Вторая жизнь

Вакару Иори, а это был именно он, присел перед поверженным Такао на корточки и небрежно прижал к его шее нож. Казу инстинктивно дернулся назад, подальше от смертоносного лезвия, но за спиной были шкафчики, о которые он снова ударился, на сей раз затылком. Первым порывом было вообще оттолкнуть Вакару от себя, но страх буквально парализовал – тому достаточно лишь слегка ширкнуть ножом по горлу, чтобы перерезать сонную артерию. Нет, даже ширкать не обязательно, той силы, с которой он вжимал нож в чужую шею, уже достаточно. Казу буквально чувствовал, как расходится кожа и по ней ползут капельки крови. "Лишь бы Шин-чан не вздумал сейчас приходить!" – взмолился он про себя. Иначе Вакару еще и ему может навредить. – Послушай, я вроде не сделал тебе ничего плохого, – медленно, тихим голосом произнес Такао, глядя прямо в темные, горящие какой-то сумасшедшинкой глаза. Это дико напрягало, неужели тот реально с катушек слетел? – За что? Вакару перекосило; слегка оторвав нож от его шеи, он сгреб Казу за грудки и с силой шваркнул спиной об шкафчики, вызвав болезненный вскрик от пронзенных судорогой измученных мышц. – Потому что ты бесишь, Изуки, – прошипел Вакару прямо ему в лицо и ткнул острием в грудь, несильно, но Такао застонал от боли в порезе. – Знал бы ты, как я вас всех ненавижу! Весь этот долбанный клуб, но особенно Мидориму! Ненавижу его – и ненавижу всех, кто вокруг него крутится, всех, кого он подпускает к себе... И ведь стоило избавиться от надоедливого, приставучего Такао, как внезапно из ниоткуда появляешься ты и тоже липнешь к нему! Серые глаза пораженно расширились. – Ты толкнул меня под машину, потому что ревновал Шина?! – Какая еще ревность, я ненавижу его! И тебя! И Та... – Вакару неожиданно осекся, неверяще глядя на него. – Что ты только что сказал? Лихорадочно обдумывавший планы спасения Такао выругался про себя – он прокололся! – Тебе послышалось. Так ты... Очередной удар, сопровождаемый болезненным мычанием. – Я толкал Такао, а не тебя, – медленно проговорил Вакару, подцепляя его подбородок острием и поднимая его голову. По шее побежали горячие алые струйки. – Он сдох, а потом выскочил откуда-то ты, такой же надоедливый, такой же приставучий, и прилип к Мидориме как банный лист. Такой же... и говоришь, что толкнул я тебя... Казу судорожно сглотнул и попытался как можно выше задрать голову и сняться с лезвия, которое, казалось, вот-вот пронзит его челюсть насквозь. От боли уже темнело в глазах, и лишь страх не давал вырваться крику. – Что это, перерождение? Переселение душ? Ну?! – тот с силой надавил лезвием на кожу, погружая в плоть, по комнате пролетел крик. Такао попытался отпихнуть от головы чужие руки, наплевав на опасность, но Вакару с легкостью отмахнулся и переместил нож ниже. – Я жду ответа, Изуки... или правильнее говорить – Такао? – Я нашел способ вернуться с того света, только попал в чужое тело, – прохрипел с ненавистью Казу, краем глаза замечая мелькнувшее за приоткрытой дверью ошарашенное смуглое лицо Аомине, выжидающего момент для нападения на убийцу. – Так вот почему ты прицепился к Мидориме, никуда без любовничка? Вы же любовники, да? Тискаетесь, обнимаетесь прямо перед всеми, может вы еще и трахаетесь? – Ты бредишь, – Такао снова попытался оттолкнуть его, рука Вакару соскользнула, и на груди расцвел алым очередной порез. Вскрикнув, Казу зажал рану, ярко сверкнуло серебристым, и Вакару замер. – Кольцо... точно такое же у Мидоримы, я лично видел, как он его надел после игры... И ты еще будешь мне врать, что между вами ничего нет?! Дико зарычав, он принялся хаотично наносить удары другой рукой, кулак с силой врезался в закрывающего голову Такао, а когда Вакару выдохся, то зловеще блеснуло занесенное над Казу лезвие. – Значит, если я снова тебя убью, ты опять вернешься и будешь липнуть к Мидориме, так? Отвечай! – Именно, я вернулся ради Шин-чана и сделаю это снова! Вакару перекосило от бешенства, он замахнулся сильнее, Такао, не в силах отползти, съежился, мысленно прощаясь с Шин-чаном... От двери со скоростью молнии метнулась тень, врезаясь в Вакару и опрокидывая его на пол. Аомине наносил удар за ударом, но тот уворачивался просто с нечеловеческой реакцией, утробно воя и пытаясь дотянуться до вылетевшего из рук ножа. Казу увидел, что это почти получилось, и прямо на четвереньках пополз вперед. – Нет! Убью! – орал Вакару, когда Такао оттолкнул нож еще дальше. – Да твою же мать! – Аомине, с трудом удерживая бешено извивающегося парня, озверел, сгреб его за волосы и мощно приложил затылком об пол. Дикие вопли и сопротивление стихли. – Он отрубился? – Казу привалился к шкафчикам, потому что этот рывок окончательно его доконал, и зажал кровоточащие порезы. – Кажется, да, – с сомнением ответил Дайки, подавляя желание еще раз треснуть ублюдка башкой об пол. Вместо этого он повернулся к окровавленному, избитому... Такао? Да ладно... нет, серьезно?! – Эй, ты как? – Вроде живой, снова помирать не собираюсь, – истерически фыркнул тот и кивнул на свою сумку. – Свяжи его на всякий случай, а то мало ли... Кивнув, Дайки шустро перетянул ремнем чужие запястья и с облегчением отвалился в сторону. Правда, почти сразу он встрепенулся. – Тебе нужно перевязать раны чем-нибудь и... – Изуки? Аомине? – послышалось из коридора. Видимо, Мидориме надоело ждать куда-то запропастившихся парней и он пошел их искать. – Здесь мы! – отозвался Аомине, подбирая телефон, и Казу с каким-то вялым удивлением заметил, что прошло, оказывается, совсем немного времени с того момента, как все это началось. На пороге вырос Мидорима, недоумение в его взгляде сменилось шоком, ужасом, и он бросился к напарнику. – Такао!!! – Все нормально, Шин-чан, я жив, Аомине спас меня, – зашептал Казу в его грудь, наконец-то чувствуя себя в безопасности. Накатили боль и остаточный страх, его затрясло, и он, всхлипнув, мертвой хваткой вцепился в мидоримину спортивную куртку, содрогаясь всем телом. Шинтаро, крепко его обнимая, что-то тихо бормотал в черную макушку, руки его скользили по избитому телу, словно удостоверяясь, что Такао цел и ему действительно больше ничего не угрожает. Аомине с открытым ртом слушал их бормотание. Охренеть, вот это поворот! Рядом завозились, и он очнулся, мощным хуком вновь отправляя в забытье Вакару. – Да где вы там ходите?! Дай-чан, ты зачем дерешься, тебя же дисква... Что тут произошло?! – ахнувшая Момои, не поспевшая за длинноногим Мидоримой, ошарашенно обозрела связанного запасного из Шутоку, валяющегося без сознания, Аомине с ссаженными костяшками рук, перепуганного Мидориму и плачущего окровавленного Изуки в его объятиях. Следом ее взгляд остановился на зловеще поблескивающем ноже в пятнах крови, она позеленела и пошатнулась, прижимая ладонь ко рту. Аомине хотел было ответить, как Мидорима медленно покачал головой, безмолвно прося не выдавать правду о Такао. Ну, можно и промолчать, пускай сами решают, говорить или нет об этом кому-нибудь. Но Дайки они расскажут все! – Сацки, выйди, а то в обморок хлопанешься, – он с кряхтением поднялся, выпихнул что-то залепетавшую подругу из раздевалки и вновь взялся за телефон. – Что ты собираешься делать? – Мидорима подозрительно посмотрел на него. – Отцу позвоню, он полицейский, надо же этого, – неприязненный кивок в сторону Вакару, – арестовать, он же убить хотел. – И убил, – едва слышно отозвался уже слегка успокоившийся Казу. Шинтаро тут же прижал к его ранам выуженную из сумки футболку, и он слабо улыбнулся дрожащими губами. – Спасибо, Шин. – Слушай, ты реально Такао? – Дайки с интересом подошел поближе, оглядываясь на дверь и надеясь, что Сацки не слышала. – Да, но об этом лучше никому не знать, один хрен не поверят. – А этот не расскажет? – У него явно не все в порядке с головой, ему опять же никто не поверит. Аомине кивнул, полностью согласный, что тот действительно спятил, и набрал нужный номер. После пары гудков послышался суровый голос отца. – Что случилось, Дайки? Ты в порядке? – Нет... Пап, тут, э, моего друга убить пытались, но нам удалось скрутить убийцу. – Адрес. Быстро продиктовав адрес спорткомплекса, Дайки повесил трубку. – Через десять минут будет. – Надо скорую вызвать, вот что, – Шинтаро осторожно убрал испачканную футболку от подбородка Такао и с облегчением увидел, что кровь остановилась. Тот покачал головой, поморщившись. – Не надо, Шин-чан, не настолько порезы сильные. В крайнем случае, зайду потом в больницу, сам... – Казу внезапно вспомнил слова Аомине и со слабой ухмылкой повернулся к нему. – Друга? Впервые Мидорима увидел, как темнеют скулы бывшего товарища. Ревность выстудила изнутри, но успокоилась, стоило тому пожать плечами. – Первое, что в голову пришло. К тому же ты парень Мидоримы и мы не раз играли в стритбол, уже не просто малознакомые. Мидорима неловко поправил очки, но не опроверг слова Аомине, и Казу прыснул, облокачиваясь на его грудь и желая лишь одного – оказаться дома с Шином и Коу-чаном и завалиться спать. – Вы там как? Кровь... не идет? Травмы не сильные? – в раздевалку заглянула Момои, справившаяся с тошнотой. – И вы мне вообще расскажете, что произошло?! Дайки смерил изучающим взглядом уже задремавшего в судорожных объятиях Мидоримы Такао и ответил подруге: – Вроде нормально, кровь не идет, а этот мудак пытался убить, э, Изуки, – его палец небрежно указал на связанного и слегка шевелящегося Вакару. Похоже, тот приходил в себя. Дайки уже хотел было снова успокоить его очередным хуком, но из коридора послышался топот множества шагов, и в раздевалку ворвался целый отряд полицейских во главе с Аомине-старшим, выглядящем как более старая версия Дайки. Профессионально оценив ситуацию одним лишь беглым взглядом, Аомине-сан распорядился арестовать завопившего что-то Вакару и подошел к пострадавшему, которому вернули сумку, заменив ее на наручники. Пока кто-то из его отряда фотографировал место едва не состоявшегося преступления и забирал нож, он тревожно рассматривал сонно вздрогнувшего Казу. – Э... здравствуйте, Аомине-сан, я Изуки Шун. – Здравствуй, Изуки-кун, я Аомине Нобуо. Как ты? Стоит вызвать скорую? – Нет-нет, все не так страшно! Аомине – Дайки, в смысле – вовремя спас меня. – Тогда тебе стоит проехать с нами, чтобы рассказать в подробностях, что случилось. Дайки, тебе тоже. А вы, молодые люди... – он посмотрел на Сацуки и Мидориму, те покачали головами. – Мы ждали ребят на улице и пришли, когда все было уже кончено, – ответила Момои. – Я все равно поеду с Изуки, вот что, – стальным голосом сказал Шинтаро, крепче стискивая плечи Такао. Нобуо понимающе кивнул, усмехнувшись. – Тогда вперед. Казу дико не хотелось никуда ехать, но он понимал, что надо, поэтому с едва сдерживаемым болезненным стоном поднялся и, буквально вися на Шин-чане, поплелся на выход, покидая место своей несостоявшейся второй смерти. Погрузившись в машину Аомине-сана, они быстро доехали до участка, где их не меньше часа мурыжили вопросами. Пока Такао в очередной раз повторял историю о произошедшем, Нобуо вызвал-таки дежурного врача прямо в участок, ему не давал покоя измученный вид бледного в синеву паренька. Врач прибыл очень быстро, осмотрел слегка охрипшего Казу и успокоил, что даже швы накладывать не придется, лишь не забывать ухаживать за ранами. Чувствуя охлаждающий эффект заживляющей мази, Казу облегченно вздохнул и поблагодарил доктора. – Все-таки непонятно, почему он слетел с катушек именно сегодня, – задумчиво произнес один из офицеров. – Слетел он уже давно, раз убил Такао-куна, – сурово отрезал Аомине-сан, не заметив, как дернулся Казу от этих слов. – А сегодня что-то спровоцировало его окончательно. Такао покрутил кольцо на пальце, Нобуо зацепился за него глазами, обратил внимание на поджавшего пальцы Мидориму. – Так вы, парни... – Ну, да, – Такао нерешительно покосился на Шин-чана, но тот молчал, не возражая и не пытаясь скрыть их отношения. – Вакару и орал, что мы все время, эм, вместе, что я постоянно рядом с Шином, через слово путал меня с Такао, с которым Шин дружил... Офицеры понимающе закивали, а Казу облегченно выдохнул. Ну вот, теперь если Вакару и будет говорить, что Изуки и есть Такао, ему вряд ли кто поверит. Наконец, все было оформлено и ребят отпустили. Дайки тормознул шутокувцев и вопросительно задрал бровь. Казу и Шин переглянулись, покосились на недоумевающую Сацуки. – Ладно уж, расскажу, так и быть, – сдался Такао. – Приходите завтра ко мне, там поговорим, а то я сейчас как тот самый лимон Шина, на который приземлился капитан. – Т... Изуки, заткнись! – Мидорима вскипел под усталый ржач Такао и Аомине и хихиканье Момои. – Ты теперь постоянно будешь припоминать это?! – Конечно! Как я могу забыть такое невероятное зрелище, ты что! – Ладно, тогда до завтра, – Дайки, чувствуя, как растворяются остатки горечи поражения в слегка неуместном веселье, ухмыльнулся и потащил Сацуки в противоположную сторону на остановку. Проводив их взглядом, Казу привалился к боку Шинтаро. – Неужели теперь все позади, Шин-чан? И больше не нужно бояться, что меня снова убьют? – Да, Т... Изуки. Они медленно побрели в сторону дома Казу. – Шин, останешься сегодня у меня? Одному как-то страхово... хоть Коу-чан и будет со мной, но он не ты, – признался он. Мидорима легонько улыбнулся и кивнул, украдкой дотрагиваясь губами до его виска. Суга побледнел как смерть, увидев избитого брата в окровавленной одежде, и едва не рухнул в обморок, а потом развил бешеную деятельность, запихнув того в ванную и умчавшись разогревать ужин. После осторожного ополаскивания и обрабатывания порезов с помощью Мидоримы они угнездились в спальне Казу, куда Суга шустро притащил целый поднос с едой, чаем и печеньками. Кое-как запихав в себя вкуснейший ужин и половину печенек, Казу окопался в одеяле и подробно рассказал брату, что случилось в спорткомплексе и кто оказался убийцей. Под конец он клевал носом и натужно моргал, засыпая на ходу. Пережитый стресс давал о себе знать. Погладив уснувшего Такао по волосам, Коуши облегченно улыбнулся: – Теперь все будет в порядке, особенно когда ты рядом с ним, Мидорима. – Да, вот что, – Шинтаро тоже едва заметно приподнял уголки губ, глядя на свернувшегося клубочком в его руках Такао. – Отдыхайте, это был трудный день, – Суга подхватил поднос и, щелкнув выключателем, вышел из комнаты. Да, день был трудный, но теперь все действительно будет хорошо, ведь Такао больше никто не угрожает. И Шин с невероятно легкой душой уснул, даже во сне не отпуская своего парня. Спалось Такао на удивление хорошо, кошмары не снились, и он проснулся невероятно бодрый. Даже ноющая боль в порезах и уставшем после тяжелого матча теле ни капли не испортила настроение. Широко улыбнувшись и посмотрев на такое миленькое во сне лицо Шин-чана, он выбрался из кровати и на цыпочках прокрался к двери, не желая будить переволновавшегося накануне Шина. Мурлыкая под нос собственную песню, Казу принялся за завтрак, со смехом отмахиваясь от Соры, которому не терпелось прогуляться. – Уже проснулся? – на кухне появился Суга. – Смотрю, у тебя замечательное настроение. – Ага! Я жив, убийца пойман, и мы выиграли вчерашний матч аж с самими Тоо! Жизнь прекрасна! – воодушевленно взмахнул лопаточкой Такао, ойкнул и кинулся переворачивать чуть не подгоревший блинчик. Суга рассмеялся в кулак, принимаясь за заварку чая. Проснувшийся Мидорима был встречен вкуснющими блинчиками, крепким чаем и не менее крепким поцелуем своего парня. Вспыхнув под веселым взглядом Сугавары, он быстро ответил и отпихнул надувшегося Такао от себя. Впрочем, долго дуться тот не умел, так что завтрак прошел в невероятно семейной обстановке. Едва они доели и вернулись с прогулки, где снова встретили державшихся за руки Киеши и Изуки, которым пришлось все рассказать, потому что они перепугались от вида Такао, как пришли Аомине и Момои. Не меньше часа Такао рассказывал свою историю ахавшей девушке и все еще охреневающему Асу Тоо. Суга вставлял свои сто йен, дополняя рассказ, а Мидорима незаметно сжимал руку Такао, переплетшего их пальцы. Сперва Момои не верила, но потом сдалась, когда припомнила, что уж больно сильно изменился стиль "Изуки", его поведение... – Знаешь, я очень рада, что и ты, и Изуки-сан вернулись, Такао-кун, – в конце концов улыбнулась она. – Действительно, – хмыкнул Аомине. – И Мидорима заодно перестал напоминать полутруп. – Фу, Дай-чан! Это отвратительно, прекрати так говорить! Парни расхохотались. Долго тоовцы не просидели в гостях, Момои еще хотела пройтись по магазинам, пользуясь бесплатной рабочей силой в лице друга детства. Проводив их, засобирался и Суга, раз десять спросив, ничего ли, что он уйдет к Касамацу. В итоге Казу закатил глаза и вытолкал его из дома с наказом хорошенько оттянуться. Увернувшись от привычного щипка, он прыснул и вернулся к улыбающемуся Мидориме. – Наконец-то мы одни! Чем займемся? – он лукаво подмигнул Шину. – Отправимся за талисманом, вот что. – Ну, Шин-чан... а я-то думал... Мидорима посмотрел на надувшегося Казу и поправил очки. – Пожалуй, в магазин можно сходить и немного попозже. Просияв, Такао впился в тонкие губы жадным поцелуем, чувствуя сильные руки, скользнувшие по его спине к ягодицам. И, утаскивая Шин-чана в спальню, он ощущал затопившее его блаженное облегчение и слепящее счастье, что теперь все позади и можно просто жить, с любимыми и близкими людьми рядом.