***
Бля, моя голова! Будто дятел делает себе дупло в моём черепе или на меня надели кастрюлю и стучать половником. Что за чёрт? Я открыл глаза. Привстал. — Тут есть кто нибудь? — я еле разлепил сухие губы и стал разглядывать убранство больничной комнаты. Мне ужасно хотелось пить. Лихорадочные мысли быстро крутились в моей голове. Больница? Что случилось? Где Фрэнк? Фрэнк! Чёрт, мы же ехали на мотоцикле, ругались... Он всё же не уследил за дорогой. Я устало прикрыл глаза и откинулся на подушки. Тело будто парализовало, я даже нос не мог почесать, но я чувствовал его, чувствовал прикосновения кожи с неприятной больничной одеждой, с пластиковыми трубками, которые тянулись ко мне. Раздалось шелестение, от которого я дёрнулся. — Кто тут? — перед глазами вначале всё завертелось, когда я их попытался открыть, но после всё пришло в норму. Что со мной не так? Какой дрянью меня накачали? Но эти мысли быстро исчезли из головы, когда я увидел перед собой Фрэнка. Выглядел он странно, неестественно для себя и для больницы: полностью чёрный костюм, будто он собирался на чьи-то похороны; волосы зачёсаны в одну сторону и одна сторона даже немного сбрита; задумчивая и холодная маска. Айеро с интересом оглядывал аппарат, к которому я был подключён, и совершенно не обращал на меня внимания. — Фрэнк! Фрэнк! — я пытался достучаться до него, но он все также не обращал на меня внимания, разглядывая аппарат, как обычно разглядывают учёные в секретных лабораториях образцы нового эксперимента. — Фрэнк! — на этот раз он повернулся ко мне, сначала глядя куда-то сквозь, а потом улыбнулся, отчего у меня по коже прошлись мурашки. Эта улыбка не была его обычной; здесь чувствовалась скрытая угроза за наигранной добротой и заботой. — Спи, — тихо сказал Фрэнк и положил мне руку на лоб. Я снова провалился в тёмную бездну, падая куда-то вниз.***
Если эти существа сейчас не заткнутся и не прекратят свои шепотки, то я вмажу им, честное слово! — Сколько он уже так? — Двое суток... — И ни разу... — Мы боимся — У него сложная рана... голова и кожная поверхность... До меня долетали обрывки фраз, произнесенных неизвестными мне людьми, видимо, стоящих в коридоре. Почему-то эти голоса казались мне знакомыми. Я находился всё в той же палате, в которой был в прошлый раз, только на прикроватной тумбочке была ваза со свежими цветами. Мда, такая себе обстановка. Радует хотя бы то, что я могу шевелить руками и ногами. — Эй! — я постарался привлечь говорящих в коридоре. На этот раз меня услышали, потому что сквозь дверной проём проснулась голова молоденькой медсестры. Она с секунду смотрела на меня, а потом её глаза округлились и она захлопнула дверь. На этот звук я дёрнулся. Через минуту в комнату тут же вбежала толпа врачей: и медсёстры, и старикашка с круглыми очками и седыми залысинами, и строгие врачи. Они всей оравой накинулись на меня, начиная щупать каждый сантиметр тела, каждое место, до которого только могли дотянуться. От чужих прикосновений мне стало противно, хотелось натереть тело мылом и смыть их отпечатки. — Давление в норме, пульс тоже, рана... Относительно нормально, — быстро сказала медсестра, которая заглянула ко мне до этого. Женщина со строгим пучком тёмных волос на макушке тут же записала эту информацию в тетрадку. — Можно воды? — чтобы не лежать просто так, без дела, спросил я охрипшим голосом. Во рту будто была пустыня. Доктор безо всяких слов налил мне из графина в стакан воды и протянул стакан, а я залпом опустошил его. Ну, теперь хоть немного смогу думать, ибо мои мысли сконцентрировались только на том, где бы достать воды. — Как ты себя чувствуешь? — спросил кто-то со стороны. — Не знаю... — я прислушался к своим ощущениям. Тело ломило, в голове шум, бок сильно пульсировал. Я сказал об этом врачу, и она лишь кивнула. Итак, что мы сейчас имеем. Я лежу в больничной койке, судя по словам врачей у меня какая-то офигенно плохая травма, я провалялся так два дня и не знаю, что случилось с Фрэнком. Последний вопрос я решил озвучить. Но никто не ответил. Все, наоборот, отвернулись, чтобы не заглядывать мне в глаза. Тогда моё внутреннее чутьё подсказал, что с Фрэнком что-то неладное. Блять. — Расскажите, что с Фрэнком. Фрэнк Айеро! Как он? — я почти молил врачей, но они отмалчивались. — Тогда я сам узнаю, — я резко сел на кровати, отчего в голову ударила боль, будто кувалдой прошлись по моему мозгу. — Нет, лежи! Тебе нельзя вставать! — меня тут же уложили обратно несколько рук в перчатках. — Тогда скажите... — Тш-ш-ш... Тебе нельзя волноваться, — я услышал успокаивающий шёпот около уха, потом почувствовал, как что-то холодное и твёрдое утыкается мне в кожу. А после этого я уже ничего не помню.***
Как же мне надоело проваливаться в темноту! Неужели я настолько ослаб после этой чёртовой аварии? Итак, мне срочно нужно выбираться из этого дерьма. Нужно узнать, что произошло с Фрэнком и со мной. Открыв глаза, я понял, что рядом со мной кто-то сидел. О, оказывается, это была мама. Я шевельнулся, ибо уснул в совершенно неудобной позе, и мама тут же проснулась. Видимо, прикорнула, пока ждала, когда её непутёвый сын очнётся. Она отпустила мою руку. Вау, я даже не заметил, что она держала меня за руку. — Джерард! — воскликнула она и резко встала со стула, поцеловав меня в лоб. Белый халат упал с её плеч. — Зря ты ушёл в тот вечер! Мы ведь тебе говорили... — начала причитать она, но была оборвана моей рукой, которую я с трудом приподнял и махнул. — Ты серьёзно сейчас, да? — спросил я. Злоба снова вскипала во мне. — Как вообще так можно? Ты видишь в каком состоянии я нахожусь и ещё смеешь ругать меня? Ты издеваешься просто! — я не понимал эту женщину. Правда, чем она думает? Мама тут же заткнулась и потупила взгляд, сев обратно на место. — Что случилось с Фрэнком? —тихо спросил я. Внутри всё сжалось от неприятного предвкушения. — Ох, Джерард... — слишком несчастно всплеснула она руками, будто ей было большое дело до здоровья Фрэнка. Но так и не ответила. — Я жду ответа! — повернув голову, я уставился на мать, но она промолчала. Тогда я встал на постели и свесил ноги с кровати, намереваясь встать. Мама тут же подскочила на месте, пытаясь меня уложить, но я отмахнулся от неё. Грозясь вот-вот упасть, я заскользил босиком по холодному полу и держался за стенку. Голова трещала, по-моему, тут даже таблетки не помогут. Хотя их принципиально не просил, терпел. В мозгу тут же появилась шутка: «—У вас есть что-нибудь от головы? — Для вас только топор». Я усмехнулся и поплёлся дальше. Некоторые части тела сильно чесались из-за идиотской больничной одежды, хотелось разорвать эту тупую ткань. Проще уж ходить голым. — Джерард, ляг, пожалуйста, на место! — мама чуть ли не в слёзы далась. — Тогда объясни мне что с Фрэнком! — потребовал я, даже притопнув ногой, но от этого у меня ещё сильнее заболела голова. Она молча кивнула и, обойдя меня, вышла из палаты. Мне пришлось вернуться в кровать. — Молодой человек! — в комнату тут же зашла старенькая тётка с седыми короткими волосами и маленькими очками на носу. Она мне сразу же напомнила бабушку-сплетницу, которые обычно разъезжают в автобусах в семь утра или в это время кормят голубей около подъезда. Тем не менее, для своих лет она была бодра и стройна. — Молодой человек, — она ещё раз повторила эту фразу. — Почему вы не слушаетесь взрослых? Если вам сказали соблюдать постельный режим, то надо так и делать! — строго сказала она. — Мне никто ничего не говорил про постельный режим! Думаете, если предпримете слабую попытку усмирить меня, так я сразу послушаюсь? — таким же тоном выдал я, глядя прямо в глаза врачу. — Но сейчас же вы находитесь в постели. Я открыл рот и закрыл его. На это мне было нечего ответить. — Он хочет знать, что случилось с тем мальчиком... Фрэнком Айеро, — мама повернулась к доктору, напоминая о том, зачем они тут вообще находятся. — Ох, — седоволосая женщина потёрла переносицу. — Когда придёт время, тогда и скажу. Сейчас ему нельзя волноваться. — Я хочу знать! — нутро сжалось, ноги онемели. Случилось что-то очень, очень плохое. Врач недовольно на меня посмотрела но, видимо, под натиском моего требовательного и злого взгляда, сдалась. — Его... Его не смогли спасти. — То есть? — онемевшими губами спросил я. Перед глазами всё поплыло. — Когда вы попали в... Мм.. Аварию, то... Угодили в кучу металлолома, который кто-то оставил в лесу. Ты распорол себе бок, но тебя мы подлатали... — женщина слабо улыбнулась, но я не смог увидеть эту улыбку. Судя по интонации ей было трудно об этом говорить. — А твой друг... Ему повезло меньше. Он... В общем, острый кусок металла прошил его голову насквозь... — Нет... — мир закрутился перед глазами, мне стало трудно дышать, я фактически задыхался. Как... Фрэнк мёртв? Нет! Этого не может быть. Наверняка они меня разыгрывают. Тогда это очень плохая шутка. — Но... Вы должны были... Были что-то сделать, предпринять, — и без того сильная головная боль усилилась, я почувствовал, как к горлу подкатывает рвотный ком. — Мы бы ничего не успели сделать, даже если бы сразу вас нашли... Вас заметил водитель через несколько часов, — голос у доктора был такой, будто она виновата в аварии. Мне будто перекрыли воздух, зажав мою шею холодными руками. Я не мог справляться с рвотными позывами, и поэтому вырвал желудочным соком прямо на одеяло. Слёзы покатились по щекам и собирались на подбородке, падая вниз. Ко мне побежала врач, что-то спрашивала, затем забежали ещё несколько людей, стали о чём-то галдеть, но я их не слышал. Я будто находился в вакууме, будто в уши засунули вату. Безвольной куклой я упал на подушки, каждый вдох мне было трудно и больно делать, и поэтому я пожелал никогда больше не дышать. Душу зашемило так больно и сильно, будто её кусочки зашивали маленькой острой иголкой, но швы не помогали, и она снова разъединялась. Я услышал, как сердце упало куда-то вниз и разбилось на множество мелких осколков. Его больше не собрать. Я почувствовал чью-то руку на своей шее, затем ощутил, как на меня надевают кислородную маску. Да зачем мне она? Может, я хочу умереть, задохнуться? Зачем они решают за меня? В голове кружились тысячи и тысячи мыслей, которые почему-то мне напоминали свободных птиц, что хуманизировали все мои надежды на будущее, мечты, амбиции, цели. Теперь этого нет, стая птиц улетела и больше никогда не вернётся в этот холодный и жестокий мир. В мир без Фрэнка. Я всё ещё не мог дышать. Неужели кто-то услышал мою просьбу? Кто-то стал несильно ударять меня по щекам, приводя в чувства. Я даже не заметил, как потерял сознание. Наверно, от шока. — Я говорила, что тебе лучше не знать всего, — надо мной склонилась на седоволосая женщина, её слова я смог разобрать с трудом, потому что в ушах стоял гул. Сейчас я возненавидел эту тётку всем разбитым сердцем. Предвестник смерти. — Я не хочу приходить в сознание, — слова сами сорвались с губ, но они были вполне осознаны. — Тише, мой мальчик, всё будет хорошо, — мама вновь подсела ко мне и схватила за руку, что-то бормоча себе под нос. — Вы всегда так говорите, а в итоге получается наоборот, — слабо сказал я, не желая больше произносить и звука. Буду молчать. Я отвернулся от матери, которая зачем-то стала захлёбываться в слезах, и в проходе увидел Майки. Я слабо улыбнулся. Уж для него я могу открыть рот. — Мам, оставь нас, — Майкл подошёл ко мне, когда врачи вышли из комнаты, удовлетворившись, что моё состояние нормализовалось. Ага, как же. — Но... Вдруг ему нужна будет помощь? — мама встала со стула, глядя то на меня, то на Майки. Я отвернулся, высказывая своё недовольство, и она вышла. Майкл тут же ко мне подбежал. — Ох, чёрт, Джерард, — он опустил взгляд в пол. — Ну, ты чего? Всё нормально. Видишь, я живой, — Господи, это была самая большая ложь, которую я когда-либо говорил. Сейчас во мне бушевал целый ураган эмоций, цунами, мыслей и землетрясений в моём моральном здоровье. Всё нормально? Может быть, внешне я старался сохранить спокойствие, но внутри... — Не ври мне, — сказал младший брат, поднимая голову. — Я же вижу, что это не так. — Ты прав, — я неосознанно всхлипнул. Слёзы вновь полились по щекам, я уже не мог их сдерживать. — Его... Насквозь... Фрэнка... — Я старался донести суть моих слов, но плачь не давал мне этого сделать. — Да, я знаю, — Майки поднялся с места и обнял меня в знак поддержки. Я сделал тоже самое и уткнулся ему в плечо. Раньше я делал так только с Фрэнком... Мне не хотелось превращать младшего брата в губку для моих слёз, поэтому я отстранился от него, вытирая нос тыльной стороной ладони. — Увидимся завтра? — спросил я. — Конечно. Я буду приходить к тебе каждый день, — пообещал он и вышел из палаты. Я, с трудом повернувшись, уткнулся в подушку лицом и заплакал, давая эмоциям выйти наружу. Чувствую себя девчонкой, которая плачет из-за неразделённой любви. Хотя, глупо было сравнивать положение этой неизвестной девочки с моим. Дела обстояли куда глубже и хуже.***
На следующий день я просил у врачей подробности смерти Фрэнка, но они снова молчали. Просил показать труп, но они лишь отнекивались. Ну что за твари! Приходили они ко мне чуть ли не через каждые полчаса, а ответов на мои вопросы не давали. Сволочи! Мне было тяжело осознавать потерю... Этой ночью я совершенно не спал. Просто не хотелось. Ко мне заходила медсестра, которая была на дежурстве, но я быстренько притворялся, что