Insomnia

      Запах попкорна с утра пораньше, прямо с кухни. Соленого, сладкого, с карамелью. Несколько пустых упаковок пестрят из мусорного ведра, опустошенные и промасленные. Под большой крышкой не менее большой сковородки, скорее напоминающей казан, идет настоящая война, с выстрелами, взрывами и пушечными снарядами.       — У-хеее, звучит очень вкусно! — Луффи сглатывает слюну, так и норовя слишком близко пододвинуться к раскаленному металлу. Эйс этот момент не пропускает, привычно запуская в смолянисто-черные волосы пятерню и рывком осаживая его. Проходили уже, тысячи раз. Десятки ожогов на лице и на руках заживают долго и болезненно, пусть шрамов почти и не оставляют. Это лишний геморрой. Это лишний стакан молока на ночь, чтобы утихомирить. Это запрещать купаться посреди лета, чтобы соленая вода не разъела раненую кожу. В общем, не весело, поэтому:       — Луффи! — угрожая одной интонацией предупреждает Эйс, следящий за приготовлением. — Только попробуй! — звонко шлепая пластиковой лопаткой по узловатым пальцам.       Сабо привычно улыбается подобной картине. Названные братья оживленные с самого утра. Казалось бы, всего шесть, даже Макино ещё не встала, а эти двое уже первыми петухами на кухню. И шумят, возятся, шипят маслом, смеются, урчат голодными желудками.       — Доброе утро, вы чего так рано подскочили? Вчера же чуть ли не до двух ночи играли в приставку. — Сабо тихонько прикрывает за собой дверь и проходит к турке, висящей на крючках для чистой посуды. — Я думал, сегодня будете до обеда минимум отсыпаться.       — Я бы и отсыпался. — Эйс оглядывается через плечо, приветственно взмахивая лопаткой. — Но Луффи оголодал к шести. Видел бы ты это. Мне снилось, что я плыву на большом корабле по морю. Солнце светит, морской бриз щекочет лицо — красота. Вдоль борта прыгают большие крылатые рыбы, такие, с блестящей чешуей, знаешь? Выпрыгивают прямо как дельфины, резвятся. — парень задумчиво улыбнулся, в следующее мгновение нахмуривая брови. — А потом сон сменился. Корабль нырнул под воду, как подводная лодка. Тут же стало темно, словно кто-то выключил свет. И тут, прямо на палубу, а в этот момент я себя уже почему-то ощущал не человеком на палубе, а кораблем, приземлился здоровый валун, который стал утягивать меня на дно.       Сабо не сдержавшись хохотнул, открывая упаковку нового кофе.       — А камнем этим был, дай угадаю, Лу?       — Он самый. Я даже не понял в какой момент проснулся, просто стал моргать и тут вижу, — Эйс отточенным движением хлопнул лопаткой по пронырливому носу ещё раз, — передо мной этот обалдуй. Приперся с одеялом и сел сверху, прямо на грудную клетку. Как целился. Сидит, глаза трет. Даже засохшую слюну с щеки не стер, а я вдохнуть не могу, только и оставалось что давиться воздухом, что был в легких. Спрашиваю его, — «какого хрена?!». А он свое коронное, невинное — «умираю от голода».       — Ты бы огонь потише сделал.       — Блин!       — Ну, а дальше?       — Ничего дальше. — Луффи обиженно присоединился к разговору, вытирая масло с носа. — Он меня на пол спихнул и сказал сваливать к черту. И я почти заснул прямо у него на ковре. Но из-за того, что разбудил, он уже не смог заснуть. Поэтому через несколько минут он меня за ухо с пола поднял и сказал хотя бы переодеться перед завтраком.        Сабо прыснул, ставя рядом со сковородой турку.       — Сколько раз не вижу, каждый раз думаю, что у вас поистине ангельское терпение друг к другу.       — Да в каком это месте?! — Эйс погасил газ, снял ручку и, с помощью прихватки, перенес металлическую емкость на стол. — Он же постоянно меня доводит. Отчебучивает всякое, хоть стой, хоть падай. По утрам будит, готовить просит, надоедает, ноет...       — Но ты ведь готовишь.       В воцарившейся на мгновение тишине, Сабо завороженно и отчасти все ещё сонно посмотрел на кофейную гущу, приятного мокрого темно-коричневого цвета, прямо как дорогие шоколадные конфеты.       — Скидываешь на пол, колотишь, но терпишь. Терпишь все утренние пробуждения, прыгаешь за ним в воду, потому что он не умеет плавать, спишь с ним вместе после страшных фильмов, ходишь смотреть на звезды, если он просит, берешь за него вину перед дедом, если считаешь, что нужно. Несмотря на все.       — Ну, так он же...       — И он, — Сабо вернулся к столу, наблюдая за тем, как неловко застопорился Эйс и пользуясь случаем, приоткрыв крышку, Луффи полез в масленую горсть попкорна руками. — Сколько не скидываешь его на пол, сколько не даешь щелбанов, сколько не отчитываешь его, сколько не светишь своим ужасным характером — все равно от тебя не отлипает. Даже если ты сладкий попкорн с соленым и сырным одновременно жаришь — все равно ест, как самое вкусное блюдо. Вы как попугайчики-неразлучники, знаешь? Я читал вчера о них сто фактов перед сном, просто на глаза попалась статья. В ней написано, что в дикой природе, они не улетают друг от друга дальше, чем могут услышать голос друг друга.       — Все не так!       Эйс вдруг сильно ударил лопаткой по столу, кидая ее, из-за чего Луффи, в свою очередь, резко отстранился, оторопело наблюдая за тем, как за дверью исчезает оранжевая рубашка.       — Что? — удивленно произнес он с набитым ртом, явно не следя до этого за разговором. — Эйс?       Прозвучало это ужасно потеряно. Сабо застыл, расширив глаза и прикрыв рот ладонью. Наконец осознав, что собственно сказал, совершенно не контролируя свою речь по утру.       — Эйс! — Луфи поднялся с пола и бегом бросился в коридор. — Эйс, извини! Я не буду больше есть пока ты не разрешишь! Эйс!       Дверь хлопнула второй раз и Сабо, разозлившись, ударил себя по лбу. «Господи, как можно быть таким тупым?!».       Целая гора попкорна на столе пахла сыром. В турке медленно пузырилась закипая вода.