No matter what the circumstances

Йен решил, что прежде чем делать какие-либо шаги в отношениях с Микки, он должен сначала проверить всю подноготную. Должен ли он оставить Кэша? Возможно, в данный момент Йен находил его невыносимым, но он всегда оставался безопасным вариантом, не так ли? Даже если Йен снова трахнет Микки, у него не было никаких гарантий, что другой парень не будет просто использовать Йена в качестве приятного развлечения, прежде чем вернуться к девушкам или начать трахаться с новым парнем. Возможно, что Йен был не единственным, с кем Микки трахался. Легкие уколы ревности выбивали Йена из колеи: он, конечно, не должен был ничего чувствовать, поскольку все еще отдавал предпочтение Кэшу (пусть даже использовал его в качестве замены Микки, но это были второстепенные детали). Итак, вопрос на миллион долларов был таков: стоило ли ему тратить время на поиски Микки Милковича? Он должен начать расследование и узнать про него больше. Йен решил начать со своего соседа по общежитию — Алана. Они вдвоем сняли довольно приличную квартиру: две спальни, одна ванная комната и крошечная гостиная на втором этаже красного кирпичного здания под названием Хопкинс-Холл. Поначалу Йена вполне устраивала идея делить однокомнатную квартиру с кем-то еще, как это было в Вест-Пойнте. Это продолжалось до тех пор, пока Фиона не напомнила ему, что он может не хотеть подпускать кого-то так близко к своей кровати на случай, если у него возникнут проблемы с коктейлями из лекарств и он не сможет самостоятельно выбраться из них; или даже если он захочет, чтобы неизвестный человек наблюдал за ним, принимающим порции утренних и вечерних таблеток. Йен решил последовать совету Фионы и подыскать более просторную квартиру с большей площадью. Таким образом, у него будет возможность уединиться в своей комнате, но в случае непредвиденных обстоятельств или даже просто желания побыть одному, рядом с ним будет кто-то еще. Дело в том, что когда Йен впервые встретил Алана Хена, все его надежды на создание большой дружбы, которая могла бы длиться более четырех лет, были разбиты в течение пары дней, прожитых под одной крышей. Йен выбрал неправильного соседа. Алану не нравился запах сигарет Йена, ему вообще не нравился запах табака. Особенно от Йена. Ему не нравилась музыкальный вкус Йена. Он заставил Йена перестать громко слушать музыку, о чем напоминал, требовательным стуком по стене. Тот факт, что Йен проводил больше времени в их гостиной, чем в собственной спальне, заставлял их встречаться чаще, чем это было необходимо. А еще Йен оставлял в квартире беспорядок: пустые пакеты из-под чипсов или полупустые пластиковые бутылки с водой. Йен. Верно. Йен почти смирился с тем, что будет жить с ненавистником на протяжении всего периода учебы в колледже, но в конце концов ситуация улучшилась. Потребовалось 2 месяца, 20 очень больших пицц, 37 бутылок пива, и Йен симулировал интерес ко всему, что изучал Алан, его вкусы в музыке, кино и литературе, чтобы Алан наконец открылся ему. Йен поблагодарил свою хамелеоноподобную натуру, неотразимое обаяние и неумолимое упорство за прорыв. Как только он это сделал, то обнаружил, что Алан не был таким холодным мудаком, как он первоначально решил, а просто оказался социально ущербным. Алан считал Йена легким на подъем, слишком болтливым, поверхностным парнем, который любил ходить в клубы и развлекаться с кем угодно, когда угодно и где угодно. Что было на самом деле верно… кроме «поверхностного» поведения. Йен поставил перед собой задачу доказать Алану, что да, возможно, он был легкомысленным, но ему не было трудно разговаривать с другими людьми, независимо от темы, и танцы в клубах все еще были тем, что он любил делать, время от времени. Но он был больше, чем просто тусовщиком, и любил расслабиться дома, с пивом в руке, смотря телевизор. Правда, он предпочитал журналы и интернет-газеты фантастическим книгам Алана, и их музыкальные вкусы были все еще разными, но к своему удивлению они обнаружили, что у них есть несколько общих инди-групп. Через некоторое время, когда Йен согласился посмотреть марафон «Властелина колец» (больше никогда), он заставил Алана признаться, почему тот ненавидит запах сигарет Йена; очевидно, оказывает его бывшая подруга курила ту же марку. Криста была единственной девушкой Алана, и они пробыли вместе больше двух лет. Она порвала с ним, когда они оба поступили в свои колледжи по выбору. Вместо того чтобы сказать, что ей невыносима мысль об отношениях на расстоянии, та выплюнула обличительную речь, полную ненависти к Алану, в основном говоря, что теперь она на пути к большим и лучшим вещам, и в конце концов не нуждается ни в нем, ни в его деньгах. Разрыв почти уничтожил Алана. Он провел все лето в своей комнате, играя в World of Warcraft и зависая на различных интернет-форумах и онлайн-чатах. Через несколько дней после откровения Алана Йен решил рассказать ему о своем расстройстве. Отчасти для того, чтобы углубить их новую дружбу, а отчасти для того, чтобы иметь кого-то, на кого мог положиться, если разум откажется от лекарств, а у Йена случится нервный срыв или приступ маниакальности. Йен заранее извинился за любые будущие неудобства, заверив Алана, что ему просто нужно позвонить врачу, если тот заметит, что что-то сильно изменилось в поведении. Алан пожал плечами, говоря Йену, что это не так уж и важно, что друзья должны помогать друг другу. Это решило все для Йена. Ему пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не расплакаться, и он неловко обнял Алана, который так и не привык к таким физическим проявлениям привязанности. Алан оставался совершенно неподвижным в течение всей «пытки», но Йен мог видеть легкую улыбку на его лице. После этого Йен открылся Алану и сказал, что он гей, и это не было нарушением сделки. Алан просто откусил еще один большой кусочек пиццы, прежде чем спросить, какую позу Йен предпочитал во время секса. Йен почему-то не удивился вопросу. Он обнаружил, что Алану интересно все, что касалось секса. Алан задавал Йену много вопросов о его биполярном расстройстве, но всегда принимал его желание не говорить о некоторых вещах, которые ему было неудобно обсуждать. Это было странно, но даже несмотря на то, что Алан отказывался встречаться с другими друзьями Йена и никогда не околачивался рядом с Йеном вне их квартиры, Йену было приятно вернуться домой к тому, кого он считал своим братом. И именно поэтому Йен решил поговорить с ним о Микки. Они оба развалились на диване, их обычное место встречи. Они заказали тайской еды, и Йен как раз копался в своем пад-тайском, когда он выпалил: — Ал, ты знаком с Микки Милковичем? Алан посмотрел на него, подняв брови. Взгляд его не был таким выразительным, как у Микки, но все же сумел передать сообщение: я похож на кого-то, кто знает всех людей? — Неважно… — Йен прикусил губу и решил заткнуться. Примерно на минуту или две. — Ты же знаешь. Я встретил этого парня… — начал он снова, стараясь говорить, как можно небрежнее. — Кого? Микки, да? — Подхватил Алан, жуя свою еду. — Что? Нет! — Йен чуть не подавился лапшой. — Просто парень. Случайный, безымянный парень. — Он заставил себя пожать плечами, пытаясь сохранить хладнокровие. Как обычно, ему это не особо удалось. — Хм. Хорошо. Значит, случайный, безымянный парень. — Алан медленно кивнул, глядя на Йена так, словно тот нес полную чушь. — Ага, значит, хм. Ты же знаешь, что я встречаюсь с другим парнем… — Твой профессор арабской культуры, Карим или что-то в этом роде. — Какого черта, Ал?! Откуда ты это знаешь? — Йен посмотрел на Алана так, словно тот был каким-то чудищем, читающим его мысли. — Ты слишком много болтаешь и не способен скрывать что-то. Не так уж и сложно все сопоставить. — Алан пожал плечами. — Пожалуйста, продолжай. — Значит, отношения с Кэшем становятся немного… неосторожными? Я имею в виду, что он хороший парень, я думаю. Но он просто такой… — Скучный. — Алан вызвался добровольцем и помог подобрать правильное определение. — Нет! — Первым побуждением Йена было отрицать очевидное. — Я имею в виду… да. Скучный. — Он нехотя признался в этом Алану. — Я думал, что ты хочешь именно этого — скучного. Йен хотел сказать, что Кэш ему нравится и по другим причинам, например, потому, что тот хороший, спокойный парень. Но быстро понял, что такая дорога — еще одна огромная куча дерьма. Он пошел за Кэшем, потому что тот реально был скучным. — Наверное… — признался Йен. — Но он стабилен. Это хорошо для меня, верно? А другой парень… — Микки. Пошел ты, Алан. Серьезно, пошел ты. — Этот другой парень… у него все наоборот. Он груб, жесток и глубоко, очень глубоко заперт в «шкафу». Я имею в виду даже глубже Кэша, но, по крайней мере, с ним я могу сказать, что Кэш любит меня. Я думаю, что Ми… другой парень, просто смотрит на меня как на ебаря-приятеля. А я этого не хочу. Это… — Не стабильно. — Алан снова прервал его. Но, как обычно, тот сразу перешел к делу. — Да. Мне вроде как нравится этот парень. Но мне кажется, что он не очень-то подходит. — И ты хочешь, чтобы я посоветовал тебе, как следует поступить: преследовать или отступить. — В общем, да. Алан на мгновение задумался над сложившейся ситуацией. — Ладно. Я не эксперт в отношениях, но я вижу, что ты должен прекратить встречаться с этим Кэшем. Ты используешь его для своей якобы стабильности, а он использует тебя, потому что ты молод и красив. И он женат. Я знаю, что ты боишься слететь с катушек, если будешь заниматься «исследованиями» вне рутины, и я не говорю, что ты должен быть безрассудным. И заметь, я не роюсь в твоей голове, чтобы пытаться играть сейчас в доктора. Просто… я вижу, что ты несчастлив рядом Кэшем. Ты трахаешься — едва этот сносный трах после того, что ты мне рассказал, и что потом? Он целует тебя на прощание, а после идет домой, чтобы поцеловать жену. Если ты думаете, что твоя жизнь должна быть печальной и без каких-либо чувств, в полной безопасности, то ты ошибаешься. Оставайся таким, и ты станешь одиноким стариком, сожалеющим о том, что не воспользовался своим шансом на счастье. Алан посмотрел на Йена, и ему стало почти стыдно за свои грубые слова. Но Алан был резок в правильном смысле. Он сразу перешел к делу, без всякого лицемерия, и будь прокляты драгоценные чувства людей. Эта особенность никогда не помогала ему заводить и поддерживать друзей, которые не могли понять, что за его грубыми взглядами и мыслями скрывается глубокая забота и искренне желание помочь. Йен помолчал, и Алан боялся, что потеряет единственного настоящего друга, который был у него в колледже. И тут Йен удивил его. — Думаю, все отчасти правда. А как насчет другого парня? Алан вздохнул с облегчением. — Не знаю, как насчет Микки. Он не похож на настоящую добычу, но я полагаю, что это и есть то самое обличье «плохого мальчика», которое так тебя привлекает. Действительно, разве не плохие парни цепляют всех? — Алан покачал головой. — Я думаю, все здесь зависит от тебя. Просто попытайся для себя решить, станет ли отказ от него то, о чем ты будешь сожалеть всю жизнь. Йен кивнул. Затем он включил телевизор и перевел разговор в другую тему.

***

— Эй, ты знаешь этого чувака, Микки Милковича? — Спросил Йен, стараясь говорить как можно более беззаботно. Выражение ужаса в глазах Сэма и гнева в глазах Райана говорило о том, что да, они чертовски хорошо его знали. — Даже не упоминай его имени! — Воскликнул Сэм высоким голосом. Они стояли посреди обеденного зала, и несколько голов повернулись, чтобы посмотреть на блондина. Сэм на секунду смутился, но потом пожал плечами и продолжил разговор. — Да, черт возьми, мы его знаем. Мое лицо, черт возьми, знает его, — ответил Сэм, почти дрожа. — Он что, избил тебя? — Растерянно спросил Йен. — А ты как думаешь? Да, он избил меня. И Райана тоже. — Он закрыл глаза, пытаясь собраться с духом и заговорить. На самом деле, никогда не приятно говорить о том, что тебя ударили, но Сэм тянул время, не торопясь. — Вперед, Сэм, иначе мы состаримся, когда ты решишь все поведать. — Настаивал Йен. Сэм фыркнул и надул губы.  — Ладно, ладно. Так. Это случилось в сентябре, мы еще не встречались. Сам-знаешь-кто решил, что я его разглядываю и что неплохо было бы подойти поближе и спросить, не «долбаный ли я педик». Я даже не пыталась отрицать это, пока он не ударил меня головой-прямо по моему прекрасному лицу! А потом ударил меня вот здесь. — Он указал на свой живот. — И он даже пару раз пнул меня, когда я рухнул на траву. Затем он с легкой улыбкой кивнул Райану. — К счастью, этот добрый самаритянин пришел мне на помощь. — Он фыркнул. — Жаль, что из него тоже выбили все дерьмо. Гордость, которая светилась на лице Райана, быстро исчезла, сменившись стыдом. Йен, который слушал рассказ внимательно, решил продолжить расследовать подробности получения травмы своего друга. — А что ты почувствовал там? Проверял его? — Чеее? Ты об этом спрашиваешь? Если бы был…- Сэм выглядел оскорбленным и шокированным, но потом он сдулся и признался. — Да, я думаю… я имею в виду, что он все равно классный, да? С этим всем плохим до мозга костей набором в голове. И я не знаю, может мне показалось, но я почувствовал его вибрацию, возбуждение. Парень, но я мог ошибиться. Йен не мог отделаться от мысли, что Сэм временами немного глуп, когда дело доходило до понимания влечения других людей к нему. Тот же Райан, который был так откровенно увлечен им всегда, а Сэм оставался совершенно, блядь, безразличен. И все же у Сэма, вероятно, гей-радар работал лучше, чем у Йена. — Значит, ты больше ничего о нем не знаешь? — Спросил Йен через минуту. — Почему ты так интересуешься? — Сэм подозрительно посмотрел на него. — Только не говори мне, что ты встал на его сторону. Или ты пролил случайно на него свой кофе? Это как-то связано с деньгами! Ты проигрался ему в покер? В голосе Сэма звучала глубокая озабоченность, и Йен не мог не смеяться над его предположениями. — Нет. Он просто брат Мэнди. — О, Мэнди. Я все еще не понимаю, почему ты связался с ней. Тебе не нужно «прикрытие». — Может, и нет, но она моя подруга. — Сказал Йен, защищаясь. Он не любил, когда люди плохо отзывались о Мэнди. — Как Скажешь, Йен. Мы просто беспокоимся за тебя. Эта семья Милковичей… они не очень хорошие люди. Йену даже не нужно было спрашивать, откуда Сэм это знает. Он был в некотором роде сплетницей в университете. — Я слышал, что они богаты. Но их деньги кровавые. Вы понимаете, что я имею в виду? Они занимаются всевозможными преступными делами. У них есть связи, как и везде, особенно в… где это было? Чикаго, да. Мэнди уже сказала ему, откуда та родом, но он никогда раньше не слышал о ее семье. Он предположил, что, вероятно, у них не было никаких интересов в Южной части Чикаго. — О, и у них есть этот "фасад" владения чем-то в транспорте, я думаю? И я слышал, что его отец-гребаный нацист. У него вся семья такая. Держу пари, у Сам-знаешь-кого на нем около пятидесяти нацистских татуировок. По правде говоря, Йен не заметил никаких татуировок на теле Микки. Но в первый раз окна были закрыты, а свет приглушен, а во второй раз они даже не потрудились раздеться. Он был так поглощен своими грязными мыслями о теле Микки, что не заметил, как Сэм закончил говорить. — Это не меняет того, что Мэнди хорошая девушка, — заметил Йен, его голос был немного ниже, чем раньше. — Ты хочешь сказать, хорошая шлюха, — сказал Сэм. После смертельного взгляда, который послал ему Йен, он заткнулся.

***

Следующий в его списке подозреваемых? Мэнди. Йен встречался с ней в библиотеке, чтобы подготовиться к предстоящему экзамену по английскому, и Йен решил углубиться и выпытать новые сведения о Микки. Но с младшей сестрой он должен был быть осторожен. В первый раз Мэнди не поняла смысла его вопросов, но во второй раз это было бы рискованно. После того как Мэнди объяснила ему, что Гэтсби-это психованный преследователь, от которого у нее мурашки по коже, Йен сумел сказать, как можно небрежнее: — Э-э, я видел вчера твоего брата. — Да? Он тебе не помешал? — Тут же спросила Мэнди, подняв брови. — Нет. — Тогда зачем ты мне это говоришь?» — Эм. Просто. Классно, Йен, так классно. Мэнди пожала плечами и вернулась к своим бумагам. Йен попробовал еще раз. — Он, типа, всегда такой… — Тупой? — предложила Мэнди. — Я хотел сказать «жестокий», но да, давай так назовем.  Любой разговор с Мэнди о Микки его вполне устраивал. — Знаешь что? Я даже не знаю, глуп ли он в самом деле. Иногда мне кажется, что он ведет себя как глупая обезьяна. Я имею в виду, ты видел его братков из братства? Они словно загипнотизированы им. То, что он приказывает, они выполняют, что он думает, и они начинают думать точно также. У него самая большая комната, и, да, папаша там выпускник, как и наши братья, и мы богаты, так что Микки вошел почти мгновенно, но Микки не просто вошел в это место, он, блядь, владеет им в прямом смысле. Хорошо, почему, черт возьми, Йен почувствовал внезапную волну гордости за то, что Микки был королем придурков из придурков? — Я думаю, это хорошо для него, так как папа уже решил, что Микки должен стать следующим мировым лидером. Хорошо, если он сумеет все-таки закончить школу. — Задумчиво размышляет Мэнди, жуя жвачку. Йен знал, что Микки специализировался на международных отношениях, это сказал ему Кэш после того, как Йен передал ему флешку. Профессор объяснил, что Милкович использовал свои курсы, чтобы получить легкие кредиты. Йен гадал, скольких еще профессоров Микки подкупил или отпугнул. — Знаешь, он даже посещает свои занятия. Ну, по крайней мере, некоторые из них. Но ничто в этом мире не может убедить его готовиться к гребаному экзамену. Но ему всегда удается пройти мимо и все сдать. Он даже не подкупает всех профессоров на факультете. Иногда он получает с легкостью положительные отметки, я думаю, что он действительно обращает внимание на учебу, время от времени. Йен ничего не знал об этом, единственный раз, когда он видел его в классе тот дремал. Это напомнило ему о другой теме, о которой он хотел спросить ее. — А что, если я больше не люблю Кэша? — Я никогда не понимала, что ты в нем нашел, — невозмутимо ответила она. Йен не знал, что на это ответить. Он и сам не был уверен. — Так… что же мне делать? — Тебе это не нравится, так что просто оставь, — ответила Мэнди, как будто это была самая легкая вещь в мире. А может, так оно и было. — Ай, девчонка. Голос, с которым Йен был более чем знаком, раздался позади него. Йен не смел пошевелиться. — Эй, придурок, — парировала Мэнди, не глядя даже в сторону брата. Вместо этого она посмотрела выразительно на Йена. Он выглядел сейчас таким взволнованным, так что Мэнди пришла к самому очевидному выводу, что Йен все еще нервничает рядом с Микки. Она хлопнула ладонью по руке Йена, как и положено девушке. Йен удивленно посмотрел на нее, но не оттолкнул ее руку. — Галлагер, — с ухмылкой поприветствовал его Микки. — Как я погляжу, ты влюбился в мою сестру. Йен попытался и каким-то чудом сумел сохранить самообладание. — Микки, — вежливо кивнул он. Микки швырнул в Мэнди папку, набитую конспектами лекций. — Смотри, что я тебе принес. Ты должна целовать мои ноги, сука, — ухмыльнулся Микки, довольный собой. — А? Что это вообще такое? — Мэнди открыла папку и в замешательстве посмотрела на записи. Движения бровей Микки выражали удивление и легкое презрение к сестре. И да. Йен смотрел прямо ему в лицо, пользуясь тем, что внимание Микки было приковано к Мэнди. Йен начал думать, что Микки на самом деле не нуждается в словах, чтобы общаться. Возможно, следующий президент Соединенных Штатов собирался произносить речи, только шевеля бровями. — Сука, ты сама напросилась! Помнишь? Используй свою тупую гребаную голову. Разве ты не говорила, что тебе нужны заметки по психологии 101? Ну, вот эти чертовы заметки. Добро пожаловать! Ее глаза загорелись пониманием. — Что? Я только упомянула, что мне нужны записки, а не то, что тебе нужно идти бить какого-то несчастного паренька, чтобы получить их! — Мне не нужно было бить этого выродка, я просто вежливо попросил его, и он сразу же упал. Думаю, он меня знает. — Ну, тебе все равно не следовало этого делать, ты испортишь мою репутацию, — пробормотала Мэнди. — Как будто это еще не разрушено всей ассоциацией. В любом случае, раз они тебе не нужны, я их где-нибудь выкину… — Нет! — Мэнди прижала бумаги к груди. Микки ухмыльнулся. Он знал, что она собиралась взять их в любом случае. Йен, молча слушавший их разговор, чуть не вскочил со своего места, когда Микки положил ему на плечо тяжелую руку. — Обращайся с моей сестрой хорошо, Галлагер. Может быть, эта шлюшка не станет тебе изменять. — О, заткнись! — обиженно возразила Мэнди. Но Йен больше не обращал внимания на их словесную перепалку. Его взгляд был прикован к руке Микки, лежащей у него на плече, и только сейчас он заметил надпись на костяшках пальцев Микки. Теперь, когда они были так близко и под ярким светом в библиотеке, Йен смог различить что-то вроде букв на каждом из них. Но это была не грязь… может быть, слово? Но тату была настолько выцветшей, что Йен не знал, как точно разгадать послание. Затем мизинец Микки начал слегка ласкать его затылок, и Йен полностью потерял концентрацию. Он никак не мог понять, как Мэнди не заметила его раскрасневшегося лица. Йен так глубоко погрузился в свой собственный мирок, что вышел из него только после того, как Микки попрощался с ними, грубо сказав «придурки». Не раздумывая, Йен встал и сказал Мэнди, что ему нужно срочно в туалет. Однако его намерения были бесконечно далеки от того, чтобы сходить просто поссать. После этой ласки Йен нуждался в том, что уединится с Микки, и Йен очень хотел дать ему ключ. Йен уже почти подошел к парню, когда на встречу к Микки вышло трое парней. Может быть, они были его друзьями, может быть, они были частью его братства в любом случае, они смотрели на него, как на солнце, сияющее из его задницы. Йен был полон решимости подойти к Микки, несмотря на их появление, но один взгляд Микки подсказал ему, что лучше отвалить. Он вернулся обратно к Мэнди и с удрученным вздохом плюхнулся на стул. — Это было слишком быстро, — заметила Мэнди. — Да, в туалете идет уборка. Не смог войти. Мэнди рассеянно кивнула. — Как думаешь, сможешь продержаться еще час? Ты должен рассказать мне все, что знаешь о гребаном Хемингуэе. Он слишком скучен на мой тонкий вкус.

***

Прошел час, и Йен все это время говорил только о Хемингуэе… думая при этом о Микки и Кэше. Ладно, признал Йен, возможно, Микки не был хорошим выбором для парня. Его семья была дерьмом (кроме Мэнди, конечно), он был замкнутым, жестоким, и не было похоже, что Микки хотел стать для него чего-то большим, чем хороший трах. Но… Микки же сексуальный, умный и первый парень за долгое время, который заставил Йена что-то почувствовать. Йен все же решил для себя, что не хочет потерять чувства, просто потому, что боится лишиться своей безопасной скорлупы. Даже если этот кто-то был проблемой и, вероятно, даже не интересовался им. Он хотел прогнать подальше чувства, потому что как ни крути, а было приятно чувствовать себя живым. В этот момент Йен решил, что будет преследовать Микки, пока тот не сдастся. А для этого ему нужно было расстаться с Кэшем.