Вторая жизнь

– Ты чего раскис? – первым делом спросил Сугавара, вернувшись с прогулки и снимая поводок с Соры. – Я думал, вы тут с Киеши, а ты один и грустный-то какой. – Что "мы с Киеши"? – прищурился Такао. – Ничего, просто вдвоем, – вздохнул Суга, присаживаясь на краешек кровати, где продолжал валяться Казунари. – Так что случилось? – Я гей... – Я тебе уже говорил об этом, не понимаю, чего ты так удивляешься. – Я гей! – Такао подскочил и едва сдержал порыв хорошенько потрясти невозмутимого Коуши за плечи, чтобы до него дошло. – Меня теперь не возбуждают красивые фигуристые девчонки, зато прет с мускулистых высоких парней! Причем хочется быть непременно снизу! По-твоему, это нормально?! – Ну, почему бы и нет? – Суга утешающе улыбнулся. – Успокойся, Шун, у людей такое бывает, в этом нет ничего страшного, я думаю. – И не зови меня Шуном! Я все равно остаюсь Такао Казунари, хотя бы дома можешь звать меня Казу?! – Ладно, ладно, прекрати кричать. Пусть будет "Казу". А что до позиции снизу, так это дело вкуса, полагаю. Такао сдулся и откинулся на подушку. – Да уж, дело вкуса... С таким вкусом только в баскет и играть, блин. – О, боишься, что будешь заводиться от сокомандников или соперников? – хихикнул Суга. – Типун тебе на язык! Суга снова захихикал, насилу успокоился и поинтересовался: – Как прошло с Киеши? О чем разговаривали? Казу коротко пересказал их с Теппеем разговор, покраснел, описывая поцелуи, и пожаловался, что не знает, как быть дальше с вроде как его парнем. – Это же обман... Я не Изуки, я – Такао и не его бойфренд. По сути, его парень умер же, да? – С одной стороны, верно... Но с другой, он об этом не знает, а рассказать правду ты не можешь. К тому же сейчас ты – Изуки Шун... – К чему ты клонишь? – подозрительно прищурился Такао. Суга замялся на миг и выдохнул: – Попробуй... просто попробуй с ним встречаться, вдруг вы нормально сойдетесь? Расстаться никогда не поздно, но мало ли, возможно, именно с ним ты будешь счастлив... и сделаешь счастливым его. Казу задумался. Значит, попробовать с Киеши? А ничего, что он его толком не знает и почти ничего не испытывает, кроме физического влечения, и то принадлежащего бывшему владельцу тела? Нет, он не спорит, зачастую и этого достаточно для начала отношений, типа дальше само сложится, но... у Изуки и Киеши был не просто секс. Они на самом деле были полноценной парой, любили друг друга, и вот так вот пытаться заменить Изуки у Такао вряд ли получится. А если Киеши не идиот, то быстро догадается, что его парень сильно изменился, что он уже другой человек. В самом буквальном смысле другой. И тогда Казу даже йены не даст за целостность своей шкурки. Но в принципе, он может действительно не рвать с Теппеем сразу, а подождать немного. Во-первых, раз уж пошли такие горизонтальные танцы, что его теперь привлекают парни, то неплохо бы иметь под рукой надежного партнера, а Киеши был именно таким; а во-вторых... ну, вдруг у них действительно чего получится? – Ладно, подожду пока с разрывом, – заключил он и кривовато усмехнулся просиявшему Суге. – Лучше скажи, а ты планируешь обзаводиться парочкой? Сейчас старшая школа, самое время... – Ну, фактически я намно-о-ого старше, да и не знаю я, кто мне может понравиться, – признался тот. Казу прыснул и махнул рукой в сторону ноутбука: – Комп тебе в помощь! Там нехилая подборка гейских порнушек, а в интернете можешь полюбоваться на разнообразнейших аппетитных девчонок. Хотя бы с ориентацией определишься. – А ты определился? – Суга лукаво подмигнул, на что Такао вспыхнул до корней волос. – Вижу, определился... И как? – Нафига спрашиваешь, если и так все знаешь? Гей я, гей! Нет, это ж надо, а... помереть, чтобы стать геем! Да я согласился бы стать им и оставаясь в прежнем теле! Хах, вон Шин-чана бы соблазнял! Он нервно расхохотался, внутренне холодея от шальной мысли, что был бы не против. В смысле, встречаться с Шин-чаном... Так, это уже что-то запредельное пошло, надо забыть об этом, он больше никогда не сможет стать не то что парнем, а даже другом Шина, тот просто не подпустит его к себе. Шин-чан же отпетый цундере, Казу и так едва пробился через все его заморочки и заслоны, а начинать все сначала в облике Изуки да после гибели единственного мидориминого друга у него попросту не хватит сил. А может, все-таки стоит попытаться подружиться?.. Пока он варился в мыслях о Шин-чане, Суга оперативненько утащил ноут к себе в спальню и приступил к изучению самого себя. Вышел он, когда Такао совсем извелся, даже посмотрел в телефоне выпуск Оха-Асы, с горькой ностальгией узнав о двенадцатом месте Раков и их талисмане, черном платке. Как же ему хочется к Шин-чану, посмеиваться над этим платком, над упорными попытками отсидеться в доме в связи с последним местом в рейтинге, а потом нагло утащить на ближайшую площадку и азартно рубиться один-на-один, и плевать, что он вечно проигрывает. Перед глазами неожиданно возникло краснющее лицо, которое Суга стыдливо пытался прикрыть ладонями. – Боже, неужели люди такое вытворяют?! – простонал он. Казу заржал, хватаясь за живот, над его ошеломленно-взмыленным видом. – Люди еще и не такое вытворяют, Суга, это ты еще про БДСМ не смотрел, про фистинг или про свингеров, например. Так, ладно, ну что, к кому ты относишься – к геям или к натуралам? А может, ты би? – Парни, – едва слышно ответил отвернувшийся Коуши. – Не девушки... – Вот и выяснили, – Такао хлопнул его по плечу, – добро пожаловать в когорту геев. А еще тебе повезло, что ты присоединился к команде, на матчах просто огромная куча симпатичных парней-игроков, есть, где разгуляться. – Ну хватит уже! Посмеиваясь, Казу поднялся и, чтобы не валяться без дела, принялся бродить по комнате, изучая содержимое тумбочек и ящиков стола. Ну, смазка и презервативы его совершенно не удивили, зато большущая стопка блокнотов ввела в ступор. Еще больше он охренел, когда прочитал парочку – это оказались рукописные сборники изуковских шуточек. Эм, но у Казу нет склонности к подобным каламбурам, все же заметят, что Изуки перестал шутить... И как ему выкручиваться? Вот ведь не было печали... Придется и это списывать то ли на удар головой, выбивший желание шутить, то ли на амнезию. Безо всякого интереса он перелистал учебники и конспекты, с удовлетворением отметил, что знания сами собой всплывают в памяти и что Изуки учился очень даже хорошо. И плюс его собственные знания, особенно в области английского. В общем, ничего особенного в комнате не было и Такао тоскливо вздохнул, не зная, чем еще себя занять. За ним с интересом следил Сугавара, задаваясь тем же вопросом. – Может, хоть телик посмотреть? – Казу вопросительно посмотрел на него. – Ну, если только недолго, все же у тебя сотрясение. Как только почувствуешь себя хуже – прервемся. Какой заботливый у него ангел-хранитель, надо же. Вот если бы еще не был так привержен правилам, вообще цены б ему не было, а Казу был бы дико счастлив, вернув в свою жизнь Шин-чана и родных. Они перешли в гостиную и включили телевизор. Если честно, ничего интересного не показывали, и Такао машинально активировал орлиный глаз, рассматривая комнату во всех ракурсах. Пока Суга увлеченно смотрел найденный матч по волейболу, Такао вовсю пытался растянуть и углубить обзор. Он уже знал, как надо действовать, так что дело продвигалось довольно быстро, детали становились все четче, обзор шире, а глазам... хуже. Схлопнув особое зрение, он болезненно застонал – глаза горели и слезились, а в затылке адски пульсировало. – Ты совсем с ума сошел?! – Суга наконец-то заметил, что с его подопечным что-то не то. Такао сидел настолько тихо, что он совсем забыл присматривать за ним, и вот пожалуйста, что учудил! – У тебя и так сотрясение, а ты еще и глаза терзаешь! Зачем?! Умирающим голосом Казу ответил, зачем так издевается над собой, и облегченно застонал, когда Суга плавным движением ладони стер с глаз и затылка острую боль. Помотав головой, он издал ликующий вопль и сгреб взвизгнувшего Коуши в охапку, оставляя смачный поцелуй на мягких губах. – А это еще что такое?! – Благодарность, – расхохотался Такао, уворачиваясь от подзатыльника. – Эй-эй, у меня же сотряс, не надо меня бить! – Как я понял, сотрясаться там нечему, так что тебе уже ничего не повредит, – фыркнул все еще пунцовый Суга, невольно дотрагиваясь до горевших от его первого поцелуя губ. А приятно, однако... Казу обиженно прищурился, но отвлекся на заскулившего пса, державшего в зубах поводок. Парни моментально подхватились, они совсем забыли, что с собакой гулять, вообще-то, надо не раз в день. Так что пришлось спешно накидывать куртки – ранняя весна, вечер, похолодание – и устраивать внеплановую прогулку. Сора бегал довольный жизнью, периодически пристраиваясь под кустами, Такао машинально шагал вперед, утягивая за собой Сугавару, и остановился только когда перед ними выросла знакомая до боли стритбольная площадка. Именно на ней они с Шин-чаном зависали почти каждый день. По его взгляду Суга все понял и потянул его обратно. – Хватит, Шун, это в прошлом. – Я знаю, не обязательно это постоянно повторять! И я не Шун, я... – Мы не дома, и вообще, я зря согласился звать тебя так, тебе пора привыкать откликаться на новое имя. Спорить с ним бессмысленно, оказывается и у ангелов есть ослиное упрямство. Но что бы он там ни говорил, а Такао все равно останется собой, Такао Казунари, а не Изуки Шуном. Домой вернулись мрачные, надувшиеся, и поэтому ужин прошел в гнетущем молчании. Когда пиликнул телефон, оба подскочили и негодующе уставились друг на друга. Первым сдался Сугавара. – Ладно, хватит, а то мы так передеремся. Просто пойми, что сейчас тебе дана вторая жизнь, с новыми условиями, а к старой возврата нет. Постарайся свыкнуться с тем, что отныне и навсегда ты – Изуки Шун. Такао долго молчал, прежде чем нехотя кивнуть. Так и быть, он будет откликаться на чужое имя, но в душе (не только Суга тут упрямый) по-прежнему останется Такао, кто бы что ни говорил. Зато Коуши облегченно выдохнул и улыбнулся, указывая палочками на его тарелку. – Доедай, Шун, а то остынет и будет невкусно. А телефон потом посмотришь, смс-ки никуда не убегут. – Ладно, – Казу закатил глаза и вернулся к недоеденному ужину, хотя его терзало жгучее любопытство, кто же ему написал. Как только остатки еды были проглочены в три счета, он сразу вцепился в мобильник. Писал ему Киеши, который интересовался его самочувствием и спрашивал, может ли прийти завтра. После долгих мучительных размышлений Такао ответил согласием и успокоил, что с ним все в порядке. После ужина накатила сонливость, и парни разбрелись по комнатам, моментально проваливаясь в сон. Утром Такао подскочил, загнанно дыша – ему приснилась авария. Снова чьи-то руки сильно толкали в спину, снова резко гудела машина, скрежеща тормозами, снова тело взрывалось болью от мощного удара. – Больше никогда не буду на светофорах стоять у бордюра, – пробормотал он и поплелся в ванную. Суга еще спал, так что завтрак определенно ложился на плечи Такао. Насвистывая какой-то веселый мотивчик, чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний, он зарылся в холодильник, изучая его содержимое. Вскоре на сковородке вовсю шкворчал аппетитный омлет, и на запах пришел сонный Суга, потирая глаза. – Вкусно пахнет, – облизнулся он. – А вечером я тебе кимчи приготовлю, заценишь, – пообещал со смехом Казу. Позавтракав, они отправились на прогулку с Сорой и по пути столкнулись с выгуливавшим Ниго Куроко. – Доброе утро, Изуки-семпай, Сугавара-сан, – тот поздоровался, Казу и Суга кивнули в ответ. Собаки дружелюбно обнюхались и принялись игриво бегать друг за другом, спущенные с поводков. Неспешно шагая за ними, парни обменивались внимательными взглядами. – Как ты, Изуки-семпай? – в голосе Куроко слышалось искреннее волнение, Такао даже стало совестно, ведь он не его семпай, он просто его одногодка. Но требовалось что-то ответить, и он лишь улыбнулся. – Все уже нормально, Куроко. Голова почти не болит, лоб заживает... – А память? Воспоминания так и не вернулись? Казу развел руками: – Вот чего нет, того нет. Тецуя опустил глаза, ему явно было грустно это слышать. Ну, что поделать, не мог же Казу соврать, будто он все помнит, потом-то обязательно на чем-нибудь прокололся бы. Суга тревожно посмотрел на них и решительно сменил тему, расспрашивая об их команде и соперниках. Как менеджеру ему теперь необходимо будет многое узнать, чтобы помочь. Зацепившись за слова "Поколение Чудес", он не замолкал, пока не выжал из бедного Куроко все, что тот знал о своих бывших товарищах, остановившись только на моменте с Мидоримой. Тецуя не знал, продолжит ли тот играть или после гибели Такао уйдет из команды, поэтому сомневался, стоит ли рассказывать о нем. Суга мудро отступил, подумав, что может попросту спросить Такао о его напарнике, которого тот изучил от и до. У самого Казу опять испортилось настроение от очередного напоминания, что он больше не может, как раньше, завалиться к Мидориме и вытащить его за талисманами, на прогулку или на площадку. И вместе делать уроки они тоже не смогут. И танцевать под непривычно-медленную песню собственного изготовления не будут. И слушать, как Шин-чан играет на пиа... фортепиано (почему вообще фортепиано, если у него дома целый рояль?..), он больше не сможет. И пасы, обычные и небесные, ему отдавать... И капать ему на мозги будущей рок-группой тоже... Черт, такое чувство, что вся его жизнь была сосредоточена вокруг Мидоримы! Им еще только оставалось окончательно сойтись и начать встречаться... Так, нет, это уже никуда не годится, кажется новоявленное гейство совсем двинуло его мозги, раз он о Шин-чане думает в таком спектре. – Изуки-семпай?.. Изуки-семпай! – Куроко попытался дозваться погруженного в себя Такао. Суга закатил глаза и немилосердно ткнул локтем в бок охнувшего и скривившегося подопечного. – Шун, очнись, мы с тобой разговариваем! – Чего такое? – Казу вернулся с небес на землю и недоуменно посмотрел на уставившихся Куроко и Сугу. – Я говорил, что через пару дней будут... будут похороны Такао-куна, – повторил Тецуя. – Вся команда собирается пойти. А ты?.. – Конечно же, я тоже! Куроко кивнул, и дальше разговор перешел на собак, чтобы не сгущать атмосферу. Как раз подбежали чрезвычайно довольные собой Сора и Ниго, успевшие извозиться в какой-то чудом не высохшей луже и теперь щеголявшие грязной шерстью, с которой обильно текла вода. – Вы где так уделались? – возмутился Такао, с трудом цепляя поводок на прыгавшего вокруг него пса. – Сора, надо же было так усвинячиться... нет, стой, не вздумай даже!.. Парни с криками отскочили, когда пес с удовольствием, смачно встряхнулся, разбрызгивая грязь прямо на всех троих. Ниго радостно тявкнул и попытался повторить подвиг собрата, добившись куда более скромных результатов. – Ну вот что, хватит, – грозно прищурился Казу, развозя по лицу мутные потеки, – немедленно домой и мыться! Куроко удивленно заморгал, на его памяти Изуки-сан ни разу так сурово не разговаривал со своим псом, только и исключительно с улыбкой. Но долго задумываться ему было некогда, мокрая и грязная одежда неприятно холодила, а Ниго все продолжал пытаться вытрясти из себя лишнюю влагу. – Да, ванна им определенно не помешает, – согласился Куроко, подхватывая песика под пузико. – До завтра, Изуки-семпай, Суга-сан. – Пока, Куроко, – хором попрощались "братья" и бегом направились домой. Там совместными усилиями затолкали упиравшегося пса в ванну и принялись намывать, вопя каждый раз, когда тот встряхивался, одаряя их пенными хлопьями. В итоге они начали швыряться пригоршнями пены друг в друга, и все кончилось тем, что пес, с которого ручьями лилась вода, выскочил из ванной и помчался в коридор, а мокрые насквозь парни, то и дело поскальзываясь и буксуя на поворотах, бросились за ним. От хохота и ругани дрожали окна, потом к ним присоединилось задорное гавканье довольного игрой в догонялки Соры. Трезвонящий дверной звонок ни один из них не услышал, пока они не оказались совсем рядом с дверью. – Да-да, кто там? – бодро вопросил Такао, распахивая дверь. Киеши улыбнулся в приветствие, но улыбка моментально сползла, уступив место чему-то очень хищному, стоило разглядеть видок Казу. Особенно это касалось прилипшей к телу, почти прозрачной футболки, сквозь которую просвечивали напрягшиеся от прохлады соски. – Воу, эм... Теппей... Он посторонился, пропуская парня в дом. Киеши насилу оторвался от разглядывания Такао и недоуменно уставился на не менее мокрого Сугу, который что-то строго выговаривал виновато поскуливавшему псу, ведя его в ванную. – Мы Сору купали, он умудрился вывозиться в какой-то луже, – пояснил Казу, поспешно направляясь в спальню, потому что под тяжелым взглядом Киеши было уже далеко не прохладно, а очень даже жарко. Суга крикнул, что он сам домоет пса, Казу кивнул и зарылся в шкаф, сразу же переодеваясь. Киеши терпеливо дожидался, сидя на краешке кровати и изредка потирая колено. Такао вспомнил, что это колено вроде ему Ханамия травмировал, неужели так и не зажило? – Как твое колено? Теппей вскинулся и огорченно нахмурился: – Ты и этого не помнишь? Казу растерялся, отрицательно покачал головой. – Оказалось, что не все так плохо, меня после Зимнего Кубка осмотрели в больнице и сказали, что достаточно пройти физиотерапию. Я несколько месяцев тщательно выполняю все распоряжения врачей, и оно уже не болит. – Тогда почему ты?.. – он кивнул на снова потершего ногу Киеши. – Нога прошла, а привычка осталась, – тот убрал руку и перевел взгляд на заклеенный лоб Такао. – Лучше скажи, как твоя голова? – Да все нормуль, Теппей, не переживай, – усмехнувшись, отмахнулся Казу. Киеши нахмурился, что-то тревожило его в поведении Изуки, но что, он понять не мог. Лишь не отпускало ощущение, что тот слишком изменился после своей клинической смерти. Словно стал другим человеком... Не став дожидаться, пока он обо всем догадается, Казу помялся и сам подошел поближе, моментально оказываясь в кольце сильных рук. Он даже не стал просить, чтобы они не заходили слишком далеко, Киеши оказался очень чутким парнем и просто опрокинулся на кровать, притискивая его к себе. Так они и пролежали остаток дня в уютном молчании, периодически целуясь. Стоит признать, Такао это очень понравилось. Вечером, как только проводили Киеши, они с Сугой блаженствовали во время поедания вкуснейшего кимчи. Как оказалось, Суга не такой уж и одуванчик, больше всего ему понравилась острая еда, с обилием жгучего перца. Соревнуясь, кто сможет съесть более перченую еду, они заработали изжогу и выхлебали по паре литров воды залпом, пытаясь остудить пылающее горло. Посмеиваясь, они осели в гостиной, но по телику ничего путного не шло, так что вскоре разошлись по комнатам. На сей раз засыпали они с огромным трудом, ведь назавтра их ждало очень тяжелое событие.