Березовая роща

Холодный ветер обдувал щеки, живот неприятно урчал и подвывал, а ноги и шея затекли от неудобной позы и теперь болели. Все тело по инерции до сих пор шатало, как на американских горках, и если бы у парня спросили, что он сейчас больше всего хочет, то он бы просто молча упал бы на первую свободную лавочку и уснул бы мертвым сном. Вот она — романтика украинских автобусов. Самое удивительное, что так, ну честное слово, херово, было только ему. Дед выглядел так, словно проехался по белорусским дорогам, от осознания этого стало аж обидно. Но все же незамысловатое подобие прически из его длинных волос, по крайней мере для мужчин, превратилось в неказистый пучок, и теперь Русь ходил совсем с распущенными волосами. Из-за этого он смахивал на какого-то европейского хипстера, не хватало только одежды «на стиле» и в каком-нибудь мухосранске его изобьют гопники. Хотя в последней мысли он ошибался, Русь все ещё при руськой силушке. Он страна, пусть уже и несуществующая, но это не отменяет того, что он и не человек, а значит его внешний вид и состояние его организма никак не связаны с возрастом. Мужчина огляделся: давно он не был в Станиславе, хотя нет, сейчас это не Станислав, а Ивано-Франковск. Кажется, он до сих пор помнил, как кто-то сказал во время переименования города: «…город носит название от тех, кто в нем правит, сейчас тут правят украинцы!». Честное слово, если бы не украинская речь окружающих, и, как же грустно это не было признавать, советские вложения в этот город, то он бы с уверенностью сказал, что находиться в каком-то немецком городке на границе с Польшей. В общем Европейская самобытность тут процветает, вот даже некоторые магазины работают только с десяти, что удивительно. Русь зацепился взглядом за внука, который натянул горловину своего пальто аж до носа, и нахмурив свои черные бровки, что-то искал в смартфоне. Потом же, что стало немного неожиданным вручил это творение американских разработчиков и китайских детишек, так, нет, не будем шутить про китайские фабрики… Кратко говоря, это чудо техники без пропеллера оказалось с его руках, пока сам украинец копался в бесконечно глубоком рюкзаке, что-то разыскивая. Киевская Русь лишь мельком взглянул на экран: оказалось парень копался в карте, и судя по жирной голубой линии, он проделал маршрут к ж/д вокзалу. — Что ищешь? — наконец поинтересовался дед. — Пропуск в ЕС, — Украина достал на свет свой кошелек. Русин тут же расплылся в улыбке; у его внука был миленький кошелек в ромашку, теперь понятно почему он его так глубоко спрятал. — А вообще карту Привата я искал, нужно билеты на поезд купить, потому что мы пока доедем их может уже и не быть. Мужчина ещё раз бросил взгляд на карту и пришел к неожиданно приятному результату. — Тут рядом есть озеро «Острів кохання», — объявил он, демонстрируя экран парню, что тут же перехватил гаджет из его рук. — Ну, да… И что? — Украина ещё не уловил ту волну, на которую вышел дед. А потом понял.- Хочешь там прогуляться? — Да. Вот так и началось их шествие, и перерывы на блукание по Ивано-Франковску с навигатором. Но в итоге они добрались до нужного места благодаря длинному языку Руси. Девушка лет двадцати как раз направлялась туда на встречу со своей подругой, поэтому довела их до острова без всяких проблем. Родственники шли по мощеной камнем дорожке, слева был плавный спуск, совсем короткий, к воде озера, а справа кованные лавочки и фонарные столбы, осветляющие их путь. Украина пил кофе, его он умудрился купить в небольшой кафетерии наподобие Aroma Kava. Русь без умолку рассказывал о истории города, даже некоторые казусы в общении с Австро-Венгрией рассказал. Как например, ему было забавно и странно наблюдать за полностью слепым человеком, который, казалось, от этого совсем не страдал. Было у Империи даже удивительное умение: по шагам всегда угадывать, кто к нему пришел. Вообще, казалось, что о нем русин отзывался теплее нежели о других своих знакомых, даже о Речи Посполитой он не очень желал долго говорить. За воспоминаниями и рассказами они добрались обратно до моста, на котором, так неудивительно, висело множество замков любви. — Деда, ты когда-нибудь любил? — немного неожиданно поинтересовался украинец. Парень вертел в руке пустой стаканчик из-под горячего напитка и взглядом искал мусорный контейнер. — Смотря как. Хазарский каганат любил, как приятеля в трудную минуту. Да, часто-густо меж собою набеги совершали, но нельзя не сказать, что и сотрудничали, и династии наши связи имели кровные. ЗУНР любил, как отец может любить дочь свою. Оттого я о ней часто тебе и говорю — была она мне ближе чем внучка далекая, прикипел к ней, родимой, — казалось, что перед глазами Киевской Руси тотчас всплывали образы их, и воспоминания. Он выглядел и радостным, и каким-то омраченным одновременно. — А если именно про кохання говорить? — все же паренька почему-то интересовало именно это. — Наверное, для тебя удивительным это будет, но не любил я в своей жизни никогда ни женщину ни мужчину. И не смотри на меня так. Я прожил вдоволь, чтобы понять всю многогранность и разнообразие этого явления. О нем все говорят, многие пытаются понять… — фразу закончить русин так и не смог. Шум дороги был все ближе, ровно как и свет от главной улицы, витрин магазинов и уличных фонарей. Типичная остановка с различной рекламой и разговоры людей, стоящих рядом или идущих по своим делам. Русь и Украина ждали, когда же придет их автобус, попутно парень ворчал, что поезд задерживают, и теперь, даже учитывая путь к ж/д вокзалу, им придется ждать чуть больше двух часов, ну и кидал проклятия на Укрзалізницю: — Честное слово, нужно уже что-то делать с этой системой, хоть немцев бери и зови на помощь с криками «рятуйте, Ахтунг». Ворчание прервал приезд автобуса, в который они в последствии сели. Дорога была не близкая, минут сорок ехать им, оттого внук достал наушники и один их них дал Руси. Оказалось, что посвятить деда в мир современной музыки было не так уж и трудно. А такой необычный жанр как фольктроника особенно сильно заинтересовал мужчину. Звук такой уже родной сопилки, трембиты, барабанов и кобзы, вместе с по-волшебному необычным вокалом звучало так изумительно, что в первый раз его накрыло небывалым восторгом. Сейчас он реагировал на подобное спокойнее, хотя до сих пор были моменты, когда невольно по телу пробегали мурашки. Трудно поверить, что вот это создают люди его внука. Невероятно. Русь повернулся к этому веснушчатому чуду и увидел, что страна спал. И когда только успел? Что же, русин уложил паренька себе на колени, предварительно забрав наушник. Пусть поспит ребенок. Он такой хорошенький, когда спит, точно ангелочек. Удивительно, что он не проснулся, пока дед совершал махинации по его перемещению из вертикального положения в горизонтальное, — сон у парня очень чуткий. В отличии от его отца: УНР, казалось, даже, если перестрелка начнется, то и ухом не поведет. Киевский погладил кончиками пальцев щечку украинца, продолжив движение к подбородку, а потом вверх по острому носику, было что-то в пареньке еврейское. От этой мысли Русь посмеялся сам себе, вспомнив случаем нынешнего президента. Дорога сопровождался разговорами в автобусе, которые было слышно даже сквозь музыку. А сама поездка — видом вечернего города; наверное, ночной город — это именно тот промежуток времени, когда можно увидеть его суть, его истинное лицо. Он как человек: по настоящему честен с собой и другими только в ночи. Только в это время суток пропадают беды, сомнения, а рождаются мечты, планы и желания, ты становишься действительно искренним хотя бы с самим собой. Мужчина окидывает взглядом внука, на лице которого ползут блики от фонарей; они заставляют его жмуриться и иногда отворачиваться, но сон все равно не отпускает. Жаль, что его придется разбудить, ведь через две остановки им выходить. Но потребность в этом отпадает сама собой, когда Украина открывает глаза, недовольно жмурясь, а после долго всматривается в лицо родственника. — Когда выходим? — тихо спрашивает он и тянет один наушник обратно к себе. — Вот сейчас остановились, так что через одну. На том соня вернулся на свое место, потирая шею, которая затекла он нестандартной позы тела как для сна.

***

Громозской автомат с кофе издавал, казалось, звуки из самой преисподней, пока готовил кофе. Не менее тихо его брат выдавал разнообразные снеки, которыми они сегодня будут себя травить вместо нормальной еды. Нет, они вполне могли бы пойти в какое-нибудь кафе, их поблизости предостаточно, но пареньку было максимально влом. Плюс, на улице разбушевался ветер, и небольшой дождик хорошо так мог дать по лицу, а тут, на вокзале, тепло и более-менее уютно. Русь часто посматривал на табло с расписанием потом на часы и грустно вздыхал, он хотел уже полежать хотя бы на полке в поезде, укрыться теплым одеялом и под чай поговорить с кем-то. Возможно им повезет и у них будут нормальные соседи. А пока парень принес им кофейку и в зубах, за краешки упаковок, батончики козинак. Дело оно вкусное, плюс им все же не очень желательно спать в дороге, потому что до Львова не так уж и долго ехать, и им ещё надо найти квартиру на съём. Не любил Русь отели, а вот снимать квартиру несколько недель оно и дешевле выйдет, чем номер в отеле. Что удивительно, когда они пробирались уже в поезде к своему месту, то почти никого не было, а те редкие пасажиры, что встречались или уже сидели на вещах, или спали. Было ли это из-за темного времени суток, хотя может ещё какая была на это причина, но в вагоне было не тихо, но и гомон не стоял. Проводница вручила им одеяла, но Украина настоял на том, чтобы они застелили только нижнюю койку, то бишь дедову. Спать они не собираются, но ночь холодная, плюс окно в их вагоне продувало, спасибо качество Укрзалізниці. Позже они попросили чая да каких-нибудь крекеров или печенья, все это довольно молодая проводница быстро принесла. Этот стакан с янтарным чаем, на красивой такой железной подставочке и любимый сахар брусочками — прямо ностальгия за юношеством. Он ещё молодая страна, зато независимая! Да, после смерти отчима было сложно, но у него скоро появился верный друг на севере Американского континента. Как бы ни было забавно, но самые первые банкноты уже прижившийся гривны, были напечатаны в Канаде. И путь он сейчас в таком…очень плачевном состоянии, о экономике он не говорит, уж чего, но среди остальных постсоветских стран его валюта ещё ничего, держится родимая. Он отвязал свою экономику от «большого братика», как только смог, потому что прекрасно понимал, что эта привязанность валюты к сырью не очень хорошо выходила и ему тоже. Но немного отойдем от этого, так как родственники уже расположились. А конкретно Украина укутался в белое одеяло чуть не с головой, ожидая отправки, которая должна была произойти с минуты на минуту. Дед толкнул парня немного в бок, как бы намекая, что раз уж он на его постель позарился, пусть хоть немного места его персоне вернет. Теперь они вместе сидели и пили чай, закусывая топленым печеньем. Особо хорошего сигнала в поезде было, как кот наплакал, поэтому украинец долго думал чем себя занять. Русин же смотрел в окон, наблюдал за людьми на перроне: некоторые прощались, провожали кого-то из семьи на поезд, кто-то сидел на лавочках в ожидании своего поезда, некоторые в этом ожидании даже уснули, были и люди, бегущие на к вагонам со всех ног. Так он наблюдал очень внимательно, пока ладони не коснулось что-то мокрое — Киевский повернулся лицом к внуку: оказалось, за все то время, что старший во всю глазел на улицу, преемник где-то откопал перманентный двухсторонний маркер и решил порисовать именно на его руке. Что там вышло? Украина начал вести линии сложного орнамента и совсем не отвлекался от своего кропотливого занятия. Парень старательно выводил черные маки и розы, по бокам оформлял треугольниками и мелкими цветочками, оставлял полые и закрашенные кружечки — и все в традиционном украинском оформлении. — Красиво, — на лице русина сама собой, следом за очередной линией на его запястье, нарисовалась улыбка. — Не знаю насколько это смешно или нет, но за свою жизнь я вышил не один десяток вышиванок. Союз запрещал их часто носить, только на праздники, поэтому я часто переносил вышивку на какие-то незаметные части одежды, ну, или от скуки рисовал синими ручками на руках, только не дай Господи, заметит — ждала долгая и нудная лекция, что это пережитки прошлого, да и мне, мужчине, а в первую очередь солдату не следует подобным заниматься, — говорил это страна на одном дыхании, совсем безэмоционально. Такую смену настроения внука русин заметив давно и, кажется, даже понял почему это происходило. Как ни крути, хочется стране или нет, но он зависим от мнения своих граждан, если в обществе превалируют какие-то идеи и мысли, они появляются и у олицетворения. На данный момент мнение о советском прошлом у народа резко отличается: одни его считают темным прошлым, другие — с ностальгией вспоминают, именно поэтому украинец говорит о СССР абсолютно никак, мнения можно сказать аннулируют теплое или холодное отношение к той стране. К их месту подошел мужчина уже преклонного возраста, достаточно высокий и крепкий для своих лет.Он убедился в верности номера купе и присел на соседнюю нижнюю койку. — День добрый, — первым поздоровался прибывший. Его белесые усы поднялись следом за уголками губ, образуя добрейшую улыбку, на которую родственники тот час ответили, и поздоровались с пожилым человеком. Разговор завязался быстро и слажено, пока новый пассажир обустраивал свое место для сна. Как оказалось он едет в Польшу к своей дочери на свадьбу. Его доченька выходит замуж за какого-то Фридриха и это уже насторожило, уж не похоже имя на польское. И да, это оказался немец. — Так, подождите, ваша дочь имеет польское гражданство и выходит замуж за подданного Германии, но что вы тогда делаете в Украине? — спросил наконец русин, потому что он немного не понимал, как эта цепь образовалась. — Сам я поляк…- начал мужчина. — Мало помогло, только больше запутали, — посмеялся Русь распивая уже не первую кружку чая. — Моя жена отсюда, в то время, когда мы познакомились, было действительно выгоднее жить тут да мне понравилось это место. Понравилось настолько, что даже после смерти моей возлюбленной, я остался тут. Ну, а дочь. Её всегда тянуло в Польшу, только каникулы, и к родственникам уезжала. Институт закончила тоже там, и вот уже замуж выходит, — мужчина счастливо улыбнулся. — Дети быстро растут, чего уж, — Киевский окончательно осушил кружку и оставил её на полу, никуда не денется окаянная, а к столику нужно через всю постель тянуться, они же легли к окну ногами, чтобы можно было видеть друг друга. — А вот этот парнишка. Это сын ваш или.? — куда намекал украинский поляк была ясно, как день. — Не поверите. Это внук мой, — русин только сейчас заметил, что Украина спал, крепко обнимая его и прижимаясь к его груди. — Не поверю, конечно же. Сколько же ему и сколько вам, Радимир? — ведь правда, Русь имел вид человека помоложе чем сосед по купе. — Олегу уже двадцать осьмой год пошел, а мне шестьдесят седьмой, — дед заботливо перебирал волосы спящего. — Он так на мать свою похож, что я иногда пугаюсь. — С ней что-то случилось? — поляк добавил в свой чай сахара, готовясь к бессонной ночи. — Умерли, оба, — сказать, что их расстреляли, и старик что-то да заподозрит, а так и сказал и нет.- Олежке и трех годиков от роду не было. Потом над ним опекунство дядя взял.

***

-Ой ходить сон коло вікон, А дрімота — коло плота. Питається сон дрімоти:  — А де будем ночувати? Питається сон дрімоти:  — А де будем ночувати? — за окном шуршала листва под каплями дождя, ветер колыхал налитые соком гроздья калины, а уже пустые ветки раз за разом стучали в стекло. Хотя может это была и не калина вовсе, а яблонька, может и не яблонька я красные ягодки вишень. Молодая мать качает маленького в люльке, сама вот-вот от усталости сомкнет веки. Он не знал почему ненечка так сильно устает, ребеночком он был не капризным, по обедне тихо спал, матушку лишний раз от работы не отвлекал. А люлечка все качается и качается, нежный голос все напевает колыбель и не смолкает. И так спокойно в квартире, пока лишь песенка перебивает тишину, к которой вдруг присоединился звон ключей, а вот дверь поскрипывает — это папенька пришел. Он слышит тихую колыбель и не шумит, беззвучно раздевается и заходит в спальню.  — Де хатонька теплесенька, Де дитина малесенька, — Там ми будем ночувати, Дитиноньку колисати. Там ми будем ночувати, Дитиноньку колисати, — к голосу ненькы присоединяется басистый голос папеньки, он обнимает свою возлюбленную, целует в висок и еле слышно спрашивает: «Як почуваєшься, люба?» Слышно стук ложки о кастрюлю, а потом тяжесть на ногах. — Укра, вставай, а то батя тебя без завтрака оставит, — кричит РСФСР, а мальчик в постели лишь сильнее кутается в одеяло от холодаю — Я наказан, он мне не разрешает есть со всеми, — украинец приоткрывает глазки и смотрит на соседнюю постель, в которой сидит КССР, видимо проснулся от шума. — Мы наказаны.

***

Глаза Украина открывает с крайним нежеланием, но русин настойчиво его приводит в сознание. Пришлось вставать. — Столько кофе в себя влил и все равно уснул, — причитает дед, уже разбирая постель. А парень не может все отойти от манны короткого сна; в голове все ещё звучит родная колыбельная, аж глаза щиплет от горечи воспоминания. Но мысли скоро проясняются, когда он вспоминает с какой целью они едут во Львов.