Лучше бы ты не возвращался...

       Думаю, всем здешним читателям известно такое понятие, как «день сурка». Несмотря на то, что под этим словом подразумевается повторение одного и того же дня бесконечное количество раз, по сути — подобное явление есть у каждого из нас хотя-бы время от времени. На мой взгляд, начинается это… утром. Вы просто ложитесь спать, а затем лишь одно движение глаз даёт Вам встретить новый день. И так всю жизнь. Однако, некоторые факторы могут помешать «повторяющейся картинке», вроде внезапного пробуждения ночью, смены места сна или если Вы вообще не ложились спать. Это ведь, теоретически, меняет заевшуюся пластинку, верно? Так к чему мною вообще была поднята эта тема? При виде слегка потрескавшегося потолка с утра пораньше Клод совершенно ничего не почувствовал при пробуждении кроме всё той же измотанности, что вчера. И лежал он так вплоть до того момента, пока не надоело и только затем аккуратно спустился на пол из-под тяжёлого одеяла. У мальчика не было ощущения, что он выспался или наоборот спал слишком долго, внутри всё равно чувствовалась непонятная усталость. И сон, судя по всему, её перебороть не мог. Но сейчас его больше волновало то, что он не помнил последнее утро до сегодняшнего, когда просыпался. Да и что Джозеф вообще имел в виду под фразой «Ты очень долго спал?». Не особо вдумываясь, что делать дальше, младший Дезолье тихо открыл дверь комнаты и поспешил покинуть её, чтобы найти Джозефа, которого при пробуждении рядом не оказалось. Спустившись по довольно большой и величественной лестнице, (в обнимку с перилами разумеется, как же без них?) детское внимание, первым делом, привлёк шум из ближайшего помещения. Заглянув за угол, удалось разглядеть силуэт Джозефа, стоящего у плиты и подкидывающего что-то на сковородке. Его тёмно-синий пиджак с золотыми узорами висел на одном из стульев, так что верх одежды сейчас составляла лишь белая рубашка с волнистыми манжетами и жилет без рукавов под цвет этого самого пиджака. А поверх, как бы забавно это не звучало, персиковый фартук в клетку. Потянувшись за упаковкой масла, мужчина наконец заметил чужое присутствие на кухне боковым зрением и обернулся.   — Ох, это ты! — на лице возникла виноватая улыбка, — С добрым утром, милый… Прости, завтрак ещё не готов. Я думал, что ты встанешь позже, поэтому не особо ограничивал себя по времени…  На самом деле его главной целью было принести еду на подносе прямо в комнату, чтобы Клод лишний раз не покидал её стен и оставался там. Ну, что поделаешь. Вдруг, испугается и начнёт плакать, если комнату запереть? Это ещё более худший исход.  — Твои любимые, к слову, — охотник наконец искренне заулыбался и подмигнул, указав на уже почти полную тарелку блинов.  Клод молча сел за круглый стол, сначала заинтересовавшись серебрянными столовыми приборами, лежащими по краям стола, но затем принялся всё так же отстранённо перебирать пальцы рук и опустил голову. Такое же выражение лица, как вчера… Ноль изменений.  — Не выспался?  — Не могу понять… — пробормотал тот, вертя одну из вилок в руке в попытках рассмотреть самого себя.  — Лучше полежи ещё немного, я скоро поднимусь к тебе.  — Не хочу.  Удача сегодня оказалась на стороне этих обоих, если учитывать, что большая часть охотников была наслышана о том, как Джозеф стал фотографом. Если хоть одна душа увидит этого маленького ребёнка со схожей внешностью — вопросов точно не избежать. Да и владелец поместья вряд ли одобрит.  Удача заключалась в том, что крупное количество матчей свалилось на головы остальных в довольно нужный момент, поэтому помимо наших героев в поместье хантеров сейчас находились ещё только: Лучино, который вечно спал до обеда, Бёрк, отходящий после похмелья и Виолетта, провозившаяся всю ночь с вязанием. Но даже так… рисковать нельзя. Никогда не знаешь, кому и зачем может понадобиться кухня.   — Та-дам! — музыкально произнёс Дезолье, поставив на стол полную тарелку и стакан с тёплым молоком, — Налетай, пока горячее. Если хочешь, я полью их шоколадом~. Есть ещё другие добавки, но это уже на твоё усмотрение, мой дорогой. Ответа, на удивление, не последовало.  Клод взял с тарелки один блинчик своей крохотной ручкой и откусил. Жуёт и жуёт, ни малейшего намёка на улыбку. Укусил ещё раз, прожевал — снова ничего. И самое что странное — Джозеф не видел и не слышал, как его обожаемый братец проглатывает кусочки блина, взгляд со стороны напоминал картину, будто еда в прямом смысле слова растворяется у Клода прямо во рту. После этого мальчишка и вовсе перестал двигаться.  — В чём дело? Не нравится? Тишина.  — Прости меня… — еле выговорил восставший, сжимая губы в тонкую ниточку, чтобы не всхлипнуть, — Я не могу это есть. Слишком твёрдое и пресное, будто камень в рот беру. И запах странный… Джозеф изменился в лице. Последовав примеру мальчика, он тоже решил незамедлительно попробовать свой кулинарный шедевр, но ничего подобного, касательно твёрдости и вкуса, не почувствовал. Блин был мягким, вкусным и ароматным. Отодвинув от себя тарелку, младшенький снова опустил голову, пока его брат пытался понять, в чём же, конце-концов, дело. Звук чего-то капающего заставил отвлечься от мыслей. Через несколько секунд стало понятно, что источником этого самого звука являлись стекающие на пол слёзы.  — К-Клод! — в спешке опустившись на одно колено, Джозеф принялся утирать мокрые капли на глазах ребёнка, — Ну ты чего... Не нужно расстраиваться так из-за каких-то блинов.  — Извини… Мне очень жаль… Ты же так старался…  — Нет необходимости просить прощения! Наверное, я просто что-то намудрил с тестом, ха-ха… Всё в порядке, честное слово Не плачь. Вот только это была отговорка. Проблема была явно не в блинах, и Джозеф это прекрасно понимал. Что-то другое заставило Клода перестать различать вкус. Теперь вернуть мальчику улыбку на лицо стало ещё более сложной задачей, чем раньше, потому что до мужчины начало доходить ещё со вчерашнего дня, что у его брата, судя по всему, слишком много побочных эффектов от воскрешения. У него мало того что лицо трупа, так еще и вот эта проблема с едой прибавилась... Что же делать? Вдруг, в коридоре послышались чьи-то шаги. Причём, настолько неожиданно и быстро, что даже команда спрятаться не успела быть озвученной. Из дверного проёма появилась высокая фигура с мяукающим котом на плече. Это была Анн, которая сейчас должна была быть на матче, но почему-то осталась в поместье… Неужели отмена? Судя по движению её губ сонная монахиня уже было хотела поздороваться, но при виде нового гостя остановилась и, прищурив глаза, стала пристально рассматривать его, а затем перешла на Джозефа.  — Д-доброе утро, Анн, — поприветствовал её Дезолье, закрыв Клода своей спиной, будто ничего необычного не происходит. Вот тут и начались душевные переживания. Апостол была явно не из тех людей, кто разбалтывает всё, что видит на протяжении дня каждому первому встречному. Она вообще мало с кем поддерживала нормальные отношения, чаще всего держалась в тени, да и вообще предпочитала тишину и покой вместо шумных собраний охотников. Однако то, как она относится к мертвецам, учитывая, что сама таковой является и раньше принадлежала к церкви… Не расскажет остальным охотникам, так расскажет хозяину поместья – бесспорно. Прошло меньше, чем десять секунд, а Джозеф уже чувствует, как в его лбу скоро будет дырка от такого пронзительного взгляда.   — Мяу.  Кот по кличке Люцифер наконец остановил «игру в гляделки», начав тереться о шею хозяйки, тайно спасая ситуацию. Анн едва заметно улыбнулась, почесав ему за ушком, а увидев тарелку с блинами и вовсе смягчилась.  — Могу я взять немного? Довольно неожиданно, но раз уж этой еде суждено пропасть просто так, то почему бы и нет? Француз кивнул. Отломив маленький кусочек, девушка протянула его Люциферу. И тот, к слову, с удовольствием и без всяких проблем его съел. Что ж, ещё одно доказательство существования проблемы. Закончив телячьи нежности с котиком, сестра вновь стала серьёзной.  — Пойдём-ка выйдем на минутку, — она поманила фотографк рукой и покинула кухню, встав в коридоре.  Ох, щас кому-то не поздоровится… И это кто-то — Джозеф.  — Посиди тут, пожалуйста. Я сейчас приду, — юноша постарался натянуть улыбку, но едва стоило отвернуться, как настоящие эмоции взяли вверх. Ему было страшно. Ни то чтобы он боялся женщин, но этот взгляд монахини изподлобья... в кошмарах снится будет. Встав напротив девушки, граф вздрогнул, ведь судя по её выражению лица, она была теперь далеко не в лучшем расположении духа.  — Это как понимать?   — П-прошу, не рассказывай никому! Я сделаю всё, что угодно! — руки начали дрожать при одной лишь мысли о том, что могут сделать с Клодом, если правда всплывёт наружу.  — Да неужели?   — Анн, я умоляю тебя! Прояви хоть какую-то солидарность, я слишком долго добивался того, чтобы он вернулся!  — Да-да, превосхо… Подожди, что? И тут Джозеф понял, что сказал кое-что очень лишнее… Она не поняла? Серьёзно? Все охотники наслышаны про истории друг друга и кто как попал в поместье. И несмотря на это... она не поняла, что этот мальчик — Клод Дезолье, из-за которого Джозеф, его брат близнец, возненавидел мир и стал зависим от искусства?  — Так это… Он? Неужели кошатница подумала, что он просто притащил какого-то ребёнка с улицы? Идея про выжившего сразу отпадает из-за пуговиц и тряпичного тела. Чёрт, да лучше, если так. Было бы, чем оправдаться, а теперь фотограф сам же себя выдал!  — Я всё объясню!  — Ты сумасшедший…  — Я должен был это сделать!  — Ты о последствиях подумал?! — она резко подняла голос и сделала шаг вперёд, из-за чего его сердце подпрыгнуло прямо, как у выжившего.  — Т-тише-тише, он может услышать!  — А мне до этого дела нет. Видимо, действительно, поехал рассудком. Тебя и так чуть не выпнули после того случая в баре, но нет, тебе мало приключений… Надо ещё, ещё и ещё!  — Я не мог поступить иначе, мы нужны друг другу!  — Ну-ну. Нам всем дали второй шанс в обмен на охоту, а он что? Он что сделал, чтобы вернуться к жизни? Разревелся и «Джозеф, братик мой, спаси»? Если бы все следовали твоей логике, в мире бы уже просто не осталось места и случилось перенаселение! Нужно было молчать, в какой-то степени кошатница была права. Но эти последние слова... Клод? Ничего не сделал, чтобы заслужить жизнь? Да какое право она имеет так говорить? Вся злость и боль скопилась где-то глубоко в подсознании, Джозеф приложил все усилия, чтобы выместить их на сжатом кулаке, с которого уже стекло несколько алых капель, потому что длинные ногти болезненно впивались в кожу. "Терпи, терпи... Она не даст мне шанса, если я возражу ей что-то..." – примерно так он пятался себя успокоить.  — В моей церкви тебя бы нарекли самим Дьяволом, уж поверь. Ты не понимаешь, что становишься таким же, как хозяин, раз воскрешаешь мертвецов? Сил терпеть этот упрекающий тон и столь обжигающие слова уже не было. Оставался только один выход.   — Я не могу потерять его во второй раз... Не могу, понимаешь? Так что... Если я…  Встану на колени и извинюсь тысячу раз, то ты будешь молчать? Пусть и немного унизительно, но если это всё ради Клода, то какая уже разница? Он сделает всё, лишь бы с ним ничего не случилось. Брови Анн полезли наверх.  — Условия мне ставишь?  — Пожалуйста.   — Я восхищена твоей настойчивостью, но взгляд брошенного щеночка на меня не подействует, я кошатница.  — Пожалуйста... – губы аристократа дрогнули.  — Ты меня вообще слушаешь? Умей принимать отказ, я не обязана хранить твою глупую тай...  — Пожалуйста... – снова настоял он, оборвав конец её фразы.  — Повторяю: прекрати сейчас же!  — Пожалуйста… Умоляю тебя... Последняя просьба прозвучала еще более беспомощно, чем остальные. Настолько беспомощно, что сердце содрогнулось бы у кого угодно, даже у самого чёрствого человека, который когда-либо жил.  Продолжать уговоры Джозеф не посмел. Несколько минут они стояли молча. По крайней мере, до того момента, как Люцифер снова начал что-то мяукать Анн на ухо, будто она понимала кошачий язык, а фотограф на нервах прикусил ноготь большого невредимого пальца. Когда игра в молчанку наконец закончилась, последовал тяжёлый вздох.   — Ладно.   — П-правда? — воскликнул француз, уже было хотев улыбнуться. Ха, как он, всё-таки, рано обрадовался… Не тут-то было. Не успел даже светловолосый опомниться, как в шее появилось некое чувство удушения собственным воротником, а ноги едва касались пола. Кровь поступила к жилам при виде лица Анн, что сейчас было так близко и будто намеревалось сказать «двинешься — тебе конец». Она не пыталась задушить его, просто схватила за шкирку, но учитывая их разницу в росте (а у апостол он преобладал почти вдвое, если не втрое), ей не ничего стоило скрутить шею даже самому Джеку, который до прибытия Анн в поместье, носил репутацию самого высокого охотника.   — Не пытайся обмануть меня, я тебя насквозь вижу.  Сейчас эти глаза с белком тёмного оттенка и ярко-жёлтой радужко напоминали глаза хищника среди ночного леса, уставившегося на свою слабую жертву. Точнее сказать, уже не жертву, а ужин…   — Я не прошу ничего взамен за своё молчание. Однако, — она сделала долгую паузу, а после, буквально; прошипела, — Если этот ребёнок через несколько дней всё-ещё будет здесь, то тебе лучше думать о том, куда бежать. И не от хозяина, а от меня. Ты понял?  — А-Анн… — Джозеф услышал вопрос, но сейчас больше беспокоился о том, чтобы не закашлять, — М-мне… Тяжело дышать…  — Я спрашиваю: ты меня понял? — девушка в очередной раз повысила голос.  Фотограф собрал все последние силы, чтобы кивнуть и пытка наконец-то прекратилась. Но к тому моменту, пока охотник пытался прийти в себя, Анн уже развернулась в противоположную сторону и собралась молча уйти.   — Постой!   — Ну что ещё? Конечно, с не самым большим желанием, но она согласилась ему помочь, хотя изначально хотела поступить совершенно наоборот. Следовательно, опираясь на подобное, не сказать это — будет просто неправильно.  — Спасибо! Никакой реакции не последовало. Ещё немного постояв на одном месте, сестра, даже не повернувшись, покинула коридор.   — Какая страшная…  Детский голосок сбоку заставил Джозефа вернуться к реальности и повернуть голову. Клод выглядывал из-за его спины, вцепившись мёртвой хваткой в руку француза и продолжая смотреть вслед ушедшей блюдцевыми глазами.  — Она гораздо добрее, чем хочет казаться. Не бойся.  Ласково погладив мальчика по волосам, Дезолье мягко улыбнулся.   — И так. Раз уж есть ты не хочешь, то... может, вернёмся в комнату? У меня много альбомов с фотографиями разных эпох, тебе точно понравится.  Тот призадумался.  — Давай сперва на улицу?  Второй инфаркт за утро обеспечен. Если уж на кухне появился лишний свидетель, которого совсем не ждали, то на улице, весь уговор с апостолом, в случае встречи с другими охотниками, пойдёт крахом и будет напрасен. Клода никто не должен увидеть. По крайней мере, сейчас. Но как сказать ему об этом? Красотой можно было бы назвать расклад событий с холодной погодой, чтобы уговорить ребёнка остаться в особняке, но окно в комнате Джозефа было открыто всю ночь, температура теплее некуда… И маловероятно, что младшенький это не заметил.  — Боюсь, территория особняка слишком мала, тут особо не разгуляешься.  По сути, это было правдой, но некая вина за сказанное всё равно ощутилась.   — Ну, пожалуйста… Хотя-бы ненадолго. Я не буду проказничать, обещаю. Как вообще можно противостоять этому тихому лепету? Внешний облик Клода сыграл с Джозефом крайне злую шутку. Он понимал, что достаточно просто слегка поднять голос и всё, но не мог. Он не хотел ему ни в чём отказывать. В какой-то момент, уже даже почти было сказано сказать «да», но жуткие слова Анн, раздавшиеся в голове, этому помешали.  — Я чем-то провинился перед тобой?  — А-а? – охотник явно не ожидал такого вопроса, – То есть?   — Если ты не хочешь меня никому показывать, то должна быть причина. Может, тебе… За меня стыдно?  Голос вздрогнул. Клод, по-любому, снова хотел заплакать. При жизни он никогда не делал этого без особой причины и пытался улыбаться даже в самые трудные моменты, а сейчас… Чёртово воскрешение забрало у него ту самую лучезарную улыбку, которой он обладал. Будь проклята эта сущность из мира фотографий!   — Нет-нет, что ты! — Джозеф торопливо наклонился к нему, прикоснувшись к белоснежной коже щёк, — Понимаешь, ты просто совсем недавно прибыл в поместье, поэтому, я подумал, что надо бы…  — Постой, — мальчик его перебил.  — Да?  — А что я вообще делал… До прибытия в поместье?