Такао не подвел. – Так гораздо теплее, – уже почти высушенный Казу подтянул горловину футболки, чтобы плечо не оголялось, и внезапно вспомнил: – Кстати, Шизу-чан тем сериалом увлекается, про перерождение? Мидорима скривился: – Да. Антинаучный бред, вот что. – Да ладно тебе, Шин-чан, ты что, не веришь в перерождение и переселение душ? Это же даже во многих религиях есть вроде. – Это не доказано, и, естественно, я не верю. Такао посмотрел на его кислое лицо и расхохотался: – Зато только прикинь, если бы такое было правдой! Умер, родился заново, все вспомнил и... Я тогда, например, обязательно нашел бы тебя! – Доставал бы меня и в следующей жизни? – с непередаваемым выражением произнес Мидорима. – Нет уж, обойдусь, вот что. – Да ты без меня окончательно социопатом станешь, и так-то цундере весь, – Казу нагло облокотился на его плечо. – Так что даже не рассчитывай, что сможешь сбежать от меня даже в следующей жизни! Злорадно посмеиваясь над несчастно-раздраженным Шин-чаном, он зарылся в свои мокрые шмотки и выудил чудом уцелевший диск. – Слушай, Шин-чан, ты же мне должен, – сменил Такао тему и тон на просительный, – будь другом, помоги, а? Взгляд Мидоримы сфокусировался на диске, которым помахивал Такао. – Что это? Казу зарылся пятерней во влажные волосы и признался: – Песня. Ну, ты же знаешь, что я собираюсь всерьез заняться музыкой... – Да, ты говорил про будущую рок-группу, вот что, – сухо кивнул Шинтаро. – Ага. Так вот, еще ты знаешь, что мама у меня звукооператор и больше всего любит как раз музыку, а через неделю у нее день рождения, и я решил в подарок ей написать песню. – Она же, по твоим словам, не любитель рока. – А это и не рок, это обычная песня, довольно медленная, – под пораженным взглядом Такао слегка отвернулся, чтобы скрыть покрасневшие скулы. – Да-да, я написал обычную песню, Шин-чан, что тут такого? Мидорима тряхнул головой и поправил очки, пытаясь осмыслить то, что сейчас услышал. – Ничего, просто не ожидал от тебя. Значит, ты написал для нее песню... Чего ты хочешь от меня? Казу воодушевился и, подскочив к нему, заканючил: – Шин-чан, ты же отлично играешь на пианино... – На фортепиано, вот что. – Какая разница?.. Я смог подобрать нужную музыку, все инструменты, кроме фортепиано, ну не умею я на нем играть! Мидорима потерял дар речи, как только до него дошло. Он как-то раньше и не задумывался особо о талантах Такао в этой области. – Ты сам написал почти всю музыку? И сыграл? – Ну да, а что? – Казу пожал плечами. – Я умею играть и на барабанах, и на гитаре, и даже немного на скрипке. Между прочим, я тебе об этом говорил, Шин-чан. Ты меня совсем не слушаешь? – Если я буду тебя постоянно слушать, у меня мозги вскипят, вот что, – буркнул шокированный Шинтаро. Но любопытство перевесило, и он протянул руку за диском, который сразу вставил в плеер. Сперва он прослушал песню в наушниках, не отрывая расширенных глаз от наигранно бодро насвистывающего напарника, полезшего перебирать старые талисманы, распиханные по всем углам и полкам в комнате. Увлекшись кубиком-рубиком и старательно раздумывая, почему ему так хочется, чтобы Шин-чан согласился помочь, Казу не сразу заметил, как тот зовет за собой. Они прошли в "музыкальную" комнату, в углу которого стоял рояль, а вдоль стен высились шкафчики с многочисленными нотами. Не успел Мидорима устроиться за роялем, как в комнату заглянула Шизука. – Слушай, аники, я пойду к подруге, мы сегодня договаривались сходить в караоке, так что вернусь к ужину. – Хорошо, вот что. Не забудь позвонить, когда обратно пойдешь, – напутствовал Мидорима. Сестра надула губы. – Не надо меня встречать, я и сама дойду. Ладно, пока, аники, Такао-кун. – Пока-пока, – пропел Казу. Шинтаро лишь кивнул, уже погруженный в мысли о песне и музыке к ней. Надо признать, ему было... приятно, что за помощью Такао обратился именно к нему. Ведь очевидно, что раз Такао сам полностью и писал музыку, и пел, то ни к кому больше не обращался, об этом теперь знают только они двое. Да, это все-таки приятно. Казу вставил диск в магнитофон, обретающийся здесь же, и комнату наполнил собственный хрипловатый, чувственный голос, которому сразу же вторила красивая игра на рояле. Шинтаро послушал песню всего лишь раз, но сразу понял, какая именно аранжировка ей нужна. И сейчас играл, полностью погрузившись в красивую песню, не замечая восторженного взгляда серо-голубых глаз. И все же ему пришлось играть трижды, прежде чем его удовлетворил результат. На четвертый Казу шустро включил шиновский ноутбук, записал мелодию и быстро совместил ее и песню воедино. – Ну вот, теперь она полностью готова! – возликовал он. Мидорима кивнул, размял пальцы и, помедлив, тихо сказал: – Красивая песня, вот что. Ты хорошо постарался. – Не только я, но и ты, Шин-чан, спасибо тебе огромное! – Казу расплылся в широкой улыбке. – И спасибо за комплимент... Он лукаво подмигнул снова слегка покрасневшему Мидориме, поставил уже готовую песню в магнитофон и повернулся к недоуменно заморгавшему напарнику. – Слушай, Шин-чан, у меня есть еще одна просьба... – вот теперь даже ему стало неловко, самую малость, но все же. – Я знаю, что ты умеешь танцевать... Научи, а? – Чего?! – Ну Шин-чан... мама очень любит всякие там вальсы, а у папы обе ноги левые, они ни разу не танцевали вместе, вот я и подумал, что смогу помимо песни... – Ни за что! – категорично отказался Шинтаро, отступая на шаг. Такао надулся и хищно приблизился. – Шин-ча-а-а-ан, ну пожалуйста, чего тебе стоит? Жалко, что ли?.. Мидориме остро захотелось заткнуть уши, в которые ввинчивался надоедливо-требовательный голос напарника. Когда он говорил таким тоном, Шинтаро всегда сдавался, хорошо, что тот редко прибегал к этому способу манипуляции. Вот и сейчас он снова сдался и рывком дернул вскрикнувшего от неожиданности Такао на себя. Прижимать его к себе, видеть злополучное оголенное плечо и не краснеть было невозможно, но Шин старался, представляя, что это всего лишь урок танцев. И не с Такао, с кем угодно, но не с ним! А то он давно заметил, что Такао стал непозволительно близок ему... Вот теперь и Казу стало стремно, он еще ни разу так не прижимался к Шин-чану, обнимашки не в счет. Прижиматься грудью к груди, держать руки на плече и в руке Шин-чана, ощущать прохладную ладонь на своей спине... все это почему-то сильно волновало. – Запоминай, Такао, – Мидорима, глядя куда-то поверх его головы, начал счет. Поначалу Казу путался, потом вроде попривык, но после энного танца под собственную песню неторопливые "раз-два-три" уже оскомину набили и набатом стучали в ушах. Зато он выучил! Вернувшаяся Шизука под самый конец контрольного танца заглянула в музыкальную комнату и широко распахнула глаза, ахнув от вида кружащихся в вальсе брата и его напарника. Те смотрели только друг на друга, ей даже показалось, что они сейчас в каком-то своем мире, только вдвоем. Выглядело все настолько романтично, что даже не особо чуткая Шизу тихо всхлипнула и украдкой сфоткала пару, размышляя, почему эти двое настолько недогадливые и никак не поймут собственных чувств друг к другу. После окончания песни Казу довольно просиял и крепко стиснул Мидориму, игнорируя вялые отпихивания. – Нэ, спасибки, Шин-чан! Знаешь... – он лукаво прищурился и подмигнул: – Надо будет еще как-нибудь станцевать, мне понравилось. – Заткнись, Такао! Казу расхохотался и выскочил из комнаты, удирая от покрасневшего Шина. В коридоре они наткнулись на Шизуку, захихикавшую над их вытянувшимися лицами, и она добила их показанной фоткой. Пока Шинтаро требовал немедленно удалить ее, Казу умолял переслать фотку ему, что Шизука с удовольствием и проделала, смеясь над наливающимся гневом братом. В превосходном настроении (все, кроме старшего Мидоримы) они отправились на кухню, а то что-то есть захотелось, особенно после бесконечных танцев. – Ого, уже почти стемнело! – ставя пустую тарелку в раковину, Казу непроизвольно уставился в окно и заметил, что уже поздно, однако. – Домой пора. – Уже уходишь? – Мидорима остановился рядом, аккуратно опуская тарелку рядом с такаовской. – Да, надо бы, а то мама опять разворчится, что я по темени шляюсь. Ну и пусть, главное, что вставать рано не надо, никакой школы, – Такао счастливо улыбнулся, представляя, сколько он сможет кайфовать с утра в постельке. – Обожаю каникулы, летние, правда, лучше и дольше, но и эти недельные перед вторым годом хороши, да ведь, Шин-чан? Тот пожал плечами, ему нравилось учиться, так что он не получал столько удовольствия от каникул. Быстренько переодевшись в свои, уже высохшие вещи, Казу засобирался домой. Пока он завязывал шнурки на кроссовках, Мидорима хмуро оглядывал его. – Ты не взял с собой фломастеры? Я же предупреждал тебя, вот что. Скорпионы сегодня на последнем месте, и им грозит смертельная опасность. Такао, закатив глаза, насмешливо фыркнул: – Ты же знаешь, что я не верю в гороскопы, Шин-чан. Не переживай ты так, все будет нормально, хотя мне приятно. Он нахально подмигнул вспыхнувшему напарнику и его смеющейся сестре и, махнув им на прощанье, вышел за дверь. До дома ему идти всего лишь несколько кварталов, так что Казу, бодро насвистывая, быстро зашагал вперед, жадно дыша свежим после дождя воздухом и мурлыкая под нос собственную песню. На третьем перекрестке он остановился, ожидая своего светофора. Пиликнул телефон, Такао, активировав соколиный взгляд, чтобы следить еще и за светофором, уставился на сообщение: "Ты забыл у меня диск с песней, вот что". Черт, точно, так и думал, что что-то забыл! Ну да ладно, ничего страшного... Отписавшись, что потом заберет, Казу прыснул и добавил вопрос, надо ли Шин-чану тащить завтра очередной талисман. Конечно же, надо, если у Мидоримы дома не найдется! Такао скорчил гримаску и принялся запихивать телефон в узкий карман джинсов. Светофор все никак не переключался, Казу вздохнул, закатывая глаза и уже собираясь "отключить" соколиный взгляд, когда выхватил резкое движение позади, мелькнувшие под глубоким капюшоном каштановые вихры, полные ненависти темные глаза и ощутил мощный толчок в спину. Выронив мобильник, он улетел вперед, прямо на оживленную дорогу, ободрал руки и коленки, вскочил, но... Раздался отчаянный гудок, скрежет тормозов, Такао резко повернул голову, одновременно шарахаясь в сторону, а в следующую секунду его смело сильнейшим ударом под пронзительные визги пешеходов... *** – Эх, как же хорошо... – простонал Коганей, погружаясь в горячую воду. Остальные сейриновцы согласно закивали. Горячие источники, куда их снова привезла Рико, были настоящим раем и блаженством. – А еще лучше, что экзамены прошли и впереди целая неделя отдыха перед третьим годом, – удовлетворенно сверкнул очками Хьюга. Бывшие второгодки снова кивнули, остальные загомонили, обсуждая, кто с кем в классе будет учиться. Киеши улыбался, глядя на них, и незаметно притиснул к себе Изуки. Тот смутился, пихнул его в грудь, отодвигаясь, и обратил внимание на покрасневшего Куроко. – Куроко, ты снова перегрелся? – Да, немного жарковато, – Тецуя попытался выползти на камни, но не преуспел. Пришлось Кагами подхватить его и с ругательствами усадить на камни. – Может, ты это, в дом пойдешь? – Нет-нет, Кагами-кун, сейчас посижу немного и станет получше, – отказался Куроко. Второй согласно тявкнул, заставив Кагами подскочить и неловко шлепнуться в воду. Остальных окатило волной, ребята вскрикнули и закашлялись, отплевываясь. – Кагами! – Это все Ниго виноват! – перевел стрелки Тайга, но не сработало – разъяренный Хьюга мощно загреб воду и окатил его в ответ. – Эй, а меня-то за что, Хьюга? – Изуки обиженно посмотрел на друга, утирая лицо. – Действительно, Хьюга, целься поточнее, – нахмурился Киеши. Тот фыркнул и моментально скрылся сразу под двумя волнами, которые отправили Коганей и Цучида, решительно присоединившиеся к веселью. После еще нескольких атак в забаву включились и первогодки, точнее уже второгодки, брызганье быстро перетекло в догонялки, когда Хьюга серьезно вознамерился притопить Когу, и по источникам с веселыми криками принялась носиться целая толпа. Хьюга бегал за Цучидой и Коганеем, пытаясь обойти стеной вставшего Митобе, Кагами охотился за Фурихатой и Фукудой, Кавахара убегал от Киеши, а Изуки разглядел-таки Куроко. В общем мельтешении никто не заметил, как Изуки наступил на уроненное ранее мыло, поскользнулся и, ударившись лбом об камень, ушел под воду. Только через пару минут Куроко обернулся, удивленный, что за ним больше никто не следует. – Изуки-семпай? – Что такое, Куроко? – привлеченный именем, к нему повернулся Киеши. – Я не вижу Изуки-семпая, – растерянно ответил тот. – Что это с водой? – взвизгнул Фурихата, с недоумением разглядывая краснеющую воду. Наконец все угомонились и увидели плавающее в воде без движения тело, вокруг которого расплывалось алое пятно. Киеши моментально бросился к нему, вытаскивая и укладывая на камни, ребята столпились вокруг, с ужасом глядя на обильно кровоточащий лоб, и внимательно присмотрелись. – Он не дышит!!! *** Такао открыл глаза и удивленно осмотрелся. Последнее, что он помнил – как его сбила машина... На больницу однозначно не похоже, значит это рай? Ну, не в ад же он должен попасть, вроде ничего такого криминального он не делал, чтобы его в ад запихивать. Но и на рай это мало походит... Он снова огляделся, со всевозрастающим недоумением изучая окружающее помещение, больше всего похожее на какой-нибудь многоэтажный торговый центр. Точно такие же этажи, с кучей секций, посередине эскалаторы, перевозящие одетых в белое людей... Он посмотрел вниз и увидел точно такую же белую одежду и на себе. Пожав плечами, Казу подошел к эскалатору и остановился перед встретившим его молоденьким парнем с пепельными волосами и теплыми карими глазами, под левым из которых красовалась симпатичная родинка. – Привет, я Сугавара Коуши, или просто Суга, ангел-распределитель, – представился он и, ухватив Такао за руку, повлек к движущимся ступенькам, ведущим вверх. – А... я Такао Казунари, – растерянно ответил Казу, изучая своего сопровождающего. Интересно, что значит распределитель? Неужели он распределяет людей в рай или ад? И уже ангел? Не слишком ли молод, выглядит ровесником самому Казу... – Предвосхищая твои вопросы, – Сугавара уловил его любопытный взгляд и тепло улыбнулся, – да, я действительно ангел и распределяю людей в зависимости от их поступков. – А ты давно стал ангелом? – Очень. Когда-то, возможно, я и был человеком, но сейчас я этого просто не помню. Всю мою сознательную жизнь я был ангелом. Они подошли к вполне себе современному столу с компьютером, Суга устроился в мягком кресле и уперся в монитор, внимательно читая информацию о жизни поступившего. Такао устроился на стуле с другой стороны стола, продолжая разглядывать все вокруг. На него потихоньку накатывало осознание, что это действительно конец, он умер и больше никогда не увидит родных, друзей и Шин-чана, не сыграет с ним в баскет, не... даже не станцует, хотя обещал. – Слушай, я должен вернуться, – выпалил он. – Там же... там же родители, сестренка, там Шин-чан и Шутоку! Я не могу все это так бросить! Суга оторвался от экрана и печально покачал головой. – Прости, Такао, но уже все, ты здесь и, судя по тому, что я читаю, вполне подходишь раю. А все остальное осталось в прошлом, ты не можешь вернуться. И даже если бы мог, то твое тело... Казу похолодел, ожидая неприятностей, и они не заставили себя ждать. – Твое тело очень сильно пострадало, целой не осталось почти ни одной кости, повреждены мозг и внутренности. Ты умер мгновенно... – Суга осекся при виде слегка позеленевшего Такао. – Возвращаться некуда, Такао. Он сочувственно сжал ладонь Казу и вновь вернулся к изучению информации. Такао в какой-то прострации сидел, глядя в никуда. То есть... это все, это совсем все, окончательный конец... Но он хочет обратно, на землю! Как же истории о тех, кто вернулся с того света?! Там, конечно, присутствовали белый свет и тоннели, но все равно, не на пустом же месте такие истории возникли! Взгляд отчаянно зашарил по соседским столам, где распределялись другие, по столу Суги и наткнулся на небольшую заметку "для ангелов". Казу не обратил бы на нее внимания, если бы его не привлекли крохотные буковки в самом низу заметки. Активировав соколиный глаз, он вчитался и замер – "Напоминаем, ни в коем случае не нажимайте кнопку "Возврат" ДО распределения поступившей души!" Неужели это оно?! – Ты хороший парень, – Суга дочитал и снова улыбнулся, – рай тебе понравится. – Ага... – Казу лихорадочно размышлял, как его отвлечь, и уставился на следующий стол, к которому сидел лицом. – Нэ, а что это они делают? – Где? – Суга оглянулся. Такао моментально дернулся вперед, вдавил палец в кнопку "Возврат", и стол недовольно вскрикнувшего Суги залило белым светом, забирая с собой хитреца. После небольшой болтанки Казу вновь ощутил потяжелевшие конечности и тело, абсолютно целые, только голова почему-то раскалывалась и волосы были мокрые. Еще было практически невозможно дышать, он запаниковал, но в следующую секунду к его губам прижалось что-то теплое и с силой вдуло воздух. "Искусственное дыхание", – вяло отметил Такао, чувствуя ритмичные нажатия на свою грудь. Очередной вдох, и его наконец вывернуло, заставляя выплевывать и давиться водой, залившей, казалось, его легкие до отказа. Прокашлявшись и раздышавшись, он приоткрыл глаза и удивленно посмотрел на окруживших его парней. В расплывчатых лицах смутно угадывались знакомые черты, но мысли текли медленно, пока кто-то не застонал от облегчения. – Живой... Черт, Изуки, я думал, что поседею, напугал до усрачки, – выругался очкастый парень. "Изуки? Какой Изуки? Стоп! Изуки Шун из Сейрин?! Но почему так называют меня?!" Казу открыл было рот, чтобы выпалить очередь вопросов, как его сгреб в охапку тот, кто и делал, похоже, искусственное дыхание. – Больше никогда, никогда так не пугай, Шун, – шепнул он еле слышно на ухо, тиская в медвежьих объятиях. Снова задыхаясь, Такао слабо кивнул, вновь огляделся и неуверенно спросил: – Где мы? Воцарилась гнетущая тишина.