семь твоих холодных взглядов

      Володя ненавидит Руслана. И последний ощущает это также ясно, как и стебли гортензии, обвивающиеся вокруг легких. Невролог смирился. Смирился с тем, что ему уже никогда не стать успешным врачом, что он никогда не сможет дорасти до Рихтера, что так и не скажет заветные слова и с тем, что осталось ему, пожалуй, дней семь. И Егоршину надо бы вроде успеть сделать много всего, нужно успеть прожить фактически всю жизнь за эту чёртову неделю.       Но он не делает абсолютно ничего.       Уволиться не получилось, да и смысла, как оказалось потом, в этом нет. Ну уволится, а дальше что? На то, чтобы найти работу, договориться обо всем и выйти хотя бы на один день уйдёт дней десять, не меньше. А поэтому оставалось лишь послушно ждать своей смерти и не пытаться ничего поменять. Как он успел докатиться до такого состояния Руслан не помнит. Помнит лишь резкую нехватку воздуха, потемнение в глазах и удушающий запах гортензий, рвущихся наружу. С Алисой после этого пришлось порвать, согласитесь, не очень приятно целоваться с человеком, когда знаешь что в любой момент из горла могут полезть окровавленные лепестки. Тем более кому нужен умирающий невролог? А вот у Володи все зацвело. И ходил он после этого довольный невероятно, и на Олю посматривал хитреньким взглядом, та смущалась и опускала взгляд, пока Егоршин склонялся над раковиной и откашливал эти противные голубенькие цветочки. Руслан знает, от Калинина взаимности он не дождётся, даже если бы оставалось ему чуть больше. Он и сам иногда сдерживает желание проехаться по этой уж больно нахальной мордашке и выместить всю свою злобу, всю ненависть, которую он испытывает к этому человеку. Но сил на то действо с каждым днём становится все меньше и меньше.       Руслан пунктуальный даже на грани смерти. Семь утра подъем, 7:30 - выход из квартиры, 7:38 - поездка в метро, 7:49 - время прибытия. Ровно в 7:56 он каждый день открывает дверь ординаторской и в полной тишине заваривает себе крепкого чёрного кофе, стараясь откашлять оставшиеся с ночи лепестки, пока в помещении пусто. В 8:10 он обычно допивает кофе, а ровно через четыре минуты заходит Оля, улыбается приветливо и тоже хватает чашку, попутно доставая телефон и перелистывая соцсети, пока кофемашинка наливает горячий напиток. Егоршин любит за ней наблюдать. За тем, как остро она реагирует на какие-то вещи в интернете. Она то постоянно хмурится, то улыбается одними уголками губ, то шокировано приоткрывает рот и бегает взглядом от строчки до строчки. Это всегда интересно, и Руслан даже периодически старается угадать, на какую новость иммунолог натолкнётся сегодня. Но сие действие продолжается недолго, ибо ровно в 8:21 Ходасевич откладывает телефон в сторону и принимается за кроссворды, которые, видимо, отжала у Володи. Но Егоршин все ещё не сдаётся и мысленно делает ставки, кто во сколько придёт. Даже несмотря на половину их пунктуальной команды, вторая половина была неожиданна, непредсказуема и, пожалуй, безответственна. Лепестки сегодня сидят на удивление глубоко и не особо пытаются вырваться наружу. Это в одно время радует, а в другое пугает. Может, лепестки уже скопились в один плотный комок, вот-вот начнут вырываться наружу и просто забьют дыхательные пути? Тогда Руслан вновь ошибётся, и все эти семь дней утекут сквозь пальцы.       Дверь ординаторской открывается в третий раз ровно в 8:49. Калинин сегодня хмурый и усталый, словно чем-то глубоко расстроен. Давно взошедшее солнце, перед этим затянутое тучами, тоже проникает в окно и мягко облизывает стол, превращая его в один сплошной и светящийся алмаз. Но Володя от этого не яснеет. Оля избавляет Руслана от обязанности поинтересоваться состоянием коллеги и сама задаёт вопрос:       — Случилось что?       — Я дежурю сегодня, — Калинин откидывается на стуле и выдыхает протяжно, — Так не хочется с этими сопливыми возиться!       — Могу подменить, — лениво предлагает Егоршин, пожимая плечами. Находиться в такой непосредственной близости от причины своей болезни не хочется, а тут сама судьба преподносит ему шанс на блюдечке с золотой каёмочкой. Грех отказываться.       — А ты все-таки не уволился? Жаль.— язвительный тон Володи и его немного ядовитая улыбка окончательно будят и приводят в себя Егоршина, а заодно его лепестки. Нужно. Быстрей. Уходить.       — Ну так? — Руслан буравит хирурга в ответ хмурым взглядом и протягивает руку. Калинин думает немного и с каким-то презрением отдаёт Егоршину ключи от кабинета, отвернувшись после сразу и зевая заразительно. Руслан сжимает кулак от бессилия и вскакивает, пугая резким шумом Олю. Окинув ещё раз ординаторскую взглядом, он выходит в легко поддающуюся под его дерзкие движения дверь ровно в 9:37.       — Открой ротик и скажи ‘А’, — на автомате произносит невролог и наклоняется к маленькой белокурой девочке, которая ну очень старательно выговаривала букву и чуть не оглушила половину отделения.       — Ангина. — констатирует Руслан и привычным движением закидывает использованную палочку в отдельную банку, размашистым почерком начиная писать что-то на листочке.       — Побрызгаете горло Гексоралом или Ингалиптом, ну или им подобным и ещё... — начинает диктовать Егоршин, когда слишком приказной голос мамаши прерывает его: — Мне звонят, я отойду! Вы допишите, мы потом все прочитаем! Руслан выдыхает устало, трёт лоб и продолжает записывать все нужные назначения, пока женщина выходит за дверь, уже начиная с кем-то громко перекрикиваться. Маленькая девочка, послушно сидящая до этого на стульчике и крутившая в руках плюшевого котика, вдруг резко начинает буравить взглядом врача. Под этим взглядом Егоршин весь напрягается, а лепестки, видимо почувствовав неладное настроение, пытаются вырваться. Невролог сгибается над столом и закашливается, чувствуя как гортензия мягко царапает внутренние стенки трахеи, а затем неприятно щекочет нёбо. Приступ на удивление быстро проходит, и на стол мягко оседают пару десятков лепестков.       — А вы тоже заболели? — девочка заинтересованно приподнимается и заглядывает на стол. — Ой, а я знаю эту болезнь! Мне мама рассказывала!       — Какая ты умная! — хрипит в ответ Руслан, стараясь отойти от внезапной и резкой боли в разодранном горле и попутно стряхивая цветы в мусорку.       — Значит, вы влюблены? — малютка не отстаёт, словно пытается все вытянуть из невролога, словно это для неё важно.       — Получается так. — медленно кивает Егоршин, опуская взгляд и стараясь сосредоточится на этом чертовом недописанном рецепте.       — А она вас не любит, раз вы болеете? — парень не устаёт удивляться такому напору со стороны этой маленькой, ещё совсем наивной, девчушки. Он даже хочет немного поправить ее, но понимает, что малышка его не поймёт и лишь начнёт задавать ещё больше вопросов, поэтому лишь коротко кивает, старательно выводя буквы и медлит, чтобы они не расплывались перед глазами.       — Мама говорила, что от этой болезни умирают... — девочка с какой-то скорбью опускает голову и Руслану вдруг кажется, что выговорится вот этой ничего не понимающей малютке будет легче, чем держать все в себе.       — Ну значит и я умру. — выдыхает устало Егоршин и наконец ставит жирную точку в этой треклятой бумажке, позволяя себе расслаблено откинуться на стуле.       — Это грустно.       — Ага.       Девочка задумывается на пару секунд, перебирая в руках игрушку, а потом ее словно осеняет:       — А вы не пытались ей рассказать? Руслан аж давится от такого высказывания. Он в первый же день болезни отбросил это ужасное предположение. Рассказать кому-то о своих чувствах! Это и само по себе проблематично, а тут ещё и парню признаваться. Поправочка. Парню, который мечтает о том, чтобы ты побыстрей умер.       — Она меня не любит, — фыркает Егоршин и мгновенно добавляет:       — Твоя мама там скоро?       — Ну а если попытаться? Вы же все равно умрете! — девчонка прямо воодушевляется этой идеей и вскакивает со стула, с некой просьбой во взгляде смотря на невролога. А что тут и вправду такого? Жить осталось совсем мало, терять в общем то нечего, попытка не пытка. Нет. Нельзя признаваться. Признаться значит сломаться. Разрушить всю построенную за долгие годы стену и потерять все те принципы, за которые Руслан цеплялся, которыми в последнее время и жил. Из этих невеселых размышлений невролога выводит звук открытия двери, и тот даже выдыхает облегченно, наивно полагая, что мамаша уже договорила и вернулась забрать свою дочку, а заодно и спасти парня от неудобного разговора. Но из проема показывается совершенно не та блондинка, а слишком настороженный Володя, который оглядел кабинет и шустренько заскочил внутрь, как-то слишком довольно протянув:       — Ру-у-ус!       ‘Рус’ же замирает, как-то ошарашено и глупо хлопает глазами, все ещё не веря в явность происходящего.       — Я тут тебя поблагодарить пришёл! — Калинин подходит к столу и прячет что-то за спиной, смотря с хитрым прищуром и улыбаясь слегка.       — П-поблагодарить? — глупо переспрашивает Егоршин, чувствуя как слегка подрагивают руки и как щеки покрываются легким румянцем.       — Ну да, ты же тут как бы за меня работаешь… — Володя перекатывается с пятки на носок и отводит взгляд куда-то вверх, а затем протягивает стаканчик с горячим кофе, — Я минутку свободную выделил и вот кофе принёс. Оба парня замолкают одновременно, и повисает неприятная тишина. Руслан смотрит прямо в глаза Калинина со смущением и по-странному упорным недоверием, но в итоге все-таки принимает щедрый знак благодарности.       — Да, спасибо. — скомканно благодарит Егоршин, обхватывая стаканчик руками и согревая оледеневшие руки.       — А кто это тут у нас? — Володя наконец замечает маленькую девочку и наклоняется к ней, улыбаясь обворожительно, — Тебя как зовут?       — Лера! — девчушка улыбается в ответ и чуть крепче сжимает плюшевого котика.       — Тебе Рус уже поставил диагноз?       — У меня ан-ги-на. — по слогам произносит малышка. Руслан всегда удивлялся способности хирурга так хорошо ладить с детьми и быстро завоевывать их доверие. Сам Егоршин просто не знал, как подступиться к этим маленьким и хрупким созданиям и как их вообще заинтересовать. Хотя если учитывать в целом приятную внешность Володи, его мягкие кудри, сверкающие глаза и потрясающую улыбку неудивительно, почему дети ему доверяли. Этим, наверно, и объясняется, почему он влюбился в этого человека.       — Выздоравливай, Лерка! — Калинин выставляет вперед ладонь и девочка звонко ударяет по ней, а вся эта картина вызывает у невролога лишь сдержанную улыбку.       — Ну ладно, я пойду. Спасибо ещё раз! — Володя подходит к выходу и шуточно поклонившись, скрывается за дверью. Руслан улыбается довольно, все ещё чувствуя обжигающее тепло в руке, а другой держит свою голову и полными любви глазами посматривает в сторону проема, мечтательно выдыхая.       — Ага-а-а... — довольно протягивает Лера и еле сдерживает смех, прижимая игрушку к лицу так, что остаются видны только сверкающие от озорных искорок глаза.       — Что? — Егоршин, наконец, отмирает от сладкой дремы и выпрямляется на стуле, краснея в который раз. Стараясь скрыть свои эмоции, он отпивает сладкий кофе, а затем выдыхает с блаженством, чувствуя как дверь открывается и заходит та самая мамаша. Все спокойствие и хороший настрой сразу проваливаются в тартарары. На часах 11:54.