***
Оставалось загадкой, почему по подлому стечению обстоятельств из всех автомастерских в городе парни выбрали именно ту, что принадлежала Хветэку. Хёнгу сразу узнал его, когда согласился сопроводить Усока на работу. На этот раз мужчина был в подвязанном на талии комбинезоне и мокрой от пота футболке, в дневном свете его лицо больше не выглядело обманчиво юным, а руки были перепачканы грязью и машинным маслом. Он тоже узнал Хёнгу, как ни странно, и очень обрадовался. – Молодец, что пришёл, – он спешно вытер руки висящим на поясе куском ткани, – твой брат не очень лёгок на подъём, я и не надеялся дождаться. – Я тут случайно зашёл, не знал, что встречу вас, – оправдывался Хёнгу. У него аж уши заалели. – Просто «хён», – мужчина протянул ему не самую чистую ладонь, которую младший с радостью обхватил обеими руками. – Хветэк-хён! – с готовностью выпалил он. – Давайте я кофе сделаю, что ли, – откашлялся Усок. – Только не плюй туда, – взмолился Хёнгу. Растворимый кофе в железных кружках был на редкость гадким. Усок то ли бахнул его от души, то ли сахара пожалел – Хёнгу выпил залпом, не дыша. Он покосился на Хветэка, спокойненько хлебавшего эту гадость, словно напиток богов. «Никак не проснусь», – пожаловался он. Под его глазами действительно глубоко залегли тёмные круги, какие Хёнгу видел у тяжелобольных. «Или у алкашей», – заботливо напомнил ему внутренний голос. Пока они распивали кофе на удобном багажнике хветэковой машины Юто с Усоком, тоже переодевшимся в смешной рабочий комбинезон, копались над внутренностями какой-то невозможной развалюхи. Она больше напоминала монстра Франкенштейна, ну, или тачку Шинвона. Об устройстве в качестве работника никто и слова не говорил, но Хёнгу стабильно зависал в мастерской в свободное время, а иногда сбегал туда с особо скучных занятий. Джинхо, по всей видимости, об этом и не догадывался, зато Шинвон обижался, что «малыш Гу» проводит с ним меньше времени. На что получил приглашение в гости от лица всех работников и надулся ещё сильнее, но пришел в итоге. Сделал сотню-другую снимков, закорешился с Хветэком, поржал над измазанными мордашками младших. Словом, отлично провёл время. Раз уж хозяин мастерской переманил к себе всех его детей, приходилось переманивать его самого. Получалось с переменным успехом. Одним особенно ясным утром Хёнгу вместо академии свернул в противоположную сторону. Усок слёг с простудой, первые пары отменили, тащиться на занятия казалось пустой тратой такого хорошего дня. В воздухе пахло прогретой землёй и дорожной пылью, совсем по-летнему, и ему внезапно захотелось сбежать куда-нибудь подальше, не важно, куда именно. На ум пришёл всего один человек, который мог бы помочь. – Хён, ты реально живешь в гараже? Заспанный Хветэк выполз из-за покрашенных в кирпично-красный цвет ворот далеко не с первого звонка. На его щеке предательским пятном отпечатался след от подушки. Подслеповато щурясь на свет, косыми лучами обрамлявший фигуру парня с улицы, он с содроганием вспомнил измучивший его за ночь кошмар. Горящее колесо. Исходя из его скудных познаний в толковании снов, ничего приятного оно не сулило. Это как вытащить перевёрнутую башню в колоде таро. Он не хотел быть суеверным, но уж очень символично всё складывалось. – Почему нет? – Хветэк широко зевнул. С недосыпа знобило, словно он был без одежды, и хотелось забраться обратно под сваленные на раскладушке одеяла, но Хёнгу явно пришёл не просто удостовериться в его месте обитания. – Это... неправильно, – младший задумался. – В этом мире в принципе мало что бывает правильным, – покачал головой Хветэк, – например, прогуливать учёбу здесь со мной. – Ты не расскажешь ему! – Хёнгу вспыхнул до кончиков ушей. Мужчина улыбнулся и положил ладонь в загрубевших мозолях ему на затылок. Что-то вроде приглашения – «давай, выкладывай, чего тебе надобно, бессовестное создание». – Давай сбежим на сегодня, – Хёнгу набрал в грудь побольше воздуха и выпалил на одном дыхании, готовый к любым возражениям, – всего на день, просто выберемся на шоссе и поедем, Юто здесь без тебя справится, оставим ему ключи, выключим телефоны, никому ничего не будем говорить. – Он пронзительно впился взглядом в лицо старшего – всё что угодно, он будет умолять. – Поехали, – Хветэк пожал плечами, – не ручаюсь, что не отправлю нас к праотцам после бессонной ночи. – Не нужно, я поведу, – просиял парнишка. – А ты умеешь? Вести машину Хёнгу было так же просто, как играть на фортепьяно – легко и плавно, без лишней суеты. Хветэк молча охреневал на переднем пассажирском, потом покопался в залежах хлама в бардачке и вставил в автомагнитолу одну из кассет с небрежной надписью чёрным маркером по красно-белой наклейке. «설렘이라는 건». – Хён! – Хёнгу так разволновался, что едва не пропустил светофор, – это же твой голос? – Это песня, которую я написал для твоего брата, – Хветэк грустно улыбнулся, рассматривая горизонт вдали. Как будто просил: «лучше не спрашивай», другая же часть его разрывалась от необходимости разделить висящий камнем на шее груз. Младший прочувствовал это слишком уж ясно. Он свернул на обочину и затормозил, поднимая клубы пыли. – Если ты не можешь что-то сказать ему, просто скажи мне. – Мне уже нечего ему говорить, – Хветэк повернулся и выдохнул, словно нажал на спусковой крючок. Их зубы неловко сталкивались, губы болели от неистовых движений, а воздух передавался изо рта в рот. Хёнгу крепко держал старшего за воротник кожаной куртки с обеих сторон. Отказывался отпускать хоть на секунду, а когда поцелуй прервался, впился губами в линию челюсти так жадно, словно от этого зависела его жизнь. – Хёнгу, я... – голос Хветэка надломился. – Ты, хён, – Хёнгу подумал, что сейчас задохнётся, – самый большой дурак на свете.02__When_I_Was_In_Love
19 января 2020 г. в 23:02
Во время перерыва на обед Усок позвал Хёнгу на спортивную площадку. Было уже достаточно тепло, чтобы устроится прямо на нагретом солнцем асфальте без угрозы отморозить себе что-нибудь, глаза слепило – слишком ярко, пасмурно в Сеуле бывает какие-то несколько жалких дней в году. Обед у них был чисто символический – Хёнгу достал из рюкзака кимпаб и поделился с другом половиной. Усок жевал быстро и жадно, рассказывал о работе и забавных случаях в мастерской. Он выглядел уставшим, даже заебавшимся, но не терял энтузиазма. Впервые ему доверили серьёзное, ответственное дело. Впервые кто-то решил положиться на него.
В Хёнгу сверху прилетело большое зелёное яблоко, он поймал его чисто по инерции, никак не ожидая внезапной атаки. Двое старшекурсников, смеясь, облепили Усока, один из них держал в руках увесистый пакет тех самых яблок.
– Йенан-хён, Чангу-хён, – Усок сощурился в растерянной улыбке.
– Загораете? – Чангу потрепал его по лохматой голове и устроился рядом, прижимаясь к чужому бедру своим, обтянутым порванной в куче мест чёрной тканью.
Вытряхнул из кармана кожанки сигарету и шумно затянулся, ничуть не смущённый знаком о запрете курения прямо над ними. Хёнгу почувствовал знакомый сладковатый запах – так пахло от усоковых волос и одежды – в голове роилось всё больше вопросов, ответы на которые срочно нужно было вытрясти из Усока. Только не при этих двоих.
Чангу был своего рода знаменитостью в академии. Его знали все, о нём перешёптывались в коридорах, ему прочили большое будущее и успех в мире музыки. Посты в его эстетичном инстаграме моментально становились предметом обсуждения, заставляли гадать, что за человек скрывается за этой тёплой улыбкой и спутанными кудрями. Не меньший фанклуб собрался вокруг его друга, Йенана – высокого китайца с ангельски красивым личиком и выбеленными волосами. Встречаться с ним мечтали все девушки, да и некоторые парни были не исключением, однако попробовать сблизиться никто не решался. Тем более, что ходили слухи, будто он уже в отношениях с Чангу, настолько близкими они выглядели со стороны. И тут – вот это поворот, местные звёзды по-свойски общаются с никому не известным парнишкой с младших курсов.
Пока Хёнгу залипал на другой конец площадки и страдал от неловкости, Усок спиздил у Чангу сигарету и теперь бегал от Йенана, который обещал надрать его тощий зад. Звучало не особо реалистично.
– Опять практикует свой любимый вид спорта – убегать от старших, – Хёнгу тихонько хихикнул и откусил оставшееся в его руках яблоко.
– У него хорошо получается, – согласился Чангу, улыбаясь вполне дружелюбно и располагающе.
– Но лучше бы к занятиям так готовился.
Хёнгу усердно грыз яблоко и старался не проявлять любопытство, которое так и лезло наружу. «Ну нет, от меня особого отношения не дождёшься», – твёрдо решил он, в честь чего чуть не подавился, когда чужая рука непринуждённо легла ему на плечо.
– Вы ведь давно общаетесь? – Чангу не знал, как начать разговор, предмет которого волновал его больше, чем хотелось бы.
– Вроде того, – младший посмотрел на него с лёгким удивлением.
– Ему, – парень суетливо поправил воротник кожанки, – кто-нибудь нравится?
– Откуда мне знать, – дёрнул плечом Хёнгу.
В памяти всплыл недавний вечер и сияющее счастьем лицо Юто. Усок что-то горячо доказывал ему, японец слушал и смеялся, хотя ничего комичного в его рассуждениях не наблюдалось. Хёнгу вздохнул и отвернулся от вкрадчиво смотрящего на него Чангу. Он знал друга достаточно хорошо, чтобы ответить: ничего не выйдет. Для Усока это было ненужным и неправильным. Он ничего не говорил насчёт Хёнгу и его влюблённостей, но молчаливое неодобрение было буквально написано на лице.
– Наверное, никого нет, – Хёнгу рассматривал свои руки в свежих царапинах. Чёрт знает, где его так угораздило. Узловатые пальцы беспокойно вертели обглоданное яблоко.
К окончанию перерыва он, наконец, удовлетворил свое любопытство. Сосед Усока внезапно решил съехать и его перевели в комнату к старшекурсникам, у которых как раз пустовала одна кровать. К тем самым старшекурсникам.
– С хёнами неплохо, – Усок закинул в рот жвачку, чтобы перебить запах табака (урок Джинхо был следующим, а он не оценил бы), – они носятся со мной, как с собственным ребёнком, даже покормили и одеяло дали.
Хёнгу покачал головой. Не хотелось разубеждать друга в его наивности.