Соперники или нечто большее?

Альберт остановился напротив Григория и внимательно рассмотрел цветы. - К нам со своим нельзя… - слова сорвались прежде, чем он успел подумать. Когда устраивался на эту работу, первое, о чем его предупредили, – терпимость и сочувствие к клиентам. И в чем можно посочувствовать этому парню? Частое недержание? Хотя с первым проблем особых нет – терпеть этого Григория уже становится трудновато… - Это тебе, - широко улыбаясь, проговорил клиент, протягивая букет Алмазову. - А за что? - Просто так… Альберт почти впечатлился голливудскому оскалу парня (не каждый день тебе улыбаются в похоронном бюро…) И никто из них не заметил довольно упитанной кошки, которая прошмыгнула в дверь за молодым парнем. Спрятавшись между венком с надписью «самой дорогой…» и памятником из гранита, та внимательным взглядом осмотрела помещение, в которое её привело провидение, ну, или излишнее любопытство… Павел прислушивался к пожеланиям пожилой женщины, старательно косясь в сторону соперника. Отчего-то появление этого Григория сильно не нравилось Залетайкину. В груди жгутом скапливалось раздражение, грозясь выплеснуться в самый неподходящий момент, но он старательно изображал внимание: - Конечно, этот цвет будет отлично гармонировать с вашим сарафаном в красный горошек. Эм, простите, вы хотите умереть летом?.. Старушка резко отошла от гроба, в котором вот уже минут пять усиленно ковыряла дырку (видимо, хотела получить скидку за брак), и повернулась лицом к ошарашенному Павлу. - Точно! – хлопнула себя ладонью по лбу. – У меня же нет шубы, а если я замерзну? - Когда? – не понял Залетайкин, ребром ладони проводя по обивке стоящего рядом товара. - Меня же по улице нести будут, а там мороз! - Ну, сейчас лето… - неуверенно начал парень. - Так, это сейчас. Слушай, милок, а ты одеждой торгуешь? – бабушка осмотрела внезапно смутившегося парня. - Из шуб могу предложить только саван… Старушка поморщилась, видимо, представила, как неэстетично будет выглядеть в белой шапке с вуалью, босоножках на десятисантиметровой шпильке и в саване… Махнула рукой и, сказав напоследок: - Я еще вернусь, бордовый гробик не убирай, - поспешила на выход, бормоча под нос. – В норке холодно, куплю песца! «Нда, в той норке, действительно, будет холодно…» - подумал Залетайкин. - Писец! – по залу разнесся крик Альберта. - Где? – голова недавно ушедшей старушки показалась в проеме двери, зорким глазом выискивая искомое животное, столь необходимое ей. Павел резко обернулся, чтобы увидеть очень странную картину: Алмазов одной рукой размахивал лилиями, а другой тряс, стараясь скинуть нечто рыжее, волосатое и громко шипящее. Букет аккуратно впечатался в лицо Григория, затем успешно протаранил его рот и почил смертью храбрых, рассыпавшись на составляющие. Кошка спокойно обустраивала свое временное (по ее скромным запросам – долговременное) жилище, когда наглая рука хотела лишить животное самого дорогого – хвоста! Альберт наклонился, чтобы поднять странный рыжий предмет, выглядывающий из-за венка, но был безжалостно поцарапан. - Бешенство, я могу заболеть бешенством! – рычал парень, рукой стараясь отцепить испуганную кошку, которая уже приготовилась к самому страшному, но одной же уходить в мир иной неинтересно?! Павел начал метаться между гробами, сшиб мраморный памятник (тот устоял, парень отделался легким синяком на весь локоть), запутался ногами в лентах и загремел на пол, где и затих, стараясь понять, а чего он, в принципе, хотел сделать? - С чего ты взял, что у тебя бешенство? – прохрипел Залетайкин, разглядывая Григория, отплевывающегося от пыльцы. - Хм, может, потому, что ты меня бесишь? – Альберт, проследя весь маршрут следования напарника, вместе с кошкой, которая передумала жить в этом дурдоме и спрыгнула на пол, хмыкнул. - Это я-то тебя бешу? – заорал Павел, вскакивая на ноги и двигаясь в сторону Алмазова. – А кто меня обнимал в туалете?! Кто целовал?! Сука! По мере перечисления по спине Альберта прогалопировали пьяные мурашки, гремя подковами. Почему пьяные? Так они взяли старт с шеи, на позвоночнике разомкнули ряды и рассредоточились по всему телу. «Синяки останутся» - отстраненно подумал Алмазов, не сводя взгляда с губ оппонента. - Так у тебя уже есть парень? – тихо спросил Григорий, прислоняясь спиной к высокому надгробию. - А тебя это никаким боком не касается! – рыкнул Залетайкин, резко поворачиваясь к липовому клиенту. – Что, съел?! Григорий удивленно посмотрел на тихо обалдевающего Альберта, взглядом спрашивая: «Что это за детский сад?» - Мальчики, не отвлекайтесь, - раздался очень довольный голос справа от парней. – Санту-Барбару я не досмотрела, так хоть с вами узнаю, чем всё кончится… Павел вздрогнул, осмотрел помещение и схватился за голову. Возле двери в бухгалтерию хихикали Валентина и Галина, о чем-то шушукаясь, Владлен Илларионович, набычившись, сжимал кулаки, старушка радостно помахивала маленьким венком перед лицом, как веером, жадно следя за развитием событий, Григорий развернулся, чтобы уйти… - Что здесь происходит? – властный голос заставил вздрогнуть даже муху, которая кружила над маленькой лампочкой. Опалив от неожиданности крылья, та спикировала в ближайший гроб, расположившись на подушке. Да, кому-то достанется товар с довеском… Хотя с соседом – оно всяко веселее! - Тетя, - пролепетал Залетайкин, щеки которого приняли неравномерный свекольный цвет. - Дорогая, ты же к маме уехала? – залебезил начальник, спеша навстречу крупной женщине в сером строгом костюме. Ее волосы были убраны в тугой пучок на затылке, цвет глаз невозможно было рассмотреть из-за затемненных очков, в руках Гаргена Дормидонтовна держала черный пакет, из которого торчала… бита? - Павел, что с твоим лицом? – женщина взмахом руки остановила Владлена Илларионовича, обеспокоенно глядя на племянника. – У тебя жар? Срочно езжай домой и чтобы неделю здесь не появлялся! - Но… - Я сказала – неделю! - Мне нельзя, - пробормотал Залетайкин, переминаясь с ноги на ногу. - Почему? – Гаргена Дормидонтовна грозно нахмурилась, снимая очки. - Дорогая, может, чаю? – испуганно проблеял шеф, лицо которого слилось цветом с костюмом жены. - Может, ты уже заткнешься и дашь мне поговорить с Павлом? Хотя, Валентина, приготовь кофе без сахара, Галина, отчет о продажах через двадцать минут на стол. Женщина, - взгляд Гаргены застыл на старушке, которая от неожиданности икнула. – Вы хотите купить этот венок? Бабушка прочитала надпись: «Внучке от скорбящей бабушки», прикинула, что это как-то не совсем то (ведь эта ее родственница давно добралась до места назначения), и отрицательно покачала головой. - Тогда зачем вы так сильно в него вцепились? Молодой человек, если хотите что-то купить, приходите завтра, на сегодня рабочий день окончен! Григорий тяжелым взглядом окинул Павла, подмигнул Альберту и вышел из помещения, утягивая за собой старушку. - Венок верните, - прошептал Владлен Илларионович. Требуемое аккуратно положили на пол, стряхнули с него несуществующие пылинки - и дверь хлопнула. - Павел, я пока не спрашиваю, почему здесь такой бардак, мне нужно знать, отчего ты отказываешься лечиться? – Гаргена Дормидонтовна сделала шаг в сторону племянника. - Ну… я… у меня… - Да условие нам начальник поставил! – не выдержал Алмазов, притягивая к себе Павла и задвигая его за спину. - Альберт, не надо, - выдохнул Залетайкин в шею парню, от чего у последнего разлилось по телу приятное тепло. Он вдруг подумал, что хочет защитить это вздрагивающее чудо, отгородить от реалий жизни. И плевать, что их уволят – он сможет содержать… - Я жду! – женщина прищурилась, внимательно смотря на этот дуэт. И Альберт рассказал, правда, без подробностей, условие спора он благоразумно не озвучивал, сказав, что тот, кто проиграет – будет уволен. - Так… Владлен Илларионович, на протяжении всего повествования подыскивающий себе гроб поудобнее, понял – ему хана! Схватив мужа за руку и утянув в кабинет, Гаргена Дормидонтовна громко хлопнула дверью. Грохот, крики, выражения, посылы – малая часть того, что творилось в течение следующего получаса. Под дверью в кабинет дрожал весь состав бухгалтерии, расплескивая кофе на отчет, Павел сидел за столом, опустив голову на скрещенные руки и закрыв глаза, а рядом стоял Альберт, успокаивающе положив ладонь тому на плечо. Алмазов прикидывал в уме, куда смог бы устроиться и как предложить Павлу переехать к нему… Всю предыдущую ночь он провел в интернете, перелопатил несколько сайтов, посмотрел порно с геями и понял – Залетайкин очень даже его привлекает, как женщина… Ну, или как мужчина… - Давно хотела развестись, да все руки не доходили! – последняя реплика, и дверь кабинета начальства распахнулась. - Павел, со следующей недели ты… - тут женщина резко замолчала, внимательнее присмотрелась к увиденной картине и лукаво прищурилась. – Вы оба будете работать в моей строительной фирме! А это предприятие я закрываю! Из кабинета выбежал разъяренный бывший шеф и подлетел к столу, намереваясь схватить Павла. Альберт без замаха впечатал кулак в лицо Владлена Илларионовича и ухмыльнулся. - Еще раз приблизишься к Павлу – руки вырву! – рыкнул Алмазов, смотря на костяшки пальцев. *** Альберт с Павлом шли по парку, ночь уже вступила в свои права, накрыв землю, небо усеяно маленькими звездами. Фонари горели через один, стрекот сверчков, вдалеке слышался шум голосов припозднившихся гуляк. Алмазов остановил за руку Павла, прижимая его спиной к себе. Сердце Залетайкина сбилось с ритма одновременно с касанием его шеи теплого дыхания. Парень вздрогнул и немного повернул голову. Сглотнув, он попытался отстраниться, но на его талию легла широкая ладонь, мешая совершить данное действо. Когда теплые губы едва ощутимо коснулись обнаженной шеи, Павел беззвучно охнул, неосознанно прижимаясь к Альберту сильнее. Из груди вырвался судорожный вздох, а сознание опалило волнением от действий парня. - Альберт… н-не надо… - тихо прошептал Павел, кусая губы, но не имея сил вырваться из сладкого плена. - Паш, извини, но не могу, - такой же тихий шепот. Губы Альберта вновь коснулись чувствительной кожи. – Это выше моих сил… Когда ты рядом, кружится голова и мысли отшибает напрочь… На их место встают желания… - Это… - Неправильно? – Альберт немного отстранился, стараясь выровнять сбившееся дыхание. - Поехали ко мне?..