Соль и сахар

Вот уже больше пяти минут девушка сидела в кабинете главврача совершенно одна. Санитары привели её и буквально бросили в кабинет. Эти ребята никогда не отличались особым дружелюбием.   Лестрейндж сидела, скрестив руки, и, нервно покачивая ногой, с нескрываемым раздражением разглядывала кабинет. Сколько она помнила, каждый врач, сидевший в кресле главного, старался переделать кабинет под себя, добавить какую-нибудь особенную, только ему присущую изюминку. И у всех это выходило откровенно безвкусно. Кто-то увешивал все стены своими грамотами, дипломами и прочей чепухой, кто-то клеил всевозможные плакаты, изображающие разные психические расстройства или физические болезни, кто-то все свободные места занимал своими фотографиями, вырезками из газет и буквально пел дифирамбы себе и своему «профессионализму». Однако доктор Винсент Сайнер превзошёл всех своих многочисленных предшественников.   Весь кабинет был украшен мягкими игрушками. И ладно, если бы это было что-то милое, так он притащил целую кучу старинных, выцветших и откровенно пугаюших игрушек, которых сам всегда называл «прелести». Особую и местами пугающую привязанность док испытывал к плюшевым котятам. Причём чем более поблекшие, растрепанные и откровенно убитые они были, тем в больший восторг он приходил, находя такие вещицы на различных гаражных распродажах. — Только посмотрите, какую прелесть я откопал на прошлых выходных! — радостно заявил как-то он и положил на стол перед девушкой нечто.   По-другому Лойс просто не могла назвать это. То, что когда-то было милым велюровым котёнком с голубым бантиком на шее и милыми полосочками на спинке, сейчас больше напоминало спустившийся на землю ночной кошмар. Один глаз отсутствовал полностью, а из пустой глазницы во все стороны торчали нитки и наполнитель, вся шкурка скаталась, покрылась несмываемой пылью и грязью, да и одной лапы бедному животному явно недоставало.   Мужчина крайне удивился, когда вместо того, чтобы разделить его восторг, девушка неприязненно поморщилась и попросила убрать «это чудовище». С тех пор котёнок так и сидел на почётной полке за креслом врача и пристально наблюдал своим единственным выцветшим глазом-пуговкой за всеми, кто приходил в этот кабинет.   Случайно встретившись с котёнком взглядом, Лестрейндж передёрнуло и она поспешила отвернуться. Однако куда бы ни упал твой взор, ему всегда приходилось сталкиваться с чьими-то пустыми неживыми глазами. Многочисленные глупо улыбающиеся тигры, слоны нездорово голубого цвета, радостные потрепанные щенки и явно отжившие своё котята. Беспомощные мученики, продолжающие волочить своё бренное существование.   Девушка каждый раз думала, что этот кабинет больше похож на логово какого-то психопата, однако, несмотря на своё странное увлечение, доктор Сайнер был одним из лучших врачей, которых ей только довелось повидать. У них сложилась, если не дружба, то как минимум взаимоуважительное сотрудничество, выгодное им обоим. Лестрейндж старалась вести себя прилично, не хамила и старалась по-человечески отвечать на вопросы врача, а он, в свою очередь, писал книгу о своей работе и создавал для девушки некоторые поблажки в строгом аркхэмском режиме.   Когда Лойс совсем уже заскучала, дверь наконец со скрипом распахнулась. — Добрый день, мисс Лестрейндж, — пропыхтел доктор Сайнер, влетая в кабинет с толстой папкой наперевес. — Здравствуйте, док, — слабо улыбнулась девушка в ответ. — Извините за задержку, это всё совещание. Я не знаю, как ещё объяснить мистеру Райнеру, что нельзя применять физическое насилие к больным, это попросту неэтично! — тараторил он, раскладывая какие-то бумаги и документы по столу. — Это точно! — подхватила Лойс и даже слегка рассмеялась. — На прошлой неделе он чуть не сломал мне нос, — в шутку пожаловалась она на санитара. — Но вы назвали его таким словом, что мне это даже произносить неловко, — укоризненно улыбнулся док и поправил свои очки.  — Ну, это правда, — беззаботно пожала плечами девушка.   Закончив возиться с документами и наконец переведя дыхание, доктор Сайнер сцепил руки в замок и серьёзно взглянул на пациентку. — Мисс Лестрейндж, сегодня я бы хотел поговорить о вашем состоянии, как физическом, так и ментальном. Девушка удивлённо вскинула брови. — Но, док, мы это обсуждали уже миллион раз, что ещё я могу вам сказать? — Нет-нет, я и не жду чего-то нового и уж точно не думаю, что вы что-то скрываете, просто… Ну, как бы это сказать… — стушевался он. — Это для протокола. — Ладно, как скажете, — равнодушно отозвалась Лойс. Она прекрасно понимала, что дело тут нечисто, ибо, даже несмотря на свою далёкость от бюрократического мира, девушка знала — протоколы составляются только по особым случаям, однако сейчас ей хватало и других проблем. — Но для начала я хочу узнать, док, когда же наконец мы сможем увидеться с Бэйном? Вы обещали, что мы сможем видеться дважды в месяц, и? Мы не виделись с того самого дня в этом чёртовом суде! Я даже не знаю, где он! — в порыве гнева стукнула кулаком по столу девушка.  Доктор заметно смутился.  — Мисс Лестрейндж, давайте для начала успокоимся…  — Пока что я абсолютно спокойна. Пока что, — сказала она и, скрестив руки на груди, вновь недовольно откинулась на спинку кресла.  Винсент Сайнер схватился за лежащую на столе ручку, как утопающий за спасательный круг, и принялся крутить её между пальцев, не решаясь поднять взгляд на разгневанную пациентку.  — Как бы это объяснить… Ух… В общем, в нашей больнице произошли некоторые изменения и… И больше не в моей компетенции вам помочь. Мне очень жаль, правда.  — Что это значит, док? — прищурилась Лестрейндж.  — Из министерства поступил приказ, они высылают нового человека на моё место. Кого-то из своих, — неопределённо махнул он рукой, но тут же спохватился и, наконец взглянув на девушку, принялся успокаивать её или самого себя: — Но вы не переживайте, дорогая, он настоящий специалист! Я уже ознакомился с его досье, замечательный молодой человек! Уверен, вы быстро поладите.  Лойс неприязненно поморщилась и мотнула головой.  — Док, вы же знаете, ни с кем, кроме вас, я сотрудничать не собираюсь, так что пусть эти кретины из министерства высылают кого хотят — я ни слова им не скажу.  Сайнер облегчённо вздохнул и улыбнулся.  — Бросьте, мисс Лестрейндж, вы ведь даже его не видели. Прекрасный молодой человек, прекрасный! Я читал несколько его работ и, пусть местами они… — док на секунду замялся, подбирая слово, — жестковаты, но в целом я восхищаюсь его теориями и идеями. Да к тому же, он вполне симпатичный, — заговорчески улыбнулся он, — так что не ставьте на нём крест раньше времени.    Лойс вымученно улыбнулась и промямлила что-то в ответ, однако все её мысли были о другом. Редкие встречи с Бэйном окончательно и бесповоротно под запретом, в этом у неё сомнений не осталось, но был и другой вариант, более кардинальный, но и наиболее приятный. В тот день в суде, когда им наконец выпала возможность перекинуться парой фраз вдали от посторонних ушей, Бэйн сказал, что рано или поздно он сбежит, куда бы они его не запихнули — сбежит и вернётся за ней. Тогда девушка пообещала дождаться его и сейчас, когда более мирной возможности видеться им не оставили, она была готова и сама попытать удачу и смыться из чёртовой психушки.  — Так, мисс Лестрейндж, как ваше текущее самочувствие? — спросил доктор, явно стараясь вновь привлечь внимание девушки. Когда она, вздрогнув, вспомнила о нём, Сайнер продолжил: — Я имею в виду ваш диагноз. Вот уже много лет все врачи, работавшие с вами, твердят в один голос, что у вас шизотипическое расстройство личности, однако последний месяц вы утверждаете, что исцелились? Без медицинского вмешательства?  Лойс состроила гримасу и недовольно скривила губы.  — Док, вы и сами знаете, я уже не один раз рассказывала вам эту историю.  — Да-да, я знаю, прекрасно помню эту удивительную историю, но это нужно для протокола — ваше официальное подтверждение.  Лестрейндж закатила глаза.  — Да, моей второй личности больше нет, я абсолютно здорова и полностью отдаю себе отчёт в том, что делаю. Док немного замялся. — И всё же должен уточнить. Вы точно больше не слышите её голос, не ощущаете её влияния или… — Совершенно, — покачала головой Лойс. — Она исчезла, словно её стёрли из моего разума. И, знаете, я безумно этому рада, — добавила она, чуть подумав. Мужчина понимающе кивнул и тут же записал её слова, что-то при этом бормоча себе под нос.  — А как ваше состояние в целом? Не почувствовали каких-либо изменений?  — Кроме грёбанного камня в моей руке? — не выдержала девушка и продемонстрировала ладонь правой руки, в середине которой по-прежнему красовался желтоватый камень. — Нет, док, абсолютно никаких.  — Ну-ну, давайте не будем сквернословить, — укоризненно погрозил пальцем доктор, однако не сдержался и улыбнулся. — Хотя мне нравится, что вы относитесь к этому с юмором, хороший знак. Кстати, как прошла недавняя операция? Я вижу, что камень по-прежнему с вами.  Лойс усмехнулась. Она знала, что то, что она сейчас расскажет нисколько не порадует врача, но её саму эта история смешила до чёртиков.  — Да, операция прошла, мягко говоря, скверно. Сначала его пытались просто вырезать — обломались и расплавились все скальпели и ножи, у трёх ассистентов ожоги. После этого кто-то предложил не париться и попросту отрезать мне руку, — при этих словах врач не сдержался и ахнул. — Довольно быстро они нашли топор, притащили его, но… — Лойс развела руками и улыбнулась, — когда хирург попытался отделить моё запястье от остальной руки, топор, даже не коснувшись кожи, отскочил, как мячик от стены, и вонзился прямо врачу в голову. Больше почему-то пытаться никто не захотел. Доктор Сайнер заметно побледнел. — Господи… Ужасно! Как такое возможно? Лойс пожала плечами. — Без понятия, док, но, похоже, эта штука теперь со мной навсегда, — сказала она с нескрываемой горечью в голосе.  Однако мужчина пропустил это мимо ушей.  — А… Ох, как это не научно звучит, но… А какая-нибудь новая особенность или суперспособность? Вы ничего такого не заметили?  Лестрейндж горько усмехнулась.  — От этого камня пользы столько же, как от гвоздя в ботинке.    Док понимающе кивнул и снова принялся что-то вдохновлённо писать в своём отчёте. Лестрейндж взглянула на свою руку, но тут же отвела взгляд, предпочитая смотреть в окно или даже на измученные игрушки, лишь бы не смотреть на этот странный инородный предмет в своём теле.  Вдруг в дверь постучали.  Сайнер аж подпрыгнул от неожиданности.  — Ах, это, должно быть, наш новый врач! — Он тут же встал со своего места и крикнул: — Входите, входите! Мы вас уже совсем заждались, — расплылся он в дружелюбной улыбке человеку, стоящему на пороге. — Мисс Лестрейндж, познакомьтесь, ваш новый лечащий врач — доктор Джонатан Крейн.    Проявлявшая до этого полное равнодушие девушка резко обернулась, от всей души надеясь, что ей послышалось или док просто оговорился, но нет, на пороге стоял именно он. Человек, совершенно не умеющий принимать отказы. Одетый с иголочки, с деловым чемоданчиком в руке он с неприкрытым торжеством наблюдал за нарастающим ужасом в глазах девушки.  Закрыв за собой дверь, Крейн мило улыбнулся: — Привет, Лойс.