Вторая жизнь

Песня замолкла и началась сначала. Под собственный чувственный голос Такао скользнул руками по спине Шина, одной ладонью зарываясь в зеленые волосы, а другой жадно оглаживая напряженные мышцы. Чужие руки в ответ притянули еще ближе, буквально впечатывая в разгоряченное тело, с нажимом провели пальцами вдоль позвоночника, вызвав глухой стон. – Шин, хочу тебя, – прошептал едва оторвавшийся от сладких губ Такао, не отводя пылающего взгляда от столь же темных изумрудных глаз. – Я... тоже, Такао, – свое имя заставило облегченно всхлипнуть, значит Шин-чан, несмотря на другое лицо, по-прежнему видит в нем Такао и хочет именно Такао. Казу снова подался к манящим губам, приподнимаясь на цыпочки и притираясь всем телом к мускулистому торсу и весьма впечатляюще напряженному паху. Глухой вздох в его рот вызвал ликование, Такао не сдержался и запустил руки под футболку, касаясь обнаженной пылающей кожи. Мидорима дернулся, сверкнул очками, но Казу не остановился, а напротив, повел ладонями вниз, нагло проникая еще и под шорты. Этого Шинтаро уже не стерпел. Буквально через секунду Такао обнаружил себя распластанным на полу под тяжелым телом, которое прижималось именно там, где нужно. – Ши-и-ин... – простонал он, выгибаясь и потираясь об него пахом. Не так хотел Мидорима провести их первый раз, не на полу в едва ли не священной музыкальной комнате, но от вида распаленного Такао под собой повылетали все пробки. Чувствуя, как стремительно тает казавшаяся бесконечной выдержка, он уверенно стянул остатки одежды с нетерпеливого Такао и, путаясь с ним руками и больше мешаясь друг другу, взялся за свою. Казу тяжело выдохнул, поедая взглядом открывшиеся ключицы, обнаженную грудь и кубики пресса, дорожка темно-зеленых волос, уходящая под шорты, так и манила запустить в нее пальцы, пробираясь вниз. И он не стал отказывать себе в удовольствии – не дожидаясь, пока Мидорима окончательно стянет с себя шмотки, Такао провел ладонью по поджавшемуся животу, с удовольствием ощущая покалывающие завитки волос, спустился ниже, обхватывая внушительный стояк. – Такао... – прохрипел Шинтаро, безуспешно пытаясь перехватить наглую руку. – Какой большой Шин-чан, – промурлыкал Казу, дразняще проводя пальцами по всей длине и размазывая капельку на вершине. Он с силой надавил на грудь Мидоримы, вынуждая откинуться на спину, с удобством разместился между его ног и неожиданно обхватил ртом крупную головку. Только неимоверная сила воли не позволила Мидориме опозориться и кончить в ту же секунду, как его член оказался в раскаленной, огненной влажности чужого рта. А уж этот юркий, острый язык, выписывающий сейчас что-то совершенно невообразимое на чувствительном органе... Такао поудобнее обхватил его член рукой – черт, да у него даже пальцы не смыкаются, вот это размерчик! – и насадился сильнее, пропуская прямо в конвульсивно сжавшееся и тут же расслабившееся горло, принялся скользить по всей немалой длине, оглаживая языком уздечку и щелочку на головке. – Хватит, Такао, – Мидорима сжал в ладони смоляные влажные пряди, отрывая от себя недовольно сверкнувшего глазами Казу, но его недовольство мгновенно растаяло, стоило им поменяться местами. – Шин, у тебя есть?.. – он вопросительно посмотрел на отрицательно качнувшего головой Шинтаро. – Ничего страшного, давай так. И потянулся вперед, снова горячо впиваясь в тонкие губы, делясь с Мидоримой его же вкусом. Тело горело, плавилось от жары и возбуждения, и терпеть не было никаких сил. Он пошире развел ноги, застонав в чужой рот, когда их стволы потерлись друг об друга. Мидорима скользнул вниз рукой, огладив бедро и округлую ягодицу, дотронулся до нетерпеливо сжимающегося входа, но проникать внутрь не стал. Казу быстро понял его сомнения, оторвался от его губ и потянул длинные пальцы в рот, обильно смачивая слюной и эротично прохаживаясь языком по каждой фаланге. Только от одного этого вида Мидорима опять едва не кончил. Слюна быстро сохла, поэтому он без промедления надавил на кольцо мышц, раздвигая и проникая внутрь. Судорожный вздох Такао, и мышцы внезапно расслабились, расступились, позволяя войти и второму, и третьему пальцу. Тщательно разрабатывая нетерпеливо ерзающего, постанывающего Такао, Мидорима сжимал губы на соленой от пота шее, оставляя свои метки. – Ну хватит уже издеваться, Шин-чан, – Казу обхватил его поясницу ногами и притянул к себе, давая понять, что он готов. Терпение кончилось и у Мидоримы, он приставил головку к дырочке и надавил, практически беспрепятственно скользнув внутрь. Такао громко застонал, смаргивая невольные слезы, все-таки секс у него был давно, это уже болезненно. Но выгнулся, насаживаясь сильнее, и, как только боль утихла, качнулся навстречу. – Давай, Шин... – выдохнул он, поднимая горящие желанием глаза на Мидориму. Шинтаро плавно вошел до конца, буквально через пару толчков Такао вскрикнул, впился ногтями в его спину, по закатившимся от удовольствия глазам Шин понял, что нашел то, что нужно, и, стараясь не менять угла, ускорился. От мощных движений Казу захлебывался стонами, активно подмахивал, с восторгом ощущая, как сладко распирает анус большой член, как Шин-чан, тяжело дыша в его губы, все быстрее и сильнее врывается в него. Собственный член терся об измазанный сочащейся смазкой живот Шина, и ему даже не нужно было притрагиваться к себе, он и так чувствовал, что на грани. После очередного меткого попадания по простате Такао содрогнулся, скребя ногтями по вспотевшей спине партнера, зажав его бедра ногами, словно тисками, и выплеснулся на свой живот. Мидорима стиснул зубы, оставляя смачный укус на острой ключице, и с последним толчком кончил в него. – Как же хорошо, – протянул Казу сорванным от стонов голосом и сыто улыбнулся. Шин слегка приподнял уголки губ, осторожно выходя из него. – Да. Но не помешало бы привести себя в порядок и перебраться в спальню, вот что. – Ну Шин-чан, не обламывай весь кайф, – надулся Такао, зарываясь лицом в его ключицы и оставляя на них ленивый поцелуй. Было настолько замечательно, что хотелось просто лежать так и обниматься, тем более ладони Шин-чана так нежно проходились по спине и плечам. – Но нам действительно не стоит лежать на полу. – Мне и тут хорошо, Шин, главное, что мы вместе. Мы же... теперь вместе, да? Мидорима пристально всмотрелся в переполненные волнением серые глаза на чужом лице. Чужом, но Шинтаро упрямо видел вместо Изуки привычные черты Такао. Кончиками пальцев отведя прилипшие ко лбу Такао черные прядки, он уверенно кивнул и едва не задохнулся, когда просиявший Казу стиснул его за шею. Губы нетерпеливо столкнулись в страстном поцелуе. – Ты не представляешь, как я боялся, что такой я не буду нужен тебе, – прошептал Казу, едва оторвался от него. Мидорима грозно прищурился. – Не говори ерунды, Такао. Внешность не имеет значения, вот что. В ком бы ни оказался, ты все равно... нужен. Казу сморгнул невольные слезы и умиленно улыбнулся – Шин такой цундере, ему по-прежнему очень тяжело признавать подобные вещи, но это тем более ценно. Не стоит ждать от него пылких признаний, вот такое простое "ты нужен" значит намного больше. – Ты тоже, Шин, ты мне тоже... Он нежно коснулся губами его губ, а ладонью – щеки. Зеленые глаза умиротворенно прикрылись, от взаимного признания стало непривычно тепло внутри. Как только тело перестало напоминать желе, Казу поерзал на жестком полу, нехотя оторвался от Шин-чана и со вздохом констатировал: – Действительно пора перебираться в кровать. Только так вставать не хочется... Может, понесешь меня, а, Шин-чан? – Сам дойдешь, вот что, – отказался Мидорима, надевая очки и поднимаясь с пола. Руку, тем не менее, Такао он подал, дергая его на себя и подхватывая за талию. Казу всю дорогу до спальни широко улыбался. Вопреки собственным словам Мидорима буквально тащил на себе откровенно виснущего на нем Такао и не отпустил его. В комнате они уютно устроились на кровати, проигнорировав гостевой футон. Сна не было ни в одном глазу, и Такао перекатился набок, лицом к лицу с Шинтаро, вздернувшим брови при виде его пристального взгляда. – Что такое, Такао? – Скажи, Шин... – Казу замялся, пытаясь сформулировать терзающий его вопрос. – Ты давно... ну... давно я тебе нравлюсь не просто как друг? – Еще до твоей... твоего возвращения с того света, вот что. – Так почему не признался? – А ты бы смог ответить взаимностью? Казу понимающе кивнул и отвел глаза: – Нет, тогда бы не ответил, прости, Шин-чан. Я действительно был, или считал, что был, натуралом. Это уже после возвращения я узнал, что Изуки гей, а соответственно, и я тоже. Мы с Киеши... Мидорима заледенел, от него повеяло таким холодом, что Такао содрогнулся. Вцепившись в шиновское плечо, он не дал ему отвернуться и тихо зашептал извинения. Рассказал, как тяжело было все время молчать, одергиваемый зацикленным на правилах ангелом; как приходилось притворяться Изуки, пытаться жить чужой жизнью... Да, он был с Киеши в попытках построить отношения, но все это было не то... он постоянно думал о нем, Шине, хотел увидеть, признаться, что скучал. Остальные куда раньше поняли, что его тянет далеко не по-дружески, а потом он и сам догадался, когда ему призналась девушка. – У нее тоже зеленые глаза, пушистые ресницы и прямоугольные очки, представляешь, Шин-чан? – шептал он, уткнувшись в чужую грудь. – Говорила она – а перед глазами стоял ты... так захотелось услышать это от тебя, ответить, что я тоже... люблю тебя, Шин... Мидорима, внимательно слушавший его откровения, крепче прижал его к себе, упираясь подбородком в макушку, и незаметно улыбнулся. Грызущая ревность съежилась и отступила перед искренним признанием. – Я сорвался тогда, такая истерика была... высказал Коу-чану все накипевшее, хотел было рвануть к тебе, но он остановил и успокоил. А вечером... – Такао прыснул и вскинул лукаво сверкнувшие глаза, давая понять, что сейчас ляпнет что-то очень смущающее. – ...я впервые дрочил, вспоминая тебя. – Такао! – Шинтаро почувствовал, как полыхнуло лицо. Казу расхохотался и увернулся от подзатыльника. – Да ладно тебе смущаться, Шин-чан, хочешь сказать, что сам ни разу на меня?.. – Нет! – Не верю! Мидорима поджал губы, отвернулся, но Казу успел заметить наливающиеся алым уши и скулы и снова прыснул. Как бы Шин ни отпирался, а его реакция выдает, что он реально фантазировал о Такао во время самоудовлетворения. В животе полыхнуло, член заинтересованно поднялся, и Казу, хищно облизнувшись, присосался к маячившим перед глазами красивым ключицам. – Такао, ты... – у Мидоримы перехватило дыхание, возбуждение, охватившее Такао, передалось и ему буквально через один засос. – Пожалуй, не откажусь от второго раунда, что скажешь, Шин? – Я тоже не откажусь, вот что. Он опрокинул Казу на спину, впиваясь в ухмыляющиеся губы и выключая ночник... *** Домой Такао вернулся довольный, как налопавшийся халявной сметаны кот, Суге хватило одного только взгляда на его трещавшее от лыбы лицо, чтобы все понять и вспыхнуть. – Съешь лимон, что ли, а то смотреть больно, так сияешь. – Не завидуй, Коу-чан, лучше расскажи, как у вас с Касамацу, ты ему еще не сказал вчера? Ты же хотел... – Сказал, – подтвердил Суга и поник. – Он... был в шоке, естественно, и попросил время на то, чтобы уложить все это в голове. – Ну, я бы тоже охренел, если бы сам не помер, – согласился Такао, распластываясь на кровати и мечтательно глядя в потолок. – Ничего, он отойдет, вот увидишь. Касамацу-сан очень трезвомыслящий человек и не рубит с плеча, как я успел понять из услышанного от Кисе. Упс... Суга помрачнел, карие глаза грозно прищурились, а кулаки прямо зачесались, так захотелось показать, кому тут больше нравится Касамацу. Кисе под рукой не оказалось, так что досталось Казу, взвившемуся над кроватью. – Меня-то за что?! Я уже говорил, щипай своего Касамацу, а у меня Шин-чан есть! – Поменьше трынди об этом Кисе, и не будешь получать, – мстительно сказал Суга и еще раз ущипнул, уже помягче, за весьма аппетитную филейную часть названого братишки. – Да успокойся ты! Я ведь уже говорил, что Кисе клеится к Куроко, так что можешь расслабиться, никто на твоего Касамацу не претендует! – Но они ведь с Куроко пока не вместе, тот же по Кагами сохнет. Поэтому я предпочту быть настороже. – А Кагами по Кисе, ага, – Казу закатил глаза и усмехнулся. – Ничего, если тупить не будут, то уже в ближайшие выходные обрадуют друзей новостью, что они теперь вместе, уж Кисе точно не сможет промолчать. – И слава богу, поскорей бы, – буркнул испереживавшийся за эти дни Сугавара и переключился на него. – Лучше скажи, как прошел день, точнее ночь, с Мидоримой? Хотя что я спрашиваю, по твоему лицу все прекрасно видно. – О да-а-а, это была лучшая ночь в моей жизни, без преувеличений! Все, что было раньше, и рядом не стояло. К тому же теперь мы с Шином встречаемся, наконец-то. – Да, долго до тебя доходило, что ты неровно к нему дышишь. – Вот еще бы кое-кто поменьше капал на мозги, что надо жить дальше, своей жизнью, строить отношения с другими, – фыркнул Казу, кидаясь в него подушкой. – Ну все, ладно, я же уже признал, что был неправ, – Суга отправил подушку в обратный полет и внезапно повалился рядом с ним на кровать. – Мне страшно, Казу... а что если Юкио решит, что ему не нужен такой странный парень, как я? Если обидится на то, что я сразу не рассказал ему правду? Или попросту не поверит? – Хватит себя поедом есть, все будет хорошо! Если он не поверит, значит, он тебя попросту не достоин. – Но ведь это я виноват... Дальше слушать этот бред Такао не стал и просто потащил Сугу на выход – и самим проветриться, и Сору выгулять. И что, что Коуши уже успел пробежаться с псом, пока Казу мирно и даже романтично завтракал с Шин-чаном? Еще одна прогулка лишней не будет. Мысли невольно затормозили на воспоминаниях о том, как они с Шином проснулись в обнимку, вместе умывались, потом отправились готовить, точнее это Казу готовил, Шина вообще нельзя к плите подпускать... А после короткой поездки в ближайший магазин за синим степлером, талисманом для Раков, пришлось с неохотой разойтись, все-таки Казу жил не один и не стоило бросать брата одного, а у Мидоримы и вовсе должны были вернуться родители с сестрой именно сегодня. Так что, затащив Шин-чана в ближайший переулок и нацеловавшись вволю, довольно насвистывающий Такао направился домой, покручивая на пальце симпатичное посеребренное кольцо, свой талисман, которое всучил отводивший глаза и то и дело нервно поправляющий очки Мидорима. Пропустив мимо ушей заверения, что Шин просто не хочет, чтобы Такао преследовали неудачи, Казу накинулся с обнимашками прямо перед магазином, клянясь, что обязательно отблагодарит, как только они останутся наедине, без чужих любопытных глаз, а еще купит ему точно такое же кольцо. На самом деле он был невероятно тронут и взволнован, ведь Шин-чан самолично надел ему кольцо – на безымянный палец... Новое украшение Суга заметил, только когда они вернулись с прогулки, попутно заскочив в магазин за продуктами. Запихнув их в холодильник, Казу с чувством выполненного долга захлопнул дверцу, кольцо звонко дзынькнуло о металлическую поверхность, и Коуши недоуменно уставился на его руку. – Кольцо? Откуда? Такао просиял, нежно погладил узкий ободок и счастливо похвастался: – Шин-чан подарил! – Твой талисман? – быстро догадался Сугавара. – Да. Но самое главное – его купил Шин и самолично надел мне на палец! А еще в глазах Шин-чана светилось обещание, что теперь они связаны и он больше никогда не отпустит Такао, не потеряет его. Казу улыбнулся и вновь погладил кольцо, в очередной раз подумав, что надо поскорее купить такое же для Шина и лично его окольцевать. Тогда они будут практически супружеской парочкой! Суга, мягко улыбаясь, смотрел на витавшего в облаках Казу и радовался за него. Все-таки они с Мидоримой явно из тех пар, которые, как говорится, создаются на небесах, зря Коуши препятствовал их воссоединению. Пиликнувший телефон привлек их внимание, и Суга неожиданно затрясшимися руками достал его из кармана. Казу немедленно прилип к его плечу, заглядывая в экран и читая пришедшую смс-ку. Касамацу спрашивал, может ли он прийти сейчас. – Конечно же да! – воскликнул Такао, протягивая пальцы к мобильнику. – Дай я отвечу, у тебя руки трясутся. – Все нормально, я напишу! Ай, не туда ткнул... – Я же сказал, дай помогу... Они завозились, пытаясь выхватить друг у друга телефон и ткнуть в нужные иероглифы. В конце концов смс-ка была отправлена, а парни, споткнувшись, полетели на пол, где громко расхохотались, выпуская нервное напряжение. Ну, это Суга выпускал, а Казу просто был невероятно счастлив и его веселила любая мелочь. Не успели они толком привести себя в порядок, как уверенно зазвонил дверной звонок. Суга затормозил, идти к двери стало что-то дико страшно. Казу закатил глаза и подтолкнул его в спину. – Ну же, давай, ты справишься... К тому же я рядом. – Знаешь, почему-то это ни капельки не успокаивает. – Эй, не такая уж и плохая из меня поддержка! На пороге топтался Касамацу. – Привет, Коуши, – он слегка улыбнулся, заставив Сугу обмякнуть и тихо всхлипнуть от невероятного облегчения. – Изуки... эм... – Вообще-то Такао, Касамацу-сан, но можно и Изуки, – Казу подмигнул, затаскивая его в дом. – Даже лучше Изуки, ведь Такао я только для посвященных, избранных, можно сказать. Да и жить мне теперь именно с новым именем, так что пусть будет Изуки. – Прекрати тарахтеть, Ка... – Суга осекся, вспомнив, что почему-то и сам перешел на прежнее имя брата. – Шун, в смысле. Давайте лучше пройдем в гостиную и там поговорим, да, Юкио? Стальные глаза потеплели, глядя на него, Касамацу неловко кивнул, и парни быстро устроились на диване. Разговор им явно предстоял такой же долгий, как накануне.