Очки закрыли чувства

Увы, но Слава был недостаточно пьяным, чтобы не помнить себя в тот вечер. Как только такси с Мироном скрылось за поворотом, так же скрылось и желание притворяться, улыбка сползла с лица. Карелин глубоко вздохнул — внутри него бушевал алкоголь и куча эмоций, которые он не спешил анализировать или как-то разделять. Он развернулся и побрел домой. Телефон последний раз вяло пискнул и окончательно замолк, теперь Славе оставалось только идти в одном направлении и надеяться, что эта дорога все-таки приведет его к дому. Или хотя бы к одному из разведенных сейчас мостов, чтобы он там поспал. Экзотика в постели, как-никак. По ощущениям, он шел уже вечность, ноги и руки окоченели, глаза слезились от ветра. Виски, которым щедро угощал его Окси — спасибо, Империя — уже перестал хоть как-то согревать. Еще через квартал, вконец замерзнув, Слава понял, что на такси все же придется раскошелиться. Но все бары, а с ними и люди, остались позади, только серые дома и изредка чернеющие, заросшие кустами гаражи сейчас обнимали Карелина со всех сторон. — Эй! — наконец он увидел кого-то живого. Добрые мужики, которые почему-то ночью решили заняться ремонтом своей «четырки», вызвали ему такси, налили на дорожку чего-то крепкого, что даже при тусклом свете фонаря было мутно-белым. «Почему грустный, брат?» «Уехала от меня моя Оксанка». И Слава ведь даже не шутил. В теплом салоне такси Карелин задремал, благо водитель не стал настаивать на беседе, только прибавил громкость на радио. Там как раз Оксимирон допевал свою извечную «Девочку Пиздец». Если таксист и сделал это нарочно, то у Славы все равно не было сил ругаться или просить выключить. Он вел неравный бой со сном и тошнотой. «Ебать, опять заявка на новый трек?» Дома он первым делом прошел на кухню и выпил всю воду, которую смог найти. Кипяченая теплая вода добавила плюс сто к тошноте, но хотя бы перестало так сушить. Слава поставил телефон на зарядку и заметил все сорок семь пропущенных от Вани. Не то чтобы он забыл про друга, но все же надеялся, что тот будет достаточно самостоятельным и сможет добраться до дома. Судя по всему, не смог. — Ало, Ванек, ты чего не дома? Давай, я жду. Голос у друга звучал устало, но это был не самый плохой вариант. Оставалось только ждать Светло и сидеть на месте. Как верная собачка. Так же, как он сидел в баре, пока Окси болтал по телефону, пока скрывал его как грязный секретик. Словно он не с Славой забухал, а трахнул чью-то младшую сестру. Ну, или в свете нынешних событий, чьего-то младшего братишку. А сам Карелин при этом сидел, обтекал, молчал в тряпочку, даже уйти не додумался. Первой эмоцией, которая пришла к нему, была ярость. Слава даже успел порадоваться, что Вани не было, и он не видел, как его друг швырял вещи по всему дому. Блять-блять-блять, — так и стучало в висках. Он приехал в этот ебучий Питер не за тем, чтобы его пользовали направо и налево. Хотелось рычать от бессильной злобы. Боль в руке отрезвила. А вот шкаф жалко — вмятину в его дверце будет не так просто скрыть, особенно если хозяева нагрянут внезапно. Не было понятно, на кого Слава злится больше: на Мирона, что так легко засосался с ним, а потом так же легко съебался к своей Диляре под крылышко, то ли на себя, что вообще позволил к себе полезть. Да, не обязательно было бы ебашить с локтя в еврейский шнобель, но всегда можно кинуть что-нибудь ехидное в ответ. Как нибудь унизить этого придурка. А в итоге он сам чувствовал себя униженным. После ярости наступило затишье, Слава будто сдулся. Он тяжело осел там, где застало его это чувство — возле стены в коридоре — и опустил голову на скрещенные руки. После драки махать кулаками было глупо. «Нахуй, если будет написывать, пошлю его. И в ЧС. Подумаешь, бухнули вместе и по-пьяне засосались. Может мне проверить хотелось, не мешает ли ему клюв… Слава, какой же ты еблан». Разговоры с самим собой не всегда делали лучше, иногда Карелин запутывался в себе еще больше. В итоге Слава залез в душ и долго тер свое тело мочалкой, чуть ли не сдирая кожу, которая все равно продолжала ощущаться грязной. От размышлений и накатывающей дурноты его отвлек стук в дверь, пришлось вылезать из ванной, обматывать пояс полотенцем и топать вмиг окоченевшими ногами по грязному холодному линолеуму. Ваня, стоявший на пороге, приветственно махнул рукой. На замерзшего человека он не был похож, только на очень-очень заебанного. — Ты чего? — Да я ключи проебал, а понял это только когда Замай уже сбежал. И ты трубку не брал. — Сорян, я набухался в баре. — И, судя по всему, не один. — А? — Ну, за тобой сразу же Окси вышел якобы покурить, хочешь сказать, это совпадение? — Он к своей Диляре уехал. «А вот это «к своей» можно было и не добавлять, придурок». — Ага, я в курсе. Дай войти. Они расположились на кухне, где было теплее всего и можно было пить невкусный, но хотя бы горячий чай, хрустеть какими-то полузабытыми сушками и пиздеть за жизнь. Сейчас они старались за жизнь как раз не пиздеть. Светло даже не стал выпытывать у Славы подробности их с Окси посиделок. В том, что они были, не оставалось сомнений.

***

Что-то не давало Ване покоя. Чувство, что он что-то забыл. И это даже не считая ключей, с потерей которых парень уже смирился. Светло уже проверил все карманы на наличие самого важного. — Где твои очки? Предаешь постулаты Антихайпа? — Слава заметил первым. Вот. Блин. Наверное он оставил их в семнашке. Или же они упали, когда тот бухой мужик в баре схватил его за ворот. Жаль, конечно, те служили ему верой и правдой с самого его приезда в Питер, Ваня купил их в переходе. Помнил каждую царапину на дужке и как вставлял выпавшее стекло при помощи ножа и такой-то матери. «Ты у меня в машине очки забыл», — пришла смс от Рудбоя. Очень своевременно, однако. «Считай это платой за услуги таксиста». «Очень смешно. Я могу занести их тебе». «Не лучшая идея, Славян дома. Какого вообще хуя ты еще не уехал?» «Я его не боюсь». — второй вопрос Йобдур разумеется проигнорировал. «А стоило бы». — Хэй, ты с кем там переписываешься? Подцепил кого-то пока меня не было? Девочку али мальчика? — Заткнись! — Ваня захихикал. — И вообще, у нас сегодня вечер без разговоров про девушек…и парней. — Вернее, ночь. Но ладно, ты прав. Карелин даже расслабился, сам заулыбался шире и перестал ковырять запекшуюся на костяшках кровь. И когда только успел подраться? «Если они тебе так не дают покоя, то оставь их в почтовом ящике, квартира 119». «Окей». Ну класс, теперь Рудбой знает номер его квартиры. А потом произошло то, что обычно происходило под вечер или ночью, если они со Славой слишком долго и душевно сидели на кухне. — Может это, того, накуримся? — А тебя не переклинит? — И почему блять это твой первый вопрос после предложения невинно выкурить по косячку? — Слава притворно взмахнул руками — переигрывал. — Мог бы хотя бы удивиться, что у меня такое есть. — Я и удивлен. Думал, что Замай все вынес подчистую и теперь у нас «фри драгс зона». Так откуда? — Джигли. — Понял. Светло согласно кивнул, забыть сегодняшний день хотелось. Сегодня он вел себя как еблан.

***

Первый общий косяк застал их на кухне и немного в коридоре. Второй был торжественно зажжен, когда они завалились на кровать Вани. В его комнате потолок был весь испещрен рисунками потрескавшейся штукатурки и по обкурке его было приятно разглядывать. — Прикинь, я панч придумал. Жаль, что пока его никуда не деть. — Давай, чего там у тебя. Светло пришлось пропустить мимо ушей слишком осторожный тон. Слава повернулся на бок и внимательно посмотрел на друга, показывая, что слушает. — Это глупость, но мне почему-то заело в мозгу. В общем, русские дети настолько суровы, что сами решают, делать ли их маме аборт! — Бади бэг! Слава улыбнулся. Но помимо привычной ебанцы, во взгляде Карелина читалось неверие — и вот ЭТА первая шутка, которую осилил Ванька, после того, как овощем валялся и из комнаты не выходил?! Да ну нахуй. Вперемешку играли их треки. Попался «Человек без кожи». — Знаешь, я сейчас тот самый человек без кожи, — Ваня смеется, но для других — скалится. И после слов этих становится легче. Не отпускает совсем, чтобы дышать без заслона в легких и не оглядываться попеременно на улице. Но хотя бы можно терпеть и не скулить даже. Ваня знает, что Славка поймет. Сам же написал эти строчки. Ему не нужно объяснять, что каждое прикосновение для Светло — болезненно до цветных пятен под зажмуренными веками, до обкусанных пальцев и губ — совсем не эстетично кровоточащих. — А ты сам? — Ты о чем? — Об Окси-Кокси. — Я же его разъебал, что еще говорить? — Слава начал давить улыбку. Маска дала трещину.

***

Рудбой и правда оставил очки Светло в почтовом ящике. Теперь, даже если тот назвал ему неправильную квартиру, совесть Евстигнеева была чиста. Хотя бы касательно этого момента. И еще одного… «Алло, Славян, да…ага, иду». Ваня направился по освещенной улице, на Евстигнеева он не оглядывался. Но что-то в проходящих мимо компаниях заставило его быстро вернуться к Рудбою и его машине. — Ножки короткие устали? — Рудбой ухмыльнулся. — Решил, что твоя колымага хоть раз должна послужить в нормальных целях. Если не сломается по дороге. — Эй, не оскорбляй Кармен! — Ты дал имя своей машине, тебя даже оскорблять не надо. Больше Светло не мялся, забрался на переднее пассажирское кресло и тут же принялся любопытно крутить ручку магнитолы. <i>«Ага, не стесняйся, чувствуй себя, как дома». Теперь перед Рудбоем стояло две задачи — довезти Фаллена до дома и довезти Фаллена до дома живым и невредимым. Короче, пришлось напрячься, чтобы сдерживаться, потому что сам Светло сдерживаться не собирался. Он начал играться с магнитолой примерно с самого начала поездки, и сначала Евстигнеев даже попытался следить за его действиями. Потом уже забил. — Просто испытываешь мое терпение или ищешь конкретную музыку? — Да нахуй мне тебя пытать нужно, еще сердечко встанет посреди дороги, и хуль я делать буду? — Хопчик какой-нибудь включи. — В бардачке целая коллекция кассет, выбирай, что хочешь. — Кассеты, ты серьезно? Ваня сразу же начал шебуршать многочисленными коробочками. Несмотря на насмешливый тон, выглядел он сейчас довольным. Они ведь со Светло были примерно одного возраста, так что них обоих вот этот привет из прошлого в лице кассетной магнитолы или смешенного с водкой апельсинового Yupi был приятным напоминанием о том, откуда они вылезли. — Ни одного вашего трека с Окси? — удивленно протянул он. — Я что, выгляжу как человек, которому нравится дрочить на себя? — Я не буду отвечать на этот ОЧЕВИДНЫЙ вопрос, — Ваня внимательно рассматривал его коллекцию кассет, больше не комментируя. — Ладно, тогда пусть будет классика. В итоге дальше они ехали молча, в салоне бодро читал Снуп Дог, и Фаллен не возражал против курящего водителя. Что ж, не самый плохой расклад. Потом Светло заговорил только, когда Рудбой остановил машину возле его дома. — Насколько большая сумма? — М? — Неустойка, о которой говорил Саня. — Поебать, баттл изначально был хуйня. — Ок. Звучало сухо, но еще и как предупреждение. Что-то подсказывало, что Светло не собирался просто так это забывать. — Ну, спасибо, что довез, что ли. Бывай. Евстигнеев отсалютовал сигаретой.</i>

***

Дома Рудбой достал бутылку виски и щедро плеснул себе в стакан. Он знал, что в конце вечера он уже будет пить из горла, но пока можно было бы притвориться, будто у него нет проблем и пьет он лишь для того, чтобы расслабиться. Где-то спустя час позвонил Мирон и нарочито спокойным тоном поинтересовался, можно ли ему приехать. Голос у него был уставший. Значит опять поссорился с Дилярой. — Приезжай. Но это, лучше захвати еще алкоголь. — Понял. Наверное лекция о вреде пьянства в одиночестве будет ждать Ваню утром или в обед, в зависимости от того, во сколько они проснутся. Но точно не сейчас. Рудбой не сразу начал выпытывать у Мирона подробности его встречи с Гнойным. Сначала он посидел и послушал его пространные рассуждения о жизни. Как подобает хорошему другу. Но все равно, стоило ему только заикнуться о КПСС, как Мирон тут же ощетинился, словно Ваня затронул какую-то запретную тему. А он надеялся, что друг отошел после баттла со своим «хейтером». Когда они прикончили половину бутылки — в общей сложности Рудбой прикончил целую — Ваня все же рискнул. Может они с Гнойным все же говорили о Светло. Хотя бы мельком. Было бы странно, если бы нет. — Вано, ты же знаешь, я за тебя в любом случае. Но сейчас все это слишком непонятно. Не думаю, что это можно исправить. Хотя бы в ближайшем будущем. Если бы я не знал Гнойного, я бы подумал, что тот преувеличивает. — Преувеличивает что? — во рту внезапно стало кисло. — Ну, всю ситуацию в общем. — Мир, говори уже прямо. — Окей, ты сделал этому Фаллену больно. Ты выставил всю эту ситуацию с нападением на всеобщее обозрение, а тот не вывез и не ответил панчем. Вот и все. Не понимаю, что ты сейчас хочешь. Ваня задумался. Пока он думал, Мирон уже уснул прямо на столе. А ведь Фаллен выглядел нормально, когда они ехали в его машине. Или нет?