Josh Lippi & The Overtimers — St. Francis
Ожидание кажется ей томительно долгим, удручает и выбивает из колеи настолько, что Эванс едва не начала рвать на себе волосы — в прямом смысле. Но тут она понимает, что пустая трата нервов ничем не поможет, особенно Еноху, которому досталось больше всех, а посему ловит себя на мысли о том, что пора бы успокоиться. День близился к вечеру, а от её странных всё ещё не было никаких вестей. Китана уже прошла свой курс «развивающей терапии» — как ей позже объяснил Сноу, Бэррон отдал приказ перестать делать это с ней, держать её в клетке, пока он не решит, что делать с ней дальше, но лаборант сам сделал это, втайне; не хотел, чтобы вот так глупо её жизнь оборвалась — и успела возвратиться в законную клетку. Адреналин бушевал в крови настолько, что сегодня она впервые не чувствовала ни капли усталости, ни йоты боли. Сама себе удивилась, но делать с этим ничего не стала. Чтобы хоть немного внимание своё отвлечь принялась ладошки усердно тереть — после боя с пустотами они изрядно поцарапались, местами кровоточили, саднили неприятно. Вновь в голове момент битвы прокрутила, каждую мелочь вспоминала. О чём думала тогда, что испытывала. Любопытно ей стало, как сила невероятная в неё пробудилась, никогда ранее свою странность она не использовала как оружие, а тут… Любопытно было, что часом ранее она попыталась повторить нечто подобное, но даже и близко не вышло. Неужто в эмоциях всё дело? Из размышлений вырвал звук тяжёлых шагов, что поначалу слышался в самой дали, но Китана готова была поклястьсч, что с каждым разом они всё ближе и ближе казались. Она даже на ноги вскочила, к прутьям железным прижимаясь всем телом. Со скрипом дверь отворилась, в помещение сперва ввалились двое охранников, за ними вереницей — скованной наручниками — шла её семья с Оливией во главе. Цепь замыкала пустота, что небрежно на плече несла крепкое мужское тело. Сердце забилось в конвульсиях, стоило увидеть их целыми и невредимыми. Каждого загнали в отдельную камеру, чтоб они «не дай бог не скооперировались и не выбрались». — Выберусь отсюда — первым делом вспорю тебе брюхо! — рявкнула Китана, завидев, как пустота с особой небрежностью кинула на пол Еноха. Её кольнула игла совести, когда она словила себя на мысли о том, что в последнее время стала излишне жестокой. Но сразу же отдавала себе отчет: с волками жить — по-волчьи выть. — Сладких снов, пупсики. — Бросил один из здоровяков, последним выходя наружу и запирая за собой дверь на ключ. Не успел он сделать это, Эванс бросилась к соседней клетке, в которой находился некромант. Бледное лицо было перекошено в гримасе боли, крупные капли пота покрывали весь лоб. — «Ах, если бы я могла забрать хоть часть его боли…» — пронеслось в голове, но вслух она лишь тихо его позвала. — Енох… Слышишь меня? Хоть слово скажи… — Плохо ему совсем. — ответил ей Миллард с другого конца. — его и так больше всех помотало, так ещё и штука эта… Испытывающая. Его после неё совсем в горячку бросило. — У вас тоже странности проверяли? — она небрежно вскинула брови, оборачиваясь на звук. — Ещё как… — ответила Фиона. Только сейчас Китана заметила, что все без исключения развалились на полу, совершенно вымотанные и уставшие. Естественно, за исключением Эммы — в силу странности девушка лишь молча стояла в углу. — Вам говорили ещё что-то? — она вновь развернула голову к нему, боялась словно, что без её взора он пропадёт, или, того, ещё хуже… — Ничего, кроме того, что всех нас скоро ждёт та же участь, что детей Вороны… — прохрипела Оливия, утирая мокрый нос. И столько боли сокрыто было в этих обычных словах. — Так вам рассказали. — сама себе вторила элементаль. — Мне так жаль…. — Всё нормально. — вскинула руку в латексной перчатке девушка. — Просто давайте не говорить об этом. Эмма, ты как? — она обернулась к подруге, ответ выжидая, но та уже сладко сопела, прямо так, стоя. — То, что было с нами сегодня… Ты это каждый день терпишь? Эванс лишь горько усмехнулась. Сначала и правду подумала, что Элефанта шутит. — Поверь, то, что я терпела каждый день было гораздо, гораздо хуже. — рука еле сквозь решетку тонкую протиснулась, хотела до его головы достать. Раз обнять не может, так хоть погладить разок другой. Пальцы смогли коснуться лишь его макушки, но она и этому была рада. Пошевелила пальцами в волосах, наслаждаясь их свойственной мягкостью, затем одну кудряшку оттянули. Засмеялась слабо, когда она, отпружинив, обратно вернулась. — Потерпи, Коннор. Скоро, скоро помощь подоспеет.***
Tom Rosenthal — Lights Are On
Она никогда не забудет тот день. Не забудет, как немецкая бомба со свистом летела к её прежнему дому, разрушив тот до самых маленьких щепок. В тот день пролилось много крови, но она даже не подозревала о том, сколько ещё прольётся. Ворона тогда быстро собрала оставшихся, и ещё быстрее подыскала им новые дома. Больше всего в памяти отпечаталось, как она шла по разрушенным улочкам города, тротуары которых были завалены военными отходами и полусгнившими трупами животных. Людские здесь редко можно было встретить — для голодающего населения это было единственным способом не умереть. Она завернула в переулок, где увидела молодую женщину, на коленях у стены стояла, худенькая совсем, вот-вот ветром сдует. А на коленках бледных её паренёк лежал, лицо бледное, рот в крови весь. Молодой слишком, чтобы умирать, но и его судьба не пощадила. А женщина лишь голову лысую поглаживала, да напевала ему тихо, баюкая. При жизни, небось, спеть не успела, а сейчас навёрстывает. И сами собой строчки колыбели той в памяти Китаны всплывать начали: — Лилась любовь рекой Летал аист за тобой Далеко-далеко, и ты со мной. — тихой дрожью полились слова, прямиком из воспоминаний. Он уснул ещё час назад. До сих пор Енох не промолвил ни слова, и они опасались самого худшего — пробиты лёгкие. Весь вечер он пролежал, извиваясь в агонии от жара, пока, в конце концов, не уснул. — Не бойся, эта ночь Полна самых сладких снов А моя любовь рядом с тобой. Она гладила его ладонью, что стянуло от запёкшейся крови, по голове, тихо напевая колыбель, некогда услышанную незнакомкой. Некоторые слова путались, терялись на затворках сознания, и она на ходу заменяла их новыми, собственными. — Спи, мое солнышко Спи, там за облачком Дремлют наши ангелы Пока ты в моих руках. Ни на секунду взгляд стеклянный от него не оторвался. Лицо хоть и грязное, но всё равно прекрасно. Теперь, когда он не корчится в муках, он был тем самым Енохом, которого она так***
Lund — Broken
Каждое утро здесь начиналось одинаково. Сегодняшнее, на удивление, стало исключением. Эванс уже привыкла, кто каждый раз её будят пинком берца под зад, а затем сразу же уводят из камеры на водные процедуры. Сегодняшний подъём ограничился шумом бьющихся металлических пластин, заставляющий проснуться всех, и предупреждение от твари о том, что на сборы у странных есть пять минут. Все воспитанники Перигрин стали медленно просыпаться, ворча от недовольства. Не понимают совсем, что такой подъём ещё цветочки. Кто волосы стал приводить в порядок, кто подтягиваться, кто одежду выпрямлять. За неделю Эванс научилась делать всё это за минуту, а потому лишь молча наблюдала за собирающимися. — Что тут, чёрт возьми, происходит? — послышался недовольный грубый голос. Сердце ёкнуло, когда пришло осознание. Енох. — Енох, наконец ты очнулся! — воскликнула Оливия, что успела собраться раньше всех. Она всем телом припала к прутьям, хватаясь за них чёрными перчатками. — Да, и чувствую я себя просто отвратительно! У меня всё тело болит! — он недовольно встал, оглядывая себя, пары раз похлопал по груди, нащупав что-то твёрдое. — На твоём месте я бы так не активничал. Тебе, дружище, пару тройку рёбер сломали. И судя по тому, что ты, наконец, на ногах, обещанный доктор тебя ночью подлатал. — Доктор? — Да, Китана должна была его привести. Только сейчас некромант огляделся по сторонам, и увидел в соседней клетке девушку, что всё это время молча сидела у стены, руками коленки побитые обнимая. Она грустно улыбалась, глядя на него, словно заговорить боялась. — Чёрт побери, Эванс, ты здесь! — он сам удивился тому, с каким порывом примкнул к её клетке. Упал на колени, чтобы лицо её получше разглядеть. Пару раз прутья подёргал, удостоверился, что голыми руками их не вырвать. Он смотрел на неё долго, и девушка поклясться была готова, что заметила в глазницах пару скупых слезинок. — Я так долго пытался найти тебя… Она на одних лишь коленях подползла ближе, сократила расстояние между ними донельзя. — Теперь я здесь. И всё в порядке. — также тихо ответила она, на колени подле него вставая. Если бы не чёртовы прутья, разделяющие их, сейчас же бросилась бы в его объятия холодные. — Прости меня. Я такой дурак ревнивый. Если бы не я… Она удивлённо ресницами захлопала, и лишь спустя пару секунд вспомнила о том, что последняя их встреча ссорой закончилась. И такой незначительной мелочью она казалась ей сейчас. — Ты не виноват, слышишь? — она робко, почти невесомо коснулась рукой его щеки. Пальцы обжег холод его кожи. А после О’Коннор сам к её руке прижался, словно отлипать не хотел. — Что это за место? — тихо спросил он, наконец поднимая голову. — Логово Бэррона, петля. — ответила она, поднимаясь на ноги. Сказала громко, чтобы все услышали. — И каковы наши шансы выбраться отсюда? — спросил Миллард, поправляя очки, одно из стёкол которых было безвозвратно разбито. — Не знаю, я не пробовала отсюда сбежать. Но точно знаю, что если тут и есть выходы, то все они охраняются пустотами и тварями. В любом случае, пока мы не придумали, как отсюда выбраться, нам необходимо делать то, что они прикажут. Не успела Китана договорить, как в комнату вошли охранники, уже готовые сопроводить их на завтрак, как сообщил он сам. Также посоветовал наедаться получше, так как приём пищи тут всего один. Дружной кучей странные направились по длинному тонкому коридору за провожатым, осматривая местность. И лишь Китана шла позади, понурив взгляд в пол — неинтересно ей было оглядываться с остальными, сотню раз уже стены эти гадские видела. Она весь взгляд на руке своей сосредоточила, которую так бережно сжимали холодные пальцы Еноха, идущего впереди. Как обычно подавали безвкусную балланду. Она даже не могла определить, что именно это было — то ли крупа, то ли макароны. Одно знала точно — есть это было совершенно невозможно. Но выбирать не приходилось, поэтому уже по старой схеме пихала в себя варево. Хоть и было совершенно не вкусно, но она опустошила свою миску за считанные минуты — до этого трое суток не ела, сил не было. Не успела моргнуть, как перед глазами ещё одна появилась, точно такая же, как у неё, только почти полная. Она головой завертела, остальных оглядела, и в самый последний момент на О’Коннор взглянула, что без миски сидел. — Ешь. — сухо бросил тот, откладывая свою ложку. — Я на диете. — Нет, Енох, я не… — Ешь! — уже громче повторил тот, не дав договорить. Всем своим видом показал, что обратно миску не примет. Та лишь кивнула молча, поблагодарив, и уже более сдержанно опустошила и его миску. Все странные вздрогнули, когда большие резные двери распахнулись, заполняя большой, практически пустой зал частым стуком каблуков. Лица всех в удивлении вытянулись, на гостя взглянув. Енох с Китаной обернуться хотели, тоже на источник шума взглянуть, но цепкие руки вырвали некроманта с его места быстрее, чем они успели это сделать. Он поднял голову только тогда, когда равновесие обратно приобрел, брови сразу вверх взмыли, в силуэте женском свою сестру узнавая. Он не успел сказать и слова, когда хлёсткий громкий удар пришёлся по его щеке, заставляя отойти на пару шагов. — Ты… Маленький ублюдок, живой ещё… — прошипела та, толкая его. — Я надеялась, что он убьёт тебя до того, как ты сюда попадешь, но раз так, я не откажу себе в удовольствии сделать это самой. Айга замахнулась рукой, чтобы нанести ещё один удар, но Енох ловко перехватил её, не давая этого сделать. Не учёл, что сестрица не промах — вторая рука прямо в груди пришлась кулаком, рану тревожа, заставляя согнуться, а затем и вовсе на колени упасть. Она пнула его ногой, заставляя повалиться на землю, затем острым каблуком прямо в живот пнула, заставляя закашляться. Странные моментально с места подорвались, поспешили помочь, но манипулянтка сразу же это заметила. Стоило ей лишь руку в их сторону вскинуть, как они, телу своему не подвластные, сели на свои места, не в силах сдвинуться. Губы пухлые растянулись в улыбке, когда она с завидным удовольствием достала из-за пазух кривой кинжал. — Единственное, о чём я жалею, Ени, — одним движением ноги она развернула его на спину. — так это о том, что не убила тебя ещё в детстве. Руки с кинжалом в небо устремились замахиваясь, глаза горели животным безумием. Словно знали — сейчас прольётся кровь. Много крови. Секунда отделяла её от того, чтобы победно кинжал опустить, прямо в живот брата, закончить, наконец, свою цель давнюю, отомстить. Она бы и сделала это, если бы левую руку внезапно стрела не пронзила, заставляя тут же кинжал выронить. По локтю потекла толстая струя горячей крови, пока О’Коннор закричала истошно, за руку хватаясь. — Взять её. — послышался знакомый голос со спины, а затем и топот тяжеловесов-охранников, что направились к ней. Лишь когда насильно развернули, она увидела Бэррона, позади которого стоял Сноу и куча охраны. — Что за дела, Бэррон? — она кричала на него сквозь слёзы, не решаясь стрелу из запястья вытащить. — У нас был уговор! Ты обещал, что он умрёт! — О, моя дорогая, — театрально начал тот, подходя ближе. — видите ли как сложилось. Когда мы с вами заключали договор я был на все сто восемь процентов готов исполнить свою часть договора. Какое мне дело до какого-то там странного, умрёт и дело с концом. — он провёл острым когтем по нежной коже лица, оставляя кровавую царапину. — Но знаете ли, как вышло интересно… Исследования, которые мы проводим с каждым новоприбывшим странным, наконец начали давать свои плоды. Именно они помогли нам узнать, что ваш многоуважаемый брат является таким странным, которого я, к сожалению, ну ника-а-ак не могу убить. — Что это значит? — тело девушки трясло от боли и злости. — Это значит, что я благодарен вам за вашу услугу и искренне прошу у вас прощения за то, что я такой пустослов. — лицо мгновенно сменилось на серьёзное, стоило ему взглянуть на стражника. — В катализатор её. Высосать всё до последней капли, ничего не оставить. Тело в печь, с остальными. Он плавным шагом подошел к лежащему Еноху под аккомпанемент женских криков, что с каждой секундой раздавались всё дальше и дальше. С хирургической осторожностью он взял парня за локоть, помог подняться и даже, зачем-то, отряхнуть. — Что вы делаете? Что вам от меня надо? — закричал тот, придя в себя. Он даже отошел на пару шагов, но тварь вновь к нему приблизился. — О, не переживайте, мистер О’Коннор, я не причиню вам зла. Видите ли, мы обследовали вас, когда вы только появились здесь. Понимаю, вы ничего не помните, так как были не в себе, но это и не главное. — мужчина обошел вокруг него, прицениваясь, затем по-детски захлопал в ладоши. — Важно то, мистер О’Коннор, что ваше тело, в какой-то степени невероятно и уникально. И вы именно тот странный, кто мне нужен! Вы поможете мне захватить мир.