Ночные кошмары

— Убить тебя, глава школы Юэ? — ухмыльнулся Шэнь Цзю, глядя на протянутый меч, и только он собрался что-то сказать, как в голове раздался странный щелчок. Однако, как и прежде, мужчина не подал и вида, что что-то не так. [Это будет слишком милосердно] В голове внезапно раздался чей-то настойчивый и вместе с тем отчего-то казавшийся ему слишком знакомым голос. Но даже так, убить Ци-гэ? Того, кто был для него единственным дорогим человеком? Того, кто был для него ценнее собственной жизни, заклинательства и всего на свете? Того, кто каждый раз отчаянно пытался наладить с ним отношения, несмотря на все едкие слова в свою сторону? Того, кто... Вот из ножен показалось лезвие Сюаньсу и, предчувствуя всем своим естеством неладное, Шэнь Цинцю отчаянно попытался вернуть меч обратно, но тело не слушалось. Он больше не мог контролировать его! Сверкнуло лезвие, и Сюаньюсу лишился ножен. И вместо того, чтобы убить Юэ Цинъюаня, Шэнь Цзю лишь вонзил меч в его плечо. Сознание упрямо противилось, но вскоре и оно помутилось. — Сяо Цзю... — произнес Цинъюань, находясь в смешанных чувствах: с одной стороны, это он сам попросил убить его, с другой — он ожидал, что тот скорее откажется, да и если все же согласится убить его, то уж точно не так! — Не называй меня так! — буквально рыкнул Цинцю на подобное обращение и, вытащив меч из плеча своего шисюна, нанес новый удар: часть мяса упала на пол, а на левой руке Цинъюаня красовались кровь, мясо, мышцы, ранее скрытые под кожей; кажется, даже виднелась кость. [Накажи его] Выражение лица Шэнь Цзю не предвещало ничего хорошего: маниакальная улыбка, взгляд наполненный жаждой крови и странный отблеск счастья в глазах, стоило пролиться крови. Пнув главу школы ногой прямо в лоб, Шэнь Цинцю тем самым повалил его на пол и следом вовсе наступил шисюну на лицо. Одеяния главы школы вновь окрасились кровью, Цинцю на этот раз воткнул клинок прямо в ладонь, провернул его прямо в ней и резко дернул в сторону, тем самым вовсе прорезая часть ладони. [Убей его] Шэнь Цзю уже давно не слушал Юэ Ци. Нет, даже при всем своем желании он не смог бы сделать этого, потому что он буквально не слышал ничего, кроме чужого голоса в своей голове и стонов боли. Последние и вовсе были усладой для его ушей, что еще больше раззадоривало его. Отрезав сначала один палец шисюну, затем второй и третий, Цзю не стал мелочиться и отрезал запястье. Следом удар пришелся прямо в локоть, прорезая его. Плечо же он не стал отрезать, но и оставлять в покое не спешил, а потому воткнув меч в ногу шисюна, буквально вырвал плечо голыми руками. Глаза Юэ Цинъюаня тоже пали жертвой — их выдавили. Следом Шэнь Цинцю принялся за вторую руку, от нее от отрезал кусочек за кусочком до тех пор, пока не показалась кость. Тогда он просто отрезал всю руку. Стоны давно превратились в настоящие крики и это было просто потрясающе! Наконец-то, этот ублюдок заплатит за все те страдания, что ему, Шэнь Цзю, пришлось пережить из-за него! Руки непроизвольно сомкнулись на чужой шее и с постепенно увеличивающийся силой стали сжиматься, а перед глазами отчетливо стояло лицо этого ублюдка, Цю Цзяньло. [Он заслужил это] — Прости... Ци-гэ подвел тебя... — прохрипел Юэ Цинъюань, и Шэнь Цинцю ожидаемо не услышал его, и после того, как он вновь сжал руки на шее еще чуть сильнее, послышался хруст. И только затем сквозь шум в ушах до Шэнь Цзю донесся смысл слов Юэ Ци, благодаря которым он словно очнулся. Руки тут же разжались, Цзю осторожно проверил дыхание, но его ожидаемо не оказалось. — Ци-гэ! — Шэнь Цинцю аккуратно поднял тело старшего брата, прижимая к себе. — Нет. Ты не можешь. Слышишь? Ну же, скажи мне что-нибудь! Шэнь Цзю впервые за долгое время охватила паника: его трясло, ком встал в горле, а из глаз водопадом текли слезы. Почувствовав что-то теплое и вместе с тем мокрое, Цзю в ужасе посмотрел на свои руки, оглядел шисюна и не сумел сдержать отчаянного крика. Это он своими собственными руками... Ци-гэ... Дверь с противным звуком открылась, но Шэнь Цинцю не обратил на это совершенно никакого внимания, отчаянно вливая в Юэ Цинъюаня духовную энергию, но это не помогало. От этого его раны не залечивались, крови меньше не становилось, а он не открывал глаза. Хотя как тот мог открыть глаза, если это он, Шэнь Цзю, сам выдавил их своими собственными руками?! — Что же ты, Учитель? — с издевкой произнес голос, точно такой же, как в его голове и, переведя взгляд к источнику голоса, Шэнь Цинцю увидел... Ло Бинхэ! Тогда-то все встало на свои места: тот расправился с Юэ Цинъюанем, еще и его руками, а теперь принялся за него самого. Умно — ничего не скажешь! От подобных мыслей Цзю рассмеялся, но то было не веселье — истерика, а сам он лишь сильнее прижал к себе Юэ Ци. «Если кто кого и подвел, так это я тебя»