Лучше бы ты не возвращался...

              «Потерять что-то ценное» или «потерять кого-то дорогого твоему сердцу». В чём разница? По сути, в обоих случаях ты теряешь что-то, имевшее для тебя большое значение, а это всегда неприятно. Иногда даже больно. Так вот, представьте на мгновение, что предмет или человек, которого вы очень любили — исчез из вашей жизни, подобно тёплому ветру в начале осени, ведь лето закончилось, сезон сменился. Что бы Вы тогда сделали? Тем-более, если Вам не с кем поделиться своими чувствами, которые Вы так ненавидите. Они пожирают вашу внутреннюю энергию изнутри подобно червю, что завёлся в старой, забытой и никому ненужной книжке. А если Вы и решитесь кому-то рассказать, то страх, что другие поймут Вашу проблему не так, как Вам бы хотелось или просто ответят короткое «ясно», возьмёт вверх. Джозеф никогда не забывал о том, что однажды увидел, ещё будучи маленьким ребёнком, на психике которого судьба оставила довольно глубокий след. Ему было всё равно на то, что его окружает. Каждый день, чтобы не было вокруг, чьи голоса он бы не слышал, взгляд холодно-кристальных глаз просто был отведён в сторону. Давным-давно два маленьких мальчика дали друг другу клятву, что всегда будут вместе, чтобы ни случилось. Вот только, как это обычно бывает, детская невинность сыграла здесь далеко не последнюю роль. Этот пронизывающий запах сырости и режущий уши звук капель, падающих с неба… И белоснежная кожа одного из мальчиков, находившегося в объятиях холода, которая стала ещё белее… Никогда не получится стереть это из памяти. Вся улица была залита из-за дождя и новые появляющиеся лужи практически сразу смешивались с грязью на асфальте. Джозеф не помнил, сколько он просидел у кровати брата, пока за окном шёл и шёл этот противный, будто бесконечный, дождь. Единственное, что осталось из ощущений — то, что пальцы замёрзли настолько, что перестали сгибаться, потому что моральных сил не было даже банально на то, чтобы подойти к открытому на распашку окну и закрыть его. Он не хотел отпускать холодную ладонь, которая ещё буквально до наступления утра была тёплой. Ослабевшей, почти полностью обездвиженной, но тёплой. Старший просто сжимал её, еле сдерживаясь, чтобы не прижать бездыханное тело к себе, заливаясь слезами и повторяя все молитвы, которые только знал, надеясь, что мертвец его услышит. Жаль… Чуда не свершилось. Клод не слышал. И никогда больше не услышит. По крайней мере… Джозеф так думал. Думал, пока ему не пришла в голову настолько абсурдная мысль, что она въелась в его сознание на всю оставшуюся жизнь. Да какое дело до жизни, даже после смерти! Что, если это было ошибкой? Что, если Клод услышал голос своего брата спустя столько лет попыток и страданий, направленных на то, чтобы вернуть его? — Джозеф… — холодно пробормотал мальчик, просто бесцельно смотря вперёд. Старший Дезолье стоял прямо перед ним, едва держа равновесие, чтобы не упасть от порыва нахлынувших эмоций. Ему и так было нелегко справляться с последствиями своего собственного воскрешения при помощи старой фотографии из молодости, потому что несмотря на обновившийся облик руки всё ещё периодически стряслись, а от того, что он увидел сейчас… Он просто перестал их чувствовать. И всё же… Мыслить рационально в данный момент не выходило от слова совсем, но определённо было что-то не так. В глазах вернувшегося с того света ребёнка не чувствовалось ни капельки жизни. И если у фотографа они, как уже упоминалось, были кристалльно-голубые, то у Клода сейчас напоминали Марианскую впадину: пустые, пугающие, без какого либо отблеска, словно в них можно было утонуть. А ведь братья были близнецами… — Т-ты… — охотник закрыл рот рукой, не в силах сдержать слёзы. Вся скованность в теле моментально исчезла и фотограф бросился к бывшему мертвецу, крепко прижав того к себе, а затем и вовсе встал на колени, — Ты вернулся… Клод предстал перед ним именно в той форме, в которой умер… Будь он жив, они бы были сверстниками. Но Клод выглядел, как маленький мальчик. Тот самый мальчик, тело которого Джозеф провожал в последний путь на похоронах, и тело которого стало пустым сосудом без души в главный проклятый день его жизни дождливой противной весной. Охотник запустил в светлые запутанные волосы ладонь и ласково погладил ребёнка по голове, прикладывая все возможные усилия, чтобы не всхлипывать. — В-всё порядке… Теперь ты со мной. Я больше никогда не оставлю тебя, даю слово. Прости меня… Я так виноват, что у меня не вышло ничего сделать раньше… Но даже на эти слова не последовало никакой реакции. Пусть даже так, спустя какое-то время мальчишка поднял свои крохотные ручки и обнял мужчину в ответ. Охотник не мог видеть его лица, но по какому-то неведомому себе чувству знал, что Клод не улыбается… Его лицо так же холодно и безэмоционально. В любом случае, Джозефа сейчас это не сильно беспокоило. Сегодня сущность из мира фотографий наконец вернула ему брата. Все его заслуги, столько людей, что он запер в чёрно-белом мире… Всё это не было напрасно! Эта жуткая тварь сдержала своё обещание. — Тебе не хорошо? — аристократ всё же решил поинтересоваться, с тревогой продолжая гладить слегка кучерявые волосы. Тишина. — Скажи… — голос прозвучал растянуто и измученно, — Почему ты такой большой? И вот тут у кое-кого содрогнулось сердце. «Он не помнит… Он забыл, что умер!» — первое, что пришло в голову. И это была чертовски верная мысль, раз Клод даже банально не понял, за что извинился его брат. Но как сказать об этом? Если правда всплывёт наружу, то придётся также рассказать о всех грехах, совершенных фотографом на благо воскрешения, а братец такое явно не оценит… — Джозеф, — повторил восставший, напоминая, что ждёт ответ. — Я… — взгляд мужчины в первую очередь пал на позади стоявшую кровать, потому что в попытках придумать хоть что-то для ответа он не нашёл способа лучше, как просто судорожно смотреть по сторонам, — Т-ты просто очень долго спал… «Какой же бред. Он точно в это не поверит!» — Дезолье почти сразу мысленно стукнул себя по лбу. — Спал? — бывший мертвец всё же проявил хоть какой-то намёк на эмоции и слегка расширил глаза, но затем его лицо вернулось в привычное состояние, — М-м-м… Странно. — Что именно? — Почему я тогда так устал? Мальчик действительно выглядел крайне потрёпанно, даже практически так же, как в день смерти. Он был именно таким, каким Джозеф его запомнил в тот день… Из отличий можно было назвать разве что глаза, которые вместо того, чтобы быть закрытыми, практически пожирали взглядом, что даже в какой-то степени пугало. — Это поправимо, дорогой… — Дезолье собрался с силами и натянул неловкую улыбку, при этом гладя мальчика по холодной щеке, будто его совершенно не волновало, что там не так у него с глазами. Хотя, унять волнение на этот счёт было всё же трудно, — Примешь душ и мы ляжем спать. Уверен, завтра тебе станет лучше. Тот просто медленно кивнул головой. После этого объятия наконец прекратились и двое воссоединившихся покинули комнату.              

***

              По наступлении ночи что бы Джозеф не пытался сделать — Клод не улыбался. Выражение его лица не менялось и продолжало оставаться таким же холодным, и беспечным. Мужчина делал вид, что счастлив его видеть. Нет, даже не так. Он правда был очень рад его видеть, ведь банально не помнил, когда ещё был так счастлив. Но в глубине души понимал, что близкий ему человек изменился и вёл себя сейчас по-другому, нежели чем при жизни. Так повлияло перерождение? Или это неудачная шутка сущности из фото-мира? Застёгивая пуговицы на спальной рубашке крохи, фотограф понял, что выдал своё задумчивое состояние дрожью пальцев. Клод явно это заметил и повернул голову на бок, словно собираясь что-то сказать, но видимо, передумал. — Что такое? — Джозеф поднял глаза на уставшее дитё. — У меня… В груди странное ощущение. До воротника оставалось буквально пару пуговиц, поэтому расстёгивать рубашку по новой, дабы посмотреть, в каком месте больно, не пришлось. Едва стоило увидеть то, на что указывал мальчик, как по спине прошлась волна мурашек. Около сердца располагалось нечто похожее на чёрную трещину, будто Клод был подобен фарфоровому чайнику и готов превратиться в множество осколков в любой момент. — Откуда это у тебя? — Не помню. — Ты… уверен? — переспросил фотограф, желая поскорее убрать взгляд от жуткого зрелища, но не мог, — Оно не причиняет тебе боли? — Не помню, — раздалось под копирку. Однако затем мальчик добавил, — Нет, просто почувствовал, будто что-то не так. Продолжать этот диалог смысла уже не было, несмотря на вполне весомые переживания охотника. Стараясь убедить сеья в том, что это просто последствия воскрешения, Джозеф лишь глубоко вздохнул, стараясь не волноваться, и застегнув пуговицы до конца, посадил ребёнка на кровать. — Если что-то захочешь, не стесняйся будить меня, ладно? Свет в комнате потух. Погрузившись под одеяло, француз уставился в потолок, по какой-то причине боясь закрывать глаза. А что, если это всё просто сон? Что, если при пробуждении Клода не окажется рядом и это всё лишь воображение, несбывшаяся мечта, просто фантазия? Этого нельзя допустить, если умерший брат снова исчезнет, то сердца графа не выдержит, он не переживёт это во второй раз. Вдруг, тихий голос и объятие сбоку помогли отвлечься от мрачных мыслей. — Джозеф. — Да? Смотреть на брата ему сейчас почему-то крайне не хотелось. Да, он боялся, что по наступлению утра его родственник исчезнет, но емц просто не хотелось. Он сам не мог понять, почему. Делая вид, будто о чём-то задумался, охотник продолжил смотреть в одну точку, понимая, что Клод ждёт, пока тот посмотрит ему прямо в глаза. — Я люблю тебя. В сердце снова кольнуло. Как он давно не слышал этих слов… Любой нормальный человек после такого растрогался бы и Джозеф тоже еле сдерживался, чтобы не дать волю выступившим слезам, но одновременно сейчас творилось что-то неладное. Этот голос, интонация и безэмоциональное лицо не давали покоя в самой глубине души, как бы не было радостно. По сути, некий страх должен быть очевиден, раз мальчишка восстал из мёртвых, но… Даже сейчас в нём не чувствовалось ни капельки жизни. — Я тебя тоже, — ответил француз, максимально незаметно смахивая капельки слёз, но голову повернуть, так или иначе, не посмел. Что бы там ни случилось, возможно, ситуации никогда не поздно изменится. Уж если не сейчас, то хотя-бы завтра есть вероятность, что Клод начнёт потихоньку походить на настоящего человека, если он действительно не галлюцинация. Нужно лишь время.