Кошачья мята

Вскарабкавшись на шкаф, трепетно держа в зубах ромашку с капельками росы на лепестках, Джино поморщился от пыли. Бедные его лапки, кажется, грязи здесь было больше, чем во всём доме. В углу, подальше от назойливых лучей, проникающих через окно, спала породистая белая кошечка. Джино положил цветок и коснулся языком кончика прекрасного ушка. Оно дёрнулось, но дама не проснулась. В глазах Джино засияла улыбка, до чего же кошечка была милой. Даже не верилось, что у такой принцессы мог быть столь отвратительный характер. Походив по краю, котик прилёг рядом, ожидая пробуждения спящей красавицы и защищая её своей тенью от коварного солнца. С первого дня знакомства Джино был очарован Зигбер. На второй же, несмотря на запрет Гилберта о присутствии посторонних котов в доме, Джино решил заглянуть к Михаилу и заодно поздороваться с его прекрасной сожительницей. — Замурчао! — промурлыкал Джино, не успела Зиги глаза открыть. — Сеньорита, не хотите ли позавтракать на балконе? Зигбер зевнула, потянулась, стараясь держать свои лапки подальше от кота Ловеласа, и посмотрела на него безразличным взглядом. Кот как кот, ничего особенного, траву какую-то в дом приволок. Капли с её лепестков, попав на пыль, развели грязь. — Очень некрасиво наблюдать за дамой, когда она спит. — Простите, о прекраснейшая сеньорита! — Джино был искренним в своих речах, но Зигбер приняла их за усмешку. — Это вам! Подняв ромашку, Джино аккуратно поднёс цветок к мордочке Зиги, чтобы та смогла насладиться его ароматом. Но дама была недовольна его стараниями. — Красивый… — Примите из моих уст столь скромный подарок, дорогая сеньорита! Увидев его среди моря красок, я вспомнил вас и понял, что стал пленником вашего сердца, — тараторил Джино, не давая Зигбер и слово вставить. Из-за цветка в зубах его мяуканье стало более противным и писклявым. Зиги с трудом сдерживалась, чтобы не ударить его, заставляя заткнуться. — Тяжело, наверное, было найти такой? Особенно, если учесть, что на заднем дворе таких полно! — прорычала Зигбер. Не удержав в узде свои эмоции, она выбила плохой подарок из его пасти. Ромашка полетела вниз, Джино болезненно застонал. Своим ударом Зиги задела его нос, оставив на память царапину.  — Зачем вы так? — жалобно мяукал Джино, смотря вслед упавшему цветку. — Я же… Я просто хотел сделать вам приятное и извиниться за вчерашнее. Зигбер зевнула, она не собиралась выслушивать оправдания недокота, который в её глазах выглядел жалкой надоедливой букашкой. Она со вчерашнего дня не спускалась со шкафа. Боялась, да и стыдно было, в первую очередь перед Михаилом, которого она обманывала, а во вторую перед хозяином. — Исчезни, мексиканцы не в моем вкусе. — Я итальянец, — с надеждой констатировал Джино, будто это многое меняло. — Сеньорита, не будьте такой… Слова Джино были успешно проигнорированы. Зигбер спрыгнула со шкафа и направилась на кухню воды попить, а то со вчерашнего вечера и маковой росинки во рту не было. — Стерва, — выплюнул Джино, теперь его голос был не таким сладким и шёлковым. — Надо было с цветком к Лилито идти. Та бы дурочка точно оценила. Спустившись на пол, Джино посмотрел на ромашку. Лепестки завяли, роса осыпалась, цветок выглядел пожухло и уныло. Присев рядом с ним, Джино закрыл глаза и вдохнул его слабый аромат. — И всё же она намного прекрасней. Цветы увядают, вазы могут разбиться, вода высыхает, чувства затихают, а красота, — Джино запнулся будто не знал значение данного слова, — она живёт вечно. Ей неподвластно время. Придавив лапой головку цветка, Джино лишний раз убедился, насколько же жалко он выглядел, точно раздавленное насекомое или мышонок, угодивший в пасть зверя. Почувствовав непривычное напряжение во всём теле, Джино поспешил удалиться, чтобы не наделать глупостей. Котику нужно было выпустить пар.

***

Прибираясь на кухне после завтрака, Гилберт услышал хлопок входной двери. — Ванька ушёл, Мишка, иди ко мне! — Гилберт подхватил кота, решившего вздремнуть посреди кухни, на руки и крепко обнял. Кот этим был явно недоволен. — Ах ты засранчик мой любимый! Ну что такое? — Мишка стал оказывать сопротивление, кусая и царапая наглеца, что посмел потревожить его чуткий сон. — Обиделся, что я тебя пнул? Ну извини, я не нарочно. Не злись, пирожок, я же люблю тебя. Гилберту всегда нравился кот России. Нравилась его упитанность, густая длинная шерсть и милая мордашка с крупным носом, плюс ко всему от него всегда исходил приятный запах мясных копченостей и леса. Брагинский часто мыл его, бывало по три раза в день, перебивая столь чудный аромат кошачьим шампунем. Искусственный запах быстро выветривался, не проходило и часа, как от Мишки снова разило, как от сельхоз двора. Конечно, в хорошем смысле этого слова. — Может, ты голодный? — озвучил своё предположение Гилберт, не понимая агрессии кота. — Хочешь котлету по-боярски? Хотя ты и сам как котлетка, только намного вкусней. — Не суй свою морду мне в лицо! — угрожающе рычал Мишка. Гилберт расплылся в улыбке, вспоминая, как пушистый тяжеловес забирался ночью на кровать и ходил по нему. В такие моменты Гилберт сразу просыпался, с криком отправлял кота на пол и ложился спать дальше. Но не обнаружив рядом с собой двухметровую подушку-грелку-обнимашку, Байльшмидт вставал, надевал халат и шёл на балкон, кухню, в зал или к телефону. В последнее время ему всё труднее было заснуть одному. — Сволочь двуногая! Там меня даже Ваня не трогал! — громко мяукнул Мишка. Его недовольное мяуканье стало походить на крик, но агрессии в нём заметно поубавилось. — Кстати, где он? Куда ушёл? — Что такое? Может, пойдём в кроватку? Всё равно собирался сменить простыни. Мишка окончательно успокоился и задрал голову, надеясь взглянуть в глаза бестолкового человека. Их общению с Иваном много кто бы позавидовал, а вот с Гилбертом наладить ту же связь никак не получалось. И что только не так с этим человеком? — Ох, прости, я забыл, что ты дурачок, не способный понять простейшей мелочи. Вот Ваня меня всегда понимает, причём с полумяу. — Я понял, — Гилберт улыбнулся шире, охотно показывая коту резцы. — Купаться хочешь? Но ты вроде чистый, — Гилберт провел ладонью по загривку Мишки, убеждаясь в своих словах. Шерсть Михаила была пушистой и атласной. Иван хорошо ухаживал за своим котом, даже Гилберт при всей своей любви к чистоте не всегда мог выделить свободную минутку, чтобы искупать Зигбер. — Ты тупой? Какая часть моего «мяу» тебе непонятна? — раздражённо прорычал Мишка. — Извини, котя, сейчас домою посуду и поиграю с тобой. Скользнув рукой от холки к хвосту, Гилберт остановился. Сразу вспомнились слова России, который в пьяном угаре ляпнул что-то о кастрации, однако у кота все генитальные органы были на месте. Конечно, Байльшмидт не слишком разбирался в таких вещах, всё же диплома врача-ветеринара у него не было, но отсутствие яиц он бы точно заметил. — Не смотри на меня так. К Зиги всё равно не подпущу. — Лапу убрал! Зоофил бессовестный, — прошипел кот и вцепился зубами в запястье. — Нет, никакое «мяу» в расчет не принимается. Ты, может, и породистый, но староват для таких дел, а нам нужна молодая кровь. — Ещё одно слово, и тебе точно переливание крови понадобится! — закричал Мишка. Вырвавшись из его хватки, оцарапав при этом руку, он гордым странником ушёл в закат. — Бешеный какой, — Гилберт взял со стола чистое полотенце и приложил к кровоточащим царапинам. — Его всё же стоит показать ветеринару, вдруг бешенство, а рядом моя Зиги ходит.