*
Эмма не знает, сколько времени они провели в открытом океане, когда вдалеке наконец появляется остров. Казалось бы, просто размытое зелёное пятно, но оно провоцирует колоссальный выброс адреналина. Эмма снова чувствует себя живой, её разум настораживается, а сердце бешено колотится в груди. Крюк говорит, до острова плыть один день, возможно, меньше, и рассчитывает сойти на берег до наступления темноты. Но следующие несколько часов картина не меняется. Неверленд по-прежнему остаётся неясной точкой вдали. Они ни на дюйм не приблизились. — Не понимаю, — разочарованная Эмма хватается за поручни, всей душой желая, чтобы остров оказался ближе. — Почему мы ещё не там? — Мираж? — предполагает подошедшая Реджина и щурится на вечерний солнечный свет. — Оптический обман? — Не думаю, — говорит Эмма. — Мы плыли несколько часов, но не сдвинулись ни капельки. — Зачарование, дорогуша, — раздаётся позади голос, и Эмма невольно вздрагивает, потому что в это время Голд редко появляется на палубе. Даже он не смог скрыть своего разочарования. — Очень мощное. — Какое ещё зачарование? — набрасывается на него Эмма. — Как нам его снять? — подхватывает Реджина. Голд улыбается, но глаза серьёзные. — Зачарование позволяет только детям достичь Неверленда. Никто из нас не сможет сойти на берег. Мы все слишком старые, — отвечает он Эмме, а потом обращается к Реджине. — Что до вашего вопроса, ваше величество… что ж, это нам предстоит выяснить. — Тогда начинай, — приказывает Реджина. — Нам не найти Генри, не попав на остров, и если Грег с Тамарой смогли это сделать, то и мы сможем. — Конечно, — продолжает лыбиться маг. — Ваше желание… — он осекается и, сощурив глаза, смотрит через плечо Реджины на что-то позади неё. Эмма и Реджина оборачиваются. К ним направляются лодки, ни две и ни четыре, а маленький чёрный караван, и он неуловимо приближается. У Эммы от дурного предчувствия сводит желудок. — Кто это? — спрашивает Реджина. Голд качает головой и прикрывает свободной рукой глаза от солнца. — Понятия не имею, — отвечает он и, опираясь на трость, делает несколько шагов вперёд. — Но сдаётся мне, это не приветственная делегация. Эмме кажется, что лодки ускоряются и вот-вот налетят на корабль. — Крюк! — кричит она. — Кто эти ребята? Крюк вытаскивает из-за пазухи подзорную трубу, мгновение вглядывается в неё, а затем с рычащим «Чёрт!» резко выворачивает штурвал. Корабль дёргается, и Эмма, потеряв равновесие, падает на Реджину, которая успевает схватить её за талию. У её величества оказывается железная хватка, и даже когда судно выравнивается, они ещё некоторое время продолжают стоять, поддерживая друг друга. — По местам! — кричит Крюк, и все они разбредаются, кто куда. Дэвид и Мэри-Маргарет, помятые и растерянные, отправляются в нос корабля, где их поджидает снаряжение. А Эмма, Реджина и Голд занимают свои места у мачт. — Кто они такие?! — спрашивает Реджина, и голос её звучит так же отчаянно, как Эмма себя чувствует. — Потерянные мальчишки! — вопит в ответ Крюк с подозрительным воодушевлением. Они работают сообща, пытаясь уклониться от лодок, облепивших «Весёлый Роджер», но ничего не выходит. В каком бы направлении они не повернули, как бы быстро не действовали, лодки догоняли их в два счёта. Должно быть, это часть зачарования, решает Эмма и, проглотив ком волнения в горле, что есть силы натягивает верёвки, чтобы увести корабль подальше от проклятого острова.*
Когда опускается темнота, руки Эммы горят от верёвок, ладони покрыты крошечными волдырями, а пальцы болезненно пульсируют. Корабль, несмотря на все старания, не приблизился и не отдалился от Неверленда. Крюк заявляет, что они сделали всё возможное, и приказывает бросить якорь. Несколько минут сраные лодки кружат вокруг «Весёлого Роджера» голодными акулами. Безликие мальчишки в чёрных балахонах выглядят до жути устрашающе. Эмма, Мэри-Маргарет и Дэвид помогают пирату, пока Голд и Реджина впопыхах организовывают простенький защитный барьер, но достаточно действенный, чтобы посторонние не смогли подняться на борт. Когда они заканчивают, корабль оказывается под сияющим, фиолетовым куполом, а наэлектризованный воздух дребезжит от насыщающей его магии. Через несколько минут одна из лодок устремляется навстречу «Весёлому Роджеру», но, налетев на магический барьер, вспыхивает пламенем. Мальчишки с воплями прыгают за борт и плывут прочь. Голд и Реджина провожают засранцев холодными улыбками. Блики пламени пляшут на их довольных лицах. Эмма неожиданно для себя понимает, что улыбается вместе с ними, и передёргивает плечами. Иногда ей становится страшно. Уж больно сильно она изменилась после вынужденного отъезда из Сторибрука. Потерянные мальчишки больше не пытаются приблизиться к кораблю, но и уплывать обратно на остров тоже не спешат. Лодки плавно покачиваются на волнах. Они тоже не торопятся расходиться по каютам. Так и продолжают стоять на палубе, наблюдая за одиннадцатью лодками, под завязку забитыми несговорчивыми юнцами, пока те не растворяются в ночном тумане.*
Они решают нести дозоры, чтобы следить за защитным барьером на тот случай, если потерянные мальчишки попытаются найти способ его обойти. Делятся на ставшие привычными пары — Дэвид и Мэри-Маргарет против Эммы и Реджины — оставшимся двоим приходится подчиниться обстоятельствам. Впрочем, они не возражали. Крюк и Румпельштильцхен смогли достичь некоторого взаимопонимания, по крайней мере, они больше не пытались прикончить один другого. Мелочь, а приятно. Эмма и Реджина вызываются дежурить первыми, всё равно сон сегодня не про них. Уж больно обе взволнованы тем, что стали на шаг ближе к спасению сына, что только логично, раз на горизонте показался Неверленд. После захода солнца резко холодает. Усиливается ветер. Эмма и Реджина не спеша прогуливаются по палубе, а сами внимательно наблюдают за потерянными мальчишками. Защитный барьер продолжает мерцать, как новенький, освещая слабым фиолетовым неоном корабль. Через пару часов у Эммы начинает болеть спина. Сказывается напряжение последних дней. Она виснет на поручнях и перегибается через борт. Внизу вода, тёмная и непроглядная, чёрная бездна, обещающая вечность. Сложно сказать, сколько прошло времени, когда раздаётся громкий всплеск. Эмма вскидывает голову. Вдали, в нескольких метрах от одной из лодок, мелькнул чей-то хвост и исчез под водой. Луна светит достаточно ярко, и Эмма щурится в попытке разглядеть существо, возможно, дельфина или даже кита. Она ещё сильнее перегибается через борт и… — Увидела что-то интересное? — слышит голос Реджины совсем рядом с собой. — Господи… Реджина! — Эмма хватается за сердце. Но Реджина пристально вглядывается в водную гладь, а на её лице читается такое искреннее беспокойство, что раздражение мигом сходит на нет. Во всём виноваты долгие ночи. — По-моему, там что-то есть, — шепчет Эмма, кивком указывает на то самое место, где поверхность воды всё ещё идёт рябью. — Может, дельфин. Или кит. Снова мелькает рыбий хвост — будто машет им. — Вот! — бросает Эмма взволнованно. — Видела?! Реджина кивает. Подходит к Эмме и окидывает нечитаемым взглядом океан. — На твоём месте, мисс Свон, я бы не хотела, чтобы они услышали, как ты называешь их китами, — она цепляется за поручень и смотрит прямо перед собой. — Это… весьма чувствительные существа. — Кто? — Эмма недоверчиво поглядывает на Реджину, но тут слышится новый всплеск, и она боковым зрением замечает мелькнувший над волнами плавник. — Ну, конечно, русалки, дорогая, — Реджина легонько толкает её плечом. Она по-прежнему не сводит взгляда с воды, но по её лицу, освещенному лунным светом, пробегает тень короткой улыбки. — Ты не представляешь, какие они глупые и тщеславные маленькие существа. — Русалки? — с сомнением переспрашивает Эмма, почти уверенная, что над ней прикалываются. — Серьёзно? Реджина кивает. Загадочное существо игриво машет им хвостом. — Не давай им себя одурачить, — говорит Реджина, и на этот раз она очень серьёзна. — Они соблазнительные, но очень опасные. — Ух ты… — только и отвечает Эмма. Дорого бы она дала, чтобы хоть что-то из её ожиданий в этом грёбаном мире имело маломальский смысл. Несколько долгих минут они просто стоят рядом, бок о бок, и наблюдают завораживающий танец русалочьего хвоста, пока он не исчезает в чёрной воде, расплескав брызги. Реджина молчит. И Эмма не настаивает на разговоре. Она поднимает глаза на звёздное небо. Даже созвездия здесь какие-то стрёмные, ничего общего с ей известными. И вдруг: «Мы найдём его?» Реджина, не моргая, смотрит на свои руки, сжимающие деревянный поручень с такой силой, что побелели костяшки. На ней, как собственно и на остальных, сапоги на толстой подошве и тяжёлая грубая куртка. Пиджаки и юбки прослужили два дня, а затем Реджина сменила наряд на более подходящий для морских прогулок, из-за чего каким-то непостижимым образом стала выглядеть менее внушительно, чем в бытность свою мадам мэром или Злой королевой. — Найдём, — отвечает Эмма. Бледная, с залёгшими под глазами тёмными кругами, без макияжа, Реджина выглядит очень уставшей. Прежде чем Эмма успевает сообразить, что собирается сделать, она тянется и накрывает руку бывшей королевы, сжимающую деревянный поручень с такой силой, что недолго и сломать, своей. У Реджины перехватывает дыхание, но она не отшатывается и даже немного расслабляется, когда Эмма проводит большим пальцем по её запястью. — Найдём, — повторяет Эмма, как для себя, так и для Реджины. Реджина переворачивает ладонь, так, чтобы сплести их пальцы. У неё холодные руки и точно такие же мозоли, как у Эммы, а нежная кожа стала сухой и огрубела от долгого пребывания на корабле. — Найдём, — Реджина нерешительно кивает и нежно сжимает её пальцы. Вдалеке виднеется Неверленд. Не более чем едва различимая в лунном свете тень. Эмма и Реджина остаются на палубе, пока звёзды не исчезают, а небо из чёрного не превращается в туманно-серое утреннее.