Байки Команды Света

      Марион впервые осознала, что готова пойти на убийство, когда в глазах мужа, при виде ведьмы, сверкнула какая-то вспышка.       Точно молния среди ясного неба его радужек.       Так занятно было подмечать мелочи, подобные этой.       Учитывая, что не прошло и сезона с тех пор, как неприязнь короля, который активнее других транслировал её с пеной у рта, иссякла.       Принимая во внимание, что ограничивающие магию наручники были сняты с ведьмы окончательно не больше одного лунного цикла.       Беря в рассуждение то, что не прошло и недели с тех пор, как Гриффин стала в совместные спарринги на тренировках с командой, включающей кого-то, помимо Фарагонды.       Такая занятная, эта быстрая перемена.       Или королева не была достаточно внимательна в свете последних событий.       Под прицелом откровенных взглядов обоих монархов Гриффин даже поперхнулась. Оглядываясь в поисках причины ощущения такой «простреленности» она изогнула бровь, изучила фигуру короля таким же взглядом, немо вопрошая, что же, по мнению Его Величества, столь примечательно в её поведении.       Орител на то беззастенчиво усмехнулся. Небрежно, будто согнал надоедливую мошку, повел плечами, точно мальчишка, не в первый раз пойманный за шалостью.       — Осторожнее, — только и откликнулся он, бережно протирая острие своего меча, прежде, чем отвернуться, кивнуть Хагену и продолжить тренировку.       Гриффин пить совершенно расхотелось. Даже не так. Трактуя откровенные взгляды опасливыми, чуя подвох в каждом лишнем движении новоявленных союзников, она уж принципиально решила потерпеть до конца тренировки, не орошая горло живительной влагой даже, если язык присохнет к небу.       Когда бутылка намеренно выпала из её рук, расплёскивая то-что-могло-быть-ядом на траву и обувь, Марион бросила попытки взглядом высверлить до преисподней место, на котором минутами ранее стоял король.       — Осторожнее, — окликнула она ведьму на длинном выдохе, что должен был даровать драгоценное время на восстановление самоконтроля.       Секунду королева подивилась самой себе — чего так откровенно взвилась из-за случайного взгляда?       Всего секунду.       Ведь в следующую Гриффин усмехнулась, обводя кончиком языка верхнюю губу, густо прокрашенную алой помадой. Она отвела взгляд, но почти тут же вернула его королеве. Склоняя голову к плечу, ведьма весьма технично и оттого, демонстративно, отвесила Её Величеству смесь поклона и реверанса.       Обозначить для себя эти выбрыки напускной вежливости единым понятием Марион все никак не могла.       — Спасибо за беспокойство, Ваше Величество. Королева. С этим… — выпрямившись, она отпихнула бутылку под ноги сражающимся, — …я справлюсь без вашего чуткого надзора.       Так же быстро, она отвернулась, повторяя немое приглашение на спарринг уже Фарагонде. Марион не окликнула никого. Только лишь едва не фыркнула.       Не то, чтобы королеву очень уж сильно напрягали совместные тренировки. Само собой, невозможно на них не смотреть на оппонента даже в секунды перерыва. В пылу сражения не удивительно и если кто-то кого-то заломит и свалит на земель в самой компрометирующей позе. И случайные парования на вылазки её не задевали. Там прикрыть спину, и места не менее интересные, другому — долг.       И на редких званых вечерах. Да, именно «званых вечерах». Балом их не назвать. Ибо единственная их цель — доказать, что Домино — отнюдь не эгоистичная держава в их скромной единоличной борьбе за свободу от гнета тьмы. Даже на редких званых вечерах, где, по факту, все расслабляются, как могут — даже там её ничего не задевало.       Но вот, один случайных взгляд и становится ясно — что-то определенно и совершенно точно не давало женщине покоя. Не первый день. Не первую неделю.       И это что-то, как заноза в одном месте, заставляло щуриться и хмуриться, совершенно не по-королевски.       Пока, это мало кто замечал. Но. Чем откровеннее руки короля поддерживали, подумать только, уже леди Гриффин; чем учтивее Орител желал сопернице удачи или настаивал на осторожности; более того, чем льстивее и покладистее становились ответы самой виновницы нарушения королевского покоя, тем сложнее становилось держать лицо.       Тем чаще это «что-то» заставляло Марион преждевременно покидать собрания Команды. Команды Света, в самом существовании которой её же семья и нуждалась больше всех собравшихся.       Такое поведение лидера грозило разладом в команде.       Не одна королева понимала: с этим надо что-то делать.       Именно с этой фразой Марион затолкали в ближайшую нишу, не дав наслаждаться видом из окна. Одной из немногих стеклянных завес в этом крыле замка, вид из которого не захватил кусок внутреннего двора, именованного полигоном.       — Итак, — прозвучало в унисон скрипу замочного механизма. Правда, женщина быстро оставила попытку запереться с королевой. Вместо того — повела пальцами по вензелю кованной ручки, смахивая с нее пыль. — Что за срань? — чуть насмешливо протянула ведьма, но, стоило повернуться лицом к женщине, как Гриффин тут же схмурилась.       — Самой сильной ведьме Магикса докучает пыль настолько, что просить аудиенции по правилам и ждать её не представлялось возможным? — неосознанно королева повела рукой по настенной лепке, сгоняя такой же сероватый налет.       — Какое сложное предложение! Но. Не эта срань.       С резкостью последних трёх слов мог посоревноваться разве что рассекающий воздух клинок. И они же, как и свистящее оружие, требовали от оппонента ответного выпада.       — Не понимаю о чем речь.       — Да ладно, ваше величество. Уверена, что понимаете. А иначе не ошивались бы около пыльников с пауками, наподобие этой, — ведьма обвела рукой пространство, насколько то позволял сделать небольшой клочок свободного места между ними. Проследив взглядом за ладонью оппонентки, королева ступила вперед, с явным намеринием выбраться из тесного помещения. Шаг в сторону — и ей преградили дорогу. Вот так вот просто заслонив собой дверь — толкни и ведьма выпадет прямо в коридор, дав дорогу.       Но Марион, преисполненная-королевским-достоинством-и-честью-черт-возьми, только вздохнула. Один раз, за ним второй. На третий чихнула, но этот ответ на залетевшие в нос пылинки не заимел никакой реакции — Гриффин глядела на собеседницу с тем же выражением лица. Подозревающим.       — Я совершенно не понимаю к чему разговор, — как можно вежливее протянула женщина.       Гриффин на то тогда цокнула языком, перебив фразу.       — Бросьте этот вежливый фарс. Вы умны, я, Слава Дракону, тоже не лишена этого недостатка.       Марион, в ответ на это, повторила не-по-королевски прищуренный взгляд, сжимая край перчатки — готовность дёрнуть от себя ручку двери и позволить ведьме расплостаться по полу, не удержав равновесия достигала в мозгу отметки красной.       Замечая этот незатейливый жест, ведьма только подала плечами, отклеилась от места своего стояния, тем самым прекращая преграждать женщине выход.       — Так, не будем ходить вокруг да около, — продолжила между делом Гриффин, фактически, именно этим и занимаясь, — и тратить ваше драгоценное время. Наверное, его уже забили для аудиенции до меня. Не хотелось бы заставлять ваших подданных разочаровываться в королевской пунктуальности.       — В таком случае, считаю разумным не тратить время на это самое тыняние из угла в угол. И каждой заняться более важными делами, чем обсуждение невесть чего, — чинно кивнула монарх, не испытывая особой радости от того, что правила её «игры» приняты. Так и должно быть. Всё всегда так, как должно быть.       Следуя словам монарха Домино, каждая занялась своим делом: Марион обхватила наполовину выкрученный замок пальцами, Гриффин — с грацией изворотливой гадюки ее обогнула, накрыв ладонь королевы своей, свершая заветные пол оборота. До щелчка. Запирающего двери.       — Хотя, совру, если скажу, что нет в этом разговоре ничего разумного.       Женщина, почти прижатая к двери дернулась, едва затылком не ударяя ведьму по носу. Та вовремя отклонилась, дав тем самым Марион места достаточно, чтобы развернуться, но, непростительно мало, чтобы прекратить слегка прижиматься к двери спиной.       — Осторожнее, — усмехнулась Гриффин, ядовито, покачивая головой, несомненно, снисходительно.       Казалось, что она делала всё, чтобы вывести собеседницу из себя. Этой вот толикой бессмыслицы и совершенной неопределенности сложившейся беседы. При том, нагло оттесняя личное пространство, во избежание виртуозных боевых маневров. Оказалось, что у ведьмы это неплохо даже получалось.       — Гриффин, — откликнулась женщина именем, без особого страха прорезаться в заложенные в звучание ее голоса гневливые остроты, — тебе стало скучно и ты играть со мной надумала, ты…       — Кто? — тут же ухватила за секундную оговорку ведьма, — Ну же, кто я? Вы смотрите на меня волком, едва не всех собак спуская. После — первой снимаете наручники и зовёте в команду. И вот, когда все только начинает утихомириваться в ритме нашего бытия — снова вам нужно исчерчивать меня взглядом так, будто я могу засадить кому нож в спину.       — У тебя паранойя? — хмыкнула женщина, отстраняя собеседницу за плечо, но та буквально упала на руку, опираясь ею о дверь, не дав женщине места для маневра.       — У меня — может быть. Паранойя, расстройство, умопомешательство — что угодно и это будет даже вполне оправданное состояние. А что оправдает вас? Вас и тот бардак в светлой королевской головушке, что гнетет Ваше Величество так сильно, что темные углы вы стали предпочитать любимым террасам?       Марион не отвела взгляд, хоть смотрела она не в глаза ведьмы а на её переносицу. Она даже задумалась на минуту над ответом, но Гриффин в неё не нуждалась. По крайней мере, не в ту же секунду. Она прочистила горло тихим кашлем, косо глянув на дверной замок при этом.       — Сперва, мне казалось, что я оступилась. Мало ли, какой-то неосторожный темный прием пошатнул ваше чуткое душевное равновесие и вы подумываете, не посадить ли меня на цепь снова. Потерять доверие же так легко, а оно же в нашей светлой команде так важно.       — Если бы то было так — ты узнала бы первой. Доверие — основополагающий критерий целостности нашей команды. Это просто очень важно, в конце концов — я бы не молчала, — отчеканила королева, проследив за взглядом собеседницы, чисто интуитивно пошарив ладонью в поисках ключа, но её предплечье сжали пальцы ведьмы. Жесткие полосы на тактических перчатках могли бы отпечататься на коже, но плотность наручей сглаживала всё давление.       — Важно, да. Но, мне же зачастую приходится чуть ли не мысли компаньонов читать! Прямо говорить никто не умеет. Так что, так бы и думала я, если бы не смотрела по сторонам, — Гриффин усмехнулась, одновременно с тем прикусывая собственный язык. Её взгляд упал на крупный локон, выпавший из-под ободка короны. С мыслью, что его отсутствие подтолкнет королеву к установлению зрительного контакта, она проследила путь по плечу королевы, смахивая рыжие волосы прежде, чем продолжить. Прежде, чем появится угроза получить по губам.       — Ясные глазки Оритела поставили все по своим местам, — беззастенчиво резюмировала Гриффин, хохотнув.       Наблюдая, как нехороший огонёк вспыхнул в глазах Марион, она без особого труда развеяла такой же, материализовавшийся между ними, на уровне лиц. Мог бы явиться и маленький огнедышащий дракончик и откусить её язык. Судя по недовольному цоканью языком — так оно и планировалось.       — Здесь плохое магическое покрытие, так что, действеннее будет рукой, Марион, — вкрадчиво подсказала ведьма, забавляясь.       — Без фамильярности! — куда громче откликнулась королева, в попытке отстранить от себя женщину снова, дав себе путь к отступлению. Гриффин, вместо того чтобы двинуться назад, навалилась вперед сильнее, так, будто её в спину подтолкнули. От резкого соприкосновения спины с дверью воздух из легких выбило из обоих, понижая тон беседы до опасливого шепота.       — Как грозно! Не вы ли говорили, что в Команде Света все равны и обращаться могут соответственно? Или за этой напускной влажностью прячется что-то другое? Мне сказать или скажешь ты?       — Замолчи!       — Королева уличила знаки внимания драгоценного муженька в сторону другой и теперь не может отделаться от мысли, что тот пускает слюни на ведьму.       Марион на то вскинула ладонь, но места между женщинами не прибавилось и любая попытка удара не возымела бы должного внимания. Тем не менее, Гриффин эту попытку зачла, перехватывая руку королевы, ударяя ее о дверь с той же силой, с которой ранее была ушиблена королевская спина.       — О, тише. Мы же не хотим драки в стенах замка, королева? Не будем от бессилия руки распускать.       Слова всё ещё злонамеренно звучали тихо и королева замерла. Определение, коего раньше не было наконец всплыло само собой — смотрелось это поведение ведьмы так по-Валторовски, льстиво-учтиво, что сразу отрезвляло вызванным вопиющим раздражением…       Интересно, эту дурь можно выбить ударом головой о стену? Или такого рода ушиб, в довесок к остальным только усугубит плачевность ситуации? Наверное, последнее. Но соблазн у Марион оказался слишком велик, чтобы не проверить.       Ослабляя хватку на кисти парой маятниковых движений рукой, второй же — сжав уплотненную ткань на талии ведьмы, Марион переступила, простым шагом бального танца меняя их положение так, что слегка запрокинутая голова ведьмы и вправду проверила тиснённую древесину на прочность. Играть в игру под названием «импровизированная ловушка» можно было вдвоём. Несомненно, не противилась этой игре королева потому, что рассчитывала на свою удачу в этом с самого начала.       Но ведьма лишь хохотнула в ответ.       — Хотя, почему нет? Мне кажется, это более, чем хорошая идея.       На противоположную сторону от собственного хвата, высвобожденная во время удара рука упала уже на талию королевы, подталкивая её ступить шаг вперед, прежде, чем соскользнуть на плотно обтянутое драконьей кожей бедро.       — Только, предпринимая попытки уличить короля в проявлении надежды, что ему дадут, сами в слюнях не захлебнитесь.       Опешив от наглости предыдущего действа, женщина не нашлась, что ответить до того, как её коротко поцеловали те самые губы, густо прокрашенные алой помадой.       — Лучше я возьму тебя. В благодарность, что ты не даёшь мне полной свободы от своего внимания. Не прибедняешь все мои достижения, откровенно доверяя…       Пока ведьма продолжала нашептывать нечто сглаживающее острые углы в их положении, Марион задумалась о чем-то, в моменте — не правильном, и одновременно с тем — очень уместном.       Например о том, что на вкус губы Гриффин вовсе и не отдавали маслами и отдушками, которыми создатели яркокрасящих декоративных продуктов не переминали перебарщивать. Да и цвет при близком рассмотрении то и дело плешивел местами.       — Это кровь, — резюмировала женщина, занимая пальцы свободной руки касанием к тонкой покрасневшей коже. Ведьма намеренно шикнула и дернулась, снова нечаянно прикладываясь головой и дверцу. Быть осторожнее в этот раз ей не пожелали.       — Кровь, — подтвердила она сквозь смешок после, — не успевает заживать, — заговорщически шепнула женщина, будто посвящая королеву в эту тайну.       Она клацнула зубами, выдергивая задумавшуюся пока-ещё-собеседницу из оцепенения, прежде, чем сомкнуть зубы на краешке нижней губы.        Марион проследила за тем, как красная капля набухала на изгибе улыбки.       — Разумеется. Тебе только повод дай… — пробормотала она, стягивая перчатку, чтобы подхватить сорвавшуюся алую капельку раскрытой ладонью.       Несколько секунд она бесстрастно рассматривала багровое пятно, что растекалось, забиваясь в каждую линию и складочку бледной кожи. Несколько секунд — и ведьма подтянула женскую ладонь к себе.       — Не нужно, — хмыкнула она, склоняя голову, — зачем тот повод? Я и так, сама могу и дать, и взять, — продолжила она, чуть помедлив, перед тем, как кончиком языка почерпнуть остаток кровавой капли.       Ничего не говоря более и, тем более, не спрашивая, Гриффин резко выпрямилась, приникая губами к устам королевы снова.       Кровавый след, подогретый жаром дыхания теперь багрянцем оседал и на губах Марион, повинуясь языку. Гриффин или её не так важно, ведь пока одна очертила контур, невесомо, то и дело кончиком дразнящие протискиваясь к зубам, вторая эти движения в точности повторяла, пробуя этот недопоцелуй — так, дразнящее касание лишь.       Тактильно оно было горячим, влажным, чуть щекотным и непростительно не глубоким. Этот недостаток ни одна из женщин исправить не спешила. На вкус же — металлически-соленый, приправленный чем-то, вроде яда язвительности, оттого, не слывая ни пресным, ни приторным.       Вогнавшим королеву в оцепенение.        Ведьма снова накрыла ладонью женское бедро, царапая и без того исчерченную мелкими потертостями защитную ткань, вместе с тем, вплетая пальцы другой руки в приглянувшийся ранее пряди. Дёрнуть их, резковато, оставляя касание губ, куда более ощутимое, на мягкой коже под подбородком, оказалось её следующим шагом.       — Королевы умеют поощрять своими стонами? — иронично спросила Гриффин, опираясь о дверь и переставляя ноги так, чтобы теперь другой пришлось упереться руками в откосы, полуложась на тело ведьмы.       Женщина сжала чуть пальцы, поглаживая кожу головы под тяжелой прической огненных волос, выбивая одобрительное мычание.       — Или, стонешь ты только по приказу? Тебе нравится быть здесь податливой? Может, безвольной? — в той же манере окликнула ее ведьма, вынуждая покинуть уголок сладкого небытия, так удачно нашедшийся в голове, дав на секунды выпасть из реальности, не награждая ее своим вниманием.       Полурык-полустон послужил ответом от Марион. Она сомкнула пальцы на плечах ведьмы, с силой их сжимая, только костюм той оказался в разы плотнее — тонким металлом не поддающемся деформации. Приглашающему найти другое, возможно, куда более интересное, место для рук.       — Как же ты меня раздражаешь этой своей небрежностью! — осведомила Гриффин королева, скидывая руки на талию женщины. Отправляя пальцы на ребра, в поисках крепления брони.       — А мне кажется, вам нравится.       — В том то и дело, что тебе… — женщина вздохнула прерывисто, капризно дернув за полу рубашки, будто призывая ведьму помочь в послаблении брони. Та, к слову, помогать не спешила, — кажется. Всё, чего коснулось твоё положительное мнение тут же должно стать прописной истиной и не важно, как оно на самом деле. Не имеет значения, как смотрится со стороны!       — Всё верно.       — Та наглая, вспыльчивая. Завести тебя на разборки можно без единого усилия! — откликнулась Марион с куда большим остервенением, сжимая пальцы на прежнем месте, на талии Гриффин, будто смещение рук вверх или вниз могло испортить сию занятную импровизацию, откликающуюся недюжинным интересом у обоих.       — Угу, — усмехнулась в ответ ведьма, самодовольно, без заминок отыскав шнурок на боевом костюме королевы, ослабляя верх корсажа. Косо заглянув в глаза женщины, она оставила короткий укус на открывшейся ключице, соскользнув рукой по бедру, выше, выбивая ещё один вздох с чужих губ. Вторая рука ведьмы ненавязчиво скользнула между их телами, устраиваясь на внутренней стороне бедра женщины.       — Просто вопиюще отвратительные манеры! — не так рьяно возвестила о ходе своих мыслей Марион, замирая, без возможности определиться, в какую сторону дернуться, чтобы уйти от прикосновения, стирающих все грани приличий.       Только по ее меркам .       — Что? — переспросила Марион, не осознавая свою же мысль четко.       — Я-то такая. Но. Только по вашим меркам, говорю.       — Вообще-то… — начала Марион, но, не стала договаривать. Только взглядом проследила кровавую дорожку на губах ведьмы снова. Решение оставить там ещё одну, за дерзость, казалась справедливой.       Склоняясь к лицу ведьмы, смыкая зубы на тонкой, пропущенной ранее коже, женщина не могла не признать, что стон, не свой, ответный — будоражил. И не столь однозначно.       Наибольшее раздражение вызывало то, что ранее с королевой не водились такие ужасно беспечные люди. Даже Валтор, окучивая Оритела в пылу их случайного юношеского приятельства — всецело сливался с дворцовой атмосферой, оставался образцом благочестивости до самого начала войны. И не смотря на это, вынырнул из водоворота предворщины так легко и небрежно, будто никогда не жил рядом с королем.       Только факт самой вседозволенности в руках ведьмы, право на ошибки, что непроходимой терновой стеной отделялись от норм и нравоучений дворца, разграничивали с целым миром «правильности» и «блага государства», иного которому не видели ни Орител, ни Марион, выводил из себя.       Вот откуда страх произрастал: Орител мог возжелать этой неведомой беспечной свободы. Вот откуда гнев — этой вольности уже всецело желала Марион.       И пока она искала ответы в своей голове, сопротивлялась странному порыву — теряла львиную долю времени, за которое можно было бы урвать кусочек этой вседозволенной воли.       Гневный огонек в ее глазах поутих. Иной — вспыхнул.       — Больно, вообще-то, — откликнулась Гриффин, отстраняясь, но королева на этот раз последовала за ней.       Многострадальная дверь этой неприметной ниши в очередной раз жалобно скрипнула.       Ведьма же изогнула бровь. Королева сместила ладони на ее бедра.        — Это зачит «стой»? — вкрадчиво осведомилась она, зализывая истерзанные губы, взмахивая руками, прерывая прикосновения. Слишком послушно. Даже забавно. Марион усмехнулась. Даже чуть посмеялась с этого, отрицательно качая головой.        — Продолжай.       Слово, так легко и решительно сорвавшееся с её губ было встречено долгими двумя секундам тишины. После ведьма хмыкнула. Опустила одну руку на талию женщины. Вторую — ловко втиснула между их бедер снова.       Пробубнила что-то, вроде «так бы сразу» и «не зря некоторые зовут панацеей.» без особых пояснений, но Марион особо и не вслушивалась.        Совершенно не вслушивалась, ведь приятная волна дрожи, прокатившись по телу от поглаживания внутренней стороны бедра оказалась куда более занимательной.       — Выше, — скомандовала она негоромко, ринувшись ладонью вниз по груди ведьмы, чтобы погладить живот, освобожденный от брони. Гриффин её ладонь откинула, прижимаясь теснее грудью к груди, смещая пальцы на промежность и надавливая сильнее. т, что и плотная ткань брюк не стала помехой ощущениям.       Одобрительный стон королевы она позволила себе отпраздновать коротким поцелуем, прежде, чем целую россыпь подобных оставить на бледной аристократической шее.       Королева, ахнув, сдавила предплечье Гриффин, прежде, чем скользнуть к её волосам пальцами, остервенело дёргая, призывая не прерывать начавшегося активного действа.       — Ты уже делала это раньше? — требовательно спросила Марион.       Ответом послужил ироничный взгляд изподлобья ведьмы, вынудивший королеву пояснить.       — С женщиной.       — Вроде того.       Марион хотела уточнить, что бы это значило, но новое движение пальцев ведьмы, скользящее вперёд, вверх по ткани, глубже, к той самой точке, ощутимое даже через одежду достаточно ощутимое вынудили захлебнуться вдохом, что предшествовал вопросу.       — Слишком много слов, — отрывисто откликнулась Гриффин, — не волнуйся, Ваше Величество. Как нибудь разберусь, что делать.       Что делать ведьма выясняла весьма однозначно: отстранила руки королевы от себя, своими же принявшись тянуть ткань её кофты наверх. не сильно. но достаточно, чтобы обнажить низ живота и тут же погладить ладонями.       Соскользнуть прикосновением на ягодицы и сжать их с неполной, но, доступной силой. Пальцами одной руки найти прежнее место, отыскать через слои одежды клитор, надавливая, потирая и поглаживая его сразу, без прелюдии, не уместной в этом тесном месте.       Вернуть ладони на заднюю часть бедер Марион, сжимая их так, чтобы она стала шире.       В ответ на это однозначность Марион прижалась к ведьме теснее без лишних подсказок. Прижалась так, чтобы бедро Гриффин оказалось между её ног. Следующим движением она сама подалась на встречу, создавая приятное трение.       И в следующую секунду Грифин прошептала что-то одобрительное в губы женщины, но не коснулась их. Продолжая настойчиво притираться, или, правильнее сказать, насаживать женщину на своё бедро, она прижалась щекой к ее щеке, прихватила мочку уха зубами, будто предупреждая…       Опуская ладони на обнажившиеся полоски кожи на талии, она установила зрительный контакт на секунду. Теперь, глаза Марион — удивительная буйная зелень, а Гриффин — расплавленно солнечное золото, взращивающее зеленые искры в них в месте с привкусом предвкушением удовольствием близящегося финала.       Пара движений, только пара движений друг другу навстречу и зубы ведьмы сомкнулись на бьющейся артерии на шее. Ощутимо и не отпуская, для того, чтобы стон Марион тонул не банально, в поцелуе, а в словах здравого смысла:       — Что ты… след останется.       — Плевать, — небрежно откликнулась ведьма и, кажется, впервые её мнение полностью разделяли. По крайней мере, на протяжении тех самых пары движений, после которых тело Марион вздрогнуло в неконролируемой конвульсии, ознаменованной довольным стоном.       Стоном, сорваться с губ которому не помешал ни здравый смысл…       … ни слишком громкие шаги снаружи.       Шагающий остановился неподалеку и теперь этот топот и тяжелое дыхание не услышал бы только глухой.       Ведьма скользнула ладонями на плечи женщины, слегка отстраняя её от себя, чтобы оставить целомудренный поцелуй на щеке.       Не дав той ни ответить, ни прийти в себя после вспышки быстрого удовольствия, она резко развернулась, отпирая дверь и выступая в коридор, вынудив королеву буквально вывалиться следом.       И, видит Дракон, она сделала так нарочно. Как и нарочито громко, на ходу, произнесла:       — Спасибо за эту экстренную аудиенцию, королева. Ваша правда, в следующий раз зарезервирую ваше время для себя заранее, — по коридору Гриффин ушла не оглядываясь и в тот момент, когда Марион поймала равновесие и подняла взгляд она уже почти скрылась за поворотом.       Почти, ибо на последок не могла не бросить:       — И, да. Будете мне за это должны.       Орител остался стоять, где стоял минутами до этого. Сбившись в поисках супруги, меньше всего он ожидал найти её здесь. Не в одиночестве.       Марион глубоко вздохнула. По-королевски-сдержанная-маска с трудом налезала на расслабленное лицо, но не на это Орител обратил своё внимание.       Он протянул руку и этого оказалось достаточно, чтобы его пальцы потянулись и проследили на шее королевы багровый след.       — Вы здесь что… подрались?