Проблемы воспитания

      Неро снятся кошмары. Демоны и их огромные клыки, перекусывающие тела с механической лёгкостью — «щелк-щелк». Неро не может пошевелиться: он обессилен, а его руки и ноги тяжелее, чем высотки мегаполиса, — он только смотрит на куски тел и грязно-алое месиво внутренностей. Неро просыпается со вкусом крови во рту.       Тьма обступает, и только в окне тусклые огни фонарей — тишина закладывает уши, и лишь собственное тело звенит изнутри от частого дыхания и сбитого пульса.       Кошмар, только глупый кошмар.       Неро не думает о том, что покромсали на части отца и дядю, он шепчет, сбиваясь от судорожного дыхания:        — Я не должен бояться демонов. Я стану охотником и буду их убивать. Я смогу защищать. Я не боюсь.       Влажные от пота руки и слёзы на щеках — стыдные свидетельства трусости, и Неро злится: трёт ладони о пижаму и бьёт себя по щекам.        — Я не боюсь, не боюсь.       Он шмыгает носом.        — Глупый.       Стирает последние капли слез.        — А вот и не боюсь.       И переворачивается на другой бок, закрывая глаза: огромные пасти раскрываются, являя занавес острых клыков, исходящих тягучей кровавой слюной — зловонное дыхание серы укрывает тяжёлым покровом. Неро подскакивает. Сердце тарабанит прямо в ребра. Всё тело сокрушают удары разогнавшейся крови. Тудух! Тудух! Неро смотрит на темный силуэт двери. Тудух! Тудух! Раньше он мог пойти к отцу или Данте, и необязательно говорить: «страшно», можно просто попроситься полежать рядом, но теперь он слишком взрослый для этого. Неро сглатывает, хотя во рту сухо, мнет край одеяла в руках — но ведь пойти попить воды можно — и отбрасывает его, вскакивая с постели.       Неро спускается вниз и надеется, что Данте опять уснул внизу. Но он идёт на первый этаж не из-за этого! Ведь пить действительно хочется. Данте там не было. Неро отказывается чувствовать разочарование: он набирает полный стакан воды и делает пару мелких глотков. Пить совсем не хотелось.       Неро подходит к лестнице и смотрит наверх. Надо вернуться. Надо. Он не делает и шага.        — Что случилось?       Голос отца как удар в незащищенную спину, но Неро почти не вздрагивает. Он не оборачивается: не хочет, чтобы всё прочли по лицу.        — Не спится.        — Разве?       Сомнение в голосе отца осязаемо, и Неро хочет разозлиться: за посягательство на тайну, от стыда — но чувствует лишь облегчение, ведь теперь он не один.        — Да.       Неро ни за что не скажет о своём страхе вслух. Нет и нет.        — Тогда пойдём.       Отец мягко толкает в спину — идти навстречу своим кошмарам, чувствуя за собой «человека», способного защитить от всего на свете, совсем легко и не страшно.       Неро останавливается перед дверью в собственную комнату: до одури хочется гордо вздернуть подбородок и войти одному, доказать, что отец был неправ. Неро не двигается с места, а многочисленные: «Войди! Войди! Войди! Трус!» — сокрушают изнутри ударами пульса, ещё немного — и хлынут слёзы, даже глаза щиплет, ужас!        — Неро, ты не должен стыдиться своих чувств.       Возражение выходит слишком поспешным:        — Я не стыжусь!        — Хорошо. Тогда иди к себе, а я пойду к себе.       Неро балансирует на грани, и порывы «стыда» и «страха» клонят его то в одну, то в другую сторону, и когда отец делает шаг назад, Неро падает в пропасть, прямо в зазубренную демоническую пасть.        — Нет! Не оставляй меня!       Он хватается за отцовскую руку, мягко сжавшую его ладонь в ответ.        — Тебе приснился кошмар?       Прохладные пальцы зарываются в макушку, и Неро дрожит, прижимаясь к родному человеку. Теперь скрывать уже нечего.        — Но я не должен бояться демонов. Ты и Данте не боитесь, значит, и я не должен.        — Нет. Должен. Нельзя недооценивать ту опасность, что они могут представлять.       Неро замирает, абсолютно сражённый этой мыслью.        — И ты тоже боишься?       Отцовская рука замирает в волосах. Молчание показалось слишком долгим.        — Нет. Я боюсь не их, а того, что они способны сделать и отнять.       Неро не совсем понимает того, что имеет в виду отец, но ему и не важно: главное, что страх — это не клеймо и не причина себя ненавидеть.        — Ты побудешь немного со мной?        — Хорошо.       Неро укладывается на постель, позволяя себя укрыть: обычно он противится такой заботе, считая себя слишком взрослым для этого, но сейчас он не чувствовал права возражать, когда дрожал от страха из-за кошмара. Неро смотрит на отца, севшего на стул у кровати: даже в темноте он прекрасно различает его лицо и спокойный взгляд.        — Ложись рядом, ведь сидеть неудобно.       Уголки отцовских губ дергаются вверх, но он молча укладывается рядом. Неро подвигается ближе, пытаясь укрыть того одеялом, поделиться теплом, и прижимается к отцовской груди: уютно и спокойно. Неро ощущает тяжесть отцовской руки на себе и чувствует себя совершенно защищенным.