Зефир в шоколаде

Я не должна позволять себе жить в привычной капсуле. Нужно меняться: встречаться с друзьями, чаще гостить у мамы, прибраться в квартире и перестать смотреть слезливые мелодрамы. Нужно менять свою жизнь в лучшую сторону. Иначе все вокруг так и останется хмурой осенью, и никогда снова не наступит того жаркого лета. Я сама вогнала себя в определенные границы, завела в собственноручно созданный лабиринт, из которого долгое время не могла найти выход. Цеплялась за маленькие ниточки, думая, что они ведут к выходу, когда на самом деле они вели лишь в очередной тупик. А выход был прямо перед носом. Не нужно надеяться за ниточки, нужно сплести собственную. Теперь я понимаю это. Огни города снова казались прекрасными, они сияли так же ярко, как и в тот вечер встречи с Грэгом. Мир казался в разы больше, и внутри что-то вознеслось. Розовые очки на моих глазах будто бы разбились на мелкие кусочки. Без них было в тысячу раз лучше, я видела все вокруг без искажений, намного четче, чем раньше. Я шла через дворы с многоэтажными домами, окна которых светились, точно звезды на небе. Мне нравится проводить аналогию с небом. Так я чувствую себя кем-то большим. Путь не был особенно долгим, но я и не спешила, оглядываясь по сторонам, цепляясь взглядом за мелочи и дыша полной грудью. Только сейчас я поняла, что могу нормально дышать, нормально думать… И это прекрасно. Прекрасно потому, что, потеряв кого-то, отправившись на его поиски, я в итоге нашла себя. Погода снова стала непривычно теплой: ветер перестал дуть, дождь больше не моросил… Улицы накрыло непривычное спокойствие. Впервые за несколько дней октябрь угомонился. Я почти дошла до своего подъезда, но остановилась в нескольких метрах и застыла: рядом с металлической дверью стоял мужчина. Он опустил голову и медленно переминался с одной ноги на другую, то ли от холода, то ли от нервов. Обычно из того, что кто-то стоит перед твоим подъездом, ничего хорошего не выходит. Мой мозг начал судорожно искать варианты дальнейших действий, самым разумным из которых было погулять еще некоторое время, пока странный тип не уйдет. Может, он и не был маньяком, но лучше предположить самый худший вариант. Я только было развернулась в полной готовности сменить направление, как меня окликнули: — Лили? Казалось, я узнала бы этот голос из тысячи. Он мгновенно разрушил во мне все, что только можно разрушить одним лишь звуком голоса. Внутри упала каждая частичка, сердце болезненно сжалось, сбилось дыхание… Я правда забыла, как нужно дышать, лишь сердце пульсировало в горле. Мне не могло показаться, не могла жизнь сыграть со мной такую злую шутку в момент поднятия духа. Я обернулась. Он уже стоял достаточно близко, чтобы можно было разглядеть черты лица. Это точно был Грэг. Тот самый пропавший Грэг. Во мне одновременно забурлили самые противоречащие эмоции, начиная непостижимой радостью и заканчивая всеразрушающей злостью. Он так просто появился, спустя столько времени? — Где ты был? Улыбка с его лица мгновенно сползла. Лицо приняло озадаченный, слегка удивленный вид — он явно не ожидал такого «теплого приветствия». — Думал, я от радости прыгну к тебе в объятия после стольких дней отсутствия? — Вскидываю руки вверх на пределе эмоций. — Я же, черт подери, искала тебя все эти дни! Четыре проклятых дня, Грэг! Мог хоть как-нибудь дать о себе знать! Искала тебя, как последняя дура! Я говорила быстро и громко, от чего потом еле дышала. Но меня распирали злость и обида. Я могла бы продолжать истерику сколько угодно, пока голос не превратиться в шепот и не прольется последняя слезинка. Кулаки пулями прилетали в его грудь снова и снова. Именно в этот момент обида ощущалась сильнее всего. Я так сильно скучала, что еще сильнее злюсь. — Зачем ты пришел? Зачем! Он перехватил меня за запястье и остановил. Но я не хотела останавливаться, во мне все еще кипел необузданный гнев. — Успокойся и дай мне все объяснить. — Мне не нужны твои объяснения! — Нет, — настаивал он, — послушай: я болел. Останавливаюсь, недоумевающе глядя на него. Не могло ведь мне послышаться? — Ты что? — Болел. Помнишь, тем вечером я отдал тебе свой шарф? По пути домой меня хорошенько продуло, и я простыл. Мне хотелось прийти на следующий день к тебе с букетом цветов и снова пригласить куда-нибудь, но я физически не мог сделать этого. Как только стало лучше, сразу к тебе, как видишь. Мы долго смотрели друг другу в глаза. Я всматривалась в два зеленых омута, и чем больше я в них смотрела, тем больше замечала там звезд. Таких же, как на небе: ярких и сияющих. Их мерцание заставляло меня успокоиться. Гнев испарялся, его место занимало растекающееся теплотой чувство нужды. Я так нуждалась в нем, как, наверно, даже он не нуждался во мне. Без лишних слов прижимаюсь к его груди. Он бережно заключает меня в кольцо своих рук, и тогда слезы начинают литься по моим щекам с новой силой. Не помню, чтобы хоть раз в жизни настолько сильно по кому-то скучала… Это чувство напоминало жесточайшую пытку. — Неужели ты думала, что я забыл о тебе? — Согласно киваю, с каждым кивком осознавая собственную глупость. — Дурашка. Я думал о тебе каждую секунду все эти дни. Грэг успокаивающе гладил меня по голове, пока, наконец, я не пришла в себя. Вытерев нос рукой, отступаю на шаг назад и вновь смотрю на него. Ему было жаль. Мне тоже. Потянувшись к шее, снимаю желтый шарф и надеваю его на Грэга, как он тогда надел его на меня. — Тебе он нужнее. Брюнет широко улыбнулся. Это была самая счастливая улыбка на свете, ослепительнее всех городских огней. — Не хочешь зайти на чай? Не с липой и медом, но все-таки. — С удовольствием, Лили, ты не представляешь, с каким удовольствием.