Лестница по звездам

Я очнулась в своей комнате. Рядом с моей кроватью сидел Чан и Ира, на лице которой проглядывались слёзы. Она повернулась и увидев меня в сознании, моментально вскочила к моей кровати. Она хотела что-то сказать, но я её остановила: — Не говори ничего, пожалуйста. Она отстранилась, посмотрев на меня недоумевающим, но одновременно и немного счастливым взглядом. Видимо, она радовалась тому, что я всё-таки очнулась. Мы молчали, просто молчали и бросали друг на друга разные взгляды. Спустя минут пятнадцать такой «игры» у Чана зазвонил телефон и он вышел. В моей голове заиграли множество мыслей, но больше всего мне не давала покоя лишь одна: «Жив ли мой ребёнок?» Я очень хотела чтобы всё закончилось здесь и сейчас. Что бы мне сказали, мол, у вас случился выкидыш, или что-то в этом роде. Это единственное что я жаждала услышать больше всего на свете, ведь этого я и добивалась. Мои раздумья прервала вошедшая в комнату высокая белокурая женщина. — Как ты себя чувствуешь? — с ходу спросила она. — Нормально, вроде бы. — ответила я немного хриплым голосом. В это время к нам зашёл Чанёль. Он сел на стул и взял меня за руку. Женщина посмотрела на нас, и тяжело вздохнув, начала: — У меня есть две новости. Он посмотрел на меня. Я же сделала вид, что не заметила его взгляда, потому что еле-еле сдерживала слёзы. — Вы здоровы. Нам удалось вовремя вас откачать, и поэтому ничего серьезного нет. Но, прошу вас, не делайте подобных ошибок в будущем. Я кивнула. А что же за вторая такая новость? — И, нам удалось спасти вашего ребёнка.— наконец ответила женщина. Я определённо не была рада этому. Изнутри меня распирали злость, отчаяние и глубокое разочарование. — Извините, — я начала разговор с врачом, понимая, что это мой шанс, — я могу попросить вас сделать мне аборт? Ещё не поздно? Чан скептически выгнул бровь и наклонился к моему уху. — Что ты делаешь? — тихо прошептал он. — То, что и пыталась сделать. — слегка грубо ответила я. Тишину помещения прервал голос той самой женщины: — Вы можете сделать аборт до 12 недель включительно. Пока вы находитесь на сроке, который позволяет это сделать даже без хирургического вмешательства. Но, я не могу прервать вашу беременность без согласия опекуна, в связи с тем, что вы ещё не достигли совершеннолетия, а именно, 21 года. И как назло, моим опекуном в данной стране являлся сам Чунмён, который, категорически отказался давать своё согласие. — Хорошо, я поняла вас. Женщина понимающе кивнула и вышла из комнаты, оставляя меня один на один с моими друзьями. Чан сразу стал доканать расспросами про мои дальнейшие действия, на что я не давала точных ответов, либо не отвечала вообще. И вот через полчаса пыток он всё-таки ушёл, не вытянув из меня ровным счётом ничего. Ира тоже поддалась искушению и оставила меня наедине с мыслями, которые на данный момент поглощали меня изнутри. Я села на пол, упёршись спиной в стену. Я взяла с тумбочки свой телефон. Как обычно: ни одного звонка или же сообщения от Чунмена. Он просто проигнорировал всё, что я написала ему в тот день. А ведь прошло немало времени. За два дня можно было сто раз ответить или же позвонить, впрочем, тут нечему удивляться. Меня продолжало разрывать на части. Любовь всей моей жизни сбежала от меня, в то время как он обещал пройти со мной через всё. Но он просто хлопнул дверью, оставив меня совсем одну. Но с другой стороны, я могу понять его. Я была жертвой в ту ночь, и я несу за собой все эти последствия. Несу на своих плечах ребёнка, который свалился как снег на голову в середине лета; несу боль от разбитого сердца, потому что заслужила это. Всё то, что со мной происходит это цена, которую мне пришлось заплатить, за попытку жить как все и быть счастливой. Ещё я ранила чувства любимого человека, хотя весь период наших отношений я постоянно говорила ему о любви. И будь у меня только шанс, я бы сделала всё что угодно, лишь бы он простил меня. Я ещё долго размышляла обо всём и плакала, пока не исчезли почти все силы. Из-за этого я начала быстро отрубаться и вскоре провалилась в сон. ***

Pov Чунмен

Все дни моего прибывания у родителей тянулись подобно резине. Я знал, что у них было море вопросов. А ещё я знал, что они безумно хотят расспросить обо всем, включая мой неожиданный приезд. Я чувствовал, что будто в этот же вечер моя ложь была раскрыта. Что они обо всём догадывались сами, но просто боялись надавить на больное. С утра до ночи я лежал на кровати и смотрел в потолок. Изредка спускался вниз к родителям. Один раз, вечером, мы вместе посмотрели какое-то комедийное шоу. Я даже немного посмеялся. Удивительно. Пожалуй, лучшим из всего этого была мамина еда. Она всегда просто чудесно готовила, но сейчас ее еда казалась мне особенно вкусной. Смотря на то, как я ем уже не первую, и не вторую порцию каши с морским ушком, она улыбалась, и приговаривала, что я ее любимый сын и что-то ещё в этом духе. Но несмотря на это все, мне было очень плохо морально. И никакая вкусная еда не сможет заполнить пустоту внутри. А эта пустота уже буквально стала частью меня.