No matter what the circumstances

Рождественские каникулы прошли замечательно. Йен провел остаток отпуска со своей семьей и трахался с Ти-Джеем. Действительно, умение этого парня хорошо ездить верхом не ограничивалось только лошадями. Всегда в истинно ковбойском стиле, шляпа тоже была включена (но не «Яххху!») во время, того как он объезжал Йена. Ти-Джей также познакомил Йена с его друзьями и научил его немного танцу линии (который Йен затем показал Алану, получив в качестве комплимента: «Йен, если ты хочешь повторять такое танцевальное дерьмо, то просто делай это в своей комнате, я пытаюсь как бы посмотреть телевизор»). Йену было так весело, что он почти забыл, почему так изначально расстроился. Вернувшись в колледж, Йен решил, что хандрить бесполезно и вредно для него. Какое это имело значение? Он бы просто выставил себя дураком, снова виляя хвостом перед этим ублюдком Милковичем. Микки довольно ясно заявил, что его не интересует ничего, кроме его члена, и то только когда, когда ему этого захочется. Микки не посылал ему смс, чтобы извиниться за свои слова или даже пожелать счастливого гребаного Рождества. После разговора с Фионой и Ви Йен пришел к выводу, что он был бы очень несчастен, если бы тогда написал первым. Особенно если никто не собирался ему отвечать. Так что да, пошел он, как-его-там. Йен собирался забыть его, его идеально круглую задницу и завораживающие голубые глаза. Он найдет кого-то, кто тоже будет интересоваться им, кого-то, кого можно любить и быть любимым. И так далее, и тому подобное по списку. Он будет счастлив в стабильных отношениях с горячим парнем, и через несколько месяцев он скажет: «Микки, а кто это?». Дело в том, что с самого начала занятий Йен уже переспал с двумя парнями и ни за что на свете не мог вспомнить их имен. Просто две связи без каких-то обременений. Он определенно не был доволен этим. Он действительно почувствовал смутное отвращение. Не хотел снова стать таким человеком. Тем, кто трахается, ебется и трахается, который делает безрассудные вещи и просыпается в чужих незнакомых местах. Теперь, когда он был на курсе лечения, он смотрел на свое недиагностированное «я» со смесью дискомфорта и тоски, и это пугало его до чертиков. Осознание того, что есть не только опасность и смущение, но и удовольствие и волнующее возбуждение. Он мог бы получить все: боль, печаль, эйфорию и энергию. От нее его отделяла такая тонкая грань: лекарства и рутина, что иногда он чувствовал себя чертовым роботом. Было бы так легко снова испытать эти экстремальные, на грани эмоции… Но Йен этого не хотел. С тех пор как он был ребенком, он всегда стремился к порядку, должен был чувствовать себя под контролем. Может быть, это из-за того, что у него была хаотичная, беспокойная семья, или его мозг подсознательно уже знал, что все могло испортится в любой момент. Однако теперь он хотел сохранить власть, попытаться завоевать свой поганый мозг, сковав его лекарствами и кучей запланированных дел. Йен не мог поехать за границу, чтобы помогать людям, будучи в армии, но черт с ним, если он хотя бы не попытается спасти себя от самого себя. Он не хотел быть флагом, что меняет направление движения по прихоти ветра. Ему хотелось упереться твердо ногами в землю, чтобы его больше не качало. Армейская жизнь научила его планировать и придерживаться рутины. Рутина могла спасти жизнь в случае паники; рутина может быть впечатана в ваш разум до такой степени, что вам даже не придется об этом думать. Поначалу Йен включил Кэша в свой распорядок дня. Это была хорошая договоренность, но она не сделала его счастливым. Затем появился Микки, и Йен подумал, что он мог бы быть счастлив с этим парнем, но прежде чем это могло зайти дальше, он должен был ввести его в свою повседневную рутину. Но он поторопил события, давил сильно и слишком рано, получив вместо этого противоположный эффект. Но кто эти безымянные парни? Кто они, черт возьми, такие? Йен должен был найти себе кого-то, к кому можно было бы привязаться, или остаться целомудренным на долгое, долгое время, постепенно открывая для себя чей-то внутренний мир.

***

Йен любил Мэнди. Вот если бы только она была парнем… Она была бы Микки. Черт возьми! Во время перерыва ее звонки были его единственным спасением после того, как он услышал жалобы Сэма на то, что они не трахаются. Йен действительно не хотел слушать его ежедневные отчеты о пропущенных трахах. Тем не менее, они были довольно забавными, чтобы даже рассказать Мэнди об этом в шутку. Похоже, Мэнди нуждалась в веселых историях, пока жила в поместье Милковичей. Она всегда сохраняла легкость в голосе, стараясь говорить как обычно. Йен знал ее чуть лучше и каждый раз помогал ей поддерживать веселую беседу. Они никогда не говорили ни о Микки, ни о других ее родственниках, только о бесполезных, забавных вещах. Однако теперь, когда они вернулись на учебы, Мэнди улыбнулась и бросилась в объятия Йена при встрече. — Я соскучилась по тебе, придурок! — воскликнула та, осыпая его лицо легкими поцелуями. — Я тоже скучал по тебе, подруга. Она хихикнула и слегка оттолкнула его, чтобы высвободиться из крепких объятий. Они отправились на свое обычное место, чтобы выпить крепкого кофе. Ни у кого из них не было занятий в течение часа, и они решили не торопиться. — Ну что, парень, — спросила Мэнди, вдыхая теплый аромат своего макиато. — Я слышал, ты надрал кому-то задницу. Йен чуть не поперхнулся все еще слишком горячим кофе, обжигающим язык. Неужели Микки рассказал ей о них? Какими бы «они» ни были? — А? — решил поиграть в загадки тот. — Ковбой, ТК? Джей-Ди? Эй-Джей? — предложила Мэнди. — Хм. Ти Джей, да.- Йену нужно было приложить лед к обожженному языку. — А что с ним? — А как же… ты рассказывала мне о нем, но не так подробно. Ну же, шлюшка, я хочу узнать больше. Расскажи мне что-нибудь пикантное. — Ну, я выучил несколько танцевальных движений. — Это совсем не сочно. — Да, мой сосед по комнате думает то же. Вы двое просто не можете понять красоту танца и движения пресса, на самом деле. — Йен усмехнулся. — О’кей, он был хорош? — Довольно хорош. Он знает, как двигаться на танцполе. — Надеюсь, ты используешь сейчас метафору, чтобы описать дикий секс. Я не принимаю никакой другой интерпретации. Йен рассмеялся. — Да, и это тоже. — Вы сейчас вроде как встречаетесь? — Что? Нет. Но я хорошо провел время. Может быть, когда я вернусь домой, мы могли бы снова встретиться, но… — он пожал плечами. — Так это не он? — предположила Мэнди. Она выглядела почти серьезной. Иногда Йен не мог понять, любит ли Мэнди шутить о серьезных отношениях или она действительно скрытый романтик в душе. Он был склонен думать что последнее. Мэнди выглядела так, словно изголодалась по любви. Йен мог понять. Может быть, именно поэтому он так сочувствовал ей. — Какой же я болван! — Воскликнул Йен, однако после его тон стал серьезнее. — Но я догадываюсь. Да. Просто он со мной не поладил. Отчасти из-за того, что отличный парень. — Бля, конечно. Я знаю, что это так банально, но немногие замечательные парни, оставшиеся в этом мире, либо женаты, либо геи. — Ответила она с тяжелым вздохом. — Никогда в это не верь. Я могу сказать по опыту, что сочетание женатый плюс гей, конечно, не всегда означает «отличный парень». — Пошутил Йен, чем вызвал дикий смех Мэнди. Затем она решила, что пришло время немного посерьезнеть. — Я очень беспокоюсь за Микки. Йен был рад, что не прихлебывал кофе, когда она выпалила это, иначе он бы наверняка подавился и еще сильнее обжег свой. — Что…. А что с ним? На самом деле он не хотел ничего слышать о Микки! Однако выражение ее глаз заставило его почувствовать себя маленьким обидчивым куском дерьма из-за того, что он вел себя так эгоистично. Она действительно выглядела очень обеспокоенной. — Просто… отец много уничтожает его. Я имею в виду, он всегда добивался своего со всеми моими братьями, со мной… но Микки. Он хочет превратить его в то, чем тот не является. И этот засранец ему позволяет. Как будто это правильное-ну, единственное возможное решение. — Она взяла Йена за руку. — Я бы хотела, чтобы он был достаточно свободен в выборе, чтобы мог поступать как хочется, но сейчас это невозможно. Йен совсем не хотел жалеть Микки. Микки был кем-то, в кого он был влюблен, сколько, неделю? Но он мог чувствовать себя виноватым перед Мэнди и за ее беспокойство. Он обнял ее костлявые плечи, прижав их виски друг к другу. — Твой брат крепкий орешек. Тебе не о чем беспокоиться. Все будет хорошо. Затем, чтобы разрядить обстановку, он улыбнулся. — А не хотела бы ты узнать подробности помолвки Карла? Мэнди посмотрела на него немного смущенно, но потом тоже улыбнулась. — Конечно. Твой младший брат тот еще чудак.

***

В субботу вечером Йен направлялся на вечеринку, организованную другим братством там, где не должно быть Микки. Члена гребанного клуба Йена, Марк, пригласил его и других парней, обещая выпивку, кока-колу и девочек. Все эти вещи не были такими уж привлекательными (никогда не были и сейчас не были опасны для Йена, но он все равно решил согласится, потому что искренне хотел лучше узнать своих товарищей по команде в нейтральной обстановке). И вот он здесь, получает медвежьи объятия от Марка и тащится внутрь, чтобы получить свою первую порцию пива. «Первую и единственную», — с горечью подумал Йен. Йен не знал, что там внутри так много народу. Он узнал несколько лиц и запомнил имена некоторых членов чертовой команды, но никогда по-настоящему даже не заговаривал с ними, кроме как: «Эй, вы можете помочь мне с оборудованием?», и прочей херней. Он решил пойти поговорить с одним из них. Он без всяких усилий включился в разговор; он был своего рода социальным хамелеоном и любил, чтобы его навыки ценили другие. Тем не менее, его настоящий друзей можно было пересчитать по пальцам, а близких друзей было вдвое меньше. Однако через некоторое время дистанция, которую он начал ощущать на вечеринках между собой и другими людьми, постоянно увеличивалась. Они все были под кайфом или пьяны, и Йен чувствовал себя слабаком, который должен оставаться трезвым, чтобы вести машину. Ирония судьбы заключалась в том, что ему приходилось принимать таблетки, чтобы не накуриться. Это было так отстойно. Он решил обыскать холодильник в поисках чего-нибудь, что не содержало бы алкоголя. Такая удача ему не сулилась. Ему пришлось довольствоваться водой из крана. Он пил ее, когда услышал голос, обращенный к нему: — Привет. Йен поднял глаза и увидел парня, на удивление трезвого, который тоже улыбался ему. И на что-то надеялся. Йен облизал нижнюю губу, делая то же самое. Парень был неплох. Чуть ниже его ростом, с карамельной кожей и каштановыми волосами. Он выглядел изрядно потрепанным. — Слишком высок для тебя. — Ну, как дела? — спросил парень. — Меня зовут Эван. Йен пожал ему руку. — Йен. И все идет хорошо. Может быть, немного скучновато. Эван понимающе кивнул. — Здесь то же самое. Я не могу много пить, потому что это портит все мои усилия. — Он поднял рубашку, чтобы показать свои ярко очерченные мышцы пресса, прям шесть кубиков. — И ты тоже из-за этого? Йен фыркнул. — Да, что-то в этом роде. Несколько секунд они молча стояли, потом Эван снова заговорил. — Значит, ты друг Стэна? — Кто это? — растерянно спросил Йен. Может, он принял его за кого-то другого? — Стэн. Ха! — Эван почесал шею. Он казался смущенным. — Ты же его знаешь. Хм. Вы встречались с ним в прошлую субботу? У Клэри? Высокий, как я, зеленые глаза, блондин? О. Йен только что узнал имя одного из своих безымянных перепихов. — Верно. Стэн. — Йен кивнул. — Огорченный. Запутавшийся в себе. Парень ухмыльнулся. — Ты забыл его имя, да? — Ага… — и оба рассмеялись. — Но Стэн, конечно же, запомнил тебя. У него были маленькие звездочки в глазах, когда он рассказывал мне о тебе. Глаза Эвана скользнули вниз и задержались чуть дольше на промежности Йена, чтобы без слов высказать предположение о том, что Стэн именно успел рассказать ему. Йен засунул руки в карманы джинсов, слегка наклонившись вперед. — Полагаю, он никогда раньше не пробовал рыжих? — Верно. Рыжеволосых парней, — Эван прикусил нижнюю губу. Глаза по-прежнему были устремлены на одно место. — Никогда не пробовал ни одного. Йен поставил пустой стакан на стол. — Здесь слишком шумно. Даже не очень хорошо слышу тебя. Хочешь выйти на улицу? Игра в одного, но второй охотно согласился.

***

Была полная луна, и такие яркие звезды разбросаны по огромному темно-синему полотну неба. Выделяющееся на фоне такого дивного пейзажа дерево. Оно выглядело величественным и древним, как будто находился здесь с незапамятных времен. На его ветвях не было листьев, снег покрывал их, как защитное одеяло. Крик одинокой совы резонировал в воздухе, такой сладкий и многозначительный, что чувствительное сердце поэта растрогалось бы и тот непременно начал сочинять самые нежные стихи. И все же, если бы поэт был там в то самое время, то сочинил бы совершенно другую поэзию. — О, да! Йен! Трахни меня сильнее! О боже, как хорошо! Войди глубже в меня, как в грязную суку! — Взвыл Эван. Он практически обнимал дерево, как член Гринпис, но с максимально раздвинутыми ногами. Йену нравились отзывчивые парни, но этот чувак был чертовски громким! — Мх-х! Да! Да! Твой член такой большой! Ты разрываешь меня! Йен не знал, должен ли он завестись сильнее, но барабанные перепонки резало из-за сильного крика, а глаза закатывались сами собой, все как в самом дешевом порно. — Помалкивай, ладно? — предположил Йен, продолжая все равно долбить. По крайней мере, у парня была приличная задница. — Э-э-э, извините… ААААА!!! — Эван едва не сломал себе шею, когда откинулся назад из-за надвигающегося оргазма. — Эй, что там происходит? Голос приближался к двум парням, занимающимся (громким, пиздец каким оглушительным) сексом. Йен тут же выдернул руку, поспешно снимая презерватив. Он бросил его в снег и надел джинсы. Эван последовал его примеру. — Черт, черт! — Воскликнул Эван, все еще не в силах сбавить громкость. — А что, если это охранник? — Я ведь предупреждал, что ты слишком громко кричишь! — Йен застегивал уже куртку, когда голос, окликнувший их повторно, стал казаться ему смутно знакомым. — Смотрите, что у нас тут! — Воскликнул Микки, наконец-то оказавшись в поле зрения. — Микки? — спросил Йен, пытаясь разглядеть лицо парня. Выражение его лица было непроницаемо для Йена в темноте, но все было слишком очевидно для Эвана, который побледнел. — Микки. Это не то, чем кажется…- Эван попятился назад, но Микки последовал за ним со своей фирменной развязной походкой. — Не то, что кажется? — Микки выгнул брови, выглядя неубедительно. — Потому что это выглядит так, будто у тебя был какой-то пиздец странный секс под деревом. Думал, что с тебя хватит и последнего избиения. Прежде чем Эван успел убежать, Микки ударил его ногой в пах. Эван шлепнулся на снег, как мертвый груз. Тот, что пониже ростом, пнул его прямо в живот. Сжавшись в позе эмбриона, Эван пробормотал: — Почему ты меня бьешь? Он тоже это делал! — Он указал на Йена. Микки ничего этого не хотел замечать. Он снова пнул его ногой. — Да, но ведь это ты подставлял задницу верно? Ты тот, кого я должен бить. — Еще один удар пришелся Эвану по ребрам. Йену пришлось оторвать взгляд от этой странной сцены. Не потому, что его нежная натура была шокирована всей этой жестокостью, скорее он должен был сделать что-то чтобы сдержать себя от смеха над словами Микки. Он снова повернул голову и увидел Микки, присевшего рядом с Эваном. — Урок дошел? — спросил Микки, разглядывая избитое тело. Эван кивнул. — Да! — Хорошо. А теперь убирайся отсюда ко всем чертям! — Эван как раз вставал, когда Микки пнул его в зад, глядя, как тот перепуганный до смерти бежит к дому. Остались только они вдвоем, и Микки оглядел Йена с головы до ног, при этом задумчиво уперев язык в щеку. Это было явное какое-то приглашение, но Йен ничего такого не собирался делать. Он все еще помнил все резкие слова. — Почему ты здесь? — внезапно спросил Йен. Микки ограничился тем, что прикусил нижнюю губу, а потом ущипнул себя за нос. — Пришел забрать кое-какие выигрыши после покера. Йен усмехнулся. — Не знал, что твоя семья настолько бедна, что ты можешь стать сборщиком долгов. 200 долларов? 300? — Поставь пять и добавь ноль, — ответил Микки, пожимая плечами. — 5000 долларов? Ты что, издеваешься надо мной? — Нет. Я даже сделал Санчесу скидку. Этот придурок играет на большие деньги, но на самом деле у него их нет. Я уверен, что он не сможет заплатить даже сейчас. Его отец — важная персона, но он не так впечатляюще богат. Хорошо, что он у меня в долгу. И все же я заставлю его сначала обосраться от ужаса. — Он ухмыльнулся, как будто это делало его таким крутым. — Что ж, рад за тебя. — Йен был невозмутим. — Да… — последовало мгновение молчания, прежде чем Микки шагнул ближе к Йену. Он посмотрел на него с легкой, неприятной ухмылкой. Он провел пальцем по выпуклости Йена. — Так. Полагаю, ты все еще не?.. И да член Йена был тверд как скала. На самом деле ему было стыдно, что он почувствовал еще большее возбуждение, услышав только голос Микки, нежели чем, когда был в заднице Эвана. Теперь, когда Микки оказался чертовски близок к нему… Ему удалось собраться с мыслями. — Значит, ты не против кончить благодаря мне? — Предложил Микки. В его глазах не было даже намека на стыд или извинение. Он смотрел Йену прямо в глаза, где плескалось вожделения. Йен задержал на нем взгляд на несколько секунд, прежде чем сдаться. Он повернул такого-блядь-всего-из-себя-Микки к дереву. Йен телепатически послал «прости» бедному растению. Его долг был еще не оплачен.

***

Что, черт возьми, с ним не так? Йен делал все так чертовски хорошо, пытаясь получить власть над Микки. Однако вместо того, чтобы кончить, он обнаружил, что зацеловывает его спину. После, когда они сидели на скамейке, их задницы едва не примерзли, Йен был уверен, что они уже обморожены. И все же он не мог найти в себе силы отодвинуться от темноволосого парня. Он хотел что-то сказать, нарушить это посткоитальное молчание, но Микки опередил его. — Это было хорошо. — Он закурил сигарету и с удовольствием затянулся. — Скучал по тебе. Йен был удивлен этими словами. Микки собирается извиниться или что-то в этом роде? — Ты это серьезно? Микки передал ему сигарету. — Да, чувак, я не мог трахаться дома. Правильно. Микки вовсе не собирался извиняться. А чего он ожидал? Самым странным было то, что Йен мог поклясться, что чувствовал извинения через секс, который случился сейчас. Микки, казалось, был более увлечен этим процессом, менее властным, но более отдающимся. Он даже вздрогнул, когда Йен мягко коснулся его затылка. Но тогда это могло быть из-за холодного воздуха. Так что да, кто знает. — Из-за твоего отца? — Осмелился уточнить Йен, выдыхая дым. Микки выхватил у него сигарету. — К чему ты клонишь? — Ну, я думаю, твой отец не самый лучший пример терпеливого человека. Несколько секунд Микки молчал, словно раздумывая, ударить ли Йена или заговорить с ним. Затем он бросил сигарету, потянув Йена за куртку. — Ты ни черта не знаешь о моем отце. — Теперь он смотрел Йену прямо в глаза. Йен не мог понять, что за смысл скрывался за сказанным. — Но… Микки не дал ему договорить, толкнул его в снег и упал на него сверху. — Хватит болтать. Готов идти снова или тебе нужно немного времени, рыжий лобок? Йен хотел продолжить разговор, чтобы распутать некоторый из многочисленных слоев Микки. Даже сказал, что сожалеет о том, что разбил его ноутбук. В надежде, что извинение приведет к другому. От Микки. Но он также был готов пойти снова, куда укажут. — Конечно. Но можем ли мы пойти, по крайней мере, хотя бы в теплое место? Я тут себе задницу отмораживаю. Микки рассмеялся и встал, потянув Йена за собой.