Вторая жизнь

Всю дорогу до дома Мидорима хранил ледяное молчание, Казу посмеивался про себя, а вслух провокационно смаковал все понравившиеся моменты съемки. И ни капли не удивился, когда взвинченный до крайности Шин, едва успев переступить порог, прижал его к стене, не зная, чего хочет больше – овладеть или придушить. – Признайся, Шин, тебя завело, – лукаво протянул Такао, подаваясь вперед и ненароком притираясь всем телом, которое все еще стояло перед внутренним взором Мидоримы, обтянутое возмутительно крохотными размером тряпками. – Ничего подобного! – слишком резко и быстро отреагировал Шинтаро, отстраняясь. Ну не на пороге же им, кхм, разговаривать. – Разувайся, Такао, поговорить лучше в комнате, вот что. – Ты непрошибаемый, Шин-чан, – с досадой вздохнул Казу, скидывая кроссовки и торопливо шагая за ним в спальню. Не дожидаясь, пока его партнер достигнет кровати, он прильнул к нему со спины, шаловливо запуская руки под футболку и наслаждаясь крупной дрожью и мурашками, пробежавшими по поджавшемуся животу. Все время, что он видел прожигающий взгляд Шина, его не отпускало напряжение, мгновенно перетекшее в сильнейшее возбуждение, стоило им остаться наедине. А если учесть, что у Мидоримы сейчас в шортах точно такое же каменное состояние, то... – Все-таки тебя завело, Шин-чан, – насмешливо проурчал Казу, касаясь влажным языком мочки уха. – Такао... – больше Шинтаро не отрицал, глупо ведь, тот и так прекрасно чувствовал его возбуждение в своих руках. – Что именно тебе больше понравилось? Когда я был один и сидел в очень интересной позе? Или когда мы были вдвоем с Кисе? Воздух моментально похолодел на несколько градусов, Мидорима со свистом втянул в себя воздух, выдернул Такао из-за спины и толкнул вперед. Кровать ударилась под его коленки, и Казу обвалился на нее, упиваясь видом такого злого, опасного Шина, опустившегося сверху. Сильные пальцы до синяков стиснули запястья Такао над его головой, колено вклинилось между ног, а поджатые губы впились в его рот. Несдержанно застонав, Казу жарко ответил, встречая чужой язык своим, пытаясь отвоевать лидерство в поцелуе. Что было очень трудно сделать, так как в голове все плыло от острого возбуждения. Беспрерывно целуясь, чувствуя, как пылает кожа в местах соприкосновения, они раздевали друг друга. Причем Мидорима еще пытался аккуратно сложить одежду. Казу поражался его выдержке, у самого давно уже тормоза отказали, оставляя лишь жгучее желание поскорее ощутить обнаженного любовника внутри себя. – Хватит уже копаться, Шин, – всхлипнул он, стягивая последнюю шмотку и с громким стоном изгибаясь, чтобы потереться об истекающий смазкой чужой ствол своим. Мидорима наспех нашарил тумбочку, достал смазку с презервативами и вернулся к выцеловыванию его шеи, иногда переходя на укусы, стоило вспомнить, как Такао стоял в обнимку с Кисе. Каждый раз, когда на коже сжимались зубы, Казу подбрасывало и кидало практически в оргазм – шея была просто невероятно чувствительной. Он еще шире развел ноги, намекая, что пора переходить к большему, Шин быстро смазал пальцы и скользнул в расслабленный анус сперва одним, а потом и еще двумя. Скребя ногтями по его влажной от пота спине, Такао все сильнее насаживался на длинные пальцы и кусал заманчиво маячившие перед глазами ключицы. В животе скрутился сладкий ком, и он замер, не желая кончать так быстро. – Шин, хватит, я готов, хочу тебя, не могу! Тот натужно, хрипло выдохнул, смахнул плечом с подбородка капельки пота и с облегчением заменил пальцы членом, медленно, но без остановки протискиваясь в узкую, до одури горячую глубину. Казу застонал, сжимаясь и тут же расслабляясь, боль кольнула и пропала, сметенная удовольствием от долгожданного проникновения. Первый толчок был встречен громким вскриком, а дальше все слилось в сплошное жаркое марево толчков, поцелуев, укусов, засосов и лихорадочных ласк, подводящих к краю. Чувствуя, что уже вот-вот, Мидорима оторвался от распухших губ Такао, увидел, как тот посмотрел из-под челки томно и притягательно, и невольно вспомнил, что именно такой взгляд у него был, когда они с Кисе снимались. Внутри все вскипело, он резко вышел и, игнорируя полный разочарования вскрик, перевернул Такао на живот. Казу не думал, что потемневшие зеленые глаза так стремительно наполнятся ревностью, а уж того, что его внезапно вздернут на четвереньки, пригвождая твердой рукой грудью к постели и заставляя оттопырить задницу, и вовсе совершенно не ожидал. Но это еще сильнее завело его, он похотливо застонал и вильнул задом, приглашая продолжить. Мидорима, задохнувшись, сильно толкнулся вперед, пошло хлюпнув смазкой, и принялся мощно вбиваться в уже охрипшего от стонов и криков партнера. Стискивая в судорожно сжатых пальцах покрывало, Такао принимал каждый толчок, активно подмахивал, насаживаясь на так сладко таранящий его член. Лавина оргазма нахлынула на Шина неожиданно, в момент выкручивая и опрокидывая на содрогнувшееся и сжавшееся тело. Кончив так и не прикоснувшись к себе, Казу растекся по постели, с удовольствием ощущая надсадное дыхание у себя над ухом, а сверху тяжелый, но такой нужный сейчас вес его Шин-чана. – Это просто охренительно, Шин, люблю тебя, – мурлыкнул он, лениво поворачивая голову и утыкаясь ему губами куда-то в уголок рта. – Да, я тоже, Такао, – едва слышно ответил Мидорима и чуть не был задушен немыслимо вывернувшимся Такао. И откуда только силы взялись, только что же аморфной тушкой валялся... Расцепившись, они скинули покрывало и растянулись на кровати уже с удобством, решив подождать пока с душем, а то ноги противно дрожали и вообще напоминали желе. Но томная нега коварно заполонила сознание и незаметно убаюкала, погружая обнявшуюся пару в сон. Утром Казу критически осмотрел себя в зеркало, обозрел россыпь засосов и даже парочку укусов, алыми пятнами сиявших на шее. В таком виде не очень хотелось представать перед родителями Шин-чана, которые вот-вот должны будут вернуться домой, по нему же сразу ясно, чем именно занимались двое парней наедине. Да уж, "знакомство" явно придется отложить до тех времен, когда Казу с Шином научатся сдерживаться. Поэтому, торопливо позавтракав, они покинули дом и отправились... ну да, в ближайший магазин за талисманом, куда ж еще. Еще в одном, куда заскочил Казу, было приобретено точно такое же кольцо, только побольше размером, и он лично окольцевал Шин-чана, у которого ярко покраснели скулы. А потом они погнали на тренировку, так как первый матч отборочных уже через пару дней и Мияджи гоняет всю команду даже не до седьмого, а до тридцатого пота. И это в такую-то жару, Мияджи-сан изверг! После тренировки обессиленный Такао доплелся до раздевалки и рухнул на скамейку, растирая покрасневшие глаза. Мидорима выглядел не менее уставшим, у него не было сил даже на привычную норму трешек, а это уже о многом говорило. – Блин, такое ощущение, что я даже со скамьи сам не встану, – Казу реально попытался приподняться, но обвалился обратно. – Видишь, Шин, до чего я вымотался? – Ты сейчас на что намекаешь, Т... Изуки? – Мидорима неловко кашлянул, едва не спалив напарника. Он как-то привык наедине звать его по-прежнему, вот и сейчас едва не вырвалось на автомате. Опасно, однако – неподалеку копошились товарищи, выжимая футболки и переодеваясь. – Осторожнее, Шин, – сделал большие глаза Такао и усмехнулся: – Вообще-то, я намекал, чтобы ты помог дойти до душа. Он забавно подергал бровями. У Шинтаро покраснели кончики ушей, он поджал губы, чтобы не высказать претензии о неуместности пошлых намеков, но руку протянул, помогая встать. Конечно же, Казу не мог не воспользоваться моментом, чтобы переплести их пальцы, а другой рукой – тайком скользнуть по вмиг напрягшемуся прессу Шина. Тот цыкнул, недовольно посмотрел, но он и сам уже понял, что на что-то большее сил нет никаких. Обидно... Так что перед тем, как окончательно разойтись по домам, они ограничились крепким поцелуем. Напоследок Шин посоветовал хорошенько отдохнуть и... быть осторожнее по дороге. Он до сих пор ощущал глубинный страх снова потерять Такао. Казу и сам не горел желанием снова умирать, потому согласно кивнул, снова потянулся за поцелуем и поплелся на автобусную остановку, все-таки Шутоку далековата от его нынешнего дома. Суга обрадовал вестью, что они с Касамацу уже выгуляли Сору и приготовили ужин, Казу с облегчением стиснул его в обнимашках и, быстро перекусив, увалился на кровать. – Неужели тренировки еще жестче, чем в Сейрин? – сочувственно спросил Коуши, по-матерински поправляя на нем легкое одеялко. Казу расплылся в улыбке, умилившись такой заботе. – Еще как! Но это и к лучшему, так мы становимся намного сильнее, а значит, шансы на победу куда выше. К тому же после первых игр против не самых сложных команд мы столкнемся с Тоо, а там... – Аомине. Да уж, нелегко вам придется... но вы справитесь, я в вас верю, Шун. – Спасибо, Коу-чан, – Такао моргнул неожиданно потяжелевшими веками, прикрыл глаза, и через секунду раздалось тихое сопение. Сугавара улыбнулся и направился на выход, выключая свет и прикрывая дверь. Следующие дни пролетели в таком же темпе, только без жарких совместных ночей, к огромному неудовольствию Такао. Но что поделать, все силы были брошены на натаскивание и сплачивание команды, с тренировок парни буквально расползались по домам, и даже Мидорима выглядел более выжатым, чем свой талисман-лимон после того, как на него случайно сел Юя. Их хватало лишь на поцелуи украдкой, а совместные ночи пришлось отложить до ближайшего перерыва между играми. Впрочем, эта тактика принесла свои плоды – первых нескольких противников Шутоку смела даже не заметив. Разрывы в счетах были огромны, шутокувцы практически не напрягались, а противники буквально валились на скамьи после игр и испуганно косились на невероятно стойких соперников. После третьего матча Казу, забывшись, на волне адреналина запрыгнул Шину на спину, ликующе вскинув кулак. – Йес, мы сделали это, Шин! Товарищи потеряли челюсти, даже Накатани вытаращил глаза при виде восседающего на спине нелюдимого и привередливого Аса Изуки. Некоторые шепотом спрашивали, все ли видят то же, что и они, некоторые сочувствовали распасовщику, что его по-любому прибьют за такую наглость, а Мияджи... Мияджи увидел то, что явно не предназначалось для его глаз – микроскопическая, но до боли нежная улыбка Мидоримы и столь же мягкий взгляд обычно ледяных изумрудных глаз, обращенные к напарнику. Поразительно, неужели Мидорима смог так быстро открыться другому человеку?! Если да, то за него можно только порадоваться, глядишь, нормальным человеком снова станет, да и Изуки отличный парень. – Да, сделали, Изуки, но не мог бы слезть с меня? – проворчал Шинтаро, неловко поправляя очки и слыша нарастающее брожение в рядах сокомандников. Казу легко спрыгнул с его спины, перестукнулся с ним кулаками и отправился на построение, ловя любопытно-пораженные взгляды капитана. И нахально ему подмигнул. "Такао, вылитый Такао!.." – Юя тряхнул головой, чтобы перестало мерещиться, будто только что он видел Такао. На сей раз они пробрались довольно далеко по таблице, прежде чем столкнулись с Тоо. Аомине присутствовал на игре с самого начала и сперва пораженно замер, когда увидел неожиданное пополнение в шутокувской команде, а потом хищно ухмыльнулся разминающимся Мидориме и Такао. – Покажем ему все, что мы можем, Шин-чан, – тихо, но уверенно сказал Казу и посмотрел на сосредоточенное лицо своего Аса. – Я использую свой взгляд по полной, будь готов, Шин. – Конечно буду, вот что. Играть против Аомине было невероятно сложно. Сдерживать его не получалось, он то и дело уходил из-под опеки и перехватывал мяч, кидая свои чудовищные бесформенные броски. Такао быстро понял, что блокировать его нереально, и приноровился отбирать мяч еще на подступах к нему, у разыгрывающего, который никак не дотягивал до бывшего капитана Имаеши. Пользуясь всей доступной ему скоростью, ловкостью и острейшим глазом, Казу выбивал мяч практически из рук противника, не давая дойти до Аомине или Сакурая, и бросал чаще всего Шину, специально находившемуся как можно дальше от Аомине, чтобы тот не успел перехватить пас. Когда перед ним выскочил Сакурай, полный решимости отобрать мяч, Такао понял, что пришла пора опробовать тот самый финт, о котором он давно задумывался и тайком тренировал с Юей, не желая ронять Шин-чана. Игольные точки зрачков сосредоточились на передернувшемся от ощущения рентгена Сакурае, серебристые глаза расширились, сузились, мяч оглушительно стукнул о паркет, и перенесший центр тяжести Рё внезапно потерял опору под ногами. Толпа зрителей ахнула, узнав приемчик, а Аомине громко выругался, когда Такао стремительно увернулся от его руки, будто знал, что он так и сделает. Второй Акаши, черт бы их подрал! Трешки, обычные и "небесные", одна за другой летели в кольцо, ответом были данки в трещавшие от накала кольца, то и дело падали, как подкошенные, тоовцы, сбитые с ног "подножками" Казу, а потом Аомине вошел в Поток... Уследить за ним стало еще труднее, даже экстра-соколиным взглядом, спасало лишь то, что Такао бросал мяч в совершенно неожиданных направлениях до того, как Аомине приближался к нему. Впрочем, долго в Потоке Дайки не смог пробыть, все-таки это сильно подтачивало его силы, и в конце игры шутокувцы смогли выровнять счет. Финальный свисток прозвучал совершенно неожиданно, разбивая охватившее всю площадку азартное напряжение и позволяя зрителям наконец выдохнуть. Взгляд на табло и... – ДА!!! Победа!!! – скандировавшая в поддержку своей команды оранжевая половина зала взорвалась ликующими воплями, их подхватили запасные со скамьи, а измотанные игроки на площадке все еще неверяще пялились на счет, где разница была лишь в два очка. – Шин, мы сделали это... – прошептал едва державшийся на ногах Такао, просиял и завопил: – Мы победили!!! Он шагнул вперед и буквально рухнул в объятия Мидоримы, который впервые так довольно улыбался. На них налетели остальные игроки, по спинам захлопало множество рук, и в итоге все они сплелись в огромный обнимающийся клубок. Радости было столько, словно они только что выиграли Зимний Кубок. На трибунах ликовали Суга и старшие Мияджи, Оцубо и Кимура, пришедшие посмотреть игру кохаев, и шумно радовались шокированные сейриновцы. Накатани облегченно вздыхал, а Таэ-чан тихо плакала от счастья. Аомине цыкнул, мрачно глядя, как Мидорима что-то обеспокоенно говорил... партнеру?.. Уж больно нежно поддерживал за талию и всматривался в покрасневшие от перенапряжения глаза разыгрывающего. Дайки мотнул головой – в поражение все еще не верилось, тем более от чудика Мидоримы и его нового напарника, – и перевел взгляд на всхлипывающую Момои. После переодевания в похоронном молчании тоовцы покинули спорткомплекс. У выхода уже прощались шутокувцы с наказом от капитана хорошенько отдохнуть, благо следующая игра только через день, и вышедший последним Аомине поплелся к Сацуки, которая приблизилась к одинокому Мидориме. Странно, где он потерял своего напарника?.. – Поздравляю, Мидорин, – попыталась улыбнуться девушка. – Вы с Изуки-саном и командой хорошо постарались. – Спасибо, Момои. Вы тоже полностью выложились. – Но нам этого не хватило, – грустно сказала она. – А вы очень удивили, не ожидала, что Изуки-сан перевелся в Шутоку. Хотя я очень скрупулезно изучала противников. – Действительно, странно даже, что он внезапно перевелся к тебе, Мидорима, – фыркнул Аомине. – Кстати, где потерял-то его? – Он остался, чтобы сходить в туалет и умыться, его глаза на пределе, вот что, – в голосе Мидоримы улавливалось беспокойство за партнера. – А о причинах перевода... пусть расскажет сам, если сочтет нужным. – Ясно. Ну ладно, бывай. Пойдем, Сацки, а то время уже... – он зашарил по карманам в поисках мобильника, но ничего не нашел. – Не понял... похерил, что ль? – Не ругайся, Дай-чан! Телефон потерял? – Ага. Наверное, выронил где-то, пойду гляну, – снова выругавшись, потому что настроение упало еще ниже, раздраженный Аомине направился обратно в спорткомплекс. – Мы тебе позвоним через пару минут, – оповестила его Момои, – чтобы по мелодии было проще найти! Цыкнув, Дайки кивнул и быстрым шагом направился к раздевалке, откуда доносились трели звонка, но резко оборвались одновременно с громким вскриком и грохотом металлических шкафчиков. Он затормозил на пороге, разобрав чье-то злобное шипение и голос мидориминого напарника, Изуки. Подойдя к двери, Дайки бесшумно ее приоткрыл и застыл, пораженно глядя на картину, больше подходящую для какого-нибудь фильма ужасов. Над упавшим и державшимся за голову Изуки стоял какой-то парень и прижимал к его шее острейший канцелярский нож. "Как я вообще так влип?" – простонал про себя Казу, пытаясь не дышать. Перед глазами все еще летали звездочки от сильного удара лбом об шкафчик. И ведь ничего не предвещало! Он сходил в туалет, умылся холодной водой, чтобы остудить горящие красные от полопавшихся капилляров глаза, и поплелся на выход, где его должен дожидаться Шин-чан. Но по пути услышал мелодию из тоовской раздевалки. – Кто-то еще не ушел? – он притормозил, но никаких звуков, кроме надрывающегося телефона, слышно не было, и Казу справедливо рассудил, что, возможно, кто-то забыл там свой мобильник. В помещении действительно никого не оказалось, лишь чей-то телефон вибрировал под лавкой, радуя задорным роком. Такао поднял его и, посомневавшись, откинул крышку посмотреть, кто звонит, и узнать владельца. К его удивлению, звонившим оказался Шин-чан. – Аоминевский, что ли, мобильник?.. Замерцавший экран вдарил по измученным глазам, Такао зашипел от боли, зажмурился и, не увидев опасность позади, ощутил, как в спину толкают чужие руки. Выронив мобильник из рук и переживая острое чувство дежавю, он полетел вперед, лоб звучно встретился со шкафчиком, вышибая перед глазами искры и звезды. Оглушенный и проклинающий себя за то, что не использовал соколиный взгляд и даже не услышал за музыкой чужих шагов, Казу сполз на пол, заторможенно поворачиваясь к напавшему. К шее прижалось ледяное лезвие ножа, а перед глазами возникли каштановые пряди и полные ненависти темно-карие глаза запасного распасовщика...