***
Тем же днём был созван Совет - все министры и советники были собраны в Зале Заседаний. Этот Зал был самым большим и самым вместительным местом во всем замке: все прочие коридоры были узкими и темными, комнаты - спальни, библиотеки, кабинеты, помещения для прислуги - практически не имели окон. Все залы были темны, имели низкие потолки и довольно высокие пороги; однако Зал Заседаний Совета был совсем иным. Этот Зал был высок - узкие решетчатые окна тянулись вверх на несколько метров. Вдоль стен располагались длинные скамьи, ступенчато поднимающиеся на несколько ярусов; в центре стоял тяжелый королевский трон, выполненный из огромного куска чистого золота, украшенный бархатом и витыми замысловатыми узорами. Пол этого зала был каменным, как и во всем замке; однако здесь же был выложен из крупных плиток светлого мрамора, а не из черного обсидиана или рыжего кирпича. От высоких дубовых дверей до самого трона был протянут темно-красный бархатный ковер с золотистыми кистями и бахромой по краям. Именно здесь сегодня и собрались все те, кто имел право участвовать в делах государственных. Седые приземистые старички, похожие скорее на древних мудрецов, облаченные в черные плащи, быстро заполнили ярусы своих мест. Разложив пред собой желтоватые пергаментные листы, пожилые министры оживленно переговаривались между собой в ожидании самого короля - строили догадки о причине сегодняшнего сбора, делились новостями, обсуждали свои дела… Но ждать главного участника заседания долго не пришлось - вскоре тяжелые створки дверей распахнулись с глухим скрипом, и в зал вошел Чонгук. Министры быстро стихли. Как только король занял свое место, в Зале и вовсе воцарилась полнейшая тишина. Все присутствующие ожидали речи. Но король не спешил начинать. Он неспешно обвёл взглядом окружающие его заполненные людьми скамьи, и, помедлив, коротко произнес: - Начнем слушать доклады. Я хочу узнать всё о ситуации в городе и во всем Королевстве сегодня. Честно и без приукрашиваний. По залу прокатился легкий ропот (всё же присутствующие хотели бы сперва узнать, что за срочная причина заставила их всех собраться здесь сегодня), но длилось это смятение всего пару мгновений; один из министров поднялся на ноги и, развернув свой свиток, начал читать.***
Намджун бредёт по лесным холмам, погрузившись в свои мысли. Встреча с Морганой казалась далёкой, уже почти позабытой, но слова ведьмы все еще отдавались звонкими отголосками эха в памяти. «Она безумна… Но что заставило ее сказать все это?.. Та власть, что дана тебе, спасет сотни, тысячи невинных жизней… Какая власть, если у меня нет ничего? Какие жизни?» - думал Охотник. Он остановился, оперевшись о ствол дерева, прижавшись плечом к холодной резной коре, и поднял глаза - впереди была заледеневшая водная гладь, покрытая словно синим мёрзлым мрамором; вдали чернели очертания деревьев и виднелись скрытые в тумане вершины отвесных скал. «Граница Северных Земель…» - подумал Намджун. Охотник спустился на лёд и зашагал вперед. Он был прав - на другом конце озера начиналось Королевство Холода; по крайней мере, влияние Тэхёна ощущалось безошибочно. Это означало, что бояться провалиться здесь сквозь лед явно не стоит - озеро наверняка скрыто под ледяным покрывалом толщиной в человеческий рост. Воздух здесь кажется колючим и мертвым. Ни одно живое существо, будь то дикое животное вроде оленя, волка или лисицы, не говоря уж о человеке, не смогло бы провести здесь и часа. Природа здесь как будто мертва, - она словно окаменела, иссушив воздух колким морозом, окутав деревья плотным покрывалом снегов, усыпив их вечным мертвым сном… Намджун, ступив на лед, быстро переходит на легкий бег, оставляя за собой темнеющие следы, которые с высоты птичьего полета походили бы на стежки торопливого шва. Случайный гость, посетивший эти места, явно не пожелал бы здесь задерживаться. Внезапно Охотник заметил, что с каждым шагом он будто чувствует некую отдачу из-подо льда, словно некие толчки из ледяной черноты под ногами. Намджун немного замедляет шаг и прислушивается к своим ощущениям, стараясь уловить ритм: всё верно, удары снизу замедлились тоже. Охотник останавливается и растерянно опускает взгляд себе под ноги. Что, если это пошла трещина и лед вот-вот расколется?.. Но как только остановился Намджун - остановились и волны, бьющиеся изнутри озера. Намджун медленно сгибает колени и осторожно приседает, протягивает руку вперед и подносит свою ладонь к ледяной поверхности озера. Откуда-то снизу, издалека, будто раздаётся какой-то странный звук: послышался не хруст и не треск расползающихся во льдах трещин - послышался гул. Это было похоже на приближающийся порыв сильного ветра, или на вой огромного дикого зверя; только вот исходил он из-под глубокой толщи воды. Но Намджуну не страшно. Ему отчего-то не хочется бежать к спасительной линии берега, что чернеет где-то вдалеке. Охотник почувствовал… Странное ощущение, неведомое прежде: он почувствовал власть. От того места, над которым зависла теплая человеческая ладонь, вдруг начали во все стороны расползаться трещины - широкие и выпуклые, синие, словно вены; казалось, что озеро дышит, что его поверхность раскачивается в такт вдохам и выдохам чьего-то бьющегося сердца. На какой-то миг Намджуну показалось, что он услышал чей-то усталый, болезненный вздох, раздавшийся со дна ледяного озера, преодолевший морозную темноту, вырвавшийся на поверхность сквозь одну из этих темных прожилок… Будто очнувшись ото сна, Намджун отнял ладонь ото льда и резко выпрямился. Осмотрев горизонт, Охотник вновь опустил взгляд себе под ноги - лед оставался по-прежнему гладким и прочным, а на сотни миль вокруг царила безжизненная тишина, скованная стальными цепями безжалостного мороза. Не желая более поддаваться влиянию тех странных иллюзий, что происходят здесь, и всяким необъяснимым видениям, Намджун решил поспешить к суше, почти бегом направившись к противоположному берегу.***
В это же время в замке Чонгука министры и советники завершили свои речи, поведав своему правителю обо всех делах, что творятся в Королевстве Пламени. Король молча смотрел на каменную мозаику мраморного пола, погрузившись глубоко в свои мысли. Никто из присутствующих не смел нарушить его забытье. Быть может, Чонгук раздумывал обо всём, что услышал, и принимал некое важное для государства решение; быть может, он думал о своих погибших сыновьях - близнецы Орм и Ормарр могли бы присутствовать на сегодняшнем Совете, будь они живы… Помолчав минуту, Чонгук вышел из своего временного забвения и, вздрогнув, - словно приняв, наконец, какое-то трудное, но важное решение - заговорил, рассеивая звуком своего голоса повисшую в Зале благоговейную тишину: - Уважаемый Совет, - хитро улыбнулся король, обратившись к пожилым бородатым министрам. - Мы должны объявить сбор войск, ибо грядет новый виток Великой Войны. Я объявлю войну Тэхёну. По залу прокатилась шелестящая волна десятков голосов - министры тихо начали переговариваться друг с другом. Чонгук сжал пальцами подлокотники трона и порывисто поднялся на ноги. - Я понимаю ваше недовольство и ваше смятение, - заговорил Король Юга, окинув взором присутствующих, - но я в своем решении тверд и уверен. - Выдержав паузу, Чонгук уверенно продолжил: - У меня есть секретный козырь в рукаве; а именно - воин, что был выращен на самых низших этажах замка… - По залу прокатился встревоженный ропот. - Моя семья содержала его столетиями. И этот… Это создание… Будет воевать за наш род, жертвуя своей жизнью безоговорочно, подчиняясь лично мне. Совет и правда пребывал в смятении. О чудовище, живущем в подземелье замка, ходило множество самых разнообразных слухов, и слухи эти были самыми что ни на есть жуткими и зловещими. Но король, казалось, был абсолютно уверен в своём решении, и преисполнен решимости: - Мы соберем всех мужчин Королевства в этом городе, - продолжал он, - способных держать оружие. Абсолютно всех. - Подчеркнул Чонгук. - Мы пойдем к Ледяной Стене… - Он сделал несколько шагов вперед, перемещаясь по алому узорчатому ковру, - и возьмем северную заставу либо измором, либо… - Король резко развернулся на каблуках, - либо я расплавлю Ледяную Стену к чертовой матери, - закончил он почти шёпотом. Насладившись произведенным на публику эффектом, Чонгук громко проговорил: - Огонь всегда сильнее холода. Это известно всем. Каким бы ни был мороз, он не сможет погасить пламя. Но любой лёд плавится и тает под напором достаточно горячего огня. И поэтому, дабы растопить самый прочный слой остекленевшего льда... Я открою клетку и выпущу Дьярви! - Объявил правитель, и сердца его подданных разом сжались от ужаса. - Ваше величество! Это невообразимо! Нельзя отпускать Дьярви! Он своеволен, он хитер! Это же самоубийство! - Раздавались возгласы со всех сторон. Однако Чонгук был слишком самоуверен, чтобы услышать все эти сбивчивые предостережения. - Дьярви обязан мне и моей семье. Он не посмеет предать королевский род. Он поможет нам победить… Раз и навсегда. В обмен на свою свободу. В зале заседаний всё стихло. - А я выращу нового. Окинув взглядом ступенчатые ярусы, заполненные уважаемыми пожилыми министрами - несомненно, мудрыми и опытными, но слишком трусливыми, - Чонгук воскликнул, вскинув руку вверх: - Собирайте армию, объявляйте призыв! И подготовьте мои доспехи! Скоро мы выдвигаемся на Север! - Глухо простучав каблуками по алому ковру, Король пронесся к резным створчатым дверям, и через несколько мгновений покинул Зал заседаний, оставив встревоженных министров в полнейшем смятении.***
Чонгук, вернувшись в свои покои, велит захлопнуть за собою двери и отдает распоряжение «не беспокоить». Сложив руки за спиной, король несколько раз проходит по комнате взад-вперед и замирает, устремив сосредоточенный взгляд в окно. «Я намерен объявить войну Тэхёну… Я намерен… Я намерен увидеть тебя», - думает король Южного Королевства. «Я соберу войска и поведу армию к границе. Я растоплю Ледяную Стену и пересеку оледеневшие леса. И перейду Торджилс. Я убью каждого, кто встанет на моем пути… Я рискну своими людьми, своими подданными, лишь бы увидеть тебя».***
Когда Чонгуку снится Тэхён, луна над землями Южного Королевства приобретает алый оттенок, а дощатый пол королевской спальни начинает потрескивать. Кончики пальцев Чонгука прожигают простыни, а с губ короля срываются едва различимые слова, смысл которых теряется, рассыпаясь в тишине комнаты. Чонгук просыпается, тяжело дыша, и приподнимается на локтях, взволнованно вглядываясь в полумрак королевской спальни. Его грудь покрывается крупными каплями, словно следами поцелуев утренней росы, а на лбу проступает испарина. «Возможно ли существование столь прекрасного, столь идеального лица?.. Нет, нет, это слишком… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но… Эта бледная кожа, этот точёный овал лица, выразительные темные глаза, и такие необычайные чувственные губы… А что, если он - такой?» Чонгук встает с кровати, и, накинув расшитый золотом пурпурный халат, отправляется бродить по бесконечным коридорам своего замка, освещая себе путь трепещущим пламенем факела.***
Когда Тэхену снится Чонгук, окна королевской спальни опутывает плотный слой морозных узоров, а щеки Тэхена покрываются инеем, а на ресницах его разрастаются острые снежинки. «Если задержаться в своих фантазиях еще на какое-то время, то эти ветвистые узоры расползутся по коже, стянув веки…» Тэхён, резко распахнув блестящие иссиня-черные глаза, подолгу смотрит перед собой в темный сводчатый потолок, совсем не чувствуя холода. Его тонкие черные брови усеяны осколками тех самых снежинок, что запутались в длинных шелковых ресницах. «Возможно ли существование столь прекрасного, столь идеального лица?.. Нет, нет, это слишком… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но… Эта гладкая золотистая кожа, эти резкие и чёткие скулы, эти выразительные янтарные глаза, в которых плещется пламя самых глубоких… И такие необычайные чувственные губы… А что, если он - такой?» А после Тэхен поднимается с кровати, и, пытаясь успокоить свое сбивчивое дыхание, спускается в королевский сад, где под светом луны проводит весь остаток ночи, задумчиво вглядываясь в изморозь на поверхности застывшего фонтана.